Диплом. Русская православная церковь санктпетербургская православная духовная академия кафедра церковнопрактических дисциплин
 Скачать 0.58 Mb.
|
|
Влияние духовника на жизнь людей. Нельзя недооценить влияние духовника на жизнь русского человека в Досинодальный период. В предыдущей главе мы увидели, какую деятельность проводили духовники среди русского народа, увидели, что рычагами воздействия на жизнь людей в древней Руси были канонические правила, которые применялись посредством исповеди; слова назиданий, душеспасительные беседы, в основном из Священной истории, тех же канонических правил или творений святых отец, а также огромный собственный авторитет, а у некоторых авторитет собственной святой жизни, достигавший масштабов не только целых городов и княжеств, но и целого государства. Как известно, изначально духовничество зародилось в монашеской среде, а точнее в монастырях, поэтому в первую очередь рассмотрим влияние духовников на монастырскую жизнь. Влияние духовника на монастырскую жизнь. С самым началом христианского просвещения на Русь приходит и монастырская жизнь. В своём «Слове о законе и благодати» митрополит Илларион в XI веке писал: «Монастыреве на горах сташа, черноризцы явишася»25, а к середине XI века возникает первый общежительный монастырь – Свято-Успенская Киево-Печерская лавра, основанная преподобными Антонием и Феодосием. С расширением границ Руси росло и количество монастырей. К XV веку появляются такие центры духовной жизни как Свято-Троице-Сергиева лавра, Иосифо-Волоцкий, Пафнутьво-Боровской, Суздальский Спасо-Ефимьев и другие монастыри. Монашество было той средой, в которой выработалась тайная исповедь и возник институт духовничества. В Досинодальный период духовное руководство братией осуществляли игумены, они же и принимали ежедневную исповедь. Первый известный из древнерусских духовников преподобный Феодосий Печерский устроил свой монастырь по уставу преподобного Феодора Студита, а Феодор Студит обязанность духовника возлагал на игумена. В своём «Завещании игумену» он пишет: «да не принимаешь на себя хранение казны и экономических забот, но да будет твоим ключом величайшая забота о душах – решить и вязать по Писанию. Да не уделишь души и сердца твоего на попечение и заботы кроме вверенных от Бога и от мене преданных и ставших духовными детьми и братиями.»26 По Студийскому уставу исповедь проходила на каждой Утрени. На четвертой песни канона выходил из хора игумен и садился принимая исповедь приходящих братий и врачуя каждого подобающим образом.27 Отсюда видно, что согласно уставу игумен автоматически являлся духовником братии и ему по уставу запрещалось заниматься чем-либо, кроме исповеди и духовных назиданий. [2] До XVI – XVII веков игуменам и иеромонахам не воспрещалось быть духовником и у мирян. Так, у того же преподобного Феодосия духовными детьми были многие люди из киевской знати: князь Святослав, боярин Ян Вышатич с супругой и другие;28 преподобный Сергий Радонежский был духовником у великого князя Димитрия Донского. Впоследствии исповедь в монастырях начинают принимать не только игумены, но и опытные монахи, облечённые священным саном. Печерский патерик или Отечник приводит рассказ о преподобном Онисифоре Прозорливце, который хотя и не был игуменом, но в духовных сыновьях имел одного инока, смерть которого была назидательной. «Был у него [Онисифора] духовный сын из печерских черноризцев, который наружно подражал житию своего духовного отца, постился, представлял себя целомудренным, а в тайне жил невоздержанно. Об этом не знал никто из братий, даже духовный отец. Грешный инок помер скоропостижно, и тело его быстро разложилось, его погребли в пещере, но от смрада нельзя было пройти мимо; слышан был горький вопль мучающегося грешника. Преподобный Антоний явился Онисифору и упрекал его за то, что он похоронил в святом месте такого беззаконника … в следующую ночь прозорливцу снова было видение и повеление взять из пещеры трупп нераскаянного грешника и бросить в воду.29 Явление преподобного Антония Онисифору – духовнику грешного инока, а не игумену монастыря, показывает, какую власть имел духовник в монастыре, что даже решал, где похоронить своё духовное чадо. Таким образом, мы видим, что постепенно игумен становится не единственным духовником братии. Должность монастырского духовника, как и игумена, была выборной. В Троице-Сергиевом