Трансформация... (в формате ворд). Рассказов И. Бунина Легкое дыхание, В. Набокова Красавица
 Скачать 387 Kb.
|
|
2.3 Эмоционально-оценочный комплекс в тексте рассказа В. Пелевина «Ника». Теперь стоит перейти к самому современному и во многом наиболее сложному рассказу В. Пелевина «Ника» (1992 г). Данный рассказ принадлежит к эпохе постмодернизма в литературе и вбирает в себя множество межтекстовых связей; сопоставление его с рассказами «Легкое дыхание» и «Красавица» - лишь одно из возможных. Автор использует ряд весьма прямых и скрытых отсылок к этим рассказам, основой которых становится трагическая судьба главной героини и общее описание ее образа. Укажем на примеры связей рассказа «Ника» с рассказом И. Бунина «Легкое дыхание». Текст произведения открывается словами : «Теперь, когда ее легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре, и на моих коленях лежит тяжелый, как силикатный кирпич, том Бунина, я иногда отрываю глаза от страницы и смотрю на стену, где висит ее случайно сохранившийся снимок». Легкое дыхание и ветер являются главными смыслообразующими образами рассказа И.Бунина, упоминание снимка заставляет нас вспомнить фарфоровый медальон с фотографий с могилы Ольги Мещерской. Это едва ли не точная цитата из финала рассказа-предшественника: «Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре». Эти слова, как отмечает О. В. Богданова, ориентируют читателя не только на сам текст Бунина, но и на всю русскую классику с ее любовной тематикой [Богданова 2005: 15]. Образ Ольги Мещерской становится ориентиром и предметом сравнения уже с первых строк. «Обращение к Бунину не случайно и вызвано желанием обратить внимание на повторяемость жизненных обстоятельств, с одной стороны, и указанием на литературную традицию с другой» [Богданова 2005: 15]. Далее В. Пелевин говорит о юном возрасте своей героини: «Она была намного моложе меня»... «С чужими чувствами она не считалась» - такая черта была свойственна и героине рассказа «Легкое дыхание», когда она признается офицеру, от чьей руки умерла, кого никогда и не любила. Ольга умела слушать «без всякого выражения на лице». Так же невозможно было прочитать и мысли Ники: «Бог знает, о чем она думала, но мои слова не проникали в ее маленькую красивую голову – с таким же успехом я мог бы говорить с диваном, но котором она сидела». «Но природное изящество и юность придавали всем ее проявлениям какую-то иллюзорную одухотворенность; в ее животном— если вдуматься— бытии был отблеск высшей гармонии, естественное дыхание того, за чем безнадежно гонится искусство…» Вновь Пелевин вспоминает Бунинское дыхание, придавая своей Нике ту же легкость и естественность, с которой жила Мещерская. «Одно время я мечтал узнать, что она обо мне думает, но добиваться от нее ответа было бесполезно, а дневника, который я мог бы украдкой прочесть, она не вела…» Отсутствие дневника у героини не дает писателю воспользоваться известным приемом, использованным Буниным в своем рассказе, поскольку многое в «Легком дыхании» читатель узнает именно из дневника девушки. Пелевин рисует картины легкости движений своей Ники: «неслышными быстрыми шагами сбегала по лестнице вниз…в этом не присутствовало ни тени спортивного кокетства; она действительно была так юна и полна сил…». Такой предстает перед читателем и Ольга Мещерская: «никто не танцевал на балах, как Оля Мещерская, никто не бегал на коньках, как она». По словам И.И. Яценко, особенно ярко интертекстуальные связи проявляются в следующем фрагменте: «Я ни разу не представлял ее возможной смерти. Все в ней было противоположно смыслу этого слова; она была сгущенной жизнью, как бывает сгущенное молоко. Поэтому ее смерть не произвела на меня особого впечатления. Она просто не попала в связанную с чувствами часть сознания и не стала для меня эмоциональным фактором; возможно, это было своеобразной психической реакцией на то, что причиной всему оказался мой поступок. Я не убивал ее, понятно, своей рукой, но это я толкнул невидимую вагонетку судьбы, которая настигла ее через много дней; это я был виновен в том, что началась длинная цепь событий, последним из которых стала ее гибель.» В своей статье исследователь отмечает: «В Нике, как и в Оле Мещерской с ее «радостными, поразительно живыми глазами», все было противоположно смерти: она была сгущенной жизнью. «Я не убивал ее своей рукой, но это я толкнул невидимую вагонетку судьбы, которая настигла ее через много дней», — эти слова героя Пелевина могли бы быть отнесены и к Милютину, после встречи с которым