Мунипов В.М., Зинченко В.П. Эргономика. Программа книгоиздания России

• Название: Программа книгоиздания России
• Анкор: Мунипов В.М., Зинченко В.П. Эргономика.docx
• Дата: 14.05.2017
• Размер: 4.12 Mb.
• Имя файла: Мунипов В.М., Зинченко В.П. Эргономика.docx
• Тип: Программа; #7546
• страница: 3 из 64

11

только некоторых из них — старейшин: М.Акита, М.Ан-толович, В.Бахман, Х.Буллингер, Дж.Бурден, А.Виснер, Н.Градинаров, Х.Девис, А.Какир, М.Кливар, Д.Корадец-ки, Е.Корлет, П.Красуцки, К.Кроемер, А.Куоринка, Д.Мейстер, Б.Мец, М.Ошима, А.Папп, Р.Пирсон, В.Рох-мерт, Г.Салвенди, С.Сигуяма, У.Синглтон, Е.Словиков-ски, Х.Хаккер, М.Хеландер, Х.Хендрик, Б.Шеккел, А.Ча-панис, Я.Форманек.

Авторы признательны С.Безъязычной, В.Н.Каптели-пину, И.И.Литваку, Б.Г.Мещерякову, А.И.Назарову, А.А.Пископпелю, Л.П.Щедровицкому, которые личным участием, советами и критическими замечаниями оказали существенную помощь в работе над учебником. Не менее значимо участие сотрудников редакции журнала "Техническая эстетика", любезно предоставивших для использования в учебнике иллюстрации работ отечественных и зарубежных ученых и специалистов, каждому из них авторы также искренне благодарны.

Благоприятные условия для завершения данной работы созданы были ректором Московского института радиотехники, электроники и автоматики академиком I Ш.Евтихиевым, который уже на протяжении многих лет остается энтузиастом развития эргономики и усиления ее роли в гуманитаризации образования. Мечта о подготовке такого учебника и выпуск его в свет вряд ли осуществились бы без содействия Института "Открытое общество" (Фонд Дж.Сороса) в рамках программы "Высшее образование".
НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

И ДЕФИЦИТ ГУМАННОСТИ В ЕЕ ОСНОВАНИИ

Вместо введения

Проблема взаимодействия человека с техникой, возникшая в прошлом столетии, приобрела к концу XX века фундаментальное научное и практическое значение. Преобразующая сила общественного производства по своим масштабам сравнима с природными процессами. Безопасность техногенной среды стала глобальной проблемой современности. Она не знает границ. Промышленные аварии — явление не новое, однако их масштабы сегодня и последствия беспрецедентны. Катастрофы, аварии, несчастные случаи влекут за собой огромные человеческие жертвы, сокращение продолжительности жизни, неизлечимые заболевания, разрушающе действуют на генофонд народов, наносят вред природе, приводят к нарушению социального равновесия. Грань между стихийными бедствиями и бедствиями, вызываемыми деятельностью человека, постепенно стирается.

Удивительно похожи причины трех крупнейших аварий конца нынешнего столетия: на американской атомной электростанции "Остров трех милей" (1979), индийском химическом заводе в Бхопале (1984) и Чернобыльской АЭС (1986). Они определяются как комбинация недостатков проектирования, ошибок операторов, организационных и административных просчетов [1, 2]. Все причины носят деятельностный характер, т.е. сами люди создают предпосылки этих и подобных аварий. Иногда их называют бедствиями, вызванными деятельностью человека. Картины эвакуированного Чернобыля напомнили людям об апокалипсисе. Ядерная энергия стала одним из главных символов науки и современной технологии в целом.

