Практикум «Методика решения комбинированных генетических задач». _МакМаллин Райан — Практикум по когнитивной терапии. Практикум по когнитивной терапии w. W. Norton New York СанктПетербург Речь 2001 ббк 84. 5 М15 Перевод с английского
 Скачать 3.33 Mb.
|
|
Глава 13 КРОССКУЛЬТУРНАЯ КОГНИТИВНАЯ ТЕРАПИЯ Клиенты формируют свои убеждения не в изоляции. Они составляют их как из своего собственного жизненного опыта, так и из установок, принятых ими из более широкой системы убеждений окружающих их людей. Если мы посмотрим на группы аффилиации клиентов, то обнаружим, что они разделяют со своей культурой многие ключевые убеждения. В результате культурная осведомленность со стороны терапевта занимает центральное место в когнитивной терапии; чтобы консультировать эффективно, терапевт должен иметь понимание каждой из культур, к которым принадлежит клиент. Культура детерминирует многие из когниций клиентов: во что они верят и что отрицают, что они воспринимают и что игнорируют, насколько они готовы делиться с посторонним для семьи человеком, какие они предпочтут иметь с вами, терапевтом, отношения, какие ценности они считают важными, какой стиль терапии будет для них приемлем, а какой они сразу же отвергнут, что они будут считать возможной причиной их эмоциональных проблем, сколько усилий приложат и какую работу они захотят делать в своей собственной терапии. РЕФЕРЕНТНЫЕ ГРУППЫ Принципы Клиенты могут быть солидарны с убеждениями и установками многих различных типов групп: культуры, расы, субкультур, религии, языковой группы, государства, религиозных сект и политических партий. Из-за того что потенциальных групп так много, определить, почему клиент принимает В одной группы, а не другой, очень тяжело. Социологи в качестве объяснения предложили понятие «референтной группы». Это не та группа, в которой человек рождается и вырастает или в которой он находится по мнению других, это группа, с которой человек сам себя идентифицирует. Таким образом, клиент может быть ирландским католиком, с восточного побережья, принадлежащим к среднему классу, мог вырасти в либеральном, демократическом семейном укладе, но мысленно отождествлять себя с древневосточной идеологией, которую он изучил, занимаясь Дзен и кунфу. Референтная группа — это мысленный дом, в котором живет клиент. Метод 1. Составьте список групп, с которыми ваш клиент себя ассоциирует или мысленно чувствует себя их частью. 2. Как клиент моделирует то, чему учит группа? 3. Перечислите центральные убеждения этих групп — какие В отделяют их от других групп. 4. Нарисуйте схему, отражающую сходства между этими групповыми убеждениями и идеями клиента. Пример 1. Ксенофобия Негативный аспект многих референтных групп — вселяемый ими страх в тех, кто находится вне этой группы. Этот страх ассоциируется с ксенофобией (от греческих слов xenon, что значит «чужой, посторонний», и phobia — «страх»). Вместе они обозначают преувеличенный и устойчивый страх или неприязнь к иностранцам и незнакомцам. Несмотря на то что он кажется тривиальным, страх этот значимый. Ксенофобия — один из наиболее распространенных культурных страхов, и определенно один из наиболее разрушительных. Наши клиенты приводили массу примеров, когда они становились объектами ксенофобии других людей. Студентам колледжей восточного побережья говорили: «Вы не научитесь ничему в учебных заведениях на западе. Образование там варварское. Западнее Аллеганских гор нет никакой культуры». Нашим клиентам с запада говорили: «Люди с восточного побережья — это интеллектуальные снобы, напыще нные, чванливые, избалованные и абсолютно неискренние». На юге ксенофобия принимает форму: «Проклятые авантюристы-янки. Идите туда, откуда пришли, если вы знаете, что хорошо для вас», — в то время как клиентам с севера говорили, что на юге все фанатики, провинциалы, неотесанная деревенщина. В Техасе клиенты сталкиваются с ксенофобией, которая выражается как противопоставление Техаса остальным 49 штатам, или «Техасцы против федератов», как они это преподносят. В Колорадо люди недолюбливают техасцев, или равнинных жителей, как они их называют (и любого, кто не из горной местности). В Вашингтоне и Орегоне у некоторых людей на бамперах есть наклейки, гласящие: «Кто не из штата — убирайтесь домой!», а приезжих калифорнийцев предупреждают, чтобы они не ездили с калифорнийскими номерами. Подобные сказки о ксенофобии можно рассказать в отношении страны происхождения, религии, политической партии — ее можно найти везде. Как терапевты мы можем обнаружить ксенофобию в нормальной гордости за людей, похожих на самих клиентов, в естественном, непатологическом «болении» за свою команду. Но в этой гордости за себя может скрываться чудовищный вред. «Другие», «незнакомцы», «иностранцы», «они» воспринимаются как злые, порочные и недоброжелательные. Это приводит почти к религиозному отвержению людей, которые выглядят и ведут себя по-другому. От этого презрения берут начало предрассудки, фанатизм и дискриминация, которые вызвали львиную долю несчастий на нашей планете. Помощь клиенту в распознании ксенофобии (его собственной и других) как ключевого страха может оказаться хорошим подспорьем в создании более беспристрастной и спокойной системы убеждений. Пример 2. Культурно принятый диагноз Культурная референтная группа также учит клиента, какого рода эмоциональные проблемы допустимо иметь. Допустимой может быть реакция приспособления ко взрослой жизни, но гораздо менее допустимыми — сексуальные расстройства или значительный психотический эпизод. Расстройства, принятые культурно, меняются с течением времени, поскольку каждое десятилетие порождает свои диагностические причуды. В конце шестидесятых и начале семидесятых многие клиенты страдали от того, что можно назвать экзистенциальной тревогой. Они жаловались на отсутствие смысла в жизни. Они искали ответы на вопросы типа: «Зачем я здесь? В чем смысл жизни?» Многие потеряли веру в такие традиционные институты, как правительство, семья и религия, и шли на терапию, сбитые с толку — «плавая в бессмысленном космосе», как говорили некоторые. В результате они впадали в мистические религии и культовые группы, чтобы найти некоторое ощущение смысла. В середине и конце семидесятых наши клиенты жаловались на трудности во взаимоотношениях. Были ли у них неудачные отношения, или у них не было интимных отношений вообще, клиенты жаловались на одиночество и нехватку близости. Поскольку происходи-.' ли радикальные изменения в понимании женской и мужской роли, , клиенты путали, что было мужественностью, а что — женствен-' ностью, и от этой путаницы страдали их отношения. В начале и середине восьмидесятых проблемы клиентов изменились снова. Клиентов больше интересовало не отсутствие смысла в жизни или личной близости, а то, что они могут не добиться успеха. «Разве это не будет ужасно, если я не достигну успеха?» — могли бы спросить они. Их пугало, что у них будет не та марка машины или они не попадут в нужную программу М.В.А. Для таких клиентов успех понимался как владение деньгами, властью и мете-риальными благами. В девяностых многие из наших клиентов выражали что-то типа страха неодобрения: клиенты боятся, что не понравятся другим, боятся, что фасад, за которым они скрываются, недостаточно хорош и что люди могут увидеть за маской их настоящую личность. Некоторые примеры этой озабоченности: «Я могу не произвести впечатления на людей. Я могу опозориться. Будет ужасно, если люди не одобрят меня и не будут меня уважать». Когда мы спрашиваем клиентов, какую из двух следующих альтернатив они предпочтут — знание или видимость знания, смелость или видимость смелости, достижение или видимость достижения, близость или видимость близости, — поражающее число клиентов выбирали видимость. Они смущены этим, но защищают себя, говоря: «Какое имеет значение то, что у вас есть все это, но никто этого не признает? Вам не будет никакой от этого пользы». Жизнь возвращается на круги своя; со временем, возможно, будет значительно больше клиентов с экзистенциальной тревогой. Они будут жаловаться на отсутствие смысла в жизни. Они будут искать ответы на вопросы типа: «Зачем я здесь? В чем смысл жизни?» Многие потеряют веру в такие традиционные институты, как правительство, семья и религия, и придут на терапию, сбитые с толку — «плавая в бессмысленном космосе», как будут говорить некоторые. В результате они будут впадать в мистические религии и культовые группы, чтобы найти некоторое ощущение смысла. Комментарий Многие клиенты могут обернуть свою ксенофобию против себя. Они могут обвинять себя за то, что принадлежат «не к той» группе (этнической, расовой, классовой, половой, культурной, не к тому поколению). Подобное отвержение может породить внутреннюю войну с разрушительными последствиями. Когнитивным решением ксенофобии, направлена ли она наружу, против других или внутрь, против себя, является демонстрация того, что в ее основе лежит логическая ошибка, которая называется сверхобобщением. Хотя культурные группы могут иметь некоторые общие черты, внутригрупповые различия почти всегда такие же, как и различия между группами. Поэтому утверждение, что все X обладают определенной характеристикой, — скорее симптом эмоциональной условной реакции, а не изложение факта. Не только проблемы клиентов, но и наиболее популярные направления терапии проходят циклами. В ходе своей практики я видел расцвет и спад многих из них: трансцендентальной медитации, первобытного крика, экзистенциального анализа, транзактного анализа, нейролингвистического программирования, ролфинга, EMDR, диалектики и многих других. Дополнительная информация Оригинальную и более полную версию проблемы ксенофобии можно найти в моей газетной статье (Me Mullin, 1995). Принцип этноцентризма — оплот социологической теории, разработанный одним из отцов социологии (Graham Samner, 1906). Понятие проявляет себя двояко: как склонность людей оценивать свою группу как эталон для всех других сравнений и как предрасположенность верить в то, что собственная референтная группа превосходит все другие (Summer, 1906; Summer, Keller & Davie, 1927). Марселла проделал обширную работу по этноцентризму в частности и кросскультурному консультированию в целом (Marsella, 1984, 1997, 1998а, 1998b; Marsella, Freedman, Gerrity & Scurfield, 1996). КУЛЬТУРНЫЕ КАТЕГОРИИ Принципы Культура указывает клиентам не только на то, как реагировать на людей, чуждых их референтной группе, но и на то, как воспринимать себя. Клиенты определенным образом обманывают себя по поводу того, какое влияние на них оказывает их культура. Им трудно признать, что их культура научила их, как смотреть на мир, и что она научила их думать о других культурах как о чуждых, запутанных и непонятных. Они верят, что их собственная культура видит мир таким, какой он есть на самом деле, и что именно ей присущ единственно правильный взгляд на жизнь. Пример 1. Категории племени дайрбал В книге, написанной Лакоффом (Women, Fire and Dangerous Things, Lakoff, 1985), показано, насколько восприятие мира клиентами сродни их культуре. Книга полна рассказов о языке различных общностей и объясняет, как язык вынуждает людей видеть и чувствовать разные вещи. Центральный рассказ в книге посвящен племени австралийских аборигенов дайрбал (Dyirbal) — этот рассказ дал название всей книге. В языке дайрбал каждому существительному предшествует одна из четырех категорий, в сущности, все во вселенной можно разделить на эти категории. У каждой из них есть название: байи, балан, балам и бала. Каждый раз, когда дайрбал называют что-либо, они представляют объект, определяя категорию, под которую он попадает. Это больше, чем лингвистические категории: они также показывают, как говорящий относится к объекту, поэтому с каждой группой ассоциируются различные эмоции, поведение и ценности. Для примера то, как в культуре категоризируют объекты, показано на рис 13.1. Река Волосатая личинка Попугай Неядовитая змея Солнце Копье Луна Ядовитая змея Ехидна Утконос Мед Звезды Светлячок Мужчина Женщина Радуга Кенгуру Кузнечик Рис, 13.1. Объекты, классифицированные на языке дайрбал Многие представители запада классифицировали бы эти объекты в следующие категории: а) природные феномены: радуги, реки, солнце, звезды, луна, огонь; б) животные: змеи, попугаи, светлячки, волосатые личинки (hairy Mary grub), кузнечики, ехидны, кенгуру; в) рукотворные блага: копья; г) люди: мужчины, женщины. Эти группировки отражают скорее западную логику, нежели культуру дайрбал. Правильные категории дайрбал: Байи: бумеранги, мужчины, кенгуру, неядовитые змеи, радуги и луна. Эта категория производит у слушающего чувство возбуждения, оживления. Балан: реки, женщины, ядовитые змеи, звезды, светлячки, огонь, солнце, утконосы, попугаи, ехидны, копья и волосатые личинки. Объекты из этой категории часто вызывают страх. Балам: съедобные предметы, такие, как мед, фрукты и съедобные листья. Предметы балам зачастую желанны. Бала: все, не попадающее в первые три категории. К этим предметам дайрбал относятся нейтрально. Люди дайрбал категоризируют таким образом благодаря своей культуре. Мужчины и луна находятся в первой категории из-за мифологии дайрбал, луна и солнце — это муж и жена, а мужчины произошли от луны. Поскольку мужчины используют бумеранги для охоты на кенгуру, оба помещены здесь же. Радуги включены сюда, потому что души мужчин, погибших как герои, превращаются в радугу. Женщины и солнце находятся в одной категории, потому что все женщины произошли от солнца, которое считается женщиной. Огонь, ядовитые