человек и ноосфера. Никита Николаевич МоисеевЧеловек и ноосфера
 Скачать 2.57 Mb.
|
|
Никита Николаевич Моисеев Человек и ноосфера Текст предоставлен правообладателем http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=26336940 Человек и ноосфера: Молодая гвардия; Москва; 1990 ISBN 5-235-01070-1 Аннотация В книге исследуется острая проблема совместной эволюции (коэволюции) Человека и Природы, условий выживания людей и окружающей среды, перспективы развития ноосферы – биосферы и Разума. Содержание Двадцатый – век предупреждения 8 Часть I. От стратегии Природы к стратегии Разума 13 Глава I. Эскиз мирового эволюционного процесса 18 Оправдание единства 18 Учение о ноосфере 30 О единой картине мира 37 Глава II. Механизмы эволюции 54 Основы единого языка 55 Некоторые общие свойства механизмов эволюции 68 Редукционизм и механизмы «сборки» 79 Механизм обратной связи и понятие «организация» 91 Исследование процессов развития 103 Замечания о принципах минимума диссипации 118 Глава III. Память, ее генезис в преддверии интеллекта 126 Возникновение генетической памяти и обратных связей 126 Рефлексное управление и нервная система 143 Механизмы кооперации 152 Негенетические формы памяти 159 Глава IV. Эволюция и становление интеллекта 170 Что мы будем называть интеллектом? 170 Небольшой экскурс в историю антропогенеза 185 Появление еще одной формы памяти 197 Заключительная фаза антропогенеза 211 Глава V. О естественном и искусственном 226 Искусственное как закономерное продолжение естественного 226 О парадоксах «искусственного» 236 Глава VI. На пути к искусственному интеллекту 258 О понятиях «информация» и «память» 258 Изменение роли и места информации в ходе развития живой природы и общества 277 Наука как форма накопления, хранения, и переработки информации 285 Об информационном кризисе и компьютерах 294 О термине «искусственный интеллект» 324 Имитационные системы и «искусственный интеллект» 336 Вычислительные системы и имитация разума 341 Заключение к первой части 362 Часть II. Эволюция в грядущих десятилетиях 368 Глава I. Мир на границе тысячелетий 374 Конвергенция или плюрализм социальных систем? 374 Плюрализм национальный и духовный 385 Нравственный императив 399 Современный гуманизм и новая нравственность 417 Точка омега и нравственное единство 433 Глава II. Институты согласия 442 Еще раз о рациональной организации общества 442 Коллективные решения и «институты согласия» 447 Пример простейшего кооперативного соглашения 458 Ситуация «путешественников в одной лодке» 462 Некоторые комментарии 478 «Институты согласия» в условиях экстремальных нагрузок на биосферу 483 Подведем некоторые итоги 492 Еще раз о проблемах коэволюции 499 Глава III. Сверхжизнь: направляемое развитие. Возможно ли оно? 502 Общие рассуждения 502 Направляемое развитие и скользящий план 507 Несколько замечаний об управлении народнохозяйственным организмом 519 Несколько слов о социализме 539 Глобальные процессы: возможна ли их направленность? 549 Обращение к человеку и новые проблемы 561 Н. Н. Моисеев Человек и ноосфера © Издательство «Молодая гвардия», 1990 г. * * * Двадцатый – век предупреждения Двадцатый век… еще везоомней, Еще страшнее жизни мгла (Еще чернее и огромней Тень Люциферова крыла). А. Блок Двадцатый век, вероятно, войдет в историю как «век пре- дупреждения». Тысячелетиями накапливавшийся потенци- ал знания, людской воли, форм социальных структур при- обрел совершенно новые возможности уже в период первой промышленной революции. Получив в свое распоряжение огромные запасы энергии ископаемых углеводородов, чело- век начал использовать их с максимально возможной эффек- тивностью. И жизнь его начала изменяться. Сначала, может быть, незаметно, но постепенно скорость перемен все воз- растала, и XIX век тому свидетель. Правда, начало и конец его не очень, по нынешним меркам, отличались друг от дру- га. Однако уже появились пароходы и железные дороги, хо- тя улицы еще заполнялись конными экипажами, кавалерия гарцевала на парадах, а пышные одежды венценосцев и гене- ральские эполеты как бы символизировали незыблемость ве- ками освященных стандартов мысли и идеалов. И только са- мые прозорливые видели, что в наступающем столетии ста- рому миропорядку не будет места. XX век оказался веком коренной ломки наших обычных представлений, приведших к фантастическому взлету тех- ники, а также росту производительных сил. Радио, телевиде- ние, вычислительная техника, выход в космос, приручение ядерной энергии, генная инженерия, пластиковые материа- лы – все эти технические новшества неузнаваемо изменили нашу жизнь, предоставили такие блага, о которых и не могли мечтать наши предки. Образ жизни, наши мысли и само по- нимание мира за это столетие неузнаваемо изменились. Но вместе с тем новые возможности поставили нас перед лицом трудностей, о которых еще несколько десятилетий назад ни- кто и не предполагал. И главная из них та, что человечество обрело возможность самоуничтожения! Оно может произойти в одночасье, если разразится ядер- ная война, а может превратиться в процесс медленной и мучительной деградации, если, избежав ядерной катастро- фы, люди не научатся жить в гармонии с Природой и будут продолжать загрязнять окружающую среду, сокращать гено- фонд, уничтожать тропические леса и т. д. Последняя четверть нынешнего века – это длинная серия предупреждений. Ученые показали, что следствием ядер- ной войны будут «ядерная ночь» и «ядерная зима». Траге- дия Чернобыля зримо продемонстрировала, что нас ждет, если атомные станции подвергнутся разрушениям. А это мо- жет случиться из-за недобросовестности персонала, техни- ческих ошибок, в результате действия террористов и еще по многим,) многим причинам. А эти станции уже сейчас по- крывают всю наиболее промышленно развитую часть плане- ты. Но только ли атом грозит нам сегодня? Кислые дожди, уничтожившие рыбу в озерах Скандинавии, загрязнения Ла- доги, Байкала, Великих американских озер, превращение Рейна в сточную канаву – разве такие факты не предупре- ждения о том, что мы находимся на пороге «запретной чер- ты»?! И это уже понимают многие. В отличие от жителей развитых стран конца прошлого века мы знаем, что век гря- дущий захлестнет нас потоком новых труднейших проблем, к которым нам надо готовиться сегодня! Вот почему о дне наступающем, о том, что нас ждет в бли- жайшие десятилетия, размышляют сегодня не только футу- рологи, но и ученые самых разных профессий, и просто ин- теллигентные люди. Размышления о дне наступающем становятся насущ- ной потребностью общества. Они должны содействовать установлению интеллектуального и нравственного климата, необходимого для изменения того русла нашей реки жизни, которое нас может подвести к катастрофе, если мы не на- учимся по-новому мыслить, если не произойдет общеплане- тарная Перестройка. Человеку предстоит разумно использовать те потенциаль- ные возможности, которые дала ему Природа. А для этого ему понадобится определенная общепланетарная стратегия. Процесс ее формирования будет трудным и длительным и потребует непредвзятого анализа самых разных сторон на- шего общественного и технического развития, взаимоотно- шений с Природой, составной частью которой мы все явля- емся. Обсуждение этих проблем должно быть избавлено от це- пей догм и стандартов. Мне кажется очень важным, чтобы в них участвовали специалисты самых разных профессий. Ведь у каждого из них свой собственный ракурс видения происходящего. И это послужит известной гарантией того, что анализ будет достаточно объективным и всесторонним. Предлагаемая книга написана человеком, первоначаль- ное образование которого математика и физика. Последние двадцать лет мне пришлось заниматься изучением больших компьютерных моделей биосферы. Весь этот опыт наложил, конечно, определенный отпечаток на характер моего мыш- ления и способствовал созданию специфического видения предмета. Вместе с тем он сформировал и некоторую науч- ную позицию, лишенную обществоведческих стереотипов, нередко мешающих гуманитариям увидеть своеобразие со- временного этапа социального развития. Эту позицию я бы назвал «физикалистской», и читатель, осилив эту книгу, на- верное, согласится с этим выводом. Такая позиция, конечно, не может претендовать на уни- версальность так же, как и терминология, которой я поль- зуюсь в книге. Тем не менее физикалистская позиция в со- четании с теми общественными идеями, которые благодаря информатике приобретают все большее значение, позволя- ет глубже исследовать некоторые особенности общественной эволюции, на мой взгляд, явно недостаточно изученные. Начинаю свою книгу я с изложения той «картины мира», какой она мне представляется, и того места в ней человека, которое он занимает в этом вечно меняющемся и усложня- ющемся мире. После этого я постепенно перехожу к обсуж- дению проблем гуманитарных и рациональной обществен- ной организации, в частности. Закончить книгу я попытал- ся объяснением своего видения общественного устройства планеты XXI века. Но не как футуролог или утопист, а как исследователь сложных систем, который, опираясь на об- щие законы развития и знание прошлого, стремится увидеть контуры ближайшего будущего. Для этого мне и приходит- ся значительную часть книги посвятить общеметодологиче- ским проблемам. Часть I. От стратегии Природы к стратегии Разума Не то, что мните вы, природа: Не слепок, не бездумный лик – В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык. Ф. Тютчев Продолжение разговора с читателем Для того чтобы выполнить задуманное, мне надо объяс- нить читателю, что меня приводит к представлению о харак- тере первых десятилетий наступающего XXI века. Вот по- чему первая часть предлагаемой книги посвящена попытке увидеть и описать некоторые общие черты мирового эволю- ционного процесса и места в нем Человека; понять, что озна- чает эпоха ноосферы, и рассказать о том, какой мне видит- ся логика развития Природы, которая подводит нас к поня- тию ноосферы как одного из возможных будущих состояний верхних оболочек Земли. Подобные вопросы носят прежде всего общеметодологи- ческий, философский характер, В то же время трудности, порожденные развитием цивилизации, и растущая деграда- ция окружающей среды, и ухудшение условий жизни людей рождают желание действовать, искать новые концепции об- щественного развития, создавать международные програм- мы и т. д. Тем более что существует множество дел, которые, не откладывая на завтра, надо делать уже сегодня, – проекти- ровать и внедрять безотходные технологии, пытаться сохра- нить такие уникальные экосистемы, как озеро Байкал и ему подобные природные феномены, защитить от «цивилизован- ных хищников» остатки былого разнообразия жизни на на- шей планете и т. д. И может статься, что общие рассужде- ния о ноосфере, о единой картине эволюционного процесса могут показаться людям, которые занимаются практически- ми вопросами защиты природы, по меньшей мере неумест- ными в книге, которая претендует на анализ самых больных вопросов современности. Поэтому, прежде чем начать изло- жение, мне придется кое-что объяснить. Наше всемирное общество стоит на распутье. Из множе- ства дорог, которые нам сегодня открываются, предстоит вы- брать, может быть, всего лишь одну! И без нового понима- ния, без нового осмысления всего процесса развития, его за- кономерностей и тенденций нам не удастся сделать необхо- димого выбора. Из самых строгих расчетов мы сегодня уже знаем, что ни- какие безотходные технологии и иные природоохранитель- ные действия при всей их абсолютной и жизненной необхо- димости сами по себе не способны решить проблему спаси- тельного взаимоотношения Человека и Природы. Нужно го- раздо больше. При нынешней несбалансированности произ- водства и потребления с естественными циклами биосферы подобные меры помогут лишь выиграть некоторое время для более радикальной перестройки, которой, может быть, при- дется затронуть и структуру самих биосферных циклов. А к такой перестройке нельзя приступить без достаточно це- лостной всеобъемлющей концепции того, что мы называем местом Человека во Вселенной. Этот философский вопрос оборачивается самой что ни на есть прагматической проблемой – проблемой выбора стра- тегии человеческой деятельности. Эта связь, разумеется, до- статочно опосредована. Ее разглядеть непросто, ибо она за- трагивает глубочайшие тайны, как говорилось в былые вре- мена, «человеческих душ», например, каким образом у лю- дей формируются представления о том, что хорошо, а