Расследование причин аварий приоткрыло только верхушку айсберга, под которой скрыта сложная взаимосвязь указанных факторов, и зафиксировало сложившуюся опасную практику игнорирования проблем взаимодействия между человеческими (персональными и организационными) и техническими подсистемами при проектировании крупных промышленных предприятий. О научной подоплеке и технической опасности такой беззаботности предупреждал еще в 1976 г. П.Л.Капица после ознакомления с сообщением о пожаре на американской атомной электростанции "Брауне Ферри":

"Эта авария показала, что математические методы расчетов вероятности такого рода происшествий неприменимы, поскольку, как было в данном случае, не учитываются вероятности того, что происходит из-за ошибок в поведении людей... Выход из создавшегося положения должен основываться на том, что при любой аварии, которая может произойти в реакторе на атомной электростанции, она ни при каких обстоятельствах не должна принять характер катастрофы..."

П.Л.Капица глубоко понимал проблемы будущего развития атомной энергетики. Он стучался во все возможные двери, но не был услышан ни технократически ослепленными руководителями государства, ни общественностью. Много хуже, что он не был услышан коллегами учеными-физиками (рис. В-1).

В докладе Независимой комиссии по международным гуманитарным вопросам приводятся данные, согласно которым от одной трети до половины всех аварий на атомных электростанциях возникает в результате ошибок людей. Готовы ли люди, общество и международное сообщество к тому, чтобы стать надежным хозяином и защитником нескольких сотен атомных электростанций, которые созданы, находятся в эксплуатации и игнорировать которые невозможно? "Ивсе народы долж-

13

ны четко осознать, что если уж они решили встать на этот путь, то должны быть готовы потратить на соответствующую социальную и культурную подготовку общества не меньше времени, сил и умения, чем на разработку научно-технических и промышленных аспектов ядерной энергетики" [3, с.203].

Ядерная катастрофа с непредсказуемыми последствиями могла случиться 4 июля 1961 г. "Стояло раннее утро...— вспоминает капитан-лейтенант В.Погорелов, бывший командир электротехнического дивизиона первого советского подводного крейсера-ракетоносца К-19, — и люди всех континентов, начиная новый день, конечно же не подозревали, что их судьба, как и судьба планеты, решается сейчас не в ООН, не в Вашингтоне и не в Москве, а во втором отсеке подводного ракетоносца" [Цит. по: 4, с.6]. Произошла авария и решалась задача: как не допустить расплавления урановых стержней, как охладить взбесившийся реактор. Инструкция предлагала отвести тепло, выделяемое урановыми ТВЭЛами (тепловыделяющие элементы), путем прокачки активной зоны реактора водой. Однако конструкция реактора не имела для этой цели специальной системы, хотя механики К-19 во время приемки корабля убеждали его создателей, что магистраль для аварийного расхолаживания реактора совершенно необходима. Но завод и все создатели спешили с победным рапортом: "Есть первый советский атомный ракетоносец!" и не посчитали нужным усложнять конструкцию и без того сложного агрегата. Эту систему пришлось создавать членам экипажа во время аварии из подручных средств. Монтировали ее в отсеке с тройной смертельной нормой радиации без защитных костюмов (их не было на ракетоносце), голыми руками, в армейских противогазах, которые защищают от излучения с той же эффективностью, что и пресловутые белые простыни. Семь членов экипажа, которые вызвались смастерить и смонтировать систему, погибли от смертельных доз радиации. Командир ракетоносца Н.В.Затеев вспоминает: "Наших переоблученных моряков Институт биофизики схоронил в свинцовых гробах, тайно, не сказав о месте захоронения даже родственникам" [Цит. по: 4, с.16].

Причиной аварии явилось то, что при создании подводной лодки некий рабочий не накрыл трубопровод термическим ковриком. При сварке на него капал расплавленный металл, и из-за термического перенапряжения появились микротрещинки. Все остальное было делом времени. Авария произошла, когда из первого контура кормового реактора ушла охлаждающая вода.

Возникают вопросы: кто поставил мир на грань катастрофы и приговорил к смерти членов экипажа ракетоносца? Безалаберный сварщик, который не прикрыл трубопровод ковриком? Непредусмотрительный конструктор? Плановик завода, убоявшийся отсрочки сдачи реактора? А, может быть, все это праздные вопросы? Мог же бывший командир Ленинградской военно-морской базы небрежно бросить чудовищную реплику еще не отошедшим от потрясения морякам: "Ну что вы там героями себя считаете? С трамваем у нас в Ленинграде тоже аварии случаются" [Цит. по: 4, с. 17].