змеи и волосатые личинки жалят как солнце, поэтому они тоже включены. Удивительно, но копья тоже попадают под эту категорию, потому что вся категория в целом включает понятие опасных предметов (отсюда название книги — «Женщины, огонь и опасные вещи»). Реки входят сюда, поскольку вода из рек тушит пожары. Заезды и светлячки светят, словно солнце, поэтому и они сюда включены. Считается, что попугаи и другие птицы — это души женщин. А светлячки? В одном мифе дайрбал светлячками становятся старые дамы. Современная, индустриализированная западная логика с трудом объяснит эти категории. Понимание их вообще требует отстранения от той логической системы, в которой мы культурно родились. Даже если они будут стараться, большинство представителей запада сочтут, что эти категории надуманы и являются продуктом примитивного, необразованного мозга. Многие неверно будут считать, что категории — это просто примитивные догадки и что наши являются единственно правильными. Не существует естественных или правильных категорий. Их категории так же хороши, как и наши, наши кажутся правильными, потому что мы выросли в своей собственной культуре и думаем, что наш взгляд на мир — единственно естественный. То же справедливо и для дайрбал. В этом состоит великое открытие книги Лакоффа и причина, по которой она может оказаться очень важной для терапевтов. Нет естественного или правильного взгляда на мир. Клиенты научились воспринимать вещи определенным образом, потому что этому научила их культура. Из-за того что разные общности учат разным категориям, не существует априорных или необходимых групп — нет естественного взгляда на вещи; все культурно навязанные категории произвольны. Культура клиентов, их общность и язык — все учит их тому, как воспринимать мир. Язык, которым пользуются клиенты, метафоричен по своей природе. Другими словами, они понимают одно событие в сравнении с другим. Эти метафоры культурно обусловлены и вскрывают некоторые из наиболее фундаментальных ценностей того общества, в котором они живут. Метафоры говорят клиентам, что видеть, как справляться с миром, как взаимодействовать с другими людьми. Часто клиенты напрасно расстраиваются, безоговорочно принимая устаревшую метафору, которая неверно их представляет. Некото- рые слова, такие, как биполярный, маниакальный с кататонически-ми чертами, булимия невроза и параноидный шизофреник, могут преследовать клиентов до конца жизни. Важно, чтобы мы как терапевты помогли исследовать центральные категории, которые лежат в основе когниций клиентов, и помогли им понять, что есть иные способы посмотреть на мир и на себя (Duhl, 1983). Метод 1. Попросите клиента выбрать ту свою личностную черту, которая больше всего их расстраивает. 2. Загляните в хороший словарь и соберите все метафоры, ассоциирующиеся с этой чертой. Особое внимание обратите на сленговые выражения. 3. Посмотрите, точно ли описывают метафорические дескрипторы проблемы вашего клиента, или это просто культураль-ные анахронизмы. Пример 2. Категории одного клиента Один из моих клиентов выбрал слово «неполноценный» в качестве своей центральной черты. Он нашел слово в словаре и выбрал следующие фразы как наиболее точно описывающие его чувства. Вырос невысоким Ниже чем Под Мелкий картофель Отдел уценки Ничтожно малое время Легковесный Низко Менее чем Хилый Никудышный Микки-маус Клиент связывал «неполноценность» с метафорой короткого роста и небольших размеров, потому что он считал, что размер мужчины ассоциируется с его способностью защищать и охранять женщин; его культура научила его, что невысокий и небольшой мужчина в меньшей мере способен на это. Эта метафора была опровергнута, когда он признал, что изобретение стрелы и лука, рогаток, ружей, бомб, автоматического оружия и ядерных бомб в значительной степени сглаживает важность размера мужчины. Его любимой оспаривающей фразой была: «Я буду охранять тебя от этого опасного ядерного оружия, моя дорогая». Пример 3. Категории другого клиента Клиентка в Мельбурне, Австралия, страдала агорафобией, которая проявлялась непрекращающимися приступами паники и вынудила ее прятаться в своем доме и не предпринимать путеше- ствий. Эта клиентка, которую я буду называть Мартой, в течение 10 лет не отъезжала за пределы полумили от своего дома. Ее внуки жили в другом штате, и она видела их в те редкие случаи, когда вся семья могла позволить себе навестить ее. Через несколько сеансов мы нашли ту специфическую когни-цию, что вызывала у нее панику. Марта верила в то, что