Сущность права Проблемы теории и философии права

• Название: Сущность права Проблемы теории и философии права
• Дата: 28.02.2018
• Размер: 1.72 Mb.
• Имя файла: Leyst_O_E_Suschnost_prava.doc
• Тип: Документы; #37394
• страница: 26 из 36

2. Общая теория и философия права

Стремление постичь смысл права возникло в Древнем мире. Древнегреческие софисты (учители мудрости) видели в законах произведение человеческого искусства, созданное для пользы полиса (государства-города) либо в интересах общего блага, либо для угнетения сильных слабыми. Платон понимал закон как абстрактное выражение разума, подавляющего страсти во имя справедливости, а Аристотель определял закон как выражение справедливости, нечто "среднее", умеряющее крайности, причем часть законов, по мнению Аристотеля, была не только произведением человеческого искусства, но и отражением законов природы. Средневековые мыслители (Фома Аквинский, Марсилий Падуанский и др.) определяли закон как "общее правило для достижения какой-либо цели" и делили законы на "божественные" и "человеческие". История многочисленных и многообразных учений о праве, его основах и сущности изучается наукой и учебной дисциплиной, которая сейчас называется "история политических и правовых учений", а в начале XX века чаще называлась "история философии права"*(336).

За много веков истории правовых учений сложился круг основных проблем, традиционно решаемых философией права. К ним относятся вопросы о целях и происхождении права, о его соотношении с обществом, природой человека, государством, религией, моралью, вопросы о формах права, его смысле и судьбах и др. Решения этих проблем предопределялись особенностями существовавших обществ, правовых систем и форм общественного сознания, а также многообразием идеалов и интересов социальных групп, составляющих общество. Философия права всегда идеологична; отношение к наличному праву и его содержанию различных классов, сословий, партий, группировок находит выражение в самом, казалось бы, абстрактном философско-правовом построении.

Несмотря на обширность современной литературы о философии права единого представления о ней и ее предмете не сложилось. Все ученые признают, разумеется, что объект ее изучения - право. Однако по-разному решается уже вопрос о том, является ли философия права юридической или философской дисциплиной*(337), что именно относится к ее предмету. Есть мнение, что философии права вообще не должно существовать, поскольку общая для всех наук философия - это диалектический и исторический материализм*(338).

Очень распространено предположение, что философия права по существу тождественна теории естественного права, т.е. той разновидности доктринального правосознания, которое критически оценивает действующее (позитивное) право с позиций "идеального права". Теория естественного права обрела глубокое обоснование в классической немецкой философии конца XVIII - начала XIX в. (особенно в трудах И. Канта и Г. Гегеля)*(339).

Отмежевываясь от идей естественного права с их критическим подходом к действующему праву, позитивизм в XIX веке отверг и философию права, в которой идеи естественного права получили наивысшее теоретическое обобщение и развитие. Этим порождено мнение некоторых юристов, что теория права изучает существующее (действующее) право, а философия права - право идеальное. Г.Ф. Пухта писал: "Положительное правоведение занимается существующим уже правом, философское - тем, которое должно быть"*(340). Это мнение устойчиво держится в литературе: "В общей теории права, - утверждает Ж.-Л. Бержель, - речь идет об изучении права таким, какое оно есть, а не права, каким оно должно быть"*(341).

Однако философия права не обязательно критикует действующее право и не всегда противопоставляет ему идеальное право, которое еще не существует. После воплощения в праве основных принципов гражданского общества (свободы, равенства, справедливости) критика множества частных недостатков действующего права стала задачей массового правосознания, нередко порождала заметные и значительные направления (движения за избирательные права женщин, ограничения продолжительности рабочего дня и др.), но не всегда стремилась принять философский облик. Вместе с тем философы права устремлялись к обобщению и обоснованию критических и позитивных (de lege ferenda) идей массового правосознания только тогда, когда эти идеи выражали широко распространенные предложения глубоких правовых общественных реформ (требование социальных прав теорией возрожденного естественного права начала XX века, движение за обеспечение прав личности и ее защиты от тоталитарных режимов середины XX века и др.).