монастыре изначально духовником братии был сам преподобный, которого братия уговорила стать их игуменом, но в последствии стали появляться и другие духовники, такие как Савва, будущий игумен Сторожевский, Епифаний и другие. Преподобный Даниил Переяславский стал духовником братии ещё до игуменства, как только принял священный сан. В XVI – XVII веках крупные монастыри, на подобии Соловецкого или Тихвинского имеют нескольких духовников. К началу Синодального периода большинство настоятелей монастырей совершенно отходят от духовных дел. Монахам категорически запрещалось исповедоваться и причащаться у белого духовенства, также запрещалось исповедоваться у духовника другого монастыря. Впоследствии, в XVII веке лицам монашеского звания запрещается иметь духовных детей из мирян и вообще запрещается принимать мирян на исповедь, кроме смертного случая. Патриарх Иосиф в своём поучении пишет: «заповедуем же священноинокам не принимать мирских людей мужей и жен на исповедь … точию нужды ради да исповесть, сиречь смертнаго ради часа, аще несть мирскаго иерея и кроме сего да не наречется к таковым духовник, паче же к женам.»30 То есть, если даже кому-то из монахов приходилось исповедывать мирян страха ради сметного, то он всё равно не мог стать последнему духовным отцом. Монастырское духовничество, придя из Византии на Русь вместе с христианством, адаптировалось и пошло по своему особому пути развития, оказав огромное влияние на всё русское монашество Досинодального периода. Оно не заключалось в простом сухом принятии исповеди, наложении епитимий и даче духовных советов, оно было не просто духовничеством, а, своего рода, отечеством, которое рождало и воспитывало таких же мудрых и опытных духовников или просто людей высокой духовной жизни. Вот почему многие ученики великих духовников древней Руси, таких как преподобные Феодосий Печерский или Сергий Радонежский сами впоследствии становились хорошими духовниками, святыми людьми, подражавшими жизни, подвигам и вере своих учителей и наставников. Отблеск такой духовной преемственности мы увидим в XIX веке на примере Оптинских старцев. Монастырское духовничество в Досинодальной Руси было тем идеалом, к которому стремился вектор образа жизни русского человека, оно задавало тон духовной жизни всего русского народа. Влияние духовника на частную жизнь. Как было сказано выше, духовное чадо открывало духовнику не только свои грехи, но и всю свою жизнь, свой быт и даже интим. Принимая первый раз на исповедь своё духовное чадо в 7 – 14 лет, духовник участвует в его женитьбе или замужестве, а потом провожает на тот свет. Присутствовал духовник при кончине сына, напутствовал его Св. Тайнами, читал отходную. Духовник также находился при составлении завещания. Отношения между духовным отцом и детьми были такими, что вмешательство со стороны было практически невозможным, даже со стороны высшей церковной власти. Никто не мог снять прещения, данного духовному сыну, кроме давшего его духовника. Как пишет С. И. Смирнов, «суд духовного отца был судом без апелляции».31 Протопоп Аввакум писал своим духовным детям: «не имать власти таковыя над вами и патриарх, якоже аз о Христе».32 Не меньшим было влияние духовного отца и на бытовую сторону жизни его духовных детей. Духовник царя Ивана Грозного протопоп Сильвестр в своём сборнике «Домострой» буквально по мелочам расписал, каким должен быть быт русского человека. «Домострой» – выдающееся произведение своего времени, в котором определяются правила домашнего устройства, касающиеся духовной жизни, отношений внутри семьи и ведения домашнего хозяйства. Эта книга, по мысли автора, должна была помочь русскому человеку правильно вести себя как в государственной, так и в семейной жизни. В нем утверждались глубокая вера в Бога, истинное милосердие, честность, трудолюбие, взаимоуважение. Осуждению подвергались праздность и суетность, пьянство и объедание, клевета и алчность. «Домострой» начинается небольшим предисловием, в котором идёт призыв с добрым прилежанием нести «любовь всем, живущим по-божески, точно око сердечное, на Бога взирающее».33 И первые 15 глав посвящались «духовному строению»34: «Как христианам веровать во святую Троицу», «Как причащаться тайнам Божиим», «Как всей душою Господа возлюбить», «Как почитать отцов духовных» и т.