Тени между нами - книга полностью. Документ Microsoft Word. Они так и не нашли тело первого и единственного парня, который разбил мне сердце
 Скачать 341.57 Kb.
|
|
14 – Ты глупая, глупая девчонка, – снова говорит Леандр, когда мы добираемся до замка ранним утром. С тех пор как я пришла в сознание, он не делал ничего, только запихнул мне в горло хлеб и воду. Я несколько протрезвела, но левая сторона лица гудит, будто кто-то бросил в него кирпич. Комплимент от Гадюки. Мы идем по пустому коридору, слуги давно уже удалились на покой. – В то время это показалось хорошей идеей, – говорю я. – В следующий раз не пей так много. – Этот крестьянский эль коварен. – Любой эль коварен, если выдуть шесть кружек. Я вздрагиваю, осторожно касаясь области вокруг глаза. – Поверить не могу, что испортила свои лучшие черты. – Не представляю, как маскировать синяк. Потребуется тонна пудры. Подходим к моей двери. Леандр поворачивается ко мне и понижает голос: – У тебя все черты лучшие. Ни одна другая женщина рядом с тобой и не стояла. Он наклоняется вперед и целует черное пятно вокруг моего глаза. А когда отступает, смотрит на мои губы. Это была невероятная ночь. Я нескоро ее забуду. И Леандр красив. Слишком красив для своего же блага. Я касаюсь его золотисто-каштановых волос, провожу пальцами по затылку, собираясь притянуть его к себе. Но вдруг останавливаюсь. Я здесь, чтобы добиться короля. Не его друга детства. Но неужели Каллиас узнает об одном поцелуе? Вот только им одним дело не ограничится. Я не сомневаюсь, что Леандр прекрасно целуется, и мне вскоре захочется утащить его в свою комнату. Чего я хочу – королевство или возню в простынях? По идее, это не самый сложный выбор. Но с моего последнего романа прошло уже несколько недель. Вздохнув, я опускаю руку. – Спокойной ночи, Леандр. Спасибо за сегодняшний вечер. Я его не забуду. Он грустно улыбается, но как истинный джентльмен кивает и шагает прочь по коридору. Я уже сожалею о своем решении, потому что осталась одна в пустом коридоре, но слишком поздно, чтобы изменять решение. Откапываю ключ среди кучи банкнот в кармане и вхожу в комнату. Сначала я снимаю обувь, затем выгружаю на стол выигрыш. И лишь тогда поднимаю голову. Каллиас в комнате. Он сидит на моей кровати, скрестив ноги. Рукава рубашки расстегнуты, но король по-прежнему в перчатках. Никакого жилета или сюртука, никакого галстука, в горловине просматривается тело. Хотя он выглядит расслабленным, все же держится настороже. – Хорошо провела вечер? – спрашивает Каллиас, не глядя на меня и ничем не выдавая свое настроение. – Да. – Похоже, Леандр тоже. Почему ты не поцеловала его на ночь? Подслушал. Определенно. Какое же счастье, что мне хватило мужества отвергнуть Леандра! – Дама никогда не целуется после первого свидания. – Так ты хотела? – Теперь он смотрит на меня. Впивается взглядом в мой синяк, точно стрела в мишень. Король поднимается и подходит ко мне. – Что произошло? Леандр?.. – Конечно нет. Он поднимает руку к моему лицу, и я замираю. Один палец в перчатке тянется вперед и слегка касается кожи под моим глазом. Ткань гладкая и холодная. Рука Каллиаса сжимается в кулак и падает. – Он водил меня на бои. – Бои? – Да, взял меня посмотреть матчи. После того, как я выиграла несколько ставок подряд, решила попробовать свои силы. Каллиас выглядит так, будто кто-то только что задал ему невозможную загадку. – Почему? Почему, черт возьми, ты это сделала? Тебя же избили! Выпрямляю спину. – Ну да. Но до этого я отлично повеселилась. Громкий смех вырывается из уст короля, и похоже, недобрый. – Почему ты здесь? – перехожу я в наступление. – Я отменил все свои встречи. Думал удивить тебя, повести на прогулку сегодня вечером. Но не смог найти. Решил дождаться. – И сколько часов ты просидел на моей кровати? Он сердито проводит пальцами по волосам. – Зачем тебе гулять с Леандром? – Какая разница, с кем я провела вечер? Он добрый и веселый и на самом деле старается выкроить для меня время. Каллиас на мгновение замолкает, вероятно, пытаясь