что плохо. Ведь именно такие критерии в конечном счете и опре- деляют тот выбор поведения, который предстоит сделать Че- ловеку в нынешнее время. Мы не знаем всех особенностей становления нашего ми- ропонимания; но то, что видение будущего требует знания прошлого, что общая познавательная позиция является его неотъемлемой составляющей, – это-то мы знаем точно. Вот почему мне показалось необходимым относительно подробно рассказать о целом ряде вопросов, носящих обще- методологический и, если угодно, философский характер. Тем более что на их основе будет строиться и та схема по- исков решения проблем коэволюции биосферы и Человека, которой посвящена вторая часть книги. Глава I. Эскиз мирового эволюционного процесса Оправдание единства За последние десять лет развитие физики, биологии, об- щественных наук нам дало, кажется, необозримое множе- ство фактов. Река знаний, ограниченная скалистым каньо- ном в эпоху средневековья, вырвалась на равнину в эпоху Возрождения и разлилась на бесчисленное множество рука- вов и проток. И их уже невозможно охватить единым взгля- дом. Ученые, даже работающие в близких областях, переста- ют понимать друг друга. И часто не способны объяснить сво- им коллегам содержание предположений, гипотез, ради ко- торых они затевают то или иное исследование. И при этом они могут иметь одинаковые Дипломы и говорить на одном и том же языке. Что же тогда говорить о людях, работающих в разных сферах науки. Гуманитарий и физик, экономист и биолог – можно ли говорить о них как о представителях еди- ной культуры, способных оценить вклад тех или других в об- щую цивилизацию? Эти вопросы уже давно волнуют ученых и философов. Знаменитый немецкий математик, вероятно, самый круп- ный математик XX века, Давид Гильберт, видя подобный процесс растекания реки знаний, говорил о том, что этот по- ток подобен горным рекам. Втекающие в пустыни, лежащие у подножий хребтов, эти реки постепенно разбиваются на ручейки и уходят в песок, так и не достигнув моря. Может быть, и нашим знаниям уготована подобная судьба – утеря единства потока и последующего его иссушения. А замечательный английский романист и одновременно физик и философ Чарльз Сноу говорил, что в мире возни- кают две культуры – естественников и гуманитариев. Между ними образовалась пропасть, которая все время углубляется и расширяется – духовное и физическое необъединимы! И кажется, что такой процесс дифференциации знаний, распадения целого на отдельные ячейки диктуется самой ло- гикой развития науки, необходимостью глубокой професси- онализации. Но одновременно были и другие суждения. Еще в про- шлом веке известный русский физиолог Иван Сеченов го- ворил о том, что понять Человека можно только в его един- стве – плоти, духа и природы, частью которой он является. И будущее науки лежит на пути объединения этих трех начал. Десятком лет позже Карл Маркс сказал нечто очень близкое: в будущем все науки о природе и обществе должны будут слиться в единую науку о Человеке. Так где же истина? Я думаю, что правы и те и другие. Рас- текание реки знаний неизбежно. Оно диктуется необходи- мостью высокого профессионализма, конкретных детальных знаний, без которых дальнейшие исследования действитель- но могут исчерпать сами себя. Но в не меньшей степени нуж- ны и синтетические конструкции, необходим комплексный разноплановый анализ, опирающийся на данные различных наук, требующий синтеза знаний, появления единых точек зрения. Их нужда особенно возрастает тогда, когда речь идет об оценке перспективы, о выборе дальнейших путей разви- тия общества, о выборе его стратегии. Другими словами, река знаний действительно распадает- ся на все большее число рукавов и проток, но это не приво- дит к их усыханию, ибо непрерывно идет и обратный про- цесс. Он тоже очень многолик и многогранен и приводит не только к объединению разных дисциплин и развитию кон- кретных областей знаний, но и к новому целостному виде- нию мира. И оно для Человека не менее необходимо, чем конкретные знания конкретных наук. Особенно в те време- на, когда история общества переживает эпоху перехода от одних жизненных стандартов к другим. Одним из