Ответы к экз.ВвЯ-11-12-1. Ответы к экзамену Введение в языкознание
 Скачать 0.78 Mb.
|
22. Язык как системно-структурное образование.То, что язык является системно-структурным образованием, вытекает из самогó определения языка: язык – это естественно сложившаяся система средств общения между людьми и правил, по которым эти средства (фонемы, морфемы, лексемы и т.д.) превращаются в речь (см., в частности: А.В.Лемов 2006: 356). Мы уже говорили, что язык соотнесён с речью и противопоставлен ей (а точнее – входит как предмет в собственном смысле слова в состав пентахотомии мышление-язык-психофизиология-речь-общение). Мы уже говорили, что, в отличие от речи, язык не материален, а идеален (он существует лишь в нашем сознании), причём его единицы пребывают в нашем мозгу одновременно, а не выстраиваются там в последовательном порядке. Язык существует в нашем сознании в упорядоченном, структурно-организованном виде, что и позволяет нам говорить, подчас не задумываясь над тем, какие именно слова, морфемы, фонемы мы в данный момент используем. Но для того, чтобы определить язык как системно-структурное образование, нам требуется уточнить значение самих этих понятий – система и структура. Понятие системы и структуры. Структурные отношения в языке. Мы уже говорили, что русский язык, как и все славянские языки, является одной из современных ипостасей праязыка – как некоторые исследователи утверждают, «языка богов». В этом смысле в понимании соотношения понятий – система и структура – удобно обратиться к логике самого языка (поскольку в понимании этих понятий у различных учёных наблюдаются подчас противоположные толкования). В четырехтомном «Словаре русского языка» АН СССР при слове система даются следующие значения: 1. Определенный порядок, основанный на планомерном расположении и взаимной связи частей чего-либо; 2. Классификация, группировка; 3. Совокупность принципов, служащих основанием какого-либо учения; 4. Совокупность каких-либо элементов, единиц, объединённых по общему признаку; 5. Форма, способ, принцип устройства, организации, производства чего-либо. При слове структура тот же словарь дает одно значение – взаиморасположение и связь составных частей чего-либо; строение. Если теперь «наложить» значения, показанные в толковом словаре, на термины «система» и «структура», то становится более или менее очевидно, что первый из них (система) целесообразно использовать в смысле «совокупность элементов, организованных связями и отношениями в единое целое», а второй (структура) – в смысле «совокупность связей и отношений, организующих элементы в составе целого». Так что же такое система? Система – такая совокупность единиц, в которой каждая единица получает свою характеристику (свою качественную определенность) от всех остальных единиц, определяется всеми остальными единицами. Говорят: «Без племянников человек не дядя». Эта пословица – хорошее наглядное пособие, чтобы понять отношения в системе. Гражданин А обладает качеством дяди (имеет определённые обязанности, испытывает чувство родственной привязанности), пока есть совсем другое лицо, некто Б, племянник. Нет Б – и у А нет качества «дядя». В системе бывает так: признаки, существенные для данной единицы, зависят от того, какие есть другие единицы. Как только другие единицы («племянники») изменятся, в частном случае – исчезнут, то непременно изменится и данная единица. Предположим, существует некий язык. В нем три согласных: [п, т, к] и два гласных: [а, у]. В словах после каждого согласного идёт один гласный, либо [а], либо [у]. Слова, значит, имеют такой вид: [патуку], [катату], [пупу], [какука] и т. д. Сколько гласных единиц в этой системе? Две – [а, у]. Представим, что все гласные [а] изменились в [у]. Слова теперь выглядят так: [путуку], [кутуту], [пупу], [кукуку] и т. д. Сколько теперь гласных единиц в системе этого языка? Хочется сказать: одна – [у]. Но это неверно. Ведь после каждого согласного звук [у] – непременный его сосед «справа». Всегда только [у]. Значит, в нашем воображаемом языке (в системе!) нет гласных единиц. Действительно, вот к вам подошел человек из той страны, где говорят на «путуку»-языке. Он представился «Тукуп...» – а последний гласный фамилии вы не расслышали. Станете ли вы его переспрашивать? Нет: его фамилия Тукупу. Иного быть не может (ведь фамилии в этом языке, надо думать, – слова, и имеют звуковой вид, обычный для слов). Предположим, дети пишут диктант на «путуку»-языке. Вслушиваются ли они в гласные, чтобы их верно написать? Это не нужно, гласные можно не слушать – в них нельзя ошибиться. Пиши, слышал или не слышал, после каждой согласной буквы букву «у». И, скорее всего, письмо для такого языка было бы создано такое: «птк», «пп»; гласные не писались бы, поскольку и так ясно, как надо прочесть: [путуку], [пупу] и т. д. Спросите детей, сколько звуков в слове [туку|, и они ответят два: [ту] и [ку]. Гласные для них были бы не звуком, а призвуком. Гласный в таком случае не нужен для узнавания слов, для их различения. Потому что он – один-одинёшенек. А систем из одного элемента не существует. А и Б составляли систему; А – пропало; что осталось? В системе – ничего. Этот вывод можно записать несколькими способами: 1. Система из одного знака невозможна. 2. В системе 2 – 1 = 0. 3. Если нет выбора – нет и системы. 4. Элемент, который всегда – сопроводитель другого элемента, не может быть самостоятельным знаком. Все четыре вывода – одна и та же мысль, по-разному выраженная. Все они говорят о главном свойстве всякой системы. В дальнейшем мы будем пользоваться то одной, то другой из этих формулировок, где какая будет удобнее. Если есть А и Б, притом Б всегда сопровождает А, то Б – не особый знак. С обычной житейской точки зрения это легко понять: тень предмета – не особый предмет. Тень никогда – кроме сказок Андерсена и Шамиссо – не является одна, без предмета; а предмет может прожить и без тени (когда солнце в зените). Приведём пример не искусственный, а из современного русского языка. Установлено, что после твердых согласных русский гласный [о] произносится (под ударением) как дифтонгоид [уо]. Он начинается краткой неслоговой частью (значок [у] поднят над строкой, чтобы показать мимолетность этого звука). Дифтонгоидность [о] свойственна всем говорящим по-русски как на родном языке. Однако заметить призвук тем, для кого русский язык – родной, не так-то просто. Стоит изменить условия опыта – и [у]-образный приступ окажется слышным совершенно ясно. Притом прояснится, что он и не такой уж краткий. Условия такие: будем прослушивать запись, пустив ее «сзади наперёд», перевернув ленту, запечатлевшую звуки. Тогда-то, при обратном («инверсальном») слушании, и обнаружится этот призвук [у]. Почему так? Почему он не слышен, когда ленту пускаем «как надо» (или когда просто слушаем речь), а стоит её перевернуть, слушать звуки в обратном порядке, – и призвук вот он, тут? Слушаем слово [тот]; в более точной транскрипции: [туот]. После согласного, перед [о] – призвук [у] неизбежен (в стандартном русском произношении). Выбора нет: произносить ли здесь [у] или не произносить. Здесь, в этих произносительных условиях, [у] составляет «систему» из одной единицы, т. е. лжесистему. Поэтому-то призвук нам и не слышен: наши механизмы восприятия звуков речи и их переработки в мозгу так устроены, что отбрасывают, отшвыривают все данные, лишенные знаковой ценности. Всё, что порождено несистемными отношениями, остается за порогом внимания, – например – [у] перед [о]. Другое дело, когда мы повернем запись другим концом. Тогда последовательность звуковых кусков меняется: не [туот], а [тоут]. Призвук [у] теперь не перед [о], призвук оказался после. А в этом месте он не является неизбежным. После [о] возможны разные звуки. Здесь [у] не составляет «системы» из одного знака. Может быть [оу], может быть и [от] (кот), и [ох] (мох) и [ом] (том) и т. д. Много разных единиц может быть после [о]. Вот они все и заметны. И хоть призвук ничуть не удлинился, не усилился, когда мы перевернули ленту, но он стал членом системы – и мы его услышали. |