эмоция гнева и стресс опасны, и чтобы защитить себя от этих чувств, она создала узкую зону эмоциональной безопасности. Если ее эмоции возрастали и выходили за эту зону, она паниковала. Чтобы совладать с ними, она должна была прятаться в своем доме и избегать всех ситуаций, которые могли вызвать эти чувства. Что было трудно определить, так это то, почему она так думала. Почему гнев и стресс казались ей столь опасными? Мы не смогли найти ни одного травматического события в ее прошлом, которое могло бы привести к такому страху, но книга Лакоффа натолкнула на идею. Я выдвинул предположение о том, что она может классифицировать эти эмоции как опасные из-за своего культурного происхождения. Ее культура могла обозначить эти чувства таким образом, что с ними у нее ассоциировалась опасность. Чтобы исследовать эту идею, она описала все, чему ее научили в отношении испытываемых эмоций страха, грусти, ярости, ужаса и стресса. Она выросла в британской семье, принадлежащей к высшим слоям общества, и посещала частные подготовительные школы, которые базировались на континентальной модели обучения. В ее культуре считалось, что сильное проявление чувств свойственно только низшим слоям. Выражение эмоций считалось мелкобуржуазным и указывало на недостаток воспитания. Вот выученные ею синонимы, описывающие сильные эмоции. Тревога: потеря контроля, помешаться, не в своем уме, истеричный, бешеный, трястись как лист, потрясенный, готов сорваться, разваливаться на части. Гнев: срывает крышу, срывает прокладки, потерять голову, взорваться, рвать на себе волосы, перевозбудиться, закатить истерику, биться о потолок, кровоизлияние. Это были не просто фразы, это то, как она воспринимала эмоции, они предписывали, как ей воспринимать появление у нее этих чувств. Как в примере с племенем дайрбал, ключевые категории предписывают очки, сквозь которые она видит аффективный мир. Это основные рефлексивные реакции, которым выучилась Марта, когда была маленькой, и она не верила, что эмоции можно воспринимать по- другому. Ее дефиниции показывают, как она классифицировала эмоции — она воспринимала их как энергию внутри контейнера. Тревога и гнев были энергией, а ее тело — контейнером, если эмоциональное давление становилось слишком сильным, контейнер мог взорваться. Такие описания, как «Разваливаться на куски, взорваться, срывать прокладки, биться о потолок», демонстрировали ее восприятие. Она боялась эмоционального взрыва, поэтому всякий раз, почувствовав малейший страх или гнев, она начинала бояться, что чувство достигнет неконтролируемого уровня и она либо сойдет с ума, либо с ней случится нервный срыв. По ее мнению, она может защититься, только удерживая свои эмоции в узкой зоне безопасности, она должна была полностью контролировать свое окружение, чтобы предотвратить рост эмоций. Чтобы помочь Марте, нам пришлось изменить ее языковую категоризацию эмоций. Если бы мы изменили метафоры, возможно, нам удалось бы избавится от паники. Я сказал ей, что у людей нет прокладок, которые можно было бы сорвать. Никто не бьется о потолок, и наши головы не взрываются, когда нас что-то расстраивает. Эти описания — всего лишь устаревшие метафоры того времени, когда люди были не просвещены относительно человеческих эмоций и человеческой физиологии. Более полезным для нее будет посмотреть на свои эмоции как на электрическую цепь. Включена ли она или нет, энергия накапливается внутри нее не больше, чем в телевизоре, когда Марта его выключает. Она не должна бояться своих эмоций, она должна их только испытывать. Изменить язык Марты было непросто. Эти категории были частью ее базовой модели мира, поэтому она крепко за них держалась. Другие люди постоянно подкрепляли ее восприятие, говоря: «Ты должна выпустить свой гнев, чтобы не сорваться», «Не позволяй ревности накапливаться в тебе, иначе ты можешь сломаться». Со временем она смогла изменить свой язык. Она изменила свою точку зрения и начала по-другому смотреть на эмоции. Когда она совершила это, ее паники прошли. Она приняла свой страх и гнев как нормальные человеческие процессы — иногда вселяющие беспокойство, но не опасные. Она начала расширять свою зону эмоциональной безопасности, так что смогла вести эмоциональную жизнь в полном объеме. На это ушло время, но много месяцев спустя она изменила свои категории и чувствовала все больше, в то время как страх эмоций все уменьшался. Она начала пересекать территорию своей мили; последнее, что я слышал о ней, что она регулярно навещает своих внуков. |