Философия права, при всей ее идеологичности, всегда ставила и ставит цель не только оценки действующего права, но и постижения природы и смысла права вообще. Любое идеологическое построение (на уровне доктрины) содержит и ответ на вопрос, "каким должно быть право", и утверждение, "что такое право". Если при помощи права стремятся осуществить какой-либо идеал либо сделать право идеальным, необходимо сначала (или попутно) определить, о чем идет речь, т.е. выяснить содержание идеала (если право - средство его достижения), и природу самого права, связанного с этим идеалом. Иными словами, при конструировании философской (идеологической) доктрины речь всегда шла как о содержании и принципах желательного (идеального) права, так и о понимании права вообще. Временами последний вопрос (что такое право?) вызывал среди философов-правоведов больше разногласий, чем идеологическое содержание и обоснование предлагаемых реформ действующего права. Может быть, сейчас в европейской и родственных ей цивилизациях дело обстоит именно таким образом, ибо ряд принципов гражданского общества выражен в пактах о правах человека, признанных большинством государств, но их обоснования различными философскими концепциями сильно отличаются одно от другого. Не случайно католический философ права Жак Маритен, участвовавший в подготовке проектов Всеобщей декларации прав человека, писал: "Люди, противостоящие друг другу по своим теоретическим воззрениям, могут прийти к практическому согласию относительно перечня прав человека"*(342).

Общая теория права сложилась во второй половине XIX - начале XX в. на основе обобщений выводов и достижений юридического позитивизма*(343). С самого начала юридический позитивизм принципиально отрицал иное право, кроме позитивного (отсюда само название направления).

Возникновение юридического позитивизма связано с укреплением и совершенствованием правовой оболочки развивавшихся капиталистических отношений. В теоретическом плане юридический позитивизм был основой формально-догматической юриспруденции с ее тонкой разработкой правовых форм товарообмена, беспробельности правового регулирования товарно-денежных и связанных с ними отношений, точности определений юридических ситуаций, процедур, способов и средств решения возможных споров, проблем законодательной техники. Развитие и распространение юридического позитивизма в странах Европы обусловлено развитием капитализма.

Наиболее широкое обоснование юридический позитивизм получил в книге немецкого юриста К. Бергбома "Юриспруденция и философия права" (1892 г.). Опираясь на философский позитивизм Огюста Конта, Бергбом выступает против "метаюридических" принципов и идей, вносимых в юриспруденцию теорией естественного права, учением о "народном духе" исторической школы права, всеми теми доктринами, которые пытаются исследовать не реальное (действующее), а предполагаемое, или желательное, право. Согласно теории Бергбома, наука должна изучать, а не оценивать или требовать; она должна иметь дело только с реальными предметами и исследовать их методом опыта. Соответственно теория права должна заниматься только объективно существующим правом, основанным на правотворческих фактах, т.е. на законодательной (и вообще правотворческой) деятельности государства. Именно действующее, позитивное право обеспечивает порядок, гармонию и безопасность в государстве, создает прочный правопорядок, стоящий над гражданами, над властью, над государством. Поскольку естественное право представляет собой не более чем предположение, нечто субъективное и фиктивное, оно, если его всерьез принимать за явление правового порядка, влечет за собой разрушение правопорядка и анархию. Нельзя решать возникающие на практике юридические дела исходя из естественно-правовой доктрины, делящей право на естественное и положительное: "Приверженец естественного права должен отказаться от права позитивного; кто не хочет отказаться от позитивного права, должен отбросить естественное. Любое дуалистическое учение о праве является с точки зрения практической юридической жизни невозможным". Единственно реальное право то, которое выражено в законе. "Сущность любого права состоит в том, что оно действует". Норма - альфа и омега права, его начало и конец, за пределами закона нет никакого другого права. Вслед за французскими экзегезами (толкователями, комментаторами Гражданского кодекса) Бергбом рассматривал право как нечто логически законченное и беспробельное*(344) - праву присуща та же непроницаемость, что и физическому телу. Вся задача суда состоит в том, чтобы на основе логического толкования текста закона определить решение по данному делу*(345).

Аналогичные идеи обосновывали французские юристы-позитивисты. "Частное и публичное право входят в позитивное законодательство и только благодаря этому и приобретают качество права", - писал французский юрист Кабанту. Соответственно находящееся за пределами действующего законодательства естественное право (право народов) он предлагал назвать социальной философией (поскольку речь идет о порядке частных интересов), политической философией (поскольку речь идет о системе публичных институтов) и дипломатической философией (поскольку речь идет о международных отношениях).

Вслед за главой английской аналитической школы Дж. Остином континентальный позитивизм видел источник права в суверенной власти, в государственной воле. Отсюда делались выводы о верховенстве закона, о подчинении судей закону. Юридический позитивизм довел до совершенства разработку приемов толкования правовых норм, особенно приемов логических, грамматических, систематических.

Догма права, обоснованная юридическим позитивизмом, имеет первостепенное значение для правоприменительной деятельности, особенно в периоды стабильного развития гражданского общества. Развитие товарно-денежных отношений и товарообмена неизбежно порождает резкий рост числа договоров и соответственно споров, столкновений частнопредпринимательских интересов, требующих судебного рассмотрения и решения. Роль права как вполне определенного, установленного государством правила должного, обращенного в будущее, в этих условиях резко возрастает. В то же время существование кодифицированного или иным образом систематизированного права, соответствующего принципам гражданского общества, породило потребность в освобождении профессионального правосознания и юриспруденции от идеологии, этики, философии, политики, политэкономии, вносящих в практику реализации права "метаюридические" начала, относящиеся к области других наук. Формально-догматический метод, тщательно разработанный и обоснованный юридическим позитивизмом, лежит в основе законности правоприменительной практики.

На базе юридического позитивизма складывалась общая теория права. Ее возникновению предшествовало становление отраслевых наук - теорий гражданского права, уголовного права, затем государственного права и процессуальных отраслей. Поначалу утверждалось, что общая теория права обобщает, суммирует, синтезирует теоретические положения всех отраслевых наук. Именно поэтому она называется общей (для всех отраслевых теорий) теорией права. Вскоре обнаружилось, что у общей теории права есть собственный предмет исследования, поскольку она изучает и решает вопросы, не относящиеся к предмету ни одной из отраслевых наук. Таковы, в частности, вопросы системы права, основания деления его на отрасли, связи и различия отраслей права, системности права и др. Кроме того, неравномерность развития общей части отраслевых наук (процессуальные науки возникли позже материально-правовых) привела к тому, что отдельные выводы некоторых отраслевых наук не могут ни суммироваться, ни синтезироваться. По-разному проявляется связь материально-правовых и процессуальных норм в уголовном праве и в праве гражданском. Выявилось то, что каждая из отраслевых наук, изучая право под углом зрения своего предмета, видит право по-разному и не может (да и не стремится) дать общее определение права.

Теоретические выводы отраслевых наук, содержащие "зерна истины", могут быть обобщены лишь в результате их "распредмечивания", обращения к объекту исследования на основе конструирования более широкого, общего для всех юридических наук предмета. Для общей теории права предметом исследования является действующее право (определенной страны), включая его реализацию. Общая теория права представляет собой систему понятий и категорий, выражающих в общей, абстрактной форме качества действующего права и процесса его осуществления. При конструировании этих понятий и категорий общая теория права обращается и к действующему праву, и к достижениям отраслевых юридических наук. Она выступает и как самостоятельная наука, и как посредник, связь между отраслевыми науками, исследуя, в какой мере выводы одной науки применимы или не применимы к другим отраслевым наукам. "Правовые понятия, первоначально разработанные в одной из специальных юридических наук и трансформировавшиеся благодаря своей общенаучной значимости в категории теории права, - писал А.М. Васильев, - распространяются и на другие правовые науки, включаются как особый вариант общей правовой категории в их понятийный аппарат"*(346). В результате "распредмечивания" противоречивых выводов отдельных отраслевых наук в них обнаруживается действительно общее, свойственное правовой системе в целом, а также объясняется, как именно это общее осуществляется применительно к специфике различных отраслей права. В частности, если правоотношение является общей категорией теории права, то необходимо объяснить, как оно осуществляется применительно к уголовному праву, которое реализуется (в случаях совершения преступлений) не само по себе, а только через уголовно-процессуальные и уголовно-исполнительные правоотношения.

Общая теория права связана с практической юриспруденцией не только через отраслевые науки, но и непосредственно, при изучении, обобщении и выражении в абстрактных понятиях и категориях действующего права. Она (общая теория права), являясь учением и наукой, изучает реально существующее и действующее право, а не предположение о том, каким могло бы быть другое, лучшее, идеальное право. Этим общая теория права отличается от философии права, которая всегда идеологична, в той или иной мере ориентирована на ценности и идеалы, относящиеся к будущему, которое (еще) не существует и потому не может быть предметом изучения.

Углубленное изучение правовой реальности как основы конструирования юридических понятий и категорий привело, что отмечено, к ряду достижений. Однако отказ от изучения "метаюридических проблем" снизил теоретический уровень постижения правовой реальности и поставил перед правоведением новые проблемы.

Отказ от оценки и критики действующего права и от философских подходов к праву выводил за пределы правоведения не только всю критику права (известно, что противоречий и пробелов в законах избежать никогда не удавалось), но и прогностический подход к самому праву, т.е. проблему его совершенствования и развития. Юридический позитивизм не мог дать ответа и на самый для него важный вопрос: как обеспечить законность (правомерность) правотворческой деятельности государства, если само оно - сила, творящая право?

Вся теория юридического позитивизма базировалась на предположении, что государство является правовым, однако это предположение неоднократно опровергалось практикой ("лучше капля силы, чем мешок права"), а к обоснованию правового государства могло вести лишь изучение метаюридических начал.

Наконец, сколь ни велика заслуга юридического позитивизма в обосновании законности и правопорядка, проблема прав человека была им отвергнута вместе с теорией естественного права, а сам человек в праве и правопорядке признавался лишь "физическим лицом", наделенным "субъективными правами", выводимыми из текстов законов, а не из природы самого человека.

К тому же не вполне обоснован тот упрек философии права, что она, в отличие от науки, изучает прошлое и настоящее только под углом зрения идеального будущего, т.е. в системе ценностных координат, выражающих чьи-то идеологические установки, многие из которых логически недоказуемы, практически недостижимы и остаются предметом веры каких-то классов, групп, частей общества.

К предмету философии права относятся не только идеалы, но и объективно существующие процессы и связи, которые доступны лишь историческому и социально-философскому познанию. Методами юридического анализа нельзя постичь, например, связей права и морали. Как отмечено (гл. 6), юридический позитивизм лишь постулировал эти связи, изредка иллюстрируя их суммой примеров. Сущностное отношение права и морали для общей теории права оказалось непостижимым и познавалось не юристами-теоретиками, а социальными философами. То же и о соотношении права и государства: чуть ли не высшим логическим достижением "чистой теории права" стало их отождествление, оставившее вне поля зрения теоретика "незаконные законы" и другие противоречия между правом и государством.

Связь между общей теорией и философией права на первый взгляд проблематична и недоказуема - общая теория права нередко соединяется с самыми разными, порой противоположными идеологическими построениями. Вместе с тем многие классики философии права не замечали ряда существенных сторон права и процесса его реализации. Аристотель ничего не писал о содержании и видах правоотношений, а Г. Гроций не изучал понятие юридических фактов и их классификацию.

Тем не менее у теории права и философии права есть общие идеи, обусловленные сущностью, природой права.

Все философы права исходили из того, что правом или законом является общее правило поведения, обязательное для всего общества (нередко добавлялось - и для правителей государства). Общая теория права (в том числе юридический позитивизм, отвергающий философию права) считает нормы права и правоотношения основными, фундаментальными категориями правовой науки, что соответствует философско-правовым понятиям.

Важной темой философии права является стабильность права и закона, обеспечивающая в обществе порядок и безопасность. В общей теории права исследуются проблемы обратной силы закона, понятия законности и правопорядка и их гарантии.

Многие философы права обращались к такой, всегда острой теме, как принуждение злых людей для защиты других членов общества и общества в целом. В общей теории права исследуются проблемы санкций и ответственности, причем одна из проблем в том и состоит, чтобы вместо злоумышленника не был наказан невиновный.

Кроме идей, общих для философии и общей теории права, по-разному выражающих качества права, его сущность, есть идеи и понятия, чуждые либо философии права, либо общей теории.

Философия права нередко обращается к законодателю (или к обществу, от которого зависит законодатель) с рекомендациями различных реформ права или социальных реформ с помощью права. Общая теория права обращается преимущественно к практикующему юристу, воздействует на профессиональное правосознание лиц, применяющих право или участвующих в этом процессе. Общая теория права способна помочь законодателю устранить явные неясности и противоречия, обнаруженные в нормативно-правовых актах, но понятия и категории общей теории права (в отличие от философии права) не могут стать ни предметом массовой правовой пропаганды, ни программой деятельности законодателя вообще.

Различные направления философии права по-разному обосновывают неодинаковые социальные идеалы и роль права в их достижении и поддержке.

У общей теории права - один-единственный идеал: реализуемое право в правовом государстве.

Получилось так, что философии права никогда не запрещалось обращение к изучению правовой материи, хотя известные философы редко вникали в чисто юридические проблемы. Но общая теория права то стихийно, то сознательно тянулась к философским метаюридическим объяснениям правовых проблем, особенно по мере развития социологии, психологии, этики, политэкономии и других наук, существенно потеснивших рационализм классической естественно-правовой школы. Между теорией права и философией права нет непроходимой границы. Современные концепции права (см. гл. 8) сложились на стыке этих видов знания, по-разному соединяя понятия, относящиеся к сущности права и формам его выражения и реализации.

В истории политических и правовых учений (истории философии права) высказаны все возможные представления о сущности права. Наиболее обоснованными и перспективными являются суждения о праве как о форме нормативного упорядочения и воспроизводства определенных видов и типов общественных отношений. При таком подходе право в целом противополагается социальному хаосу или административно-командной системе (полицейскому государству). На основе такого философско-правового понимания сущности права в общей теории права и государства на первый план выходят понятия законности и правопорядка, норм права и правоотношений, прав и обязанностей, гарантий правопорядка и прав личности, демократической организации власти, разделения властей и др. В массовом правосознании это понимание права соответствует социальным надеждам на стабильность, уверенности в безопасности и гарантированности прав и свобод.

Общая теория права сложилась как система понятий, выражающих качества и динамику права гражданского общества. Теория позитивного права - "юриспруденция понятий", "логика юридических конструкций" - с самого начала отмежевывалась от философии права, существовавшей в виде теории естественного права. В дальнейшем развитии этих видов знаний о праве не было ясности в их соотношении. С одной стороны, философия права, расширив свой предмет за счет социологии, психологии и других наук, обратила внимание на содержание правовых норм и правоотношений как на воплощение интересов, выражение эмоций и т.д. С другой стороны, те же социальные и психологические явления по-своему были осмыслены общей теорией права. В дореволюционных курсах вопросы общей теории и философии права нередко излагались вперемежку, хотя разница между ними всегда признавалась и отмечалась.

Фундаментальное начало философии права и общей теории права в России положил Б.Н. Чичерин. В его трудах явно преобладали проблемы философии права, в связи с которыми ставились отдельные вопросы общей теории права, истории права, государственного права*(347). Развитие теории и философии права связано с именами С.А. Муромцева, Н.М. Коркунова, М.М. Ковалевского, B.С. Соловьева, Е.Н. Трубецкого, Л.И. Петражицкого, П.И. Новгородцева, Б.А. Кистяковского и многих других ученых-юристов, труды которых были заметным явлением в отечественной и в общеевропейской правовой мысли. В конце XIX - начале XX в. русская юриспруденция совершила гигантский скачок в своем развитии*(348).

Творчеству российских юристов периода второй половины XIX в. - 1917 г. были присущи такие особенности. Во-первых, четкость философских позиций в изучении права, ясная принадлежность к одному из существовавших в то время философско-правовых направлений либо выраженное и обоснованное стремление создать собственное направление философии и теории права (особенно Л.И. Петражицкий). Во-вторых, при резкой порой полемике с другими философско-правовыми направлениями большинству отечественных правоведов было присуще уважительное отношение к другим направлениям в том смысле, что они не просто отвергались, а опровергались системой доводов, проверка обоснованности которых доверялась читателю. В-третьих, наконец, теоретики-юристы того времени хорошо знали действующее право, критически относились к замшелому праву Российской империи, порицали ряд его существенных недостатков, обосновывали реформу права в духе принципов гражданского общества.

Большинство отечественных правоведов преподавали в высших учебных заведениях не только теорию и философию права, но и какую-либо отрасль (или отрасли) частного или публичного права. Поэтому многие их труды по философии и теории права издавались в виде учебников, учебных пособий, курсов лекций, теоретический уровень которых был не ниже научных монографий, а форма изложения - предельно ясной. Как отмечено, в трудах большинства авторов содержались изложение и критика тех философско-правовых направлений, с которыми данный автор был несогласен. Это давало читателям объективное и широкое представление о всех существовавших влиятельных школах и направлениях теоретического правоведения. Нередким было использование отдельных идей других направлений для обоснования своей теоретической позиции или для раскрытия проблемы в целом при непременном условии четкого выражения собственной концепции, избежания какой бы то ни было эклектики. Так, Г.Ф. Шершеневич, иногда именуемый в современной литературе образцом догматика-позитивиста, отнюдь не игнорировал социологические, психологические и иные подходы к праву*(349). Но он возражал против смешения юридических и социологических понятий, против подчинения правоведения социологии. "Считая вполне возможным социологическое изучение правовых явлений, - писал Г.Ф. Шершеневич, - нельзя, однако, допустить, чтобы оно было единственно научным, чтобы оно упраздняло догматику, чтобы оно составило особую от социологии науку. О вытеснении догматики, составляющей сущность юридических наук, социологическим правоведением не может быть и речи, потому что задачи их слишком различны, и потребность, вызвавшая многовековое существование догматики, не будет никогда удовлетворена социологией"*(350).

После 1917-1918 гг. государственной идеологией стал марксизм как обязательная для философских, общественных и других наук идейная и методологическая основа. Идеологические установки ограничивали рамки научных исследований в общей теории права, ориентируя их только на критику буржуазного права, на пропаганду марксистских идей и политики правящей партии, руководившей советским государством.

Однако, несмотря на идейно-политическую ограниченность, произведения ведущих ученых того времени по проблемам правоведения носили концептуальный характер, содержали ряд глубоких мыслей и обобщений. В трудах Е. Пашуканиса, П. Стучки, М. Рейснера и других советских правоведов содержался ряд оригинальных выводов, основанных на глубоком исследовании права как социокультурного явления. Между ведущими учеными-юристами велись дискуссии, поскольку каждый из них (в пределах общей марксистской методологии) обосновывал свое понимание права (Е. Пашуканис - "меновую концепцию", П. Стучка - социологические идеи о праве, М. Рейснер - психологическое понимание права и др.). Относительная независимость общей теории права от философских позиций ученого давала возможность глубоко исследовать категории, образующие понятийный строй, содержание юридической науки.

В период сталинских репрессий многие ученые-юристы были объявлены врагами народа, а их теории - вредительскими. На совещании по вопросам науки советского права и государства в 1938 году А. Вышинский называл вредительской попытку Пашуканиса построить теорию права на основе изучения и логической обработки норм действующего права. Такая попытка, уверял Вышинский, означает "увековечивание юридического метода, являющегося причиной бесплодия и бессилия буржуазной науки права". Теория права, поучал Вышинский, должна опираться не на изучение права, а "...на принципы социализма, социалистической революции, социалистического государственного и общественного строя... Важнейшим вопросом нашей теории советского права является, помимо определения самого понятия права, разработка таких проблем, как диктатура пролетариата, социалистическая демократия и право как метод, как орудие закрепления и развития социалистического строя"*(351).

Гнетущее влияние на общественные науки в связи с воцарением культа личности Сталина оказала обязательность изучения и пропаганды изданной в 1938 году книги "История ВКП(б). Краткий курс", особенно приписываемого Сталину раздела "О диалектическом и историческом материализме"*(352). Сверх того, длительное влияние на общую теорию права оказали сталинские рассуждения на XVIII съезде ВКП(б) о недооценке роли и значения социалистического государства, