Сан Тери Отпусти это всего лишь слово
 Скачать 6.72 Mb.
|
|
Близка неизбежность Так мало любви, так много слов Мне бы хотелось себя оправдать. Выставить с лучшей стороны. Но было так, как было. Я говорю о свободе асфальта и в то же время веду себя как распоследняя человеческая блядь Совершенная нежность Превращается в совершенное зло Понимаю, что нужно нести ответственность за свои поступки, и мы в ответе за того, кого приручили. Но я реально не знал, как поступить, как разрулить происходящее. Боялся, что попадись я Вольху, он просто не пожелает слушать. Отвергая законы природы Стоит у перил моста Услышит то, что хотелось услышать ему, то что выгодно было услышать. А в этом услышанном Сан оставался тем, кем он оставался. Малин не вернул мне плёнку, ясно дав понять, что нам будет хорошо полюбовно, или нам будет плохо. Очень плохо. Точно так же обоим. Бездумно глядя на воду Совершенная красота Шантаж плёнкой, который я возможно готов был преодолеть и шантаж собственной жизнью. На этот шантаж я не готов был пойти. Реально понимая, веря, в то, что загнанный в угол Сан, просто покончит самоубийством. Если бы я рационализировал это. А я не мог. Кто-то мчался, падая с ног, плыл против течения, ехал на красный Просто чтобы сказать, что всё будет хорошо, что всё не напрасно На людей которые тебе нравятся, часто смотришь сквозь розовые очки, даже самые ужасные и нелицеприятные вещи сделанный ими, воспринимаются в искажённом свете, сквозь призму эмоций. Но ошибся дорогой, и не рассчитал траекторий полёта Вот когда призма разбивается, тогда ты стоишь и прифигеваешь в осознании ху из ху и какой же ты на самом деле ху, что купился и повёлся на это. И мне снова приходится быть для тебя этим "кто-то" Но тогда мне некогда было рационализировать. Реально не было времени сесть и обмозговать. События валили так стремительно, что это было даже смешно стало в какой - то момент. За неделю я пережил из огня в полымя и обратно. И не знал, когда это прекратиться. Прекратиться ли когда нибудь вообще. Всё зашло так далеко, сложилось непонятно, словно в каком - то блядском пизданутом калейдоскопе для китайской головоломки. Любить это так глупо Всё получилось, не так как хочется Лезут холодные Скользкие щупальца в мир одиночества Поэтому я просто выбрался через окно туалета, забыв куртку, забыв всё и выдал такую скорость, что засеки кто нибудь в этот момент время, наверное, я бы побил мировой рекорд справившись с поставленной задачей всего лишь за несколько минут. Калечат и ранят, и сердце сжимают вежливой ложью Но мы же не станем холодными, скользкими тоже Известный испанский бегун - не помню его фамилии, был обычным парнем, который никогда не занимался спортом. Однажды за ним погнался бык. Парень удирал с такой скоростью, что бык прифигел. А проезжающий мимо на машине тренер, догадался включить секундомер. После этого судьба парня была решена. Он не раз брал призы на соревнованиях, потому что такой вот оказывается у него открылся удивительный талант. Что ж меня не манили призы, награды и слава. Всё что я хотел, это избежать встречи с Вольхом, и кажется мне удалось это сделать. Кто-то мчался, падая с ног, плыл против течения, ехал на красный Просто чтобы сказать, что всё будет хорошо, что всё не напрасно Я избегал Вольха несколько дней. Не знаю, что он испытывал, не знаю, что он думал обо всём этом, утром уходя на работу счастливый, словно летающий на крыльях, вернувшись вечером... Я пропал. Просто пропал из его жизни, без записки, без единого слова объяснения. Окажись я сильнее, твёрже, в конце концов, нихуя бы я к Вольху не чувствовал, мы бы всё решили давным - давно, разобрались. Но паскудство заключалось в том, что не мог я решить, разобраться. Боялся, что окажись он рядом и вот я снова запутаюсь сильнее, снова увязну в нём, как в паутине, точно так же как каждый раз, старательно отрицая собственные чувства, увязал в Сане. Понимал, что не смогу уйти. Саня сказал: Будь честен Ник. Вот я и был честен с самим собой. И именно поэтому не видел смысла отрицать то, что было теперь понятным для меня. Разорваться надвое я не мог. Единственное что мог, трусливо спрятаться. Надеялся, что само рассосётся? Но ошибся дорогой, и не рассчитал траекторий полёта И мне снова приходится быть для тебя этим "кто-то" - Мы встретились с Вольхом, - задумчиво сообщил Саня, помешивая ложечкой кофе, положил на блюдце. - Когда? - Я замер боясь услышать сейчас что нибудь страшное - Позавчера вечером. Ничего такого, - Саня отхлебнул кофе, скривился. - Мы поговорили и он ушёл. Сан уставился в окно, давая понять, что не будет разговоров на эту тему. - Он больше тебя не побеспокоит, - лениво обронил Малин и потянувшись ко мне поцеловал в напряжённые губы, замер вглядываясь, сообразил, и неуловимо потемнел лицом, но принимая неизбежное только вздохнул. - Расслабься Ники. Ничего я ему не сделал, даже не угрожал. Думаю, просто он всё понял сам. Решил не влезать между нами, вот и всё. Я кивнул, принимая такой ответ. Странно, да. В этот момент я испытал облегчение и одновременно глухую тянущую тоску. - Не смей думать о нём!!! - резко поставив чашку, Саня дёрнул меня к себе, взял за подбородок заставляя смотреть в глаза. Вновь тихая ярость. Стремительные переходы от нежности к гневу, иногда пугали меня. Ну что ж, по крайней мере, мне стало понятно, почему он последние два дня ходит такой задумчивый. Когда я сбежал домой, Малин встал на уши. Меня нет, мобильный не отвечает, одежда в лицее. Поднимать координаты и вычислять адрес Сан повременил. Скорее всего, он прекрасно представлял, где именно я живу. Пробить данные через медицинский или секретаря, дело нескольких минут. Но, что - то останавливало Сашку от проникновения на приватную территорию. Он умел уважать чужие желания и причины. Надо отдать должное Саниному терпению. Сутки он выдержал. Ровно для того, что бы увидев меня притопавшего в училище в летней ветровке, просто подойти и больно пиздануть, отвесив подзатыльник со всего размаха. Довольно болезненный. Несмотря на изящество рука у Саньки могла быть весьма тяжёлой. - Никогда. Больше. Так. Пожалуйста. Не делай, Ники! - выделяя каждое слово, тихо отчеканил Саня. - Ты представляешь, ЧТО я испытал? Тебя нет, вещи в училище. Думал свихнусь, - помолчав прибавил он. - Домой сегодня только со мной. Что бы никуда не ходил один, ты меня понял? Я начал злиться. - Саня, тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? - Я за тебя беспокоюсь, Ник, - тихо ответил Сан, глянув с такой светлой мукой в глазах, что моментально стало стыдно. - Просто...Я... Вольху позвонил, - после небольшой паузы выдал он. - Думал ты у него. - Что? - от этого заявления я чуть не сел на задницу. - Мы завтра с ним решили встретиться, пообщаться... С очень неприятным выражением Саня посмотрел на своё запястье. - Думаю, нам с ним есть, что обсудить. Много вопросов друг к другу назрело. - Я иду с тобой! - не думая сообщил я. Саня ласково провёл по лицу, тронул губы. - Извини, Ники. Это чисто наш с ним мужской разговор. - Сан, говорить вы будете обо мне. И по - моему это моё право... Я осёкся, потому что Саня глянул такими замораживающими глазами, что моментально в горле пересохло. - Ники... Маленький мой, - Сан наклонился и поцеловал меня, бережно взял лицо в ладони. - Любимый. Хороший. - Он целовал, перемежая слова с поцелуями, очень нежно, очень трепетно, очень бережно. - Малыш. Я боялся его в эту секунду, реально сдрейфил, потому что ощущал, что Саня страшный, безумно опасный. Стоял, замерев, позволяя твёрдым губам, раз за разом трепетно накрывать собственные пересохшие губы. - Я тебя, чудо моё, не отпущу. Никуда. - Голос превратился в змеиное шипение, а руки сжались, фиксируя подбородок в жёстком захвате. - Своё право Ники, ты утратил вчера, когда убежал, не подумав о последствиях. А они настали. Хорошо, что для приватного общения Саня затащил меня в подсобку, ту самую, где состоялась наша первая встреча. Подозревал, что возможно не сдержится, так что свидетелей у нашего поцелуя не было. Или почти не было. - Бля, пацаны, совсем охуели? - растеряно выдал Зидан, едва не рухнув от увиденного зрелища. - То есть, я хотел сказать, Сан, я достал ключи, как ты и просил. Он побагровел, шагнул внутрь помещения, и протянул ключи, кладя в подставленную ладонь. Сан кивнул, принимая как должное. В отличие от шарахнувшегося в сторону меня, он даже не покачнулся, когда появился Зидан, наоборот перехватил поперёк поясницы, притягивая обратно. И пока я вяло вырывался красный и реально униженный, спокойно перекинулся парой слов с Зиданом. Затем поправил очки на переносице. Бросил задумчивый взгляд на мою физиономию и отпустил, подтолкнув в направлении Зидана. - Видишь этого парня? - спросил он строго. - Как свои пять пальцев, - хохотнул Зидан. - Так вот, скажи остальным. - Саня сделал лёгкую паузу, а когда заговорил, мы с Зидином, чуть не приселил разом каждый на свой унитаз. - За него отвечаете головой. Глаз не спускать. Что б поссать один ходить не смел!!! А затем Саня так яростно выругался, что у нас отвисли челюсти, потому что Саня практически никогда не матерился. Малин вышел, яростно хлопнув дверью, с такой силой, что посыпалась штукатурка. - Партизан, не знаю, чем ты его так достал, - проводив взглядом и подхватив падающую швабру выдал Зидан. - Но мой тебе совет, не эксперементируй в этом направлении. Нахуй его опять послал что ли? - деловито осведомился он. Я открыл и молча закрыл рот, не зная как посмотреть на Зидана. Да и вообще, что тут собственно можно сказать. - Не знаешь, вот и не лезь. Я выпрямился, чувствуя что губы паскудно начинают дрожать. - Да и не лезу, - спокойно отрезал Зидан и прибавил. - Влез, мы тебя нахуй ещё в школе к нему притащили и выебать заставили, - тряхнул головой. - Что, неожиданный пасьянс? Челюсть подбери. Это у Сани крышняк на тебе едет, а я и ёбнуть могу. - Я тебе сейчас сам ёбну, - отозвался я, чувствуя что начинает мутить. Реально, жутко мутить. - Не был бы ты моим другом... - Зидан сплюнул, пожав плечами. - Это ты не в курсе что с ним творилось, а мы насмотрелись. Хватило. Он же блядь, нахуй бы не поверил, пока не увидел, реально на тебе чиканулся. Это не игры, Ник. Ты бля долбоёб, раз нихуя не понимаешь. Эй, Никитос. Никитос ты чего? Ой бляяя. Никитос - голос Зидана долетел сквозь вату, я ощутил глухой стук, не сразу сообразил что упал ударившись лицом об чашу унитаза. Просто стало легче. Кафель приятно холодил кожу, навалилась темнота и стало хорошо. Очень хорошо. Даже тошнить перестало. - Вегетососудистая дистония, да и анемия на лицо. Я открыл глаза от резкого запаха нашатыря ударившего в нос. - Сколько пальцев видишь? - деловито осведомилась медичка, подсовывая ладонь к лицу. - Четырнадцать, - я отпихнул назойливую руку. - Головой точно не ударялся? - обеспокоено спросила женщина, производя какие - то манипуляции. - Да он с детства на всю голову, - заржал знакомый голос. Я лежал на кушетке, медсестра сидела рядом и мерила давление. А рядом с бледным лицом стоял Зидан, пытающийся острить и абсолютно никакущий Саня. Просто трясущийся. - Шестьдесят на тридцать. - сообщила она став встревоженной. - Никита ты меня слышишь? - Слышу и вижу - пробубнил я пытаясь встать. Резко повело, и я вновь оказался на кушетке - Ну почти. - Почти это уже хорошо, - кивнула медчика - Направляясь к шкафчику и распаковывая пачку шприцов. - Сейчас сделаю укольчик, пока полежишь здесь, посмотрим на твоё состояние. Я тебе выпишу направление... Я закрыл глаза краем уха слушая перечисление врачей куда мне стоит сходить - податься, найти - отдаться. - Завтра отправишься. Освобождение дам на пару дней. А там как терапевт решит. Тебя есть кому домой забрать? Она принялась рыться в карточках. - Есть - твёрдо сказал Саня. - Я отвезу. - Хорошо, когда такие друзья. На бок повернись. В медкабинете я раньше не был, но уколы эта тётенька делала профессионально. Практически не больно. Сейчас через пятнадцать минут снова померяем, - сообщила она садясь за стол и начиная что - то писать в карточке. Оторвала голову с удивлением взглянув на подпиравших стенку парней. - Молодые люди, я вас не задерживаю. Я отвернулся к стенке старательно не замечая встревоженных глаз Сани, которого Зидан практически выволок за собой. - Никита, у тебя родители в курсе твоих анализов? - после лёгкой паузы выдала женщина. Я устало кивнул. - Мама знает. Её ещё в школе этим задолбали. - Тебе обследоваться надо. В твоём возрасте так со здоровьем не шутят. Мало того что ты недоношенный... - Ага недоносок - ухмыльнулся я. Медичка поджала губы. - Думаю мне надо поговорить с твоими родителями. - Не надо - я моментально перестал дурить. - Мать знает. Чего ей лишний раз напрягать. По врачам мы уже ходили. Питаюсь пять раз в день, витамины жру галлонами - Что то незаметно. - Не в коня корм, - я повздыхал сочувственно и смог подняться и сесть нормально. Голова практически не кружилась. - Какие вы дети, упрямые - медичка подошла и принялась мерить давление. Кивнула довольно. - Ну вот, то ли дело. Я отстраняю тебя от учёбы - сообщила она вручая направление написанное от руки, на листочке. - Родители могут позвонить лично мне. Телефон медкабинета есть. Пока не принесёшь справку от участкового с заключением, на занятия можешь не ходить. Вашу классную я поставлю в известность. Кто ваш мастер? Вера Викторовна? - Ога Наперстянка - хмуро пробормотал я, вызвав откровенно недовольный взгляд. Медичка хотела как лучше, а я ей хамил. Ну да, почему то все для меня знают как лучше, кроме меня самого. Поразительный факт. - Ну что мне с тобой делать, горе моё, а? - Сан караулящий меня сидя на подоконнике напротив, начинал реально пугать. Особенно когда соскользнул и сжал в охапку посреди коридора, на глазах прихуевшего народа, из тех, кто в этот час отирался около кабинета. - Саня отпусти. Я либо сейчас тебе пиздану, либо просто свалюсь снова, - потребовал я, и сообразив, что белею на глазах, Сан торопливо разжал руки. - Что сказал врач? - Отстранила от занятий. - Я хмуро посмотрел на его огорчённую рожу и решил добить. - И никакого секса. Вообще. Перехватывать рванувшего в кабинет Саню, пришлось за локоть. - Реально умом тронулся, - пробормотал я качнув головой. - Пошутил я, про секс. - Секс? - Саня посмотрел на меня серыми глазами как на озабоченного кретина. - Ник, ты в курсе, что обычно учеников от занятий не отстраняют. Я быстро. Плавно выкрутившись, Сан рыбкой скользнул в медкабинет. - Приплыли, бля. Я сиротливо присел на подоконник, с неприязнью покосившись на отирающегося рядом Зидана. Он отвёл глаза. - Никитос, ты это...Извини короче, ляпнул не подумав. - Забей. - Мне неожиданно сделалось безразлично. Не знаю, с чего всё так стало безразлично. Я просто ощутил, что жутко устал. Из кабинета Саня вышел с каменной рожей. Будь на его месте Вольх, завалил бы вопросами, а Сан просто поправил очки, посмотрел устало и сообщил, что отвезёт в гостиницу. Завтра скатаемся в клинику к крёстному, где по Сашкиным словам все диагнозы и справки мне нарисуют за пять минут. Я хотел домой. Не знаю, чего разозлился на Саню. Может из - за его поведения, может из - за слов Зидана. Просто стало паршиво. Быть с ним здорово, но блядь, это перетягивание каната, начинало реально напрягать. Я что им вещь? Мячик? Думать об этом очевидно следовало раньше. В ответе ли мы за тех, кого приручили сами того не зная? В ответе ли мы за чужие чувства? Со своими бы разобраться. Саня отвёз меня в гостиницу. Пережив скачок давления, я себя чувствовал гавённо. Апатично залез в койку, и уснул раньше, чем голова коснулась подушки. Проснулся от того, что Сан топает по номеру, высыпая из сумки пачки дисков с играми, фильмами. Очевидно, мой досуг на ближайший вечер Саня тоже распланировал. И как это бля называется, спрашивается?. - Ники, возможно, я сегодня не вернусь ночевать. Буду сильно занят. Сан потрепал меня по щеке. - Очень прошу, не высовывайся из номера. И не уходи никуда, ладно. Всё будет хорошо. Он наклонился и поцеловал, заставив слегка прихуеть от построения фразы. Создалось ощущение, что эту фразу он говорит не мне, а себе. Да что же здесь твориться , чёрт возьми? Что происходит? Я честно отсидел в номере почти сутки. Не потому что бля такой правильный, а потому, что реально паршиво себя чувствовал. В шестнадцать лет проблемы со здоровьем. Вот такое я ромашка. А потом приехал Саня. Уставший, осунувшийся, абсолютно вымотанный. Приехал и завалился спать. А потом когда проснулся и отпивался кофеем, сказал эту фразу. Значит встретились. На душе скребли кошки и от того, что Сан вёл себя как тиран и монстр, легче не становилось. - О чём бы ты сейчас не думал... - Санька смотрел сузившимися глазами, в которых плескалось холодное бешенство. - Не смей! Не смей о нём думать, Ник - это нечестно. По отношению ко мне нечестно. Не сейчас, Ники, - прибавил он тихо и разжал руку, уровнив её вниз. Отвернулся, со странным выражением рассматривая чашку с кофе. Поводил ложечкой. Что он видел там на дне? Отчего рядом с ним, мне, иногда кажется, что я стою пред чем - то огромным и непостижимым. Человеком внутри, которого таиться вселенная, состоящая из миллиардов лабиринтов. Он вскидывает голову, смотрит, и я становлюсь беспомощной солнечной пылинкой исчезающий в прозрачных стёклах его всезнающих глаз, и невозможно укрыться, даже преграда собственной черепной коробки не становиться спасением, потому что он знает обо мне всё, читает мысли, словно в открытой книге, знает о чём я думаю. Чётко знает. На 100 % бьёт в точку, в цель и никогда не промахивается в эти моменты, не делает ошибок. Легче ли ему от того, что он всё понимает? От собственного безжалостного всеведенья. Ему легче? Я могу пытаться обмануть Вольха, но мне никогда не обмануть Саню, не солгать, не укрыться от этого мистического сканера. Абсолютно безжалостного в такие моменты. Тогда на полу, он стоял передо мной на коленях, а я даже трахнулся добровольно сам, обещая ему, что всё будет хорошо, зашибись и просто замечательно. У нас и было замечательно, только Саня не вернул мне плёнку. Не собирался возвращать. - Это залог безопасности, - поведал он. - Будем считать, что таким образом я страхую тебя от самого тебя. Ты можешь поддаться жалости Ники, но страх сильное оружие. Когда человек знает, о наказании, которое последует за его поступком, он этот поступок не совершит. Кто я ему, собака на поводке? Не знаю, о чём они поговорили. Без понятия, что Сан сказал Вольху. Он не рассказал содержание беседы, и о беседе предпочитал не распространяться. Но в тот вечер, настроение у меня было препоганое и последующие Сашкины попытки исправить ситуацию собой, не особо улучшили картину в целом. На следующий день мы посетили клинику, раздавили кофе с Санычем, потрепались за жизнь. В основном трепался Сан, я больше отмалчивался. В клинике мне нарисовали кучу справок с тем, что я "жив, здоров и годен", только от обследования это не спасло, собственно попав в руки "дядь Серёжи" - иного ожидать не приходилось. На одни только анализы, медик упырь из меня всю кровь выкачал. - На учёбу Ники, забивать не стоит. Даже на самую голимую, - непреклонно определил Саня, мужественно устояв перед жалобами. - Тем более, учиться осталось недолго. Я вопросительно вскинул голову, но Саня не заметив продолжил в своём потоке. - Что касается всего остального, - тут Сан помрачнел. - Подлечить тебя реально надо, лапа моя. Таблеточки, капельницы - всё как полагается. Раз родителям до тебя дела нет, мне есть. И Ник, пора нам определиться с отношениями, как считаешь? Что должен чувствовать человек, когда о нём заботятся? Когда любят, реально за него переживают, пытаются решить его проблемы, потому что он не в состоянии решить их сам? Что он чувствовать должен? Счастье невъебенное? Я наверное был неправильным. Да чего уж неправильным? Ёбнутым на всю свою больную голову. Но когда Саня вот так говорил, когда распоряжался, мне похуй было на его вселенскую нежность, я реально ощущал, что меня это всё заебало. Не люблю когда за меня принимают решения, пусть правильные, пусть логичные, предпочитаю, когда оставляют выбор, дав понять, что моё мнение учитывается в первую очередь. Я легко подстраиваюсь под людей и не отношу себя к тому типу упрямцев, которым во что бы то ни стало, надо доказать свою правоту, но когда на меня начинают давить, и пытаются навязывать, рассудок моментально отключается и я бунтую всеми силами души. Я тогда не знал, ни о Вольхе, ни о Сане. Не знал, что Вольх в ту ночь, сказал Сане по телефону. Не знал, что он угрожал Сану и его семье, не знал, что Саня послал его нахуй на манер "Приди и Возьми" и Вольх пообещал что "Придёт и Возьмёт". И Саня испугался. Он всегда был очень дальновидным Саня. Именно поэтому он предпочитал дипломатию войнам, именно поэтому поехал договариваться, сочтя, что вести бои за свою ахиллесову лучше по своим правилам и на своей территории. - И что именно будем определять? - уныло спросил я, понимая, что ща бы душу продал, за то, что бы сесть на байк и рвануть на трёхсотке. Чтобы ветер в ушах. И желательно одному рвануть. Подальше так от всех. - Я понимаю, официально ты ещё не совершеннолетний, - Сан помассировал переносицу и вздохнул. Я иронично вздёрнул бровь. Ну надо же. Вспомнил блин. - Поэтому хочу встретиться с твоими родителями. - Нахрена? - выражение лица у меня было не то что бы прихуевшее, но так слегка ошарашенное - Как бы сказать, - Саня слегка замялся. Мы сидели на лавочке в парке. Этот разговор состоялся, после того как выехали из клиники. Санькина машина припаркованная стояла неподалёку, а мы оккупировав скамейку, дышали воздухом. Погода была солнечная. Вокруг всё текло и таяло. Неожиданно ударила резкая оттепель, буквально за два дня распотрошив снег и высушив асфальт, и сейчас я в расстёгнутой куртке лениво загорал на солнышке, в то время как Саня вытянув длинные ноги и куря сигарету за сигаретой, калякал о делах наших скорбных. В частности ему пришло в голову затронуть вопрос о родителях и я напрягся. - Да говори как есть. - Я боролся с желанием перехватить у него сигарету и затянуться, заметив это Сан выбросил окурок в урну. - Да вот в том то и дело, что не знаю, как на тебя всё это так сразу вывалить. Я искренне хохотнул. - Саня не прибедняйся. У тебя способность вываливать на меня неожиданно. Я с тобой как на американских горках блин. И страшно и дух захватывает. Несмотря на то, что гавно из меня последние пару дней пёрло, это не избавляло от желания прижаться к его плечу. Прижаться не мог, слишком много свидетелей. Мог только тоскливо поводить кончиком пальца по сгибу его локтя в коричневой замшевой куртке, потеребить. Не хватало только носом потыкаться на манер припизженного котёнка. Саня скосил глаза, улыбнулся с неуловимой нежностью. Перехватил пальцы сжимая в ответ и мимолетно наклонившись потёрся щекой, прихватил губами. Нет. Нельзя нам бля в общественные места. Мы ж бля десять минут не можем провести, что бы не начать целоваться. Я не могу. Желание завалить Саню и сожрать его от переизбытка чувств, иногда было каким - то иррациональным. Приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы не терять мозги. Каждый раз. А Сашка их словно выбивал. Как же я раньше без всего этого? Без него? И можно обмануть себя. Отрицать свои чувства. Но вот я рядом с ним. Кажется до него я словно и не жил вовсе. Очевидно этим своим сиротливым жестом, я сказал для Сани, что - то очень важное, словно в очередной раз, дал невидимый ответ; который был ему нужен, но он побоялся спросить прямо. Просто лицо Сана разом посветлело, разгладилось, а с высокого лба наконец - то убралась образовавшаяся там морщинка, которую так тянуло разгладить пальцем на людях. Бля сука, нечестно быть таким красивым. Понимая, что реально тону в его серых глазах, я торопливо раскрошил кусок купленного в ларьке батона и принялся кормить голубей, не забывая частично прихомякивать самому. Человек должен есть, что бы жить, а не жить для того что бы есть. По большей части я следовал первому правилу, но если жратва попадалась на моём пути, я никогда не упускал возможности применить её по назначению относительно себя. Голодное детство очевидно сказывалось. - У тебя вообще, какие планы на жизнь, Ники? - осторожно поинтересовался Сан, рассматривая меня с таким умилением, что чуялось моё изнасилование батона не пройдёт даром, и сытые америкосы вспомнят о голодных неграх накарагуа и потащат их в ресторан. По тошниловкам ( вот так вот Сан называл все уличные кафе и закусочные ) наш заморский принц не ходил. Брезговало их высочество видите ли. А по ресторанам с ним не ходил я, принципиально. Может быть и согласился бы, но только не на его деньги и не за его счёт. Так что гуляя по улицам мы демократично голодали. Точнее один из нас, что касается меня... Я с наслаждением покусал батон выгрызая корочку сверху вниз. И пожал плечами. - Какие планы могут быть у бедного студента? Если с универом не сложиться, то... Я растёр крошку между пальцев и прицелившись метко запульнул ей вперёд. Добычу тут же атаковал десант голубей и завязалась драка. Один такой коричневый с хохолком реально лидировал и всех отпиздил, за что завоевал мои бессмертные симпатии, уважуху и дополнительный прикорм. - Получу корочку, да и поеду отдавать долг родине. А дальше видно будет. - Так послужить охота? - Саня хмыкнул, прищурился, рассматривая меня под художественно - оценивающим углом. И исходя из его угла, не вязался в его представлении красивый я и служба в армии. Вот только вряд ли я Сану объясню, что для меня служба в армии так..два пальца об асфальт. Жизнь в бараке, подъём в пять утра, строевая, бесконечные тренировки, жизнь по расписанию и дедовщина...