придумать следующий довод. Я не даю ему шанса. – Я согласилась на твой план. Я играю роль твоей невесты. Но знаешь, что еще ты обещал, Каллиас? Дружбу. Ты обещал стать мне другом. Но увы. Мне пришлось искать дружбу в другом месте. – У тебя есть Рода и Гестия, – говорит он. – Рода и Гестия не пригласят меня потанцевать на вечеринках. Ты знаешь, что ни один мужчина не смеет подойти ко мне? Я под запретом. Будто чумная. Он молчит. – Леандр и его приятели – единственные, кто относится ко мне как к человеку, а не как к будущей королеве. Ты знаешь, почему они мне сочувствуют? Почему подружились со мной? Потому что тоже знают, каково это, когда ты сначала называешь их друзьями, а затем отталкиваешь. Может, мне и правда хотелось поцеловать Леандра. Может, я одинока. Ты же сам знаешь, что это такое! Каллиас отшатывается, будто от удара. Мне не стыдно. Нисколько. – Я не кукла, которую ты можешь одеть и посадить на полку, пока снова не захочешь поиграть, Каллиас. Я человек. И если ты не можешь меня уважать, я завтра же соберу вещи и уеду отсюда. Хочется верить, это не остатки действия эля. Я верю, что Каллиас не разгадает мой блеф. Что он извинится и попросит меня не покидать его. Что он изменит свои взгляды и начнет обращать на меня внимание. Или, может быть, я просто больше не могу себя контролировать. Каллиас злит меня, как не удавалось никому. Даже моему отцу. Я задерживаю дыхание, ожидая ответа. Тени короля взметаются, словно пламя охватывает все его тело. Он поворачивается и, не оглядываясь, уходит сквозь стену из твердого камня. Боже. Что я натворила? Я падаю в кровать. Несмотря на то, что все идет наперекосяк, изнеможение берет надо мной верх. Бой, поздний час – разум практически утягивает в забвение. Уже на грани сна я чувствую, как кожа вокруг почерневшего глаза нагревается. Не от боли. Не от послевкусия поцелуя Леандра. А от прикосновения затянутой в перчатку руки. Стоит открыть глаза, как голова невыносимо пульсирует. Дивное сочетание слишком большого количества эля и недосыпа. Вдобавок ко всему, мой план пошел крахом. Что мне еще остается, кроме как выполнить свою угрозу и велеть слугам начать собирать вещи? Слова горят в моем горле, пока отдаю приказы, и я огрызаюсь на пару недостаточно расторопных лакеев. Через мгновение понимаю, что на сборы уйдут часы. Нет смысла ждать, пока слуги закончат. Я должна попытаться провести свой день как обычно. Рода и Гестия разговаривают, а я смотрю на свободное место во главе длинного стола в большом зале. Каллиаса там нет. Увижу ли я его еще раз напоследок? И почему, черт возьми, я жду, пока упакуют мои вещи? Их доставят в поместье отца, независимо от того, приеду я с ними или нет. На самом деле, я не вернусь в поместье Мазис. Сама ведь заявила, что отец мне не нужен. И, честно говоря, мне не хочется пока видеть его лицо. Нет, я поселюсь в гостинице. Поживу некоторое время сама, пока не смогу все переосмыслить. Злосчастный стул остается пустым в течение всего завтрака. Конечно, Каллиас не хочет меня видеть. Я потеряла его. Потеряла трон, корону, восхищение знати, шанс стать королевой. Полдня сижу в гостиной за рукоделием, будто меня осенит блестящая мысль, если я потяну время. Что я собираюсь делать? Я действительно позволю себе потерять все? Возвращаюсь в покои. Во-первых, вероятно, надо проверить глаз, убедиться, по-прежнему ли пудра выполняет свою задачу и маскирует синяк. Дальше – я не знаю, что будет дальше. Если вещи собраны, уйду. Если нет, подожду еще немного. Вхожу, со страхом замечая, что не слышу топота слуг. Похоже, закончили! Но когда я переступаю порог, меня подстерегает неожиданное зрелище. Как будто я вовсе не приказывала собраться. Комната в порядке. Кровать заправлена. На мебели ни пылинки. Но гардероб все еще забит моей одеждой. Косметика по-прежнему на столике. Ничего не упаковано. Эти ленивые, ужасные слуги! Я направляюсь обратно в коридор, мечтая найти кого-то, на ком сорвать злость, и меня тут же встречает лакей. – Миледи, – говорит он, не успеваю я