бунинская героиня начала свой путь к смерти» [Яценко 2002:9]. Читатель видит не только внешнее сходство героинь, но и внутреннее родство. Обращение к рассказу «Легкое дыхание» можно трактовать и как желание «мистифицировать читателя». До самого финала писатель вынуждает воспринимать все события как «коллизии человеческой жизни», что придает повествованию легкую игровую форму и ироническую окраску [Богданова 2005: 16]. Так же очевидно проявляются и связи с текстом «Красавица» В. Набокова. Пелевин не только прямо упоминает имя этого автора, но и отмечает, что его героиня чужестранка по своей природе, какой была Ольга Алексеевна («…тяжесть существования вдали от древней родины»). Ника была «очень пошла, и ее запросы были чисто физиологическими». Физиологичность подчеркивается и в тексте Набокова, в его предметных, физических описаниях Ольги, говорит он и о пошлости, некоторой ее недалекости. Особым сигналом становится мерседес с номером «ХАМ» - так в «Красавице» Ольга именует всю окружающую ее действительность. Вкрадывается в текст и метафорическая оценка Набокова (луна, возникшая в ночном саду), несколько сниженная Пелевиным (« …на кого бы она сама не походила в лунном или каком-нибудь там еще свете»), в которой проявляется еще более ироничное отношение к этому романтическому штампу. У Ники была подруга Маша – рыжая и шустрая, такая подруга была и у Ольги, она помогла ей подыскать мужа. Выделение интертекстуальных связей всегда важно для интерпретации текста читателем. «В постмодернистских текстах интертекстуальность является основным художественным приемом, через который реализуется концептуальность текста. Таким образом, интертексты в постмодернистском тексте являются организующими структурами, и исследование того или иного интертекста неизбежно приведет к проникновению в смысл постмодернистского текста» [Яценко 2012:3]. Отличает этот рассказ весьма неожиданный поворот сюжета – главная героиня оказывается кошкой. Автор много раз намекает своему читателю об этом в ходе повествования, но полностью эта информация осознается только после прочтения. Подобная игра держит в напряжении, шок от трагической развязки резко уничтожается автором - погибла не девушка, как ожидалось, а кошка. Отличия наблюдаются и в композиции. В тексте Пелевина появляется рассказчик, повествование ведется от первого лица. Этот герой становится непосредственным свидетелем всех событий, мы смотрим на мир его глазами, знаем обо всех его чувствах и переживаниях, но ничего не знаем о героине, кроме внешних проявлений ее чувств. В «Нике» появляется два главных героя, а не один, как у Бунина и Набокова. Автор не занимает позицию всеведущего создателя, не пользуется приемом дневниковой записи героя-рассказчика, чтобы раскрыть внутренний мир своей героини. Рассказчик одновременно является и рефлексирующим читателем, осмысливающим свою историю через призму творчества других авторов. Его образ надежно скрывает оценки автора произведения. Весь текст организован лишь одной точкой зрения, в фокусе читательского внимания оказывается только то, что замечает герой-рассказчик. Возникает ощущение противопоставления бытийного и природного с бытовым. Ника становится символом свободы и легкости, а рассказчика интересуют мелочи и детали его замкнутой жизни (старинная сахарница с обрывками из записной книжки, билетами в кино и аптечными рецептами). Для героя мир «удушливо пахнет», он почти не видит природу и сухо ее описывает: пыльный двор, ларек с напитками, пустырь. Ему не понять естественных стремлений Ники, ее натуральной жизни. Здесь возникает уже не просто романтическое противостояние особенного героя с грубой реальностью, а свободной природы с замкнутым и рациональным миром людей. Образ Ники это не просто олицетворение природного начала, а сама его суть. В рассказе были выделены следующие выражения категории эмоциональности: прямое указание на испытываемое эмоциональное состояние привязанность ко мне (положительная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка) Смягчить ей тяжесть существования вдали от древней родины (отрицательная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка) Эта перемена совсем не затронула бы ее души (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Я обходился последним слогом, что ей было безразлично (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Мои друзья невзлюбили ее сразу (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Великодушие оставалось просто незамеченным (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Но