важнейших элементов мировоззрения Челове- ка является представление о мире и своем месте в этом ми- ре или, как иногда говорят, о единой картине мира. Она ме- няется во времени. Новые научные данные ее непрерывно строят и пересматривают. И ее эволюция интересна и поучи- тельна. Истоки нашей европейской цивилизации лежат в антич- ной Греции, создавшей культуру, обладавшую удивительной цельностью и единством. Древним эллинам – этому малень- кому народу – удалось не только выжить и выстоять в окру- жении других более богатых и могущественных народов, но и оказаться родоначальником того рационального гуманиз- ма, который сегодня определяет черты европейской культу- ры и которому, как мне кажется, именно и суждено будет найти выход из современных кризисных состояний. Греки обладали на редкость цельным и ясным миропони- манием. Был Космос, Небо, там жили боги. На Земле жи- ли люди. Но пропасти между ними не было. Они составляли единое целое. Боги были очень похожи на людей. Они могли и пьянствовать, и прелюбодействовать. Но всегда были гото- вы вмешаться в судьбы людей, столь похожих на них самих. Хотя они могли их карать, но тем не менее их никогда не по- кидал дух доброжелательства по отношению к людям. Они готовы были им помогать и даже поднимать на небо и де- лать их равными себе. Я думаю, что основной завет христи- анства «возлюби ближнего своего как себя самого» в значи- тельно большей степени обязан древнегреческой традиции, чем грозному указующему персту Иеговы. И в темное тысячелетие средневековья влияние антично- го мира, связь с греческой культурой никогда не прерыва- лась. Ее связующими звеньями были развалины того, что на- зывалось когда-то Римом, связь шла и через Византии, кото- рый смог дожить до эпохи Возрождения. Я употребил выра- жение «темное тысячелетие». Это выражение не совсем вер- ное. В эту эпоху появились готика, сочинения отцов церкви, иконы Рублева. И самое главное – сохранилось аристотелев- ское видение мира, того неразрывного единства, где вместе живут и Бог, и Космос, и Человек. Связь с прошлым не по- кидала людей. Но вот грянула революция, которую принято связывать с именами Коперника, Галилея и Ньютона. Возник науч- ный метод, которому мы сегодня обязаны всеми достижени- ями науки и техники. Но вместе с приобретениями пришли и потери. Единый и цельный мир вдруг распался. Человек оказался из него изъятым. Космос начал жить сам по себе, подчиняясь законам физики, законам заведенного автомата, судьба которого в значительной степени предначертана. А человек тоже сам по себе: с его духовным миром, с его ир- рациональностью и непредсказуемостью поведения – такой формировалась новая парадигма. И первым увидел эту про- тиворечивость Э. Кант – противоречие между жесткой ре- гламентацией мира физики и ничем не ограниченным поле- том духовности. Эпоха Просвещения довершила эту разобщенность. Вспомним рассказ о том, как будущий маркиз де Лаплас – маркизом он стал после реставрации – подарил императору Наполеону свою книгу с изложением космогонической тео- рии, известной ныне под именем теории Канта – Лапласа. Прочтя эту книгу, Наполеон сказал Лапласу: «Я не увидел место Бога в твоей системе». На это Лаплас ответил: «Мой император, этой гипотезы мне не потребовалось». Таким об- разом, к началу XIX века единство миропонимания осталось лишь в религиозных учениях. Если век XVIII мы имеем полное право назвать веком Ньютона, то век XIX, надо согласиться в этом с Больцма- ном, следует назвать веком Дарвина. Создание эволюцион- ной теории тоже было революцией, подготовленной система- тиками: Ламарком и многими другими. Так же как и в ме- ханику и физику, теперь уже в биологию пришли идеи дви- жения и развития. Более того, были названы три ключевых слова: «изменчивость», «наследственность» и «отбор», ко- торым, как мы увидим ниже, будет суждено сделаться ос- новой некоего весьма универсального языка, описывающего процессы развития языка, позволяющего объединить, каза- лось бы, самые различные этажи познания. Но теория эволюции Дарвина не содержала сама по се- бе какого-либо синтезирующего начала. Более того, она в чем-то противоречила тому представлению