открыть рот. – Король желает вас видеть. Не хотите ли проследовать за мной? Еще как хочу. Каллиас не все высказал касаемо моей вчерашней речи? Он хочет публично изгнать меня из дворца? За то, что отправилась гулять с его бывшим другом? Но если есть хоть призрачный шанс, что Каллиас хочет забыть спор и вернуть все как было, нельзя отказываться. Смогу же я соблазнить короля, даже если буду видеть его по полчаса два или три раза в день? Смогу посещать вечера, где со мной не осмелится заговорить ни один мужчина. Это все ненадолго. Пока я не выйду за короля и не убью его. Вот тогда я получу все желаемое внимание. О, да. Но, черт возьми, почему Каллиасу надо все усложнять? Слуга провожает меня на первый этаж, и мы выбираемся из дворца через задний ход. Лакей останавливается перед простой каретой и открывает мне дверь. Внутри я вижу контур черных брюк и дорогих туфель. Каллиас? Он собирается лично выпроводить меня из дворца? Почему? Изо всех сил стараясь сохранить достоинство, я ступаю в карету и сажусь напротив короля. Дверь за мной закрывается, и Каллиас дважды стучит рапирой по крыше кареты. Щелкают поводья, и лошади трогаются с места. Тени танцуют по подушкам вокруг его ног и плеч. На нем белоснежная рубашка. Ни пиджака, ни жилета. Но перчатки на месте. Брюки очень простые. Обувь все так же безупречна, но я подозреваю, это потому, что иной у него просто нет. По его лицу я вижу, что он ждет, когда же я начну расспросы. «Почему мы здесь? Куда ты меня везешь? Ты все еще злишься?» Не собираюсь доставлять ему удовольствие. Задираю нос и гляжу в окно, наблюдая за мелькающим мимо пейзажем. Смотреть особо не на что. Дома да каменные улицы, простые люди занимаются своими повседневными делами. Но затем повозка поворачивает, и меня бросает прямо на колени Каллиаса. Меня словно обволакивает дым от огня, в нос бьет лавандово-мятный запах. Но я не чувствую под собой тела Каллиаса. Когда открываю глаза, то понимаю, что приземлилась не на него. А провалилась сквозь него. Я внутри Каллиаса. Стою на коленях на сиденье, а он и его тени поглощают меня. – Ах! Отшатываюсь назад, боясь, что он каким-то образом останется со мной. Что я подхвачу тени, как заразу, и буду навсегда заключена во тьму. Фантомное ощущение тает, а карета резко останавливается. Мне приходится крепче поставить ноги, чтобы снова не упасть на короля. А потом понимаю – я его коснулась. Я нарушила закон. Каллиас уже на меня злится. Как же он теперь поступит? Поднимаю голову и вижу, что Каллиас по-прежнему в целости и сохранности. Я не рассеяла его каким-то образом, упав в кружащиеся тени. Лицо короля все так же похоже на камень, хоть и не обладает его плотностью. – Все в порядке, сир? – окликает возница. Каллиас не сводит с меня взгляда. – У нас все в порядке. Едем дальше. – Да, Ваше Величество. Я понимаю, что мы поднимаемся в гору, а не спускаемся вниз. Вот почему я потеряла равновесие и чувствую, как теряю его снова. Теперь я боюсь, вдруг король увозит меня куда-то, чтобы убить. Смогу ли я убежать? Выпрыгнуть из кареты и исчезнуть, прежде чем он догонит? И что со мной станет? Надо попробовать. Надо что-то придумать. – Ты настоящий? – слова слетают с губ прежде, чем я успеваю их сдержать. – Вполне. – Но ты не твердый. Сплошные тени. Я сделала тебе больно? Поэтому ты не хочешь, чтобы к тебе прикасались? Ты собираешься меня убить? – Вопросы сыплются один за другим, взахлеб. Он крутит рукоять своей рапиры. Надеюсь, просто так, а не потому, что обдумывает, как ее использовать. – Нет, – наконец говорит Каллиас. – На все вопросы. Мое сердце несколько успокаивается. У него нет причин мне лгать. Если бы король собирался меня убить, то, полагаю, просто покончил бы с этим. – Почему ты можешь дотронуться до меча, но не до меня? Он бесплотен именно для живых существ? Тогда консумация брака становится поистине сложной задачей. Но я же чувствовала прикосновение его перчатки к щеке… В мгновение ока тени исчезают. Остается только Каллиас. Настоящий, живой. Осязаемый. Прекрасный. Через