мысли об истории русского языка1. Решение должно принадлежать усилиям нашей русской науки
 Скачать 109.8 Kb.
|
|
Звуки глухие хотя еще и сохраняются, слившись в один (ъ), в сербском, чешском, словацком, но только в тех словах, где их выговору помогают р и л, и то не везде с одинаковой силой. В хорутанском и болгарском глухой гласный ъ слышен несравненно чаще, но не везде там, где бы его можно было ожидать, а на месте других гласных звуков; болгарское наречие заменяет им носовые звуки; хорутанское — все гласные без исключения, доводя это пристрастие к глухому звуку в некоторых краях до такой крайности, что в иных выражениях нет вовсе никаких гласных, кроме глухого ъ. (Вот для примера поговорка: Къ съм върв въ върт въргъ, съм съ търдъ търн въ пърст вдърл; пишут ее, впрочем, иначе: Ko sim vèrv v'vèrt vèrgel, sim si tèrdi tèrn v'pèrst vdèrl; нигде и никогда так не выговаривая, как пишется.) Во всех других наречиях его нет: в хорватском место его заняли е, у, в лужицком о, е, в полабском о, е, а, в польском о, е, а, у, и. И в чешском везде, где нет подле ъ ни р, ни л, он выговаривается как е или у, в словацком как о, е, у, а, в сербском как а. Равно и в болгарском место ъ заступает нередко о, е, а, а в хорутанском о, е. Во всех наречиях, кроме этого, есть обычай совершенно опускать глухой гласный звук, ничем его не заменяя: более других замечательное этом отношении наречие польское, в котором это опущение возможно и там, где бы, казалось, ему должно было помешать стечение согласных (brwi, grzmi, drwa, trwoga). В русском глухие гласные звуки оставались долго: их употребляли довольно правильно еще и в XIV веке, хотя, впрочем, и в памятниках XIII века есть уже ясные следы уклонения от них выговора народного. Впоследствии времени они совершенно пропали, будучи или заменены чистыми гласными о и е, или же совершенно выпавши из выговора (листокъ — листка, палка — палокъ, левъ — льва, тьма — темъ). Букваъ и ь удерживает правописание, но дало им совершенно другой характер, характер не звуков, отдельно выговариваемых, а знаков, показывающих, как должна быть произнесена предыдущая согласная — твердо или мягко. Выговаривание глухого звука ъ в некоторых словах (гмъ, бръ, чълаекъ вместо человѣкъ, сравн. древнее старославянское ч'ловѣкъ, гътъ вместо говорить), без сомнения, замечательно, как остаток старины, но таких слов очень немного. Нельзя также упускать из виду, что в некоторых местных говорах русских, так как и в наречии хорутанском, обнаруживается стремление заменять глухим звуком ъ все гласные широкие и звуком ь гласные тонкие, если на них нет ударения; впрочем, это стремление не получило еще, кажется, нигде характера постоянного обычая, так что один и тот же человек в том же слове произнесет и звук глухой и гласный чистый. Широкое ы остается на западе в общенародном выговоре только в наречии польском и отчасти лужицком. В других западнославянских краях его можно слышать только в немногих местных говорах, более всего в долинах между гор, где народ упрямее удерживает свой старинный быт, а вместе с тем и старинный язык и выговор. Чехи правильно отличали ы от и в XV и даже в XVI веке; теперь же хотя и удерживают его в правописании, но этому должны учиться так же, как мы правильному употреблению буквы ѣ. Долгое ы они выговаривают как еи (беити, меилити вместо быти, мылити), но этим, однако, не отличалось у них ы от и, которое тоже обращается, в двугласное еи [напр., зеима — зима]. Сербы правильно употребляли ы, не смешивая с и в XIII и XIV веках; и теперь еще они стыдятся выбросить его из азбуки, но уже вовсе не понимают его значения, и пишут, где случится, очень часто невпопад. Русские равным образом уже не все сохранили ы; его удержали великорусы и отчасти западные малорусы в горах Карпатских, но белорусы тратят все более, а восточные малорусы утратили совершенно, выговаривая безразлично ы и и, не смягчающее предыдущей согласной, как замечено было прежде. Впрочем