Всё это я познал в двенадцать лет, поехав зарабатывать себе на жизнь и пропитание в жаркие казахские степи. А уж там чего только не насмотрелся. На самом деле жизнь в замкнутом пространстве бок о бок с определённым количеством людей изо дня в день - это психологическая ломка. Начинается борьба за выживание в самом прямом смысле слова. Слабые ломаются, сильные доминируют и главное остаться золотой серединой, это не ссучиться и не сломаться. Думаю мне это удалось, сохранить чувство собственного достоинства, хотя в первые дни были моменты унижений, когда меня реально чморили как самого мелкого и слабого, пытались зашестерить, потому что я не мог дать сдачи. Но прессовать не получалось, я постоянно огрызался и вякал в ответ за что огребал пиздюлей. В первую неделю. А на вторую, очевидно сочтя меня полным отморозком от меня отъеблись, и зауважали видимо. Потому что взрослые семнадцатилетние парни здоровались со мной салобоном за руку и называли по имени. И если подъёбки и были, то больше так, лениво дружеские. Курить и бухать я научился дома, а там получил активную практику. Насчёт всего остального, видимо я был слишком замкнутый и стеснительный. Голод я тоже спокойно переносил, думаю лучше чем остальные, потому что жрать свой паёк в туалете мне даже в голову не приходило и когда кому - то присылали посылку из дома, у меня хватало силы воли отказаться от угощения, потому что достаточно было посмотреть в чужие человеческие глаза, как всё становилось ясно. Армия как и любое подобное заведение это место где с людей срываются маски и обнажается настоящее естество. То как они поведут себя. Во что превратятся. Любая человеческая гниль, фальшь, вылезает наружу. Никогда не надо из себя строить то, чем ты не являешься. Это я тоже уяснил там. Одного из парней, Дзена гнобили до конца его дней пребывания, просто потому что приехав он попытался быковать и показать из себя крутого, а всей его крутизны оказалось на один плевок. И мне было жаль этого человека. Который не мог подняться, но для того что бы чувствовать себя уверенно унижал слабых. Он попытался унизить меня на пятый день пребывания. В очередной раз раскидав пальцы по сторонам, Дзен загонял про свою крутизну, типа бабы, тачки, компутеры, а сюда он приехал чиста от скуки шнягу погонять по местным девкам. Дзен доебался до меня. Я едва доставал этому кренделю до груди, в драке мог разве что укусить соперника в пупок и так сказать просто напрашивался на роль лошка. На эту работу руководитель меня взял скрыв мой реальный возраст. Я всем говорил что мне четырнадцать. Взяли ясен пень, исключительно под видом проведения детских летних каникул на тёплом краснодарском песочке. В общем мега человечище Дзен очень остроумно креативил по поводу меня, пока я не попросил, очень спокойно так и тихо, что бы он заткнулся. - А иначе что? - спросил он глумясь - А иначе я тебя ударю. Вот такой я был вежливый и интеллигентный мальчик. Дзен наклонился подставляя щёку "Типо сюда пожалуйста" а дальше понеслось. Меня сорвало как с цепи, и я со всего размаха смачно въебашил ему в скулу и резким ударом вогнал пятку в пах. Дзен свалился скуля от боли, скорчился прикрываясь руками от сопливого пацана, который налетев сверху ебашился как загнанная в угол крыса. Когда крыса понимает что нечего терять, она начинает сражаться за свою жизнь. Если бы Дзен опомнился быстрее, чем нас растащили, думаю остаток своего пребывания я бы действительно загребал тёплый песочек сломанными конечностями. Но парни мигом подорвались и нас растащили по сторонам. Точнее меня стащили с Дзена, а я рвался как бешенный из удерживающих меня рук Макса - был там такой реальный парнишка который собственно и заправлял весь дальнейший бал. Дзен лежал и скулил скорчившись от боли. Если бы в тот момент он встал и поднялся, я думаю ничего бы из того что было с ним дальше, не произошло. Но он испугался. Что - то такое выкрикивал трусливое и злое под грохот раздавшихся со всех сторон бурных аплодисментов, свиста и улюлюканья. Помню что Макс лил мне на голову воду из бутылки очевидно для того что бы я охолонул. Дзен что - то такое выебнулся ещё. Макс впихнул мне бутылку, подошёл к Дзену которому даже не пришо в голову встать, и что - то тихо ему сказанул. Дзен замер с затравленным выражением. А Макс сплюнул. Харча попала Дзену на брючину. У него был шанс начать драться. Начни Дзен драться, и возможно он бы себя спас. Но Дзен заговорил, гаденько так, противно, заискивающе, типо он пошутил и всё такое. Взял траву и начал вытирать. Макс постоял, посмотрел. Мне с моей привычкой фиксировать чужие эмоции, иногда приходилось читать на лицах людей выражение отвращения и брезгливости. А тут даже читать было ничего не надо. Макс повернулся и ушёл. А после этого на Дзена началась травля, которую он принял и стерпел с покорностью раба. Я поражаюсь человеческой трусости. Можно быть трусом, когда боишься за любимых людей, когда тебе есть что - терять. Потому что бессмысленная храбрость сравнимая с безумством превращается в ничто на фоне каких - то важных человеческих вещей за которые ты несёшь ответственность и просто не имеешь права позволить, что бы с тобой что - то случилось, потому что другие люди, более слабые зависят от тебя, потому что ты им нужен. Я могу понять такую трусость, когда сознательно наступив на горло собственной песне человек позволяет себя унижать, потому что помнит о том, что стоит у него за спиной, но даже такой трусости есть предел и человек разгибается и вспоминает о своём человеческом достоинстве. А Дзен его утратил. Я бы вот даже рационально помыслил на его месте и пришёл к выводу, лучше один раз быть отпизженным, но подняться и скинуть с себя ярмо, чем постоянно испытывать тот прессинг боли и морального террора который ему устроили. Но видимо есть люди рождённые исключительно для того что бы ползать и стоять на коленях. Хотя мне ли об этом судить? Был бы я нормальным пацаном, я бы сейчас не сидел здесь с Саней. Меня больше не трогали до конца моей смены. Мы с Максом сдружились. Он относился ко мне как старший брат. Когда расставались, обменялись координатами, решив друг другу звонить и писать. Я потерял его адрес в поезде, а Макс так со мной и не связался больше. На следующий год я снова приехал туда. Уже на правах старичка. Но Максима в лагере не было. Мы потерялись. Грустно конечно, но такова жизнь. Люди встречаются ненадолго, что - то дают друг другу и расстаются, когда миссия была выполнена. Ни одна человеческая встреча не бывает случайна, к сожалению мы не в состоянии постигнуть этот смысл. Иногда бывает что пообщался пять минут, а твоя жизнь изменилась. Одно случайно брошенное слово, фраза и ты уже начинаешь смотреть на вещи по другому. Видеть иначе. Правильно. Я хотел быть таким же как Макс. Спокойным, вдумчивым, рассудительным. Но вряд ли мне это удалось, хотя подозреваю от него я научился многому. Даже это понимание, никогда не плевать ни в чей колодец без причины, не пиздеть больше, чем реально весишь, принёс в мою жизнь Максим. И понимание, что нельзя слишком сильно привязываться к людям, потому что они как осенние листья улетают из твоей жизни, тоже подарил Макс. Хотя это было обидное понимание. Я очнулся выходя из секундной задумчивости памяти. - Ога, такой прям патриот. - Пожал плечами. - Реально просто на вещи смотрю. Бесперспективняк. - То есть планов нет? - подытожил Саня. - Получается, что нет. - Я согласно кивнул и запустил очередной горстью крошек, в сбившуюся под ногами банду голубей. - Ники. У меня к тебе сейчас будет очень серьёзное предложение. Даже не предложение, просьба. - Сан забрал из моих рук батон, заставляя взглянуть на себя. - Валяй - безмятежно кивнул я и вытянув голову откусил кусочек с его рук. - Ты хоть когда нибудь бываешь серьёзным? - Сан улыбнулся, и коснулся пальцами моих ресниц. Я зажмурился. - Глаз обидишь. - Ага, кто тебя обидит тот дня не проживёт - Саня не томи, чего хотел. - Я улыбался, и кажется Санька начал улыбаться тоже, растворяя меня своей привычной убойной нежностью, вызывая безумное желание подползти к нему по кошачьи и поцеловать, и может даже помурлыкать. Вот так он на меня действовал. А Санька сделал над собой усилие и стал серьёзным, на целых пять секунд пока произносил фразу ударившую меня пыльным мешком по голове. - Ник, я хочу забрать тебя в Англию. Ты поедешь, со мной? Да, американские горки одним словом. У Сани всё же удивительные способности меня вот так периодично, ритмично ошарашивать. Бля. Он бы меня ещё замуж позвал. - Да что мне там делать в Англии? - я кажется, просто растерялся. - Учиться, работать, - Санька бережно тронул выбившуюся прядку моей разом вставшей макушки, заправил за ухо. - Жить. - Но... - Я тебя прямо сейчас с ответом не тороплю. Подумай, проанализируй всё. - Ага, проанализируй. Сань... Я с трудом перевёл дух. Действительно прямо так выдохнул. - Это реально круто. Но блин, ты себе это как представляешь? ...