мгновение его снова окутывают тени. – Я могу включать и выключать эту способность, – говорит он. – Могу заставить свои пальцы затвердеть, чтобы что-то поднять, а остальная часть меня останется неосязаемой. – Но зачем тогда нужен закон? – спрашиваю я. – Если никто не может причинить тебе боль, зачем запрещать людям прикасаться к тебе? К чему беспокоиться о перчатках? Тебе больно? Дотрагиваться до кого-то без них? – Мне не больно никого трогать. Если только они не покалечат меня каким-то образом. Тогда почему, хочу закричать я. Зачем всех отталкивать? Зачем себя изолировать? Что это за жизнь такая? – Если я прикоснусь к кому-то кожа к коже, мои способности будут исчезать всякий раз в его присутствии. Я стану осязаемым. Восприимчивым к смерти, боли и ко всему прочему. Мой отец дожил до трехсот лет, пока не решил жениться на моей матери. Тогда он стал смертным. Она была якорем, держащим его на земле. И любой мог убить короля, пока мама рядом. Так и произошло. Любовь – вот что его сгубило. Теперь ты понимаешь, почему я хочу успокоить совет, фактически не выполняя их пожеланий. Кто-то убил моих родителей, и они сделают то же самое со мной, если я позволю себе с кем-то сблизиться. Иногда я даже задаюсь вопросом, была ли смерть моего брата несчастным случаем. Я не смею проронить ни слова, опасаясь, что он замолчит. – Видишь ли, мы с ним были разными, – говорит Каллиас. – Способность переходит от родителя к ребенку. Но Ксантос? Ему дар не достался. Думаю, именно поэтому он умер таким молодым. Кто-то хотел вывести его из очереди на престол. Мой отец был куда лучше защищен. Потребовалось больше времени, чтобы найти способ покончить с ним. Я не могу поверить, что Каллиас так сильно мне доверяет. Но также гадаю, а не проверка ли это? – Когда ты ворвался в мою комнату той ночью, ты хотел точно знать, что я сказала. Потому что, если люди решат, что мы касались… – То придут за мной, – договаривает он. – И я должен быть всегда начеку. – Зачем ты мне все это рассказываешь? Точно не собираешься меня убить? – Ты была права, Алессандра. Прошлой ночью. Насчет всего. Я боялся по-настоящему жить. Встречи с тобой вне бесед за едой делают меня уязвимым. Если кто-то узнает мой секрет, если мы случайно коснемся друг друга – меня могут убить. Но так жить нельзя. Возможно, я никогда не смогу позволить себе физическую близость. Но это не значит, что я не могу быть с тобой. Ты… мне нравишься, и я надеюсь тоже тебе понравиться. Где-то в глубине души я… смягчаюсь. Есть что-то в том, чтобы смотреть на этого темного, могущественного человека и слышать его надежды. Может, я даже претворю эти надежды в жизнь. Конечно, прямо перед тем, как заберу его жизнь. – Значит, ты везешь меня?.. – спрашиваю я. – В одно из моих любимых мест. Мы проводим время вместе. Вне дворца. И не потому, что это еще больше убедит совет, хотя да, бонус приятный. А потому что мы друзья, а ты заслуживаешь настоящего веселья. – Прошлая ночь была веселой. – Повеселись со мной, – уточняет он, стискивая зубы. – Никаких больше вылазок с Леандром. Я поднимаю бровь. – Я пытаюсь найти компромисс. Я провожу время с тобой, и нельзя, чтобы совет узнал, что ты гуляешь не с одним мужчиной. – Отлично, – говорю я. – Но я оставляю за собой право видеть, кого захочу, если ты снова начнешь вести себя как осел. Иногда мне кажется, что это просто вопрос времени, когда я зайду слишком далеко. Пока не ляпну такое, что окончательно подтолкнет короля избавиться от меня навсегда. Но я обнаружила, что во время наших бесед мне не нужно притворяться. Если я что-то говорю, то лишь потому, что действительно чувствую и думаю таким образом. Возможно, я пытаюсь завоевать сердце короля, но… Я все еще остаюсь собой. Прежде с целями такого никогда не случалось. – Справедливо, – отвечает он. Я награждаю его самой очаровательной улыбкой в арсенале, и она ни капли не фальшивая. – Как думаешь, можно мне сесть рядом с тобой? – спрашиваю я. – Чтобы я больше не падала со своего места? Уклон крутой. В ответ он отодвигается в сторону. Я устраиваюсь рядом, только мои юбки задевают его тени. – Намного лучше. Спасибо. 