д. Также в первой своей части книга учила украшению дома святыми образами, говорила о необходимости пребывания в чистоте духовной, повествовала о молитве. В своём сборнике «Домострой» Сильвестр включил и главы «о строении мирском» и «строении домовном»: правила о том, как надо обращаться с женой и домочадцами, как надо экономно вести домашнее хозяйство. В этих главах как бы регламентировались отношения человека с близкими ему людьми, прежде всего между мужем и женой, затрагивались вопросы воспитания сыновей и дочерей. В составе «Домостроя» имеется глава, под названием «Похвала мужьям», также «Слово о добрых женах». «Домострой» предлагает ряд правил поведения, которые должны соблюдать слуги. Много внимания уделено пище и питью – здесь указывается более 130 кулинарных блюд разного вида. Автор тщательно расписывает меню в зависимости от церковных праздников и служб. В результате получилось, что «Домострой» стал не только сводом добрых и мудрых правил поведения человека, но и первой энциклопедией домашнего хозяйства и быта русской семьи. Не исключено, что подобно «Домострою» русские духовники, используя бытовую близость к чадам, своими советами помогали устроить быт своих детей. Огромное значение имел духовник при составлении завещания, присутствовал в судебных тяжбах, скреплял своей подписью договорные документы. Подпись духовника удостоверяла верность договора и имела юридическую силу. Иногда духовный отец в завещании назначался душеприказчиком и являлся исполнителем воли завещателя, как близкое и доверенное лицо. Приход духовника в гости к чадам всегда приветствовался, как и посещение чадами своего духовника. Из вышесказанного можно сделать вывод, насколько близко был в бытовом и житейском общении духовник к своим детям. Так, от отроческих лет до могилы древнерусский человек был под властной опекой своего духовного отца, которая распространялась на все стороны его жизни. Влияние духовника на общественную жизнь. Как уже было сказано выше, авторитет некоторых древнерусских духовников обычно в силу святости их жизни, достигал масштабов не только городов и княжеств, но и целого государства. К их советам прислушивались не только собственные духовные дети, но и населения целых волостей. С. И. Смирнов приводит такой пример: Крестьяне одной волости благословились у своего духовного отца не работать по воскресеньям и написали соответствующую грамоту, которую своей подписью скрепил духовник. Возможно, что последний участвовал в этом деле как советник или даже как инициатор.35 В XII-XIII веках в Смоленске своей добродетельной жизнью прославился преподобный Авраамий Смоленский. Изучив много книг из святых отцов, он возымел дар слова и, по словам составителя его жития, написанного его учеником Ефремом, «значительно превосходил всех невежд, имеющих сан священства»36, чем заслужил всенародное уважение, а также зависть и гонения со стороны духовенства. Духовные дети сами шли к нему, приходящим он читал свои сборники, составленные из святоотеческих книг, доступно объясняя прочитанное так, что его беседы легко запоминались наизусть. Любимой темой его общения была тема о Страшном Суде. Он так умел увлечь слушателей, что им не хотелось уходить. Многие выбирали Авраамия себе в духовные отцы, другие же переходили к нему от других духовников. Покаянная семья его была, по словам составителя его жития – «весь город»37, т.е. в неё входили люди разных сословий. Хочется привести примеры влияния двух великих русских святых – преподобного Сергия Радонежского и святителя Алексия Московского на общественную и политическую жизнь древней Руси. Рязанский князь Олег, имея хитрый и вероломный характер, не раз нарушал договора между им и великим князем Димитрием Московским, вступал в союз то с Ольгердом Литовским, то с ханами Мамаем и Тохтамышем против Москвы. Великий князь не раз посылал к нему доверенных лиц с мирными предложениями, но Олег не хотел и слышать о мирe. Тогда великий князь призвал преподобного Сергия и лично просил его принять на себя труд убедить князя Олега Рязанского к примирению. Осенью 1385 года, преподобный отправился в Рязань. Олег уже много слышал о Радонежском игумене: еще пять лет назад он не решился присоединиться к полчищам Мамая только потому, что Дмитрий Донской получил от преподобного Сергия благословение на битву с Мамаем, и теперь рад был видеть святого старца своим гостем и благословиться у него. Увещания Сергия Радонежского смягчили