о материальном мире, которое сложилось в физике. Вспомним, что именно в середине XIX века, то есть в то же время, когда созда- валась теория происхождения видов, было установлено вто- рое начало термодинамики, и понимание его значения для физики совпало с утверждением дарвинизма. Но согласно второму закону термодинамики тенденции в развитии за- мкнутых систем проявлялись в росте энтропии, то есть ме- ры хаоса, постепенной потери организованности. А теория эволюции живого вещества утверждала как раз обратное. Со временем происходит непрерывное усложнение органи- зации и рост разнообразия, которое позднее получит в био- логии название закона цефализации. Более того, как одна- жды покажет Фишер, усложнение и разнообразие организа- ционных структур необходимы для обеспечения жизнестой- кости, устойчивости популяций (закон Фишера). Таким образом, во второй половине XIX века произо- шло очевидное размежевание наук, одни из которых мы те- перь относим к точному естествознанию (физические нау- ки), другие к естественным – это биология в первую очередь. Но, кроме того, существуют еще и науки об обществе, о его развитии и самом Человеке. Однако все эти дисциплины раз- вивались отдельно. Считалось, что каждая из этих трех сфер нашего мира существует как бы сама по себе и, во всяком случае, подчиняется своим собственным законам. Но в том же XIX веке начали формироваться и иные тен- денции. Они шли сначала главным образом от философии и религиозного мышления. Я уже сказал, что Кант – один из создателей первой космогонической гипотезы, этого типич- ного порождения ньютоновского образа мышления, – уже обратил внимание на то противоречие, которое существует в картине мира, сложившейся к концу XVIII века: Космос, Вселенная сами по себе и феномен человека сам по себе. Ис- тинно научными считались только те знания, которые не за- висели от человека, который являл собой лишь посторонне- го наблюдателя. В такой постановке очень многое осталось за кадром научного мышления. Еще более резко сказал об этом И. Одоевский: европейский рационализм нас лишь подвел к вратам истины, но открыть их он не сможет. И вот в России во второй половине XIX века возникает своеобразное умо- настроение называемое теперь русским космизмом. Это течение, которое в философии было представлено целым рядом блестящих умов, таких, как И. Киреевский, В. Соловьев, Н. Федоров, П. Флоренский, Н. Лосский, а в литературе – Л. Толстым, Ф. Достоевским и многими дру- гими, не было школой в ее научном понимании. Это было именно умонастроение широких кругов русской демократи- ческой интеллигенции. Вот ее основные черты: Человек – со- ставная часть Природы; Человека и Природу не следует про- тивопоставлять друг другу, а рассматривать их надо в един- стве; Человек и все, что его окружает, – это частицы едино- го, Вселенной. И в этом контексте не так уж важно то, что один назван Богом, а другие – Вселенной. Поэтому не слу- чайно, что к течению русского космизма были близки мно- гие естествоиспытатели и ученые (К. Циолковский, Д. Мен- делеев, И. Сеченов и др.). Несмотря на всю пестроту этого течения мысли, именно в его рамках зародилось понимание неизбежности противоре- чий между Разумом и Природой, Человеком и окружающей средой. И вместе с ним пришло понимание ответственности Разума за отыскание путей его разрешения и того, что эти противоречия могут однажды привести человечество к ка- тастрофе. Возникли идеи совершенствования нравственно- го начала, создания некоего нового мирового правопорядка, актуальность которого возросла только в наше время на фо- не грандиозных достижений естественных наук, техники и технологий. Новый правопорядок и новая моральная основа человеческого общества – необходимые условия дальнейше- го развития цивилизации, всего человеческого рода. И наи- более ярко об этом сказал, вероятно, Ф. Достоевский. Сей- час подобное эмоциональное восприятие технической циви- лизации и урбанизации, предчувствие надвигающегося мо- рального кризиса, характерное не только для него, но и для других космистов, превращается в «эмпирическое обобще- ние», в реальность, определяющую нашу деятельность. Оно