15 Когда карета останавливается, кучер спускается со своего облучка, открывает дверь и протягивает руку, чтобы помочь мне выйти. Мой сегодняшний наряд выполнен из тонкой зеленой ткани, которая блестит на солнце. Штаны в тон расшиты жатыми кусочками черной ткани, похожими на лепестки. – Я не воздал должное твоему платью, – замечает король. – Один из немногих нарядов, в которых меня еще не видели. Я злилась на тебя и не желала носить твой любимый цвет. – Но все равно надела? – Решила, что так ты сильнее взбесишься, когда придется смотреть, как я ухожу. Он улыбается: – Так оно и было бы. – И поворачивается к кучеру. – Можешь идти. Какое-то время нам не понадобятся твои услуги. Мы позовем, когда будем готовы. Слуга кивает и уходит по тропе слева от кареты, исчезая за деревьями. Каллиас достает из кареты свою рапиру и пристегивает к поясу. Затем берет с сиденья большую плетеную корзину. – Идем. Когда он касается корзины, та внезапно бледнеет, тени поглощают ее, пока не окутывают целиком, как хозяина. – Если ты чего-то касаешься, оно тоже становится бесплотным? – спрашиваю я. – Нет, мне приходится брать предметы осязаемой рукой. Затем, когда я возвращаюсь в теневую форму, они рассеиваются вместе со мной. Очень кстати, – добавляет Каллиас, – иначе двор бы весьма позабавился, если бы моя одежда сваливалась прямо через меня. Я не могу сдержать смех. Каллиас ведет меня в противоположном направлении от кучера. Мягкая трава не издает ни звука, холмы выгибают свои спины. Радуюсь, что надела штаны и более крепкие ботинки, чем обычно. – Тебе не страшно здесь одному? – спрашиваю я. – С чего бы? Я не могу пострадать. – Но я могу. – Не волнуйся. Несколько всадников следовали за нами на небольшом расстоянии. Мы взяли простую карету вместо королевской. Мои люди бродят по округе. Вне поля зрения. Кроме того, никто не пойдет по этому пути, если не решит добраться через перевал в другое королевство, и зачем им это делать? Захватчикам сюда тоже не проникнуть, потому что по ту сторону горы наш аванпост. Я ношу этот меч не только красоты ради, – добавляет Каллиас. – Я умею им пользоваться. Будь уверена, единственный опасный человек здесь – я. – А мне следует тебя бояться? – Никогда. За следующим холмом я замечаю большой дуб, ветви которого отбрасывают большую тень. Под ним можно спрятаться от солнца. В нескольких десятках метров отсюда лежит озеро: его спокойствие нарушают только жуки, которые танцуют на поверхности, и маленькие рыбки. Нас окружает поле нарциссов: золотые лепестки раскачиваются на ветру, добавляя желтые краски в идеальную картину. Она наводит меня на идеи для новых нарядов. В следующий раз, когда приедем сюда, надо захватить с собой альбом. Каллиас достает из корзины красно-белое клетчатое одеяло и расстилает его под тенью дерева. Садится, скрестив под собой ноги, и принимается дальше перебирать припасы. Я устраиваюсь рядом с ним. Близко, но не так, чтобы коснуться. – Здесь красиво, – говорю я. – Мама возила нас с Ксантосом сюда в детстве. Мы играли в грязи, ловили лягушек, собирали цветы. Она всегда находила для нас время, несмотря на то, что была королевой. – Похоже, твоя мама была чудесной женщиной. – Да. Я… скучаю по ней. – Он обводит взглядом нарциссы. – Она любила цветы. По сей день смотрители поддерживают ее цветники за пределами дворца. Он наконец-то открывается. Это именно то, что мне нужно, чтобы сблизить нас. – Сочувствую, – говорю я. – Я тоже потеряла маму. Мне было одиннадцать, когда ее забрала болезнь. По какой-то причине я почти не помню мать. Я хорошо запомнила свою гувернантку. С мамой мы редко виделись. Отец очень любил ее, а я терпеть не могу своего отца. Иногда думаю, что, возможно, она бы мне не понравилась, если бы я успела ее узнать… Мне очень жаль, что ты потерял свою. – Спасибо. – Он выдыхает. – Но я привел тебя сюда не за тем, чтобы говорить о таких тоскливых вещах. Мы здесь, чтобы поесть. – Он обводит