сердце сурового князя, и он чистосердечно покаялся преподобному в своих замыслах и «взял – по словам жизнеописания жития преподобного Сергия – с великим князем Димитрием вечный мир и любовь в род и род».38 Этот мир впоследствии скреплен был семейным союзом: сын Олега Феодор взял за себя дочь великого князя Софию Дмитриевну. Святителю Алексию также неоднократно приходилось влиять на общественную и политическую жизнь русских людей, причём, приходилось применять не только свой авторитет, но и свою архипастырскую власть. В своём духовном завещании московский князь Симеон Иванович, написанным перед смертью, наказывает своим братьям Ивану и Андрею так: «слушали бы есте отца нашего владыки Алексия, такоже старых бояр, кто хотел отцу нашему добра и нам».39 Этим завещанием князь как бы ставил святителя Алексия во главе боярской думы. С восшествием на престол Димитрия Донского, святитель благословлял все распоряжения относительно возвышения Москвы. В 1365 году суздальский князь Борис Константинович захватил пустующий Нижегородский удел, который по праву должен был отойти старшему брату Димитрию князю московскому. После долгих увещаний уступить удел, святитель Алексий вынужден был применить свою святительскую власть, а именно: он отделяет от Суздальской епархии Нижний Новгород и Городец и присоединяет к своей Московской митрополии и посылает со своей печатью и духовными полномочиями в Нижний Новгород преподобного Сергия. Когда князь Борис не послушал увещаний старца, преподобный затворил в Нижнем все храмы, опечатав их митрополичьей печатью, а на город наложил церковное запрещение и отлучение.40 Прекращение богослужений и авторитет двух великих святых смирили гордый нрав правителя. Как видно, влияние духовника не всегда было ограничено покаянной семьёй или монастырём, а порой выходило за их границы, и лучшие из них используя свой авторитет и духовную власть, принесли немалую пользу, в том числе и в деле государственного устройства русского народа. Проблемы и ошибки русского духовничества в Досинодальный период В предыдущих главах мы рассмотрели влияние духовников на жизнь и быт русского народа, но влияние, к сожалению, не всегда бывает положительным. Великие русские духовники-светильники были эталоном духовной жизни, но не у всех была возможность стать духовным чадом у такого духовника. Чаще всего быт диктовал свои условия духовной жизни, поэтому слушаться и брать пример приходилось с того духовного отца, который был ближе по расстоянию. Не хочется заострять внимание на личных недостатках древнерусских духовников, хочется поговорить о проблемах и ошибках древнерусского духовничества. Недостаточная нравственная высота. Самая главная проблема, мне кажется, была в том, что духовники не всегда были достойным примером для подражания, это духовно расслабляло духовных детей, вызывало недоверие, переход духовных детей от одного духовника к другому. Влияние покаянной дисциплины и пастырской деятельности духовника было бы несравненно глубже и всестороннее, если бы наши духовники стояли на соответствующей высоте в умственном и нравственном плане, не злоупотребляли бы своим высоким положением, сумели бы сохранить покаянную дисциплину. По словам С. И. Смирнова, среди духовников в древней Руси было много невежественных людей, если не большинство.41 Это касается не только грамотности, но и нравственности. У беспечного духовника, чаще всего и духовная семья была распущенной. Редкие духовники произносили поучения в храме, а любили поучать и обличать своих чад по домам на застольях, от чего неоднократно дети оправдываясь упрекали духовных отцов: «почто не учишь нас в церкви? Рады были бы послушать тебя, а ты учишь на трапезе, когда время есть и пить».42 Ясно, что такие духовники не стремились говорить поучения, а занимались лишь разглагольствованием на пирах, в обстановке, которая не располагала его чад к назиданию. При обличении своих духовных детей духовник сам очень часто получал в ответ укор в том, что его жизнь не соответствует, тому, чему он сам учил. Чаще всего таких отцов духовные дети не слушались, были нерадивы к богослужению и говению. Многие из духовного звания сами не соблюдали говений. Из челобитной к царю Фёдору Алексеевичу есть жалоба на одного священника: «Да он же поп многия годы, как придёт Великий пост … и он в те поры съезжает из нашея волости на кабаки вина курить