требовать от Ники другого было бы так же глупо, как ожидать от идущего по асфальту пешехода чувства признательности к когда-то проложившим дорогу рабочим (отрицательная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка) Ника не интересовалась чужими чувствами, но инстинктивно угадывала отношениек себе (отрицательная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка) Внешне мои знакомые не были с ней грубы, но не скрывали пренебрежения (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) С чужими чувствами она не считалась, но не из-за скверного склада характера, а от того, что не догадывалась о существовании этих чувств (отрицательная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка) Я был с Никой особенно нежен (положительная психологическая эмоциональная оценка) По-настоящему мы не станем близки никогда (отрицательная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка) Она была очень пошла (отрицательная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка в сочетании с отрицательной сублимированной эстетической) Ее запросы были чисто физиологическими – набить брюхо, выспаться и получить необходимое для пищеварения количество ласки (отрицательная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка в сочетании с отрицательной сублимированной эстетической) Ника была совершенно свободна (положительная сенсорная психологическая эмоциональная оценка в сочетании с положительной сублимированной эстетической) Сама Ника была полностью в моей власти (отрицательная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка) Ее рассудок не склонен к путешествиям по прошлому и будущему, а довольствуется настоящим (отрицательная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка) Сама Ника недоступна, как вершина Спасской башни (отрицательная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка) Ей было совершенно наплевать на все, что я говорю (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) моя привязанность разбавилась легким презрением (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) она тяготится замкнутостью нашей жизни, становится нервной и обидчивой (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) ей приходилось проводить время рядом (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) я постепенно начал относиться к ней так же, как она с самого начала относилась ко мне (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Нике нравятся именно такие, как он, животные в полном смысле слова, и ее всегда будет тянуть к ним (положительная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Я не чувствовал горя и был странно спокоен (отрицательная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка) указание на физические проявления эмоций Прятала голову у меня на груди (положительная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Когда ко мне приходили, она чаще всего вставала и шла на кухню (отрицательная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка) Что ж твоя Ника и глядеть на меня не хочет? (отрицательная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка) Она выскочила вон (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Молча отвернулась к стене (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Увидел, как она зевает (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Она чуть вздрогнула, но не отстранилась (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка, которая нейтрализуется положительной ) Посмотрела на меня и вновь отвернулась к окну (отрицательная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка) Они кинулись вниз (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Ника не пришла домой ночью (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Несколько раз приходила Ника, но не могла попасть в квартиру (положительная сенсорная психологическая интеллектуальная оценка) Она поглядела на меня, но словно не узнала (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Она опустила голову, словно раздумывая (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Она должна была шагнуть ко мне, но вдруг отшатнулась в сторону (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) метафорическая концептуализация эмоций Я был для нее просто раздражителем, вызывавшим рефлексы и реакции, которые остались бы неизменными (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) Окружающие были чем-то вроде говорящих шкафов (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка) она была сгущенной жизнью, как