рукой все, что успел выложить. Тут хватило бы человек на двадцать. Я замечаю, по крайней мере, пять различных видов сэндвичей, с начинкой от огурца до рубленой свинины. Клубнику с отрезанными стеблями и шоколадный соус. Куриные ножки с розмарином. Листовую зелень с помидорами и морковью. Гроздья винограда. От одного вида слюнки текут. Мы с Каллиасом наслаждаемся едой, и на этот раз он внимательно слушает, как я рассказываю ему подробности прошлой ночи. Я горжусь ставками, которые выиграла. Хочу поведать ему, как вычисляла слабости бойцов и обращала их себе на пользу. – Похоже, ты бы стала отличным генералом. Возможно, мне стоит уволить Кайзера и нанять вместо него тебя. Я слизываю с пальцев шоколадный соус. – Боюсь, я ничего не знаю об оружии. Хотя всегда ношу при себе кинжал. Тот, которым я убила Гектора. – Это хорошо. Надо всегда быть готовым к непредвиденному. Наевшись, он откидывается назад, и мы вдвоем наслаждаемся одиночеством в этом прекрасном месте. Никаких условностей. Никакой ответственности. – Жаль, я не подумал захватить нам купальники. Вода так освежает в это время года, – замечает Каллиас. – Кто сказал, что нам нужны костюмы? – Твой наряд довольно тесный, а верхняя юбка напитается водой, как губка, и утянет тебя на дно. – А я и не говорила, что мы останемся в одежде. – Слова срываются с губ, прежде чем я понимаю, что, пожалуй, переборщила. Каллиас с хитрой усмешкой оборачивается ко мне. – Леди Алессандра, чем больше я вас узнаю, тем больше вы мне нравитесь. Он встает, хватает сзади ворот своей хлопковой рубашки и стягивает ее одним движением. Смотрит на меня сверху вниз, словно бросая вызов – не я ли предложила раздеться? На мгновение отвлекаюсь видом мышц его груди. Они были так хорошо спрятаны под свободной рубашкой. Под слоями жилетов и сюртуков. Но теперь король обнажен, и я решаю, что этот вид лучше всех. Не спуская глаз с юноши, я расстегиваю пуговицы на своей верхней юбке. Стягиваю ее с себя и остаюсь только в штанах и облегающей блузке без рукавов. – Где твои охранники? – спрашиваю я. – Вне поля зрения, – говорит он, и его голос становится все ниже с каждым словом. Затем, словно через силу, отворачивается. Отворачивается. Какого черта? – Что ты делаешь? – Жду, пока моя подруга разденется и войдет в воду. А, вот как все будет? Каллиас правда хочет остаться друзьями или попросту дразнит меня, следуя глупым приличиям? Стараясь создать как можно больше шума, я стаскиваю свои ботинки и штаны, стягиваю блузку и нижнее белье, а затем подхожу к воде, гадая, будет ли Его Величество подглядывать. Играет в джентльмена или думает застать меня врасплох? Он даже не шевелится. А Король Теней умеет испортить людям удовольствие. Поначалу вода кажется холодной, но через несколько секунд я к ней привыкаю и осмеливаюсь зайти глубже, пока не скрываю все стратегически важные части тела. – Я зашла, – сообщаю ему. Король выразительно крутит пальцем. Моя очередь отвернуться, пока он снимает оставшуюся одежду. Я старательно смотрю в другую сторону, перебирая пальцами ног ил. Прогоняю прочь мысль о том, какие твари могут водиться в озере, и вместо этого пытаюсь представить голого Каллиаса. Всю эту бронзовую кожу и поджарые мышцы. Я так увлекаюсь, что вздрагиваю, когда слышу шаги позади себя. – Можешь поворачиваться, – говорит он. Вода такая мутная, что я могла бы стоять прямо перед Каллиасом и все равно не сумела бы ничего рассмотреть. Вот жалость. Он сказал, что нам нельзя касаться друг друга. Но про взгляды речи не было. Так почему же Каллиас норовит отвести взгляд? И какого черта заставил меня отвернуться? Вдруг смутившись, я спешно пытаюсь придумать, что бы сказать, прежде чем молчание станет неловким. – С тенями легче плавать? – На самом деле да. Он зашел только по пояс, благодаря чему передо мной открывается прекрасный вид на его торс. Ни единого изъяна. Ни шрама, ни веснушки. Как? Как можно быть таким совершенством? Молчание затягивается, поскольку мы оба думаем об очевидном. Мы голые. В озере. И ничего не