В 1972 г. на ракетоносце К-19 произошла вторая авария. Возник пожар, причина — все те же микротрещины в трубопроводе, приведшие к выбросу масла через разрыв и его самовоспламенению. Вновь выяснилось, что при сварке верхнего трубопровода рабочий имярек не постелил на смонтированный гидравлический трубопровод термический коврик.

Страшно читать описание того, как и в каких условиях боролся экипаж с аварией. Погибло 28 человек, а могли не вернуться все. Огонь выплавил фторопластовые прокладки в трубопроводах воздуха высокого давления, и пламя, задутое струей в двести атмосфер, загудело яростным ураганом. Арматура для сжатого воздуха всегда

14

изготовлялась из красной меди, в том числе и злополучные прокладки. Но красная медь — металл дорогой, и какой-то рационализатор заменил его на пластмассу. Прокладки — не причина трагедии, а ее роковое обстоятельство.

На пунктах центрального поста не было приборов, которые показывали бы, насколько подскочили температура и давление в аварийном отсеке. Пульт управления главного реактора должен быть герметичным. Однако когда в кормовых отсеках поднялось давление, в них начал проникать угарный газ. Подводники должны были в считанные секунды надеть индивидуальный дыхательный аппарат в виде маски, дыхательного мешка и баллона, напоминающего акваланг. Минер с К-19 В.Н.Заварин вспоминает: "Сколько у нас было тренировок, сколько раз я учил своих торпедистов включаться в аппарат на одном дыхании. Не получалось!" [Цит. по: 4, с.30 —31].

Шестнадцатикилограммовый аппарат крепится двумя брезентовыми ремнями с вечно ржавеющими пряжками. Трудно сказать, кто придумал этот неразъемный ремень на аварийный аппарат и кто догадался аварийное средство спасения упрятать в неуклюжую сумку с такой же допотопной пряжкой. В одном отсеке на двенадцать человек оказалось только четыре индивидуальных дыхательных аппарата и два изолирующих противогаза. Для шестерых не было ни того, ни другого. Если огонь начать гасить сразу — есть надежда справиться. Через минуту может быть поздно. Где взять эту минуту, необходимую, чтобы включиться и раздышать аппарат? Главное — размотать шланги, главное — направить струю пены в очаг пожара. А сколько этой пены на лодке? Запаса пенной жидкости в системе пожаротушения на корабле по крайней мере в десять раз меньше, чем нужно. И это доказали не одна трагедия и не один десяток потерянных человеческих жизней.

В одном отсеке переборка накалилась так, что стала тлеть обшивка из прессованных опилок. Пришлось плескать водой, сбивать тлеющую обшивку топорами. Погасли аварийные плафоны — питания для них хватило на два часа. Аварийный фонарик не пробивал плотную завесу дыма, и показания приборов едва различались. Дышать было трудно, пот заливал глаза и стекла маски, слюна хлюпала под дыхательным клапаном. "Каштан" — межотсечная связь — не работал. Его замкнуло при пожаре.

Выход в другом отсеке запечатал люк, который приварился к горловине жаром бушевавшего пламени. Двенадцать членов экипажа оказались в жутких условиях — отравленный воздух, нет еды и воды, кругом кромешная тьма. Штатного гальюна в отсеке не было. Члены экипажа нашли местечко в трюме. Вконец ослабевших спускали на подвеске. Самодельный фильтр из кусков верблюжьего одеяла не помогал. Двадцать три дня и ночи двенадцать человек продержались в такой трудно вообразимой обстановке. Когда ракетоносец всплыл, его командир не смог отдраить рубочный люк, так как запорный механизм был подбит кувалдой во время обжатия на глубине. Обычно люк перед погружением легко закрывается усилием рук и также легко открывается при всплытии.