и великорусы, сохранив звук ы в выговоре, не удержали его везде, где было оно в древности; очень издавна, по крайней мере с XIII — XIV века, место его заступило о в прилагательных муж. р. имен. пад. (великой вместо великый), в настоящем и повелительном глаголов на ы-ти (кры-ти — крою, крои). Появление двугласных довольно давне; следы их есть в чешских памятниках XIII — XIV веков и в хорутанских памятниках XV века. Теперь двугласные слышны уже во многих наречиях: в чешском есть оу, еи, в словацком оу, уо, ои, в лужицком ие, в хорутанском оу, оа, уо, уе, еи, в сербском иjе. Везде они занимают место гласных чистых и носовых долгих. В великорусском, двугласные вообще необычны (кроме таких случаев, как ае в слове чълаекъ), но в малорусском на западе они уже стали необходимостью: уи, уа заменяют место долгого о (вместо конь говорят куинь, куань). Гласные средние, в лествице звуков занимающие середины между гласными чистыми, сделалась также необходимостью некоторых местных говоров в разных наречиях. Между ними более других заметны по употреблению: в, занимающее середину между а и о, слышно в хорутанском; ф, среднее между о и у — в хорутанском, лужицком, словацком, и польском; д, среднее между а и е — в хорватском, хорутанском; ц, среднее между о и е — там же; я, среднее между у и и — в хорутанском, словацком; к, среднее между е и и — в польском и пр. Употребление этих средних звуков уже проникло и в говоры русские: в великорусском на юге слышны в и д, на севере ф, в малорусском д, к и др. Из других гласных звуков ранее прочих подверглась удалению от первоначального звука буква ѣ. Переход ѣ в а и в и заметен в древнейших памятниках славянских, и теперь повторяется во многих наречиях: в и более всего в сербском у римско-католиков и в чешском всегда, когда оно должно выговариваться протяженно (бида, вира); в аболее всего в польском (biada, wiara). Кроме того, в сербском оно выговаривается как uje (сриjеда, миjесто), в хорутанском как еи (среида, меисто). Заменение ѣпосредством и обычно и в русском во всех краях (дитя = дѣтя, дира = дѣра); на северо-западе в великорусском и в малорусском оно сделалось необходимой принадлежностью выговора. Заменение ѣ посредством а не так часто, однако встречается не только теперь в говоре народа великорусского, но и в древних памятниках. Звук а перешел теперь в чешском в е во всех случаях, когда соединен в один слог с предыдущей согласной мягкой (душе, праце вместо душа, праца), а иногда даже и без этого условия (напр., тейни вместо тайный, ней вместо най и т. п.). То же повторилось и в западном малорусском (конjе, рjеб вместо коня, рябъ). Звук е довольно часто заменяется в лужицком посредством а (вjацор вместо вечеръ, jаден вместо ѥдинъ), в лужицком и чешском посредством долгого и (хвалениў вместохваленjе), в польском, посредством о (wiodę, biorę, вместо ведѫ, берѫ). Все эти три формы удаления е от коренного звука повторились и в русском. Место е заступает а илии с предыдущей согласной мягкой не только в великорусском восточном и западном (белорусском), если на нем нет ударения (вjалиўк, лjагкоў, нjасу вместо великъ, легко, несу; хочиш, будиш, минjа вместо хочешь, будешь, меня), но отчасти и в малорусском (шчаўстjа, здоровлjа вместо счастье, здоровье; вечир, симь вместо вечеръ, семь). Место е в великорусском, хотя и не во всех говорах, заступает о почти всегда, когда на нем должно опираться ударение слова (лjон, идjот, вечор, самъ-сjом вместо ленъ = льнъ, идеть, вечеръ, самъ-семь), а в малорусском иногда и без этого условия (jого, jому, чого, чому вместо ѥго, ѥму, чего, чему). Есть случаи перехода и в е в болгарском (прерода, стотена, вместо природа, стотина), в еj в чешском зеjма, сеjта вместо зима, сито). Несравненно последовательнее, как важная особенность наречия великорусского, представляется переход и в е в наречии великорусском, будучи необходим в именительном падеже существительных и прилагательных мужского рода, и