делаем. И как я до такого дошла? Нужно завязать разговор. Но все темы, бегущие в голове, ужасно неуместны. – Ты девственник? «Отлично, Алессандра, просто отлично». Однако вопрос изрядно веселит монарха. – Нет. А ты? По идее надо сказать «да». Репутация леди всецело зависит от этого факта. Но мы говорим начистоту, так что… – А есть разница, если нет? – осмеливаюсь спросить. – Вовсе никакой, – тут же следует ответ. Изумленно приоткрываю рот. – Но это же неписаный закон, что дама должна быть невинной в первую брачную ночь. – Я таких законов не поддерживаю. На самом деле, я стараюсь давать женщинам те же права, что есть у мужчин. Этого хотела бы моя мать. Вдобавок на что мужчины рассчитывают, если сами не хранят свою невинность? Он не шутит. Я столько переживала, как бы Майрон все не испортил, а оказывается, и волноваться-то было не из-за чего. «Как только вернемся, потребую его долги и посажу в тюрьму». – Нет, – наконец признаюсь я. – Я не девственница. – И быстро перевожу тему: – Так значит ты все-таки разрешал кому-то к себе прикасаться? – Да. Пока не стал королем. – И упомянутые дамы не живут при дворе и не могут повлиять на твои способности? – Когда я был моложе, то щедро платил женщинам за их внимание. В основном куртизанкам. Они получали небольшое состояние и могли начать новую жизнь в любом из прочих пяти королевств. – Это… умно. Юноша опускает голову и наблюдает, как капельки воды стекают с его пальцев. – Я почти жалею, что общался с ними. Так бы никогда не знал, чего лишаюсь. Наверное, уместно посочувствовать, но вместо этого я спрашиваю: – Ты уже целый год не спишь с девушками? – Да. – И собираешься так жить и дальше? – Кажется, я делаю ненужные паузы перед каждым словом, но не могу сдержаться. – Разве оно того стоит? Он пожимает плечами. – Я самый могущественный мужчина в мире и буду жить вечно. Полагаю, за одно только бессмертие многие отдали бы куда больше. Хм. А чем бы я пожертвовала ради такой власти? Полагаю, это неважно. От меня потребуется только время. Больше мне дать нечего. – А откуда вообще взялась способность повелевать тенями? – Моя семья правит с незапамятных времен, или так мне рассказывали. Один из моих предков – его звали Бахнамон – боролся за то, чтобы удержать трон. Пережил много покушений. Его двоюродный брат пытался узурпировать власть. Сначала Бахнамон взмолился о помощи богам. Богу силы. Богу мудрости. Богу справедливости. Просил даровать ему силы сохранить власть и уничтожить врагов. Он хотел, чтобы его потомки правили вечно. Никто не ответил. Поэтому он воззвал к демонам. Демону страданий. Демону мести. Демону боли. Последний ответил. Бахнамону была дарована сила теней. Он стал неуязвим для смерти и боли, пока остается бесплотен. Но поскольку способность ему дал демон, за нее пришлось заплатить. Бахнамон будет жить вечно, если проведет большую часть своих дней в тени. Но если нарушит сделку, дар перейдет его детям. Я стою там, осмысливая и наблюдая, как завитки теней ползут по его рукам. Смотрю ему в глаза и вижу, как сам он следит за каплей воды, что скользит по моему плечу. Каллиас прочищает горло. – Моя очередь задавать вопросы. Расскажи мне о мужчинах, которым посчастливилось добиться твоей милости. Их было больше, чем один-двое? – Вдруг его голос меняется. – Может, тебя и сейчас ждет воздыхатель? Кажется, последний вопрос его пугает. – Прямо сейчас у меня никого нет. Но как я и говорила, семья уделяла мне мало тепла. Пришлось искать его на стороне. – Ах, Алессандра. Узнал бы я тебя раньше. Никогда бы не стал игнорировать. – Какой галантный король. – Сколько у тебя было мужчин? – желает он знать. Дюжины. Вместо ответа парирую: – А сколько у тебя было женщин? Что-то подсказывает: счет у нас примерно равный. – Ладно. Не отвечай, я тоже не отвечу. – Справедливо. Поплаваем? – Конечно. Но если я доберусь до берега первым, с тебя ответ на любой мой вопрос. – Идет, – выкрикиваю я и одновременно бросаюсь плыть. Проклятье. Он выигрывает. – Хочу услышать про самого первого, – говорит