и на кабаках у него проходит многое время, а в те поры церковь Божия без пения стоит».43 Л. П. Рущинский в своём сборнике приводит свидетельства иностранцев, бывших очевидцами нравственной распущенности русского духовенства. Так иностранец Олеарий отмечает, что в большие праздники, вечером, всегда можно увидеть священников, валяющимися в грязи.44 Ещё резче отзывается о русском духовенстве иностранец Корб, который пишет, что «монахи и монахини, по окончании постов, погружаются во всякого рода распутство, причём более на гуляк, чем на монахов похожи; пьяные шатаются на улицах и, лишившись всякого стыда, нередко там же предаются сладострастию».45 Не лучше обстояли дела в монастырях. Вот пример Соловецкого монастыря из XVII века: «Пьянство настолько распространилось среди монахов, что для искоренения его требовалось вмешательство правительственной власти. В 1591 г. царь Федор Иоаннович писал в грамоте, чтобы в монастыре квасы не квасить, а в 1636 году царь Михаил Федорович писал, что, по дошедшим до него слухам, в монастырь привозили горячее вино и красное немецкое питье, и высказывал удивление, что в такой честной Лавре... такое ослабное житие имети начинают. При всем этом монахи были далеки от сознания своего нравственного падения. С гордостью и довольством заявляли они о себе царю Алексею Михайловичу, что они до сего времени в истинной православной вере и во благочестии по преданию апостольскому и преподобных Зосимы и Савватия и Филиппа митрополита стояли непоколебимо».46 Игумены, пытавшиеся привести жизнь монахов в соответствие с уставами, сталкивались с сопротивлением иноков. В Троице-Сергиевом монастыре настоятелям, пытавшимся навести порядок, даже приходилось оставлять монастырь. В 1484 году игуменство покинул старец Паисий. Летопись замечает: «принудил его князь великий у Троицы, в Сергееве монастыре, игуменом быть. И не смог чернецов обратить на Божий путь, на молитву и на пост, и на воздержание. И хотели его убить, ибо бывшие там бояре и князья, постригшиеся не хотели повиноваться, и оставил там игуменство».47 Та же история повторилась в XVI веке. Курбский пишет про «преподобного и мудрого Артемия – бывшего игумена Сергиева монастыря, который не послушав царя, ушел в пустынь из этого великого монастыря из-за раздоров и корыстолюбивых, закоренелых в законопреступлениях монахов».48 Церковная и гражданская власть неоднократно пыталась бороться с безчинствами духовенства: «Да попы ж по своим церквам поют безчинно вдвое и втрое, а миряне в теж поры промеж себя глумление и всякие речи говорят праздные – ино обое погибельно. И пастырие и овцы вкупе заблудиша и погибоша. А попы и церковные причетники в церкви всегда пьяни и без страха стоят и бранятся и всякие речи неподобные всегда изо уст их исходят. И миряне зря, на их безчиние, гибнут такоже творят. Попы же в церквах бьются и дерутся промеж себя, а в монастырех такое же безчиние творится»49 – писал Стоглавый собор. А царь Иван Грозный издал соответствующую грамоту: «священническому и иноческому чину в корчмы входити и в пьянстве упиватися, празднословить и лаяти, а которые учнут по корчмам ходити и учнут в пьянстве упиватися и по дворам и по улицам скитаться пьяными, таких ловить и брать с них заповедь…»50. Пытались вразумлять своих собратьев и более благочестивые духовники. Преподобный Максим Грек обличает своих собратьев: «Священники Мои, наставники нового Израиля! Вы должны быть светом миру, солию земли, образцами целомудренного жития, а ныне вы сделались наставниками всякого бесчиния и соблазном для верных и неверных: объедаетесь, упиваетесь, досаждаете друг другу и от многого винопития возбуждаете суетные споры; во дни Божественных праздников Моих, когда вам надлежало бы вести себя трезво и благочинно и показывать другим пример, вы предаетесь пьянству, бесчинству... Моя вера и Божественная слава делается предметом смеха у язычников, видящих ваши нравы и ваше нечестивое житие...».51 В дораскольных тербниках, в чине Исповеди есть такие вопросы: «не пался ли еси с духовной дочерию? … блуда со отцем духовным не сотворила ли еси?» Из этого можно сделать вывод, что некоторые духовники грешили со своими духовными дочерями. Бытовая близость к духовным детям часто приводила к тому, что духовники нередко были гостями на пирах у своих духовных чад. По исследованиям С. И. Смирнова, отношения к последним принимали