Деньги я пока рисовать не научился, а за счёт твоих родителей ... Я насупился, начиная сопеть. - Ник. - Саня вздохнул, рассматривая привычным взглядом любования на любимого, хотя и слегка дебильного дитятю. - Раз для тебя это принципиально, работать тебе никто не помешает. Как и мне. Что касается остального. Мы будем учиться вместе, в одном университете. С английским я тебя подтяну. С учётом языковой практики, через месяц шпарить будешь, с лондонским акцентом. Просто это хорошая возможность. Ты так не считаешь? - помолчав, спросил он. - И мы сможем нормально встречаться, не скрываясь. За границей к подобным вещам отношение достаточно цивилизованное. Саня рассуждал так, словно согласие было получено, и осталось лишь обсудить детали и уладить мелкие нюансы. - Поэтому мне надо встретиться с твоими родителями.. Без их согласия за границу ты не сможешь поехать, ты несовершеннолетний. Кроме этого Ники, пора мне познакомиться с твоей семьёй, а тебе как - то перестать бегать от меня. Мои родители искренне не понимают, почему мы не сняли квартиру, или почему ты не живёшь у нас. Ник, что опять не так? Заметив, что я насупился, Сан бережно обнял меня за плечи, придвигаясь бедром. Не знаю, что было не так. Просто горло почему то перехватило дурацким спазмом, и я молча принялся жевать батон с видом полного дурацкого дебила. - Ник, - ласково позвал Сан прислонившись губами к уху и принялся шептать тихонько, повторяя моё имя. - Ник, Никита, Ники. ******* - Сань, а в Англию обязательно? - спросил я после очередной безумной ночи в гостинице. Признаюсь честно для того, чтобы осмыслить Санькино предложение мне понадобилось всего несколько часов. Не то, чтобы я хотел в Англию. Хуй ли мне там спрашивается делать? Но в то же время, это было ...заманчиво что ли. Уникальный шанс посетить неведомые земли, изменить всё, переиграть судьбу по новой. Я не был уверен, что готов учиться и жить в тех красочных перспективах, которые самозабвенно рисовал передо мной Санька, но отказываться от них из упрямства, не видел смысла. Говоря откровенно, здесь меня не держало абсолютно ничего, да и Санька, уговаривая уехать с ним, пообещал, что сейчас это будет пробный заезд, и если мне не понравится, или я не захочу остаться, вопросов не будет с тем, чтобы вернуться обратно. Сашка как змей - искуситель уговаривал меня отдаться и не сопротивляться. Насчёт отдаться проблемы не возникало, насчёт сопротивляться... - Ники, поедешь со мной в Англию, клянусь, как только твоя нога окажется в Хитроу, верну оригинал плёнки. Можешь делать с ним что хочешь. - Саня бля, вот умеешь, ты испохабить настроение. Я мгновенно загрузился, вспоминая наши "ху из ху". Ультиматум шантажом Санька так и не отменил. - Знаю, но что делать, чтобы тебя уговорить? - А верни запись прямо сейчас, и я подумаю, - бодро предложил я, но подлый Сан, только покачал головой. - Ники, летишь в Англию, и получаешь плёнку. Только так. - Выходит, у меня опять нет выбора? - блядски пизданул я в Сана очередным гвоздём. Но вот только Санькин понимал меня как обычно, гораздо лучше, чем думал я сам. - Лапа моя, - сладко протянул он, подгребая меня к себе и любовно садируя ухо. - По моему, ты просто ломаешься. Хочешь, чтобы поуговаривал, ммм? - А что и поломаться нельзя? - Я растаял за микро секунду до того как ощутил его дыхание, с готовностью подставляясь, обнимая за шею. - А согласие родителей обязательно? Не ребёнок вроде. - Ммм... - Сан не сразу оторвался от моей груди, пытаясь поставить засос - Обязательно. А что с этим могут возникнуть трудности? Сан выпрямился, и свободно перевернувшись, привычно устроил моё бренное тело на себе. - Да никаких, - Я оседлав его бёдра, жизнерадостно потянулся за поцелуем, но Сан перехватив за плечи, аккуратно отстранил и покачал головой. - Ты никогда не говоришь о родителях. Избегаешь любых тем о себе. Я не могу прийти к тебе в гости. Не хочу залезать в душу Ник, но может пора начать мне немножечко доверять и начинать открываться? - Сказал парень, который меня шантажирует, - съязвил я, но заметив, как потемнело лицо Сани, провёл рукой по его волосам. - Забей. Ты всё правильно понимаешь. Не хотел бы я с тобой быть, нас мы не было. Вывод? - Ники, - Сан столь порывисто меня обнял, что я чуть не убился, носом, об его грудь. Бля, ну почему я такой задохлый, блядь . Реально нет ничего хуже, когда два любовника не подходят по росту и габаритам. Мало того что Саня всегда наклоняется, а я тянусь к нему, так ещё блин и в некоторых видах ласк, я на нём акробатирую как обезьянка на пальме. - Покалечишь, скот, - я растирал убитый нос не давая Саньке вылечить больное место поцелуями, впрочем, Сан быстро сориентировался находя множество других мест и уже через пять минут я мёдом тёк по простыням, пока Сан имитировал брачные игры нависая надо мной с видом изящного голодного кота, угрожающего несчастной жертве неслабым членом. Несчастная жертва, разумеется, была не против. Я вообще считаю что трах, гораздо лучше любых разговоров. - Если только любя. Рассказывай Никит, иначе я за себя не ручаюсь, - Сан вошёл в роль и грозно так порычал, или помурчал, невозможно передать эти потрясающие горловые звуки, похожие на золотистое, тёплое урчание, пушистейшего, просто бляцки пушистого, офигительного такого развратного кота. Мои губы слегка скривились, растекаясь между улыбкой и гримасой. Мне хотелось беззаботно отмахнуться банальным. -"Предки алкаши!" и закрыть тему, но почему - то не смог. Это было стыдно. Я вырос в атмосфере стыда и страха, и понимания, что кто нибудь узнает, и тогда все от меня отвернуться. Подсознание трудно переделать. Так же как переделать понимание того, что мне не хочется видеть в глазах других людей жалость. Жалость была мне нужна лишь один раз в жизни. Когда я стоял на крыше и просил бога, если он есть, послать мне бля ангела небесного, который меня спасёт. А теперь, принять чужое сопереживание, нахуй было стыдно. Хотелось, конечно, поделиться. Иногда остро хотелось. Вот только к последствиям этой трепотни, я не был готов. Слишком паскудно становилось после совершения этого признания, ощущение вины. В голове ребёнка постоянно живёт любовь и ненависть к своим родителям и чувство долга. В наших мозгах очень много тараканов, в моих их было особенно много. Я не мог рассказать о себе. За то время, что мы жили с Саном, я узнал о нём практически всё. Знал, как зовут его родителей. Знал, что у него есть сестра 14 лет, потрясающая оторва Юлька. Знал, что в детстве он болел астмой и был аутистом, не говоря о том, что проблемы с дисграфией и речью привели к тому, что в школу Сан пошёл в восемь лет. Единственное, о чём Саня не рассказывал, это о том, что у него за проблемы связанные со мной. Он даже про вены рассказал видимо исключительно на волне собственного содеянного, а похоже кроме вен, существовало нимало неприятных вещей. В остальном Сан ничего не скрывал. Он распахнул передо мной свою жизнь, раскатал ковриком и единственное о чём просил, чтобы я бля, наконец перестал сопротивляться и прошёл по нему, торжественной Золушкой приглашённой на бал чужой жизни. Он рвался познакомить меня с родителями, но я стремался поехать к нему в гости. Поездка подразумевала ответный визит. В моём случае, я не мог этого сделать. Я трахался с Сашкой, обожал его, но не хотел соприкасать со своей жизнью, с тем, чем живу и дышу. Зачем ему это знать? Как нибудь мы и без этого перетопчемся. Достаточно того, что он был рядом, я был рядом. И хотя я ломался, бля, как последняя коза на ярмарке сообщая, что "такую капусту мы не жрём-с", для того, что бы оставаться с Саней, мне не требовался никакой шантаж. Мы оба это понимали. Просто продолжали вести как бы игру. Вольх сошёл с дистанции. В глубине души это обстоятельство меня царапало и загребало, я скучал по нему, с тоской, но всё же, его исчезновение, воспринималось с некоторым облегчением что ли. Я не любил заглядывать в глаза своим чудовищам, может быть бука и живёт под кроватью, но проверять это на практике мне абсолютно не хотелось. - Ник не грузись, - внимательно наблюдая за мной попросил Сан. - Не знаю, что там твориться в твоей голове, но если это для тебя тяжело - не надо. Просто, я люблю тебя и хочу помочь, понимаешь? Иногда мне остро хотелось убить его подушкой. Сейчас был как раз такой момент. Я кивнул, яростно замотав головой, уходя в молчание, моментально теряя всяческое настроение к любовным играм, как и вообще настроение. Сейчас всё о чём бы не спрашивал меня Сашка просто происходило на языке жестов. Сан знал эту черту. Сколько же моих черт он знает? - Лапа, мой. Маленький. - Сан осторожно лёг на меня сверху, поглаживая и тихонечно водя по коже сомкнутыми губами. - Как же мне тебя размотать, Ники? Ты