в повелительном глаголов, если вслед за и будет й (соловей, сей, чей, нижней вместо соловiй, сiй, чiй, нижнiй — вей, вейте вместо вiй, вiйте, как удержалось в наречии малорусском). [В великорусском остаток и вместо е виден в глаголе гнить: повел. гнiйте, а не гнейте, как пейте, лейте, вейте.] В некоторых случаях и совершенно пропало: в существительных женского и среднего рода, в неопределенном наклонении, во 2-м лице настоящего времени (напр., мать, дочь вместо мати, дочи, веселье вместо веселиѥ, быть вместо быти, ходишь вместо ходиши), хотя и не до такой степени, как кажется; народ не только в Малороссии, но и в очень многих краях Великороссии удерживает и в неопределенном наклонении (быти, ходити), равно и в слове мати и т. п. Звук у перешел в чешском после всякой согласной мягкой в и (jитро, либ, чити вместо jутро, лjуб, чjути), в хорутанском на северо-востоке в я (= французское и, напр.крyг, глyп вместо кругъ, глупъ). Всякое долгое у превратилось в чешском в двугласное оу (лоуч, оудоли вместо лучъ, удолjе). Перед согласными во многих наречиях у стало выговариваться как в (вже вместо уже). В русском повторяется то же (завтра вместо заутра, вже вместо уже и т. п.). Звук о переходит в а в хорутанском (аче, панижьн вместо отьче, понижьнъ). В чешском, польском, лужицком всякое долгое о перешло в у (кура, двур, буг вместо кора, дворъ, богъ); то же заметно и в хорутанском нижнекраинском (нуч, сирута вместо ночь, сирота), в болгарском (голему чуду вместо големо чудо). В полабском вместо долгого о употреблялось и (нисъ, сливи вместо носъ, слово). В хорутанском долгое о перешло кое-где в уо, так же как и в словацком (буог, двуор, куора) или в оа (боаг, двоар, коара), а в польском кашубском в уе (буег, нуеч). Почти все эти формы заменения коренного о другими звуками повторились и в русском языке. Так, в южном великорусском и в белорусском о без ударения перешло в а (гaлaва, хaрaшо); в малорусском западном, за Карпатами, о долгое перешло в у [буг, рудный вместо богъ, родный; сравнить великорусское (черемуха вместо черемоха = черемха), муравей вместо моровей]; в малорусском восточном и в некоторых краях западного о долгое перешло в и, смягчающее предыдущую согласную (биг, пид, рад, кинь вместо богъ, подъ, родъ, конь), а в некоторых местах в уи и в уа (буиг = буаг, куинь = куань). В системе звуков согласных происходили подобные превращения: одни из гласных пропадали, другие вновь появлялись, пропадали более согласные простые, появлялись вновь согласные сложные и средние; терялось равновесие между согласными твердыми и мягкими; в употреблении согласных мягких смешивались взаимно две различные формы смягчения — смягчение непосредственное (дъ в дь) и посредственное (дъ в ждь = ж = з); некоторые из согласных (в, н, л, j, г) стали употребляться как эвфонические придыхания к гласным все чаще. Вот несколько подробностей об этих изменениях в системе согласных. Согласных простых г (g), г' (h), к, х, ж, ш, з, с, д, т, р, л, н, м, б, п, в, ф — ни одно из наречий славянских не удержало всех сполна, так как это должно было быть прежде. Звук ф хотя и слышится во многих наречиях, но ни в одном его нет в коренных словах; вместо него видим в, б, п (сравните: ferveo — вру, faba — бобъ, fodio — боду, ferio — перу, flamme — пламя, faust — песть и пр.). Случайное удержание ф в очень немногих корнях (напр., польское ufać) есть исключение. Звук ф слышится только как отзвук звука в там, где в не может быть произнесено (напр., всякъ поневоле выговаривается как фсяк, ровъ как роф, лавка как лафка). Ни в одном наречии не удержалось правильного различения г (g) и г' (h); напротив того, в одних наречиях, как в польском, нижнем лужицком, во всех юго-западных, господствует г (g), а в других, как в чешском, словацком, верхнем лужицком, г' (h). Во многих наречиях славянских совершенно пропал чистый твердый звук лъ и чистый мягкий ль. В русском слышится г и г', но в немногих говорах одно при