Невозможно в кратком изложении привести все свидетельства и фактические материалы, собранные в книге [4], которая является обвинительным документом огромной силы не только в отношении тоталитарной системы, но и всех тех, кто при проектировании, разработке, создании и эксплуатации подводных лодок с ядерными зарядами на борту пренебрег элементарными потребностями, возможностями и особенностями обслуживающего персонала поставил их в невыносимые условия выживания, создал предпосылки для аварий и катастроф , а то и просто своими действиями их предопределял. Самое печальное, что такое положение продолжает сохраняться и поныне, и не только на подводных лодках военно-морского флота.

Столь подробные выдержки из описания трагедии приводятся с целью показать, что очень часто речь идет не об эргономике, не о науке. До науки нужно еще дорасти. Этот пример свидетельствует о многоуровневой преступной безответственности, об отсутствии элементарного внимания к людям. В таких случаях слова "человеческие ценности", "гуманизм" звучат кощунственно. Здесь мы наблюдаем инерцию тоталитарного мышления — достижение цели любой ценой, "лес рубят — щепки летят".

Распространение ядерного оружия таит в себе опасность случайного возникновения войны. Оперативность принятия решений людьми и их действий по предотвращению возможной ядерной войны приблизилась к пределу, так как время между началом ядерного нападения и возможным ответным ударом сократилось до немыслимо малой величины. Принятие решений зачастую рассматривается как задача, стоящая перед специалистами, которые получили подготовку в этой относительно новой области. Некоторые штрихи к характеристике таких специалистов, разработчиков и исполнителей политики в Пентагоне в 70-е годы, являющиеся в определенной мере типичными для работников военных ведомств многих стран, приводит один из них: "Они были не просто разумны, но гордились своей «рациональностью»... [Они] не рассуждали, они вычисляли... совершенно иррациональная вера в вычислимость действительности [стала] лейтмотивом процесса принятия решений" [5, с.41 —42].

Ядерная война могла начаться в ночь с 25 на 26 сентября 1983 г. В тот вечер на одном из наиболее секретных подмосковных объектов Министерства обороны СССР, на котором круглые сутки велось наблюдение за территорией США и прилегающей акваторией мирового океана с одной только целью: вовремя засечь старт баллистического оружия, произошло чрезвычайное происшествие. Центр по наблюдению за небесными светилами (таково было открытое название объекта) связан с Москвой специальной закодированной связью, а упрятанным под громадным белым шаром наподобие чудовищного шампиньона тридцатиметровым локатором — с орбитальной космической группой спутников-шпионов. Запуск любой американской ракеты фиксировался уже на старте, в то же мгновение светящийся "хвост" из сопла появлялся на мониторах на подмосковном объекте. Гигантский компьютер М-10, созданный ВПК страны, в

15

доли секунды обрабатывал поступающую от спутников информацию, определял место старта, указывал класс ракеты, ее скорость и координаты.

В ту ночь оглушительный звон зуммера моментально привлек внимание операторов к пульту, на котором появились красное пятно и слово "Старт". Означать это могло только одно: там, на другом конце Земли, открылись створки шахты, и американская баллистическая ракета ринулась в сторону СССР. Это была не учебная, а боевая тревога. Через витринное стекло руководитель операторов видел теперь еще и электронную карту Америки. Компьютер М-10 своим нежно-зеленым почерком подтверждал запуск баллистической ракеты с ядерной боеголовкой класса " Минитмен" с военной базы на Восточном побережье США.

Время полета ракеты до цели — сорок минут. Связались с Москвой, там уже знали о старте "Минитмена": "Вижу, — ответил оперативный дежурный,— все вижу! Продолжайте работать!" И вдруг — новый всполох, новый старт. На объекте порядок был такой: если система фиксирует один запуск ракеты, машина квалифицирует его как "старт" , а если больше — как "ракетно-ядерное нападение". Проходит несколько мгновений, и тут третий запуск, а следом за ним — четвертый. Все произошло настолько стремительно, что операторы не сумели осознать, что же случилось. В эти секунды решающей оказалась информация "визуалыциков", обычных солдат, которые часами сидят перед экранами в темных комнатах. Они не видели стартов американских ракет. Стало ясно, что это ложная тревога.

В ходе расследования выяснилось, что в компьютере произошел сбой. Выявили также целый ряд недоработок системы космического предупреждения о старте баллистических ракет. Главные проблемы заключались в боевой программе и несовершенстве космических аппаратов. В самой логике боевой программы ошибок не было. Однако в ней не предусмотрен был одиннадцатилетний всплеск солнечной активности, который как раз и пришелся на 1983 г. Собственно, именно поэтому бортовой компьютер и дал сбой.

После той истории руководитель дежурившей в ту ночь команды операторов пришел к выводу, к которому с трудом приходят проектанты, конструкторы, технологи: "Я почему-то начал смотреть на свою службу немного иными глазами. С одной стороны, существует боевая программа, с другой — человек. Но ни одна боевая программа не сможет заменить твой мозг, глаза, наконец, просто интуицию. И вместе с тем — имеет ли право человек самостоятельно принять решение, от которого, быть может, зависит судьба нашей планеты? Вопрос не простой" [6].

В сущности, о том же самом размышляли американские ученые и специалисты, анализируя проблемы и методы, связанные с использованием компьютеров в операциях предпусковой проверки и контроля по программе посадки на Луну пилотируемого аппарата системы "Аполлон". Они обратили внимание на сущий пустяк, который состоит в том, что компьютеры не могут нести ответственность за то, что они делают. Понятие ответст-

венности включает в себя представление о долге, обязательстве. Человеческий долг, однако, может быть понят только в контексте категории "смысла" — специфического смысла человеческой жизни. То, за что ответственен человек, — это осуществление смысла и реализация ценностей. "Ответственность интенционально соотносится с двумя вещами: со смыслом, за осуществХение которого мы ответственны, и с тем, перед кем мы несем эту ответственность" [7, с.68].

Людям, человечеству, вступающим в XXI век, имеет смысл прислушаться к сформированным еще в 20-е годы М.М.Бахтиным идеям о том, что человек не имеет нравственного права на "алиби", на уклонение от той единственной ответственности, какой является реализация его единственного неповторимого "места" в бытии, от неповторимого "поступка", каким должна явиться вся его жизнь. "Ответственный поступок один преодолевает всякую гипотетичность, ведь ответственный поступок есть осуществление решения — уже безысходно, непоправимо и невозвратно; поступок — последний итог, всесторонний окончательный вывод; поступок стягивает, соотносит и разрешает в едином и единственном и уже последнем контексте и смысл и факт, и общее и индивидуальное, и реальное и идеальное, ибо все входит в его ответственную мотивацию; в поступке выход из только возможности в единственность раз и навсегда".

Но проблема не только в ответственности. Экстремальные ситуации, аварии и катастрофы демонстрируют трудности, с которыми сталкивается персонал при возникновении нарушений в системах. Это потребовало исследования возможности использования информационной техники для более эффективного кодирования и представления информации об управляемом объекте оператору для диагностики и своевременного вмешательства. Однако эти исследования сразу же выявили недостаточность знаний о познавательных возможностях и особенностях человека, необходимых для решения следующих проблем. Какие виды моделей умственной деятельности оператора окажутся эффективными для различных задач и, следовательно, будут приняты за основу при проектировании информационной техники? Каковы различия между моделями умственной деятельности во время обычной работы и при возникновении опасных ситуаций? Каковы различия между опытными операторами и новичками, между разработчиками системы и операторами? Каковы основные психологические механизмы, лежащие в основе человеческих ошибок, и какая информация является необходимой для выявления ошибок и внесения корректировок как в процесс обычной работы, так и во время необычных и редко возникающих условий? [8].

Это еще одна тревожная констатация того, что познание человеком самого себя отстает от познания материи. И несмотря на это, в области фундаментальных исследований наибольшие государственные средства и частные субсидии выделяются на естественные науки, а не на гуманитарные [9].

Сегодня как бы не замечается, что человечество давно вступило в гонку со временем. Под угрозу постав-