у меня как колючий провод под напряжением, зацепишь не там и долбанёт. И непонятно почему долбанёт. А я как слон в посудной лавке. Боюсь всё время, что нибудь сломать. Я сейчас ничего не задел, малыш? Ники. Никит. Ответь мне, заяц. Никита? Пальцы успокаивающе гладили затылок, заставляя сопеть, млеть и испытывать блядское желание поделиться. Вдруг поймёт. Что дальше? Широкий жест, исполненный благородства? Я не брошенный щенок, не нуждаюсь ни в жалости, ни в подачках. Это для себя, я могу в жалости к себе побарахтаться, а от чужих мне ничего было не надо. А от Сани я бы этого не пережил. - Но просто неправильно это как - то Никит. - Санька усердно сопел над ухом, в ухо, попутно пристраивая конечности в позиции " терпи мальчик" - Твои родители имеют право знать, с кем общается их сын. Я не собираюсь выставлять наши отношения, но зачем заставлять их беспокоиться о тебе? Давай попробуем. Я обещаю, я им понравлюсь, - проникновенным голосом поведал Санька. Я в это верил. Как может быть такое, что бы Сан кому - то не понравился? И отрицательно замотал головой. Он никогда не поймёт. Он просто не сможет понять. Сытый и голодный. Как мне объяснить Саньке, что это значит, когда у тебя просто нет семьи? Это мог понять Вольх. Я чётко это знал, что Вольху не пришлось бы ничего объяснять, что он просто нутром поймёт. Он был точно такой же, как и я. Дитя Асфальта. А Санька не поймёт. Слишком он чистенький, слишком сытый, слишком хороший для этой стороны жизни. Он просто не поймёт как это. Зачем ему это знать? Решать ребёнка веры в деда мороза. Мне кажется, что я ещё боялся, что для Сана я как этот гребанный дед мороз. Когда он узнает, и поймёт, что никаких подарков нет и не будет...Возможно подсознательно я боялся, что он отвернётся от меня, бросит. В такие моменты мне остро хотелось отвернуться от него самому. Сбежать в тёмный сырой подвальчик, запереть дверь на ключ, а ключ нахуй выкинуть, спрятаться от него, и знать, что он уже никогда меня не найдёт. А потом, тихонечко отпустив сознание, по ниточке размотав свою память, я наберу полную грудь воздуха и постепенно, дозировано, смогу пережить это бесконечное больно. В полном одиночестве. Он не должен знать. Никто не должен знать и видеть. Спрятаться под одеялом забив кулак в рот, или свернутое жгутом полотенце. Полотенце было лучше всего. Оно позволяло кричать. Выпустить напряжение в одном единственном безумном крике, который никто не услышит. Я не хотел, что бы его услышали. Мне было очень стыдно. Я ещё не знал, как уговорю родителей подписать это разрешение, что им скажу, что придумаю. Если бы я сказал, что друг приглашает меня в Англию, отчим бы начал говниться, поэтому действовать нужно было через мать. Но по словам Сани, требовалось разрешение от обоих родителей. Поэтому в этом направлении следовало реально подумать. При наличии согласия, вылететь мы могли в любой момент. Я сфоткался на загранпаспорт, и на второй день имел возможность подержать заветную книжицу в руках, прежде чем Сан убрал от греха в папку. Оформлением бумаг и документов Сан занимался лично. Насколько я понял из пространных объяснений, все необходимые справки и выписки давно были в наличии. В том числе, и наши аттестаты, которые Сан пока не забрал из училища, но договорился с деканатом, о том, что бы всё, включая характеристики, было подготовлено в нужный срок. В Англии, по словам Сани, сидели свои крючкотворы и хотя ясен хрен запрос на нас никто не пришлёт, но в этом отношении Саня отличался щепетильностью, предпочитая любое дело доводить до конца и страховаться по возможности, от всех случайностей. Слово "русское распиздяйство" Сану было абсолютно чуждо. Я даже прифигел осознав, что говоря про учёбу он вполне серьёзен. Этот парень даже грёбанные никому не нужные рефераты умудрялся писать в срок. И если бы у кого - то не знающего Саню язык повернулся сказать, что халявно пацан пристроился за батянькины денюжки, я бы не задумываясь пизданул в челюсть. В отличие от нас пятерых раздолбаев, Малин действительно пахал. Мне не приходилось встречать второго настолько ответственного и дисциплинированного человека. Причём речь не шла о фанатизме, и затирании штанов с учебниками, просто сангвиники видимо рулят во всём. Учёба давалась Саньке поразительно легко, а в сочетании с некоторыми качествами характера, я бы не удивился, узнай, что поступив в универ Сан решит защитить кандидатскую, годика через три - четыре. Возможно, в Англии у него будет такая возможность. В отличие от меня Сан свободно изъяснялся на инглише. О чём говорить? Наша англичанка брала у Сана уроки разговорной практики, и годовая отлично у парня была проставлена задолго до того как мы отмучились на первой контроше в сентябре. Я пока никому не говорил, что уезжаю и просил Саню не распространяться. Боялся сглазить. Мы решили держать отъезд в тайне до последнего, ну а потом как водиться уйти в один день, собрав друзей и распрощаться посреди бурного застолья и веселья. Разумеется Зидан, Лён и Мурзик с Родригесом были в курсе Саниных планов. В курсе о них была и Вероника, которой Зидан проболтался. За что всегда ценил эту девушку, так это за потрясающее умение держать язык за зубами. Ника смотрела на меня офигевшими глазами, и требовала наедине рассказать, как это я такой молодой и красивый умудрился, но я отмалчивался. А потом в Никиных глазах увидел такое большое нечто, что возжелал крови Зидана, причём сразу и немедленно, осознав, что этот урод очевидно трепанул девушке о самой большой любви всей Саниной жизни. И вот, что я спрашивается упустил в своё время Нику? Тактом она отличалась гораздо большим, чем Зидан. Вопросы моментально прекратились, а отношения. Отношения не изменились, просто в них появилась грусть. Грусть, такая лёгкая невидимая плавно окутала всю нашу кампанию. Предстоящая разлука виделась печальной. Передо мной и Сашкой лежала вся жизнь, а ребятам походу приходилось учиться плыть самостоятельно, без своего бога и кумира. Представить отсутствие Сашки они не могли, компания лишившись стержня грозила развалиться. Впрочем, по словам Зидана, не вздыхай Сан по мне столь бурно и страстно, в Англии он бы учился, сразу после окончания школы, так что в некотором отношении, они были мне весьма благодарны, именно моё существование задержало Сашку здесь. И это было ещё одной веской причиной, по которой мне не хотелось, встречаться с его родителями. Представляю, какую неприязнь они должны ко мне испытывать, после всего того, что пережил их сын. Впрочем, до Санькиных родителей, мне было фиолетово. Гораздо больше волновали свои. Я очень остро боялся, что мой отчим проведает, кто такой Саня и тупо попытается стрясти с него денег. Я не мог этого допустить. Позволить Сашке столкнуться с этой грязью. Поэтому я решил, что всё сделаю сам. Вскоре повод представился. Сашка с родителями уезжал в Англию на несколько дней. Подготавливать место к нашему приезду. Походу, он планировал какой - то сюрприз, о содержании не говорил, но ходил с загадочной физиономией и обещал, что на месте по прибытии, всё и узнаю. А у меня появилась возможность вернуться домой. На гора на родителей новости вываливать это не стоило. Нужно было помазолить глаза собой, подготовить почву и потом так между делом, неспешно зайти с тыла. Начать с мамы разумеется. Я даже одолжил у Сашки денег прикупив по случаю некоторое количества бухла. Типо подпою, и раскручу на подписи. Вот так я мыслил. Но когда приехал, родителей дома не оказалось. Ни записки, ни адреса. Это обозначало, что предки уехали на дачу, и когда вернуться неизвестно. Могли вечером, могли через несколько дней. Так тоже бывало, и я к этому привык. Правда, если раньше отсутствие родителей воспринималось праздником, то сейчас я маялся откровенным нетерпением. Ну и страхом разумеется, что может не выгореть, и тогда придётся придумывать новый план. В холодильнике между тем, обнаружились почти целая банка бычков в томате и половинка капустного кочана. А пока я намывал посуду, от Дена поступил звонок, и предложение вечером помочь в магазине на разгрузке. После приходов, я возвращался часа в три ночи, с честно заработанной пятисоткой, а иногда если работы было особенно много, Ден щедрился и платил штуку. В общем, настроение окончательно поехало вверх и за уборку я взялся с удвоенной энергий. Во первых убрать всё равно было надо, во вторых - повод подмазаться к предкам. Такой вот я меркантильный. Я уже практически разгрёб часть завалов, когда мобильный зазвонил снова. На этот раз мелодией которая заставила меня моментально расплыться и бля, рвануть к трубе на всех порах. А следующие пол часа я стоял и лыбился как идиот. - Ники, встречай. Сан привёзший меня к подъезду, и распрощавшийся, вернулся и теперь жалился, мылясь зайти в гости, "посидеть на дорожку". До самолёта оставалсь два часа. Сашка приехал со стандартным набором "торт - коньяк - цветы", а следовательно путь к сердцу самых строгих предков ему был обеспечен. Я выглянул. Действительно стоит. С тортиком, цветами...