совершенно ненормальный характер. Затевались ссоры и драки, духовные дети «лаяли» отца, а он в ответ проклинал их и рассказывал об их грехах.52 Духовники не всегда свято хранили тайну исповеди. В жалобе, поданной на одного священника, говорится: «поп, исповедавши женщину, её мужу грехи написавши, торг сотворил, и пяти рублей прошал, и грехи то её объявил … да он же поп бил Костицу Медлентьева до крове на праздник на Георгиев день и бранил его всячески и что ему на духу он Костица поведал, теми делами он поп укорил … да к ему же попу в его приходе приходят дети духовныя на дух и что ему поведают на духу грехов и он поп теми делами им въяве укоряет».53 Святитель Димитрий Ростовский неоднократно в своих трудах обличал таких священников: «Доносится слуху нашему о некоих между вами попах неискусных и злонравных иже детей своих духовных, исповеданные грехи изъявляют, обличают и в прилучающихся между людьми беседах, егда бывают пьяни хвастают тщеславно детьми духовными, сказующе, которыя лица к ним на исповедь приходят. Егда же за что разгневаются на духовных детей, абие со укоризненною поносят им, глаголюще: ты мне духовный сын, не веси ли, яко вем грехи твоя? Се абие обличу тя пред всеми, и прочие безумные глаголы … И того ради пишем ко всем общее сие наше краткое увещание, да и тайна исповеди твердо хранима будет, во еже бы не погибати неискусным и безумным попам духовникам и детем духовным не отщетиватися спасения своего, ниже обезславленным быти».54 Также среди древнерусских духовников было немало потаковников и человекоугодников, которые в угоду своим духовным чадам или знатным людям ослабляли устав поста или епитимию. Среди русских людей постепенно начинает укореняться мысль о том, что духовник несёт нравственную ответственность за своих духовных чад, а, следовательно, каждый раз исповедуясь в своих грехах перед духовником и обращаясь к нему за разными советами, древнерусский человек приходил к мнению, что большая часть ответственноси за его грехи и проступки лежит на духовнике. Многие нередко этим умели пользоваться, а именно: просили духовника ослабить им пост или совсем нарушить его, расчитывая, таким образом, что за это перед Богом будет отвечать лишь один духовник. В поучениях о посте приводится такой пример: как только наступает пост, миряне начинают вопрошать своих духовников: «что нам есть? Сколько ложить поклонов?», а как только священник объяснит им требования устава, то тут же начинают возражать ему: «се вельми тяжко, не можем сия понести»55 – возникает чувство, что духовные дети обращались к своим отцам лишь с одной целью – получить послабления. Некоторые духовники прямо благословляли своих чад на греховные и гнусные дела, здесь уместно вспомнить одного из духовников Ивана Грозного Евстафия, которрый не только не удерживал царя от злодеяний, но и клеветал на митрополита Филиппа, сопровождал царя в кровавом походе на Новгород. Так же потаковничество часто выражалось через принятие исповеди и наложение епитимий. Иногда на исповеди русский человек каялся: «слабости ради моея исках себе потаковников духовных отцов, и мзду им давах и причастие от них принимах».56 Духовники потаковники часто из за ложного стыда перед знатными детьми ослабляли или совсем не давали епитимию, допускали тяжко согрешивших к таинству Причащения. Но ещё хуже было, когда духовники пытались обогатиться за счёт грешника, а именно, заменяли епитимию пожертвованием, по словам С. И. Смирнова, был изобретён целый ряд способов, чтобы совсем ослабить епитимию или свести её на нет.57 На потаковничество русских духовников в одной жалобе поданной патриарху Иосифу говорится: «Священники из ласкосердия и ради погибающей чести не возстают против безчинствующих в храмах, Бога и святую Его церковь небрегут, и дети своя духовныя во вселетнее время не вопрошают … но вместо сих противная видящи молчат».58 Такое снисходительное отношение духовников к грехам своих духовных чад толкало последних на всякие пороки, в том числе и противоестественные. Такое отношение не только унижало само звание духовника, но и нравственно разрушало покаянную семью. [3] Потакание слабостям своих духовных чад, замена епитимии на жертву развивало в самих духовниках корыстолюбие, а в людях перекладывание духовной ответственности на плечи духовного наставника и мнение о том, что духовник сам за своих чад будет давать ответ. |