другом, а большей частью преобладает одно из двух: в большей части говоров великорусских г, в малорусском наречии г'. Историю этой пары звуков в русском языке проследить очень трудно, потому что азбука никогда не отличала их. Что касается западных славянских наречий, то более других замечательные факты представляются в наречиях верхнем лужицком и чешском: в первом господствует теперь г', между тем в собственных именах местностей соседние немцы издавна писали и теперь выговаривают г; во втором г теперь остается в немногих словах, а древнейшие памятники (Суд Любиши и Евангелие Иоанна IX — Х вв.) не представляют ни одного h, но постоянно g. Из этого можно бы заключать, что г древнее, чем г', но едва ли такое заключение совершенно справедливо. Мне кажется, справедливее думать, что оба звука для славянского языка одинаково древни, так же как одинаково древни два подобных звука — к и х. Звуки сложные (дж, дз, жд — ждж, — тш = ч, тс = ц, шт — штш = щ) не все одинаково употребляются во всех наречиях. Общи всем наречиям только три, ц, ч, щ(последний различно выговаривается, где как шт, а где как шч). Замечательно, что все три принадлежат к разряду отзвучных. Три другие — звучные — слышны только в некоторых наречиях (дз преимущественно в польском, жд в болгарском). И между тем, предположивши, что одинаково древни г и г', как к и х, надобно предположить, что так же древни дж и ж, дз и з, как тш = ч и ш, тс = ц и с, потому что в лествице звуков дж и дз относится к г (g), а ж и з к г' (h) так же, как тш = ч и тc = ц, к к, а ш и с кх; равным образом и жд — ждж настолько же должно предположить рядом с д и с зг, как шт — штш = щ рядом с т и с ск. Несмотря, однако, на древность этих сложных звуков, большая часть случаев их употребления в наречиях не должна быть отнесена к древнейшему времени (таковы, между прочим, польские дз и тс = ц, сербские и серболужицкие джь и чь, употребляемые вместо мягких дь, ть и т. п.). Кроме этих сложных, издавна бывших, появились вновь прежде не бывшие сложные звуки. Между ними особенного внимания достойно шепелявое ř, состоящее из соединения р с ж или ш; в чешском и польском оно сделалось необходимым, как единственная форма смягчения твердого р; в лужицком оно принадлежит также к числу звуков очень обычных. Что звук ř не древний, это очевидно доказывается в лужицком немецким выговором чистого р в тех местных названиях, где лужицкий выговор требует ř вместо р, в чешском — древнейшими памятниками (IX — Х веков), в которых употреблен один чистый р, а для показания его смягчения написано после него ѓ, в польском — народным обычаем выговаривать при произношении, например, русских слов вместорь всегда или твердое р или ř. К числу согласных сложных должно отнести и те согласные, которые соединяются с j, л, н вместо того, чтобы непосредственно смягчиться. Соединение губных согласных с л во всех юго-западных наречиях (напр., земл", капл", въпль, погубл"пи, ловлѥн). Вместо л употребляется для такого же смягчения предыдущих согласных и звук j почти во всех наречиях. Не столь распространены сложные звуки: кх, употребляемый верхнем лужицком вместо чистого к, — тх (что-то вроде ?), употребляемый в среднем лужицком вместо мягкого ть, и т. д.; не стоит доказывать, что это явление последующее. В русском языке, как. и в западных наречиях славянских, с течением времени появились звуки сложные. Особенно заметны соединения согласных чистых с j, ль и нь для выражения их смягчения. Смягчения согласных посредством последующей ль есть такая же принадлежность русского языка, как и наречий юго-западных: земля вместо земя, каплетъ вместо капетъ, люблювместо любю и т. п. В малорусском говорится и здоровля вместо здоровье. В таком же смысле употребляется нь в наречии малорусском (напр., мнясо вместо мясо), а j и в малорусском и во многих говорах великорусских (напр., вjану вместо вяну). Звуки согласные сложные вообще нельзя не сравнивать в историческом отношений с