Безумно милый в своих строгих очёчках, и классическом прикиде ботаника. Озирается по окнам, высматривая меня. Волосы уложены прядками, хвост перекинут через плечо, плаща и девушки проходящие мимо сворачивают шеи, потому что Сан потрясающий. Зажимает подбородкой трубу, копаясь с пакетами, уверенный, что приглашу его к себе. Разумеется, у Сашки уже всё продумано. Но рядом со мной планы как обычно обламываются. Я ответил - Нет и остался непреклонным, даже услышав откровенно льстивое. - Заяц, должен я увидеть замечательных людей, которые произвели на свет такое чудо как ты. Да уж. Блаженны верующие. - Родители уехали на дачу. Так что в любом случае ты в пролёте. - Оооо - Санька издал это таким блядским голосом, что оставалось только стечь по стенке, в желании обнять весь мир и нестись ему навстречу. - Лапа моя. - Когда Сан начинал мурлыкать, ноги реально отказывались выполнять свою миссию по удержанию тела в горизонтальном положении. - Пригласи меня в гости. Раздевающая вкрадчивость тона. Работай Сан абонентом секс по телефону, его линия была бы самой горячей и пользующейся популярностью. - Чаю попьём с тортом и - Когда он начал расписывать каким образом планирует попить чаю, мне пришлось давить в себе отчаянный порыв засунуть руку в штаны и приласкать себя, а ещё лучше слететь вниз через три ступеньки, запрыгнуть в машину и "полежать на дорожку", как следует. Но это было нереально. Я мог играть с Саней разыгрывая неприступность в каменной башне, нас это обоих забавляло,( типо дразню, и всё такое,) но если я спущусь, и после этого мы останемся на улице, если спустившись к нему сейчас, я его не приглашу... Даже не знаю как объяснить. Санька ведь мог запросто выяснить где я живу: номер квартиры и всё такое. Но он не делал этого, я просто как бы ломался, а тут...Тут я был уверен, что Сан заинтересуется, моим стойким нежеланием приглашать. А так как Сан был упёртым парнем, до сути он всегда докапывался рано или поздно. В общем я не высовывался. Зачем ему знать, про меня такого? Это безразличным людям можно с независимым видом пиздануть, типо любите меня таким какой я есть или проваливайте нахуй. Но...В общем. Не хотел я, чтобы Сан знал. - Ники - канючил Санька шаря глазами по окнам - Выгляни в окошко дам тебе ...хм явно не горошка. Он заржал, заставив меня хохотнуть и зашипеть - Бля, сучок, ты меня ещё петушком обзови Саньку окончательно скрючило. - Маслена головушкаааа, шёлкова...Он тихо зарыдал. - Саня, харе стебаться. - Я взревел стервенея, готовый и правда выглянуть и запустить в него чем нибудь тяжёлым, потому что сцуко он невозможное. - Ники, блядь. - Когда Сан позволял себе материться, это обозначало, что он начинает терять терпение. - Быстро предъявил себя и помахал мне ручкой. - А зачем? - я откровенно растягивал удовольствие. - Серенады петь будешь? - Нет, на асфальте признания писать. Ники, не издевайся. Я прыснул, чуть сдвинув засаленную штору, выглядывать разумеется не стал. Хоть мы и жили на седьмом, некоторая бомжеватость оконного фасада присутствовала, поэтому я просто стоял и лыбился, наблюдая его машину во дворе, а самого Саньку нарезающего круги, рыщущим голодным псом. Он цепко высматривал окна, но безрезультатно. Находящиеся во дворе девчонки соседки, завистливо смотрели на сказочного принца, и гадали, какой принцессе привалило такое офигенное счастье. Учитывая манеру Сана, называть меня Ники, сообразить что речь о парне, возможным не представлялось. - Лапа, я тебя не вижу - ныл Сан, совершенно неподражаемо. Бля, я умирал от желания спуститься вниз, и отыметь его на капоте собственной машины. - Саня, ну должно у меня остаться личное пространство. Я начал ржать, потому что Санька дурачась, высунул язык и часто задыщал в трубку. - Придурок. - Ники, бросай все дела, спускайся вниз, твой принц ждёт тебя, что бы умчать на Он запнулся наступив в следы выгула домашних животных, я разразился хохотом. - Ведь смотришь, маленький мерзавец, - сообщил он. - Никит, ну что такого в том, что бы сказать мне где ты живёшь. А вдруг я решу тебе сделать сюрприз. -Нет уж Никаких сюрпризов. У меня родители очень строгие... - Заяц, я измаялся. Ну всё - не отрывая глаз от окон выдал Саня - Пойду добывать тебя штурмуя каждую дверь. - Добывай - добывай, - хмыкнул я. - Столько о себе нового узнаешь. - Ник спустись. Торт с цветами забери. Куда я их дену? - Я спущусь, а ты меня не выпустишь. - Догадливый какой. Мы шутливо препирались минут пятнадцать. Потом Саня сетуя на мою жестокость и грозя отыграться, сел в машину, обещая умереть от тоски. Кажется, он действительно расстроился, хотя голос его звучал бодро и виду он не подавал, но я ощутил что Сан зол. На его месте я бы тоже обиделся. Но ничего, неделя достаточный срок, что бы остыть и перестать дуться. Что касается меня, я планировал отдохнуть и выспаться. Исполняя предписание крёстного, Сан честно умерил аппетиты, ведя стоическое половое воздержание. В понимании Сани разумеется. В моём понимании у меня рот болел, да и не только он. Постельная изобретательность нашего активиста не знала границ. В общем, кое - как избавившись от Саньки, я занялся уборкой. Намыл посуду, отдраил плиту и холодильник, сложил в пакеты бесчисленные горы мусора, приготовив на выброс. Даже сподобился помыть окно. Когда я спускался вниз, таща на себе два здоровенных мешка, кухня не то, что бы сверкала чистотой, это было просто нереально , но на неё хотя бы было возможно зайти. А я упрел как вол. Мусоропровод оказался забит под завязку, пришлось переть на улицу. Я прикинул расстояние до квартиры. Возвращаться за курткой было влом. Шанс замёрзнуть в марте добежав пятьдесят метров до бака и обратно в спортивной майке и джинсах, казался примерно на двадцаточку, так что поёжившись, я бодро трусанул вниз. Закинув пакеты рядом с баком, и не забыв потискать ошивающегося там кота, я довольный собой и жизнью ускорился к подъезду. А затем замедлился. Потому что прислонившись задницей к мотоциклу, повесив шлем на рога, у подъезда меня поджидал Вольх. - Здравствуй, Ник, - сказал он мягко, и по его глазам, я понял, что он меня сейчас убъёт. В его читалось ... отвращение, бешенство, выжженный пепел, тоска, боль, обида, скрученная пружина чего - то непонятного, но готового выпрямиться и ударить. Мне захотелось закрыться и убежать. Но не слишком ли часто я бегаю? Вот и пришла пора платить по счетам. Всё чем можно было сейчас заплатить, наверное, я уже заплатил, просто увидев этот взгляд. И от самого себя мне сделалось тошно и противно. И безразлично одновременно. В одну секунду Вольх выжег меня до тла, и наступила просто усталость. Вот такой вот он я Вольх. Такой как есть и ничем не приукрасишь. - Он ведь уже всё знает - вспомнил я. Остановился напротив, неловко переминаясь с ноги на ногу, холода не чувствовал. Наоборот, кинуло словно в кипяток. Даже вспотел, кажется. Кивнул в ответ на приветствие. Что говорить Вольху я не знал. Да и смысл теперь? Хотелось поскорее подняться и уйти в подъезд. Вот чего спрашивается он приехал. Посмотреть в мои бестыжие глаза? Посмотрел. Сказать какой я урод? Пусть скажет. Может ему от этого станет легче. Может отпиздить приехал. Тогда пусть пиздит и покончим с этим побыстрее. Смысла во всём остальном я не видел никакого. Глаза Вольха неторопливо изучали меня, сверху вниз и обратно, задержались на чёрной майке небрежно заправленной в джинсы, ремень был старый с оторванной пряжкой, держащейся на соплях. Сколько раз эту пряжку Вольх рвал и приделывал? Я бы выкинул, но не было у меня денег на новый ремень. А от Сани подарков я не принимал. Разве что вот самая большая уступка с Англией. Да и то наверное зря согласился. В глазах Вольха что - то дрогнуло, когда он уставился на ремень и приделанный к нему брелок. Память, которую я не мог выкинуть. Не захотел и не сказал Сане, откуда этот черепок. Сан бы просто не разрешил оставить. А сейчас. Наверное, в понимании Вольха я больше не имел права это хранить. Я молча снял брелок с пояса, отстегнул и протянул ладонь возвращая. Вольх не двигался, тогда я просто повесил его на ручку мотоцикла - Извини! - повернулся и пошёл к дому. - Никит, подожди. Я остановился, не поворачиваясь. Крутило. Ох как крутило то бля. И ладно бы крутило от любви невъебенной, от чувств каких - то... От самого себя крутило, острой мутью, тоской...