король. – Как все началось и чем закончилось? Единственные мысли о Гекторе Галанисе у меня связаны с его смертью. О начале наших отношений я как-то не особо задумывалась. – Он был пятым сыном барона, – начинаю я. И понимаю, что, возможно, не следует говорить о нем в прошедшем времени. Я практически сознаюсь, что знаю о его гибели, а ведь идет расследование. Мне нужно лучше следить за языком. – Наши отцы вели дела, – продолжаю я. – Он приехал в наше имение с остальными своими братьями. Все старшие сразу кинулись бегать за Хризантой. Но Гектор выделил меня, чем, собственно, и привлек. Мне было пятнадцать. Я не имела никакого опыта с мужчинами. Почти никого не видела, иначе как домашних. Я упивалась комплиментами Гектора. Мне нравилась его близость. Посетив нас во второй раз, Гектор отвел меня в тихий уголок и поцеловал. В следующий раз он раздел меня. Каллиас, пожалуй, лучший слушатель, которого я когда-либо встречала. Он может быть таким неподвижным, его тени тоже замирают вместе с ним. – Это продолжалось два месяца. К счастью, у меня была горничная, которая научила, как предотвратить беременность. Я изучила плотскую науку. Гектор был более чем счастлив исполнять роль наставника и доставлять мне удовольствие. Пока не нашел другую. Свежую, неопытную и готовую с ним переспать. Так все и закончилось. – Я замолкаю, думая, что закончила, но потом все же добавляю: – Тогда я поклялась, что больше никогда не влюблюсь. Каждого мужчину после Гектора я просто использовала и выбрасывала, когда мне становилось с ним скучно. Я натыкаюсь на холодное течение под водой и отступаю на несколько метров. Не знаю, смущен ли Каллиас тем, что я ему рассказала, или не знает, как ответить, но спрашиваю: – Ты когда-нибудь влюблялся? – Нет, – говорит он. – Никогда. Каково это? – Ужасно. Воцаряется молчание, но оно приятное. Я чувствую себя ближе к Каллиасу, чем когда-либо прежде. Открытой таким образом, что не имеет ничего общего с наготой. Какое-то движение привлекает мое внимание. – Кто это? – спрашиваю я, глядя поверх головы Каллиаса. – Один из твоих охранников? Каллиас поворачивается, оглядываясь на берег, где все еще лежат остатки нашего обеда. – Нет. Алессандра, оставайся здесь. Каллиас рассекает воду широкими гребками и приближается к берегу, к фигуре, стоящей над нашим пикником и смотрящей вниз на содержимое корзины. Кажется, это мужчина, но трудно сказать. Плащ скрывает большую часть фигуры. Капюшон затеняет лицо. – Стой! – кричит Каллиас, наполовину выйдя из воды. – Что, по-твоему, ты делаешь? Мужчина поворачивается, и его капюшон спадает. Не то чтобы это чем-то помогло. Коричневая ткань закрывает верхнюю часть лица, оставляя только щели для глаз. – Так много еды всего для двух человек, – говорит мужчина необычайно глубоким голосом, как будто пытается скрыть истинный тембр. – Вы наелись, а бедняки тем временем голодают. Я прослежу, чтобы остатки раздали тем, кто в этом нуждается больше. Он. Бандит в маске, что грабит знать. Человек в коричневой маске собирает одеяло за углы, сметая всю еду в центр. Засовывает тюк обратно в корзину. – Это собственность короля! – кричит Каллиас. – Брось немедленно. – Короля, который назначает слишком высокие налоги, чтобы содержать войска во всех завоеванных им землях. Пока ты начинаешь новые войны в безобидных королевствах, твои собственные люди страдают. Пришло время позаботиться о тех, кто нуждается в защите больше всего. Бандит садится на спину поджидающей лошади и скачет к ближайшему холму. Каллиас поворачивается ко мне. – Одевайся. Быстро. – Он полностью выходит из воды, призывая охранников. Я понимаю, что пялюсь, только когда король наклоняется за штанами и одним движением в них запрыгивает. – Поторопись! – снова кричит он мне, затем бросается обратно к карете. Не нуждаясь в дальнейших подсказках, я выхожу на берег и отжимаю волосы, пытаясь стряхнуть капли воды с кожи. Одежда не поддается. Все тесное и не желает натягиваться на мокрое тело. После долгой возни я наконец прикрыта и бегу за Каллиасом. |