звуками гласными сложными, т. е. двугласными; те и другие, отсутствуя в первобытном периоде развития языка, сделались его необходимой принадлежностью уже впоследствии времени, когда в языке стала превращаться древняя система звучности. К числу последующих явлений звучности языка надобно отнести, подобно гласным средним, и согласные средние. В западных славянских наречиях таких согласных средних есть уже довольно много, хотя и нет знаков для их выражения ни в одной из азбук славянских. Между ними всех заметнее звук средний l, ясно выражающийся буквой латинской; теряя способность смягчать и удерживать твердость звука л (т. е. отличать лъ от ль), многие из наречий стали вместо лъ и ль употреблять один l. Так, чешское наречие удержало теперь только его, и уже Гус жаловался на пренебрежение чехов к правильному отличению лъ от ль и на употребление l вместо того и другого. Другие западные наречия славянские, за исключением польского и некоторых говоров словацких, тоже включили в свою систему звуков этот l, употребляя его вместо твердого лъ. Даже и в польском е требует перед собою l средний. В русском языке везде еще слышны лъ и ль, но слышно уже и l; в малорусском с е, и может соединиться только один l. Таким же образом е, и изменили перед собой в малорусском, как и в некоторых других славянских наречиях, выговор н, м, б, п и пр., сделав их из твердых средними. Как гласные звуки издревле в языке славянском разделялись на долгие и короткие, так согласные — на твердые и мягкие; и в самых древних памятниках славянских можно отличить два рода смягчения согласных: одно посредственное, переходное смягчение, предполагавшее необходимость перехода звука в другой (напр., г в ж, к в ч и т. п.), другое непосредственное (лъ в ль, нъ в нь и т. п.). Первый род смягчения, кажется, древнее; по крайней мере его необходимость проникла в строй и состав каждого из наречий славянских; впрочем, издревле существовал и второй. Для каждого рода смягчения было свое особенное место в языке: согласные гортанные подчинялись исключительно смягчению посредственному — переходу в соответственные шипящие и свистящие (г в ж, з, — х в ш, с, — к в ч, ц), согласные губные, зубные и язычные подлежали преимущественно смягчению непосредственному до тех пор, пока не потеряли силы смягчаться и не стали нуждаться в помощи ль или j, или же в помощи звука шипящего для соединения с гласными, требовавшими перед собой согласных мягких. Той и другой смягчаемости согласных не потеряло вполне ни одно из наречий славянских; особенно хранилась смягчаемость переходная, оставшись всюду необходимой принадлежностью видоизменения корней и образования слов, а во многих наречиях и изменения слов, но прежняя правильность употребления согласных мягких все более тратилась: оба рода смягчения взаимно мешались, и смягчаемость непосредственная постепенно исчезла. Так уже в древнейших памятниках наречия старославянского заметны следы пренебрежения к сохранению мягких з, с, ц, р (кънѧзаи кнѧз", вьсѧкъ и вьсакъ, цар" и цара и т. д.). В нынешних западных наречиях славянских утраты смягчаемости согласных несравненно более чувствительны; так, в польском нет жь, шь, зь, ть, рь; в чешском из согласных чистых остались при смягчении непосредственном только дь, ть, нь, j; в сербском — только нь, ль, j и пр. Лужицкое наречие более других сохранило смягчаемость согласных, но и в нем далеко не всегда она слышна там, где бы ее должно было ожидать. Язык русский в этом отношении также потерял многое. В говорах великорусских все чувствительнее становится пренебрежение и к переходному смягчению согласных (на рѣкѣ вместо нарѣцѣ, лягемъ вместо ляжемъ и т. п.) и к смягчению непереходному (лицо, лица, лицомъ вместо лице, лиця, лицемь, боюса вместо боюся, купецъ, отецъ вместо купьць, отьць, хочетъ вместо хочеть и т п.); случаи этого пренебрежения мягких встречаются и в древних памятниках, но в сравнении с нынешним состоянием языка очень редко.6 |