Не мне с моим пиздлоблядством произносить фразу вроде Блядь, ну нахуя ты мне душу рвёшь? Но вот именно в этот момент хотелось бы её сказать. - Что теперь, совсем избегать меня будешь? Не общаться,- медленно спросил Вольх. - Стыдно в глаза смотреть, - честно ответил. Реально честно так ответил.- Больно. Вот такой вот бля драматизм сопливый, и уёбищный по самые гланды. - Голимо это звучит Никит. Мы начали говорить, говорили, а разговор, словно медленно вытаскивал образовавшуюся внутри поганую занозу. Словно Вольх подошёл сзади, и осторожно так пальцами, стал её вынимать неспеша, расшатывая разговором. И больно она как - то вынималась. Очень больно. - Я пойду Вольх. - попросил я, хотя чего спрашивается просил, чё он мне мама с папой что ли, что бы я у него разрешения спрашивал? Нет не боялся я его, он бы мне пизданул, я бы дал сдачи, я вообще как - то никогда не боялся агрессивного разрешения ситуаций, тут было что - то другое, и это другое заставило меня спросить, или попросить. Последнее прости, бля. Убиться можно. Стало холодно, я задрожал, закашлялся. Всё таки стоять в одной майке на стылом весеннем ветру, удовольствие из разряда экстремальных, повернулся. Не знаю, зачем. Хотел последний раз посмотреть бля. Отчётливое такое ощущение было что я развдоился. И в то время как один порывисто повернулся, второй принялся убиваться головой об стену. Говорят на плече человека сидят ангел и бес, и влияют на принимаемые им решения поступков, так вот подозреваю, что повернулся так отчаянно, и красиво, далеко не ангел. Бес нас постоянно толкает под ребро, вот меня под ребро и толкнул, а ангел в тихой истерике таранил черепушку о несуществующую батарею, знатно так таранил и орал. - Уйди блядь, Никита. Уйди нахуй отсюда, немедленно. Беги, блядь!!! Я повернулся, одной ногой к парадной, второй чуть притормозил. Последнее прости бля, пидорас на перепутье. Ласточка бля несостоявшаяся, лучше бы я ёбнулся и ногу себе сломал. А я не ёбнулся, порывисто повернулся, ещё бы рукой взмахнул, бля, типо заберу твой образ с собой навсегда и хуй та с ним ... И ткнулся мордой в Вольха. Ну вот не знаю, как я так всё время умудрялся в него тыкаться, судьба у нас что ли с ним была такая, я падаю со сцены, а он меня всё время ловит. Не знаю, когда он успел подойти неслышно отлепившись от сиденья своего чоппера, пропустил этот момент, в судорожном припадке убивающегося мозга. Стремительный полуразворот. Бац. Вольховская куртка мягко опускающаяся на плечи, накрывает собой мир. Запах бензина и кожи. Тёпло бля, окутывает, заворачивает. И я стою и красиво так хлопаю ушами, упираясь взглядом в смуглую шею, твёрдый подбородок, губы. Вскинул глаза, больные, испуганные, не верящие очевидно. Ну да, в моём понимании он должен был затащить меня на крышу, и красивым пинком пиздануть вниз этажа эдак двацдатого, ну или морду набить. Ну или чего там бывает у людей, когда их предают в программе "вселенского отвращение". Прикасаться противно? Я честно вздрогнул, подался назад, но пойманный курткой не смог. Если бы меня когда нибудь спросили можно ли обнять человека не прикасаясь к нему, скажу, да можно. Вольх меня обнял курткой, и в этой куртке я просто не мог пошевелиться, разом оцепенев, испугавшись непонятно чего, задрожав от холода очевидно. - Прокатимся Никит - тихо спросил Вольх грустно кривя губы, с каким - то обречённым пониманием - Последний раз, я ведь тебе обещал. Помнишь? Ну да, помню, ПОМНЮ блядь. Я ПОМНЮ и нихуя не могу с этим сделать. Помню как мы сидели в его гараже, помню как он возился с мотором, а я оседлав его байк самозабвенно дурачился изображая дебильное дрынь - дрынь - дрынь. Ну что мне ещё было делать в его гараже? Я ж нихрена не понимал в двигателях, интересовался конечно, но мне всегда было интереснее мультики бля зырить и водку побухать. Вот такой вот охуенный у меня айкью или как там ещё называют тест Айзенка. А затем Вольх подошёл, сел позади сдвигая меня вперёд, кладя ладони, поверх разом вспотевших рук. Байк стоял в зажиме и мы свободно могли сидеть вдвоём игнорируя так сказать естественные законы физики. Было холодно, изо рта вырывался пар, почти в моё ухо. - Ногу ставь сюда - сказал Вольх. - Нажимай сцепление, затем нужно включить передачу, прокручиваешь дроссель, типо газуешь...М - дя. Думаю начнём с посадки. Колени вот так, обхватываешь бензобак...Байк это как женщина... Я говорил, что иногда он касался меня. И вот тогда это были именно такие касания, вроде безобидные, но обжигающие, заставляющие сердце стучать в горле и вибрировать невидимую пружину изнутри. Ощущать спиной его грудь, дыхание на своём затылке, почти в ухо, прикосновение ладоней по всему телу, пока Вольх безобидно и шутливо придавал мне нужную позу, поглаживал бёдра, колени, бока, торс, слегка подшлёпывая, когда я не сразу соображал, что он от меня хочет, а член в этот момент рвал штаны и уши пылали двумя алыми кумачами на первомайской демонстрации. А затем его ладони сошлись у меня под грудью и Вольх безобидно так прижался сзади, сообщив, что вот примерно таким образом и происходит езда на мотоцикле. Пять минут чистейшего возбуждения. Инструкция по обучению вождению. Абсолютный синоним слова Секс. Прелюдия. Желание. Мы словно занялись любовью. А Вольх даже не заметил состояния в котором я находился; когда он виртуозно отлюбил меня, безжалостно бросив мой член подыхать в упрямой сонате своего острого одиночества, просто потому что я не хотел этого принимать. Всё он тогда заметил, я думаю. Потому что именно после этого случая, Вольх стал проявлять всё большую активную настойчивость, не разрушая плотину предстоящего сопротивления, но грамотно подкладывая динамит, что бы сломать её оказалось легче лёгкого. И я запомнил этот день. Кажется он тоже запомнил. И когда мы сидели вот так вдвоём, внутри железной коробки заваленной покрышками и разным хламом, с распахнутой навстречу ослепительному снегу, железной дверью, и гудящий работающий вентилятор разбивал тишину и холод. Облачка пара вырывающиеся изо - рта. Испарина обледенелых инеем стен. - Вот подожди до весны Никит. Снежок стает - будет тебе драйву по настоящему. До неба не разгонюсь, но дух захватит, уж поверь. Он обещал мне. Он ведь обещал, что однажды мы с ним долетим до луны - кажется так он потом сказал, а я начал над ним стебаться, называя романтиком. Может Вольх был романтиком, но красиво иногда мог сказануть сцуко. Изнутри как пальцами сжимало. Вот и сейчас сжало. - Неужели откажешь, Ник? - Вольх склонил голову на бок. На волосах бандана, из под неё выглядывают проволочные пряди, коричневые брови, глаза привычно суженые, чуть раскосые, похожие на миндаль неправильной формы, такая форма глаз бывает у жителей славного Алтайского края, вот только на Алтае Вольх в жизни не был, но кто ж знает откель принесло его родителей. И светлый, светлый цвет. Голубая сталь, отливающий пеплом лёд, и подтаивающие внутри маленькие вкрапления тоски и нежности. Под курткой фланелевая рубаха и расстёгнутая на груди голубая джинсовка Не знаю почему я всегда фиксируюсь на каких - то несуществующих деталях, может быть они отвлекают меня от мыслей. Краешек белой футболки, контрастирующий с загаром, выбившаяся цепочка. - Мне переодеться надо...куртка Я кивнул, пытаясь разом сказать, всё и одновременно не зная как сказать. - Побудь в моей. - Вольх говорил. А руки уже двигались, коснулись щеки невесомо, не прикасаясь, просто обвели по ауре, двинул, просовывая мои безвольные руки в рукава, застёгивая, чуть торопливо, словно боясь, что передумаю, очнусь, опомнюсь, очухаюсь. - Может у меня хоть твой запах останется. Раз ничего другого не остаётся. - кривая ухмылка. Шлем на голову. Лёгкий шлепок. - Это правда, что ты уезжаешь, в Англию? - рука замедлилась дрожит. Вопрос заданный просто так, уже вскользь, как констатация факта, что вот и всё, вот и всё мы с тобой Вольх, разлетимся навсегда как птицы. Может и правильно оно, что разлетимся. Откуда он узнал? Даже не вопрос, кажется так, полувопрос, я ведь уже ехал с ним, уже стоял готовый принять руку, сесть за его спиной, и пусть будет под триста. Когда хочешь долететь до луны, иначе нельзя. Сжимая зубы, врезать дорогу на полной скорости, потому что только тогда станет легче. Я кивнул. Не имело смысла спрашивать, откуда он узнал. Вероника могла проболтаться, а может быть Саня сказал сам. Я просто кивнул, выдавил растерянное Да. И даже не понял, что стало с Вольхом. Словно глаза оплавились, почернели, в них появилась сталь, злость, решимость, одержимость, безумие, сухой песок. Вот и рухнули и рассыпались все трогательные моменты; осторожные пропахшие бензином, бумажные журавлики, летели, летели на асфальт, пожираемые |