диктует нам необходимость создания новой морали, нового взаимоотношения между народами, нового отношения к се- бе и природе. За восемьдесят лет до Печчеи и Форрестера – людей, бес- спорно, замечательных, Н. Федоров писал: «Итак, мир идет к концу, а человек своей деятельностью даже способству- ет приближению конца, ибо цивилизация эксплуатирующая, а не восстанавливающая, не может иметь иного результата, кроме ускорения конца» (Федоров Н. Соч. М., 1982, с. 301). И чтобы отчетливее передать черты той атмосферы конца прошлого века, в которой развивался критицизм существо- вавшей тогда научной парадигмы, приведу еще одно выска- зывание Н. Федорова: «Свобода без власти над природой – это все равно, что освобождение крестьян без земли». (Эти слова писались через 30 лет после ликвидации крепостного права в России. – H. М.) «При такой свободе остается толь- ко ждать и прогнозировать, когда же человечеству не станет хватать угля, железа и хлеба, чтобы в конце концов подчи- ниться природе и отдать ей свою жизнь» (там же с. 211). В понимании И. Федорова власть над природой совсем не тождественна установке покорения природы Ф. Бэкона. Она означает такую способность вмешиваться в естественный ход природных и общественных процессов, которая обеспе- чит человечеству его будущность. Иными словами, нужны не слепое подчинение обстоя- тельствам и констатация фактов, а попытки конструктивно- го решения возникающих коллизий и трудностей, попытки понять тот общепланетарный порядок, который необходим для продолжения истории цивилизации. Именно общепла- нетарный, ибо биосфера и общество – это одно целое, и ни- какие локальные мероприятия по спасению того или другого не могут дать удовлетворительного результата. Сочинение Н. Федорова, которое я цитировал, так и на- зывается – «Философия общего дела». Его можно рассмат- ривать как один из идейных источников современной систе- мы взглядов о коэволюции общества и природы. Несмотря на религиозный характер сочинения, основное его содержа- ние – это поиск конструктивного порядка во взаимоотно- шениях Человека и окружающей среды. «Власть над приро- дой», в понимании Н. Федорова, это, по существу, и есть ко- эволюция биосферы и человека. Но для ее обеспечения нуж- ны новые знания и новая нравственность – вот основной мо- тив федоровских работ и всего того направления мысли, ко- торое мы сегодня называем «русским космизмом». Для дальнейшего важно заметить, что космисты полага- ли, что мысль, сознание – такая же принадлежность При- роды, как и «звезды, галактика, микробы, камни…». Я ду- маю, что эта цельность их восприятия оказала влияние на развитие русской естественнонаучной мысли и послужила причиной того феномена глубокого взаимопроникновения научной и философской мысли, которую мы видим в Рос- сии во второй половине XIX века. Во всяком случае, стрем- ление к построению обобщающих, синтетических конструк- ций и схем становится ведущей тенденцией развития русско- го естествознания второй половины XIX века. Достаточно вспомнить Д. Менделеева, создавшего свою знаменитую пе- риодическую систему, или известное высказывание И. Сече- нова о том, что человека надо изучать в единстве его плоти, духа и окружающей среды, высказывание, которое опереди- ло на десятилетия развитие физиологии не только в России. К числу подобных системных конструкций надо, без- условно, отнести и учение о почвах В. Докучаева, понявше- го, что именно почвы являются той основой, которая связы- вает в единое целое всю биосферу. Я мог бы привести еще целый ряд примеров, иллюстри- рующих эту тенденцию к созданию общесистемных концеп- ций, характерных для естествознания второй половины XIX века. Итак, взамен исследовательской парадигмы, рожденной эпохой Просвещения, постепенно приходит понимание того, что Человек – активный фактор Природы, и он уже не пред- ставляется ученым сторонним наблюдателем. Даже процесс изучения и наблюдения природных процессов может вно- сить в них необратимые изменения. Пройдет еще, однако, несколько десятков лет, прежде чем эта интуитивная истина или, лучше сказать, философское прозрение превратится в строгое утверждение в физике микромира. |