бывает сгущенное молоко (положительная сенсорная психологическая эмоциональная оценка в сочетании с сублимированной эстетической) Два бешено работающих слившихся тела в дрожащем свете неисправной лампы показались мне живой швейной машинкой (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка в сочетании с отрицательной сублимированной эстетической оценкой) символические и мифопоэтические образы Легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном ветре (положительная сенсорная психологическая эмоциональная оценка в сочетании с сублимированной эстетической) Естественное дыхание того, за чем безнадежно гонится искусство (положительная сенсорная психологическая эмоциональная оценка в сочетании с сублимированной эстетической) Ее смерть не произвела на меня особого впечатления Ветер пронес над моей головой рваный пластиковый пакет (отрицательная сенсорная психологическая эмоциональная оценка в сочетании с отрицательной сублимированной эстетической оценкой) Я уже никогда не буду стоять у окна, держа на руках другую кошку. В рассказе «Ника» довольно много прямых наименований эмоций. Все эти наименования принадлежат рассказчику, так как именно его точкой зрения организован текст, и на все события читатель вынужден смотреть глазами этого героя. Через прямые наименования рассказчик описывает состояние самой героини, свои эмоции по отношению к ней и эмоции других героев (своих друзей), которые у них вызывала Ника. Таким образом, представленные единицы можно разделить на три группы. К первой группе относятся эмоции, которые испытывает сама Ника: привязанность ко мне Смягчить ей тяжесть существования вдали от древней родины Эта перемена совсем не затронула бы ее души Я обходился последним слогом, что ей было безразлично Великодушие оставалось просто незамеченным Но требовать от Ники другого было бы так же глупо, как ожидать от идущего по асфальту пешехода чувства признательности к когда-то проложившим дорогу рабочим Ника не интересовалась чужими чувствами, но инстинктивно угадывала отношение к себе С чужими чувствами она не считалась, но не из-за скверного склада характера, а от того, что не догадывалась о существовании этих чувств. Ника была совершенно свободна Сама Ника недоступна, как вершина Спасской башни. Ей было совершенно наплевать на все, что я говорю она тяготится замкнутостью нашей жизни, становится нервной и обидчивой ей приходилось проводить время рядом Нике нравятся именно такие, как он, животные в полном смысле слова, и ее всегда будет тянуть к ним Среди данных примеров только три можно считать выражением положительных эмоций героини (привязанность ко мне / Ника была совершенно свободна / Нике нравятся именно такие, как он, животные в полном смысле слова, и ее всегда будет тянуть к ним). В их сочетании заметно некоторое противоречие, которое отражает сюжетное движение. Сначала положительные эмоции вызывает герой-рассказчик, Ника привязана к нему, затем героиня обретает свободу и независимость и, пользуясь этой свободой, выбирает уже другой объект для своих теплых чувств. И нравятся ей именно его животные черты, Ника сама является выражением естественности и ищет подобных себе. С точки зрения категории оценочности данные выражения являются сенсорной положительной психологической эмоциональной оценкой. Однако если рассматривать их с точки зрения рассказчика последняя фраза содержит в себе скорее отрицательную оценку, так как исходя из контекста, можно заключить, что рассказчик испытывает некоторое отвращение к проявлениям животных чувств героини. В таком увлечении он Нику не поддерживает, хотя и полностью понимает его природу. Отрицательные эмоции репрезентуют следующие выражения: смягчить ей тяжесть существования вдали от древней родины / она тяготится замкнутостью нашей жизни, становится нервной и обидчивой / ей приходилось проводить время рядом. В первом случае автор использует существительное тяжесть, которое в одном из своих значений выражает мрачное, безрадостное и тревожное состояние [Ефремова 2000: 965]. Рассказчик считает, что такое состояние вызвано тем, что Ника оказалась вдалеке от своей родины, в обстановке, которая ей не подходит из-за ее природных качеств. Эта другая северная страна сдерживает ее природные порывы. Во втором случае используется глагол тяготиться, который безусловно повторяет значение слова тяжесть, только теперь это чувство вырывает тот образ жизни, который Нике предлагает ее хозяин, поэтому она становится нервной и обидчивой. То, что героиню не устраивает ее образ жизни и такая тесная связь с человеком, показывает и глагол приходилось, который вносит модальность долженствования. Одно из его значений – быть вынужденным что-либо делать [Ефремова 2000: 803]. Во всех этих выражениях выражена отрицательная сублимированная психологическая эмоциональная оценка, причем в данном случае оценка, исходящая от рассказчика совпадает с оценкой Ники. Остальные выражения этой группы показывают отстраненность героини, ее безразличие. Интересно, что когда рассказчик пытается описать всю полноту бесчувственности Ники, он использует прямые сравнения (сама Ника недоступна, как вершина Спасской башни / но требовать от Ники другого было бы так же глупо, как ожидать от идущего по асфальту пешехода чувства признательности к когда-то проложившим дорогу рабочим). Такая образность не только вызывает улыбку у читателя, снижает концентрацию отрицательных эмоций героев, но и показывает ироничное отношение рассказчика к своей сожительнице. Степень безэмоциональности героини по отношению к миру позволяют выявить и интенсификаторы совсем, абсолютно, совершенно. Во всех этих единицах проявляется только эмоциональная оценка рассказчика, так как сама героиня своих эмоций не проявляет. Таким образом, анализируя данные примеры можно заметить изменения в отношении рассказчика к Нике. Сначала он просто отмечает ее безразличие как факт, как ее особенность. Тогда это отношение Ника проявляла к другим людям (Ника не интересовалась чужими чувствами, но инстинктивно угадывала отношение к себе / С чужими чувствами она не считалась, но не из-за скверного склада характера, а от того, что не догадывалась о существовании этих чувств) и иногда к нему (перемена совсем не затронула бы ее души / великодушие оставалось просто незамеченным). Рассказчик понимает, что Ника просто не способна осознать чувства других людей, ей самой они незнакомы. Позже эта особенность Ники начинает его раздражать, что можно заметить в выражениях: сама Ника недоступна, как вершина Спасской башни / ей было совершенно наплевать на все, что я говорю. Рассказчик использует экспрессивное сравнение и разговорный глагол наплевать в сочетании с интенсификатором совершенно. Теперь это не просто констатация факта, а открыто выраженное негативное отношение. Заметно, что в данной группе преобладают в основном негативные оценки и описывают отрицательные эмоции, которые автор пытается нейтрализовать использованием необычных сравнений. У читателя не возникает ощущения перегруженности негативом, так как они составляют естественное в образе героини. Отрицательное скорее относится к миру людей и усиливает контраст естественной свободы и оков современного общества. Рассказчик передает нам историю, которая произошла давно, он уже отдален границей времени от той трагедии и только вспоминает ее с грустью. С этим связано и обилие психологических интеллектуальных оценок, так как за прошедшее время рассказчик успел осмыслить свои чувства и составить свою интерпретацию происходящего в Нике. Весьма обширна и группа единиц, описывающих физические проявления эмоций. В ней вновь преобладает описание отрицательных эмоций Ники, которые так же неприятны рассказчику и вызывают у него ответную реакцию. Здесь перед глазами читателя открывает наиболее объективная картина происходящего, так как рассказчик просто описывает действия героини, соответственно, читатель способен сам интерпретировать ее жесты и поступки. Хотя, стоит отметить то, что рассказчик продолжает предлагать свою точку зрения, делает свои выводы о том, что значат эти физические проявления (Она поглядела на меня, но словно не узнала / Она опустила голову, словно раздумывая / Она должна была шагнуть ко мне, но вдруг отшатнулась в сторону). Так рассказчик показывает свою связь с Никой, то что он чувствует ее, хотя сам и признается, что вовсе ничего о ней не знает. Такое противоречие внешнего проявления эмоций героини и их внутреннего восприятия героем пронизывает весь текст. Рассказчик склонен по-своему видеть и придавать особое значение всем движениям героини, а после сам же опровергать эти смыслы и обесценивать их (загадочность ее зеленоватых глаз – явление чисто оптическое). В большинстве случаев рассказчик вновь отмечает незаинтересованность Ники в его жизни, ее безразличие к нему (молча отвернулась к стене/ увидел, как она зевает/ посмотрела на меня и вновь отвернулась к окну). Именно это отношение во многом становится причиной «конфликта» рассказчика и Ники. Привязанность Ники к своему владельцу и дому мы видим лишь в немногих случаях (прятала голову у меня на груди/ несколько раз приходила домой). Во всем другом чувствуется независимость героини, ее стремление вырваться на свободу. И в последней сцене перед читателем предстает сцена борьбы этих двух начал. Рассказчик пишет, что Ника должна была шагнуть к нему, но этого не произошло. В этом решении проявляется роль уже самого автора – создателя текста. Ника не может никому принадлежать. Интересны примеры, составляющие группу метафорической концептуализации эмоций. В отличие от своих предшественников В. Пелевин не использует стандартные образы-штампы, его метафоры очень предметны. Говоря об отрешенности Ники, автор под маской рассказчика использует слово раздражитель, заимствуя его как термин из биологии. В данном случае этот термин обретает дополнительными значениями и отражается в сознании читателя в переносном значении (раздражать - приводить в состояние гнева, досады, озлобленного возбуждения) [Ефремова 2000: 607]. Далее он говорит, что все окружающие люди предстают в сознании Ники как шкафы, предмет конечно полезный, но не тому, у кого не было почти ничего своего. Когда рассказчик видит свою Нику с соседским котом, ему видится живая швейная машинка - холодный и опасный механизм, издающий неприятные и резкие звуки. Естественный процесс приобретает противоестественный образ, который отражает негативное отношение рассказчика к происходящему, его отвращение. Рассказчик склонен облекать все неясное ему в вещественную форму, которая хорошо ему знакома, это видится и в других эпизодах рассказа (описание вида из окна, история с разбитой сахарницей). Ника же выбивается из этого овеществленного мира, живет инстинктами и не привязывается к предметам. В этой группе есть только один положительный образ: она была сгущенной жизнью, как бывает сгущенное молоко. Живая естественность Ники была концентрирована и насыщенна. Сгущенное молоко невероятно сладкое лакомство, может даже слишком. Одним из символических образов рассказа «Ника» становится ветер, образ которого появляется так же и в виде легкого дыхания. Этот образ становится сквозным, так как он связывает воедино все три рассказа. В. Пелевин вновь возвращает ему некоторую возвышенную мифологичность и мистицизм. В Нике легкое дыхание вновь оживает, она не может его потерять, так как оно часть ее сущности. И этот образ позволяет смягчить сразу все отрицательные оценки героини, Ника сразу обретает гораздо более высокий статус. Таким образом, автор преодолевает все мелкие подробности быта и выводит своего читателя на уровень бытия, как это делал и И.Бунин. Ветер становится предвестником и образа смерти, который так же является интертекстуальным. Смерть упоминается в тексте лишь дважды – начало рассказа и конец. Так автор взаимодействует и с композиционным строением рассказа «Легкое дыхание». Трагичность смерти снимается образом вечного легкого дыхания и отношением к ней рассказчика, который не чувствует горя. Смерть кажется неестественной, так как ее побеждает этот образ «сгущенной жизни». Природное изящество и юность, животное бытие оказываются в сознании рассказчика и читателя оказываются более сильными категориями. Самым противоречивым и емким символом рассказа становится кошка. Проявление этой истинной сущности героини не только завершает всю игру автора и читателя, но и вносит дополнительные смыслы, меняет все восприятие текста. Во многих культурах образ кошки приобрел сакральное значение, это животное считается священным. В большом лингвострановедческом словаре «Россия» подчеркивается, что в русской культуре кошка символизирует домашний уют [Прохоров 2007: 267]. Так же в сознании русского человека живет образ кошки, которая гуляет сама по себе, то есть кошка представляется существом независимым и свободным. Это противоречие природы кошки явно отражается в характере героини рассказа. Символы рассказа «Ника» не только формируют свое значение, но и привносят в текст смыслы связанных рассказов. Интертекст приобретает значение и на эмоциональном уровне структуры текста. Эмоциональное строение рассказа «Легкое дыхание» активно встраивается в пространство произведения Пелевина, возвышает его над обыденной действительностью, что делает рассказ менее трагичным, насыщает философской проблематикой. Образ легкого дыхания, проходящий через границы времени и пространства, становит символом вечной и естественной жизни, которую уже не может побороть смерть. И легкость это уже не доступна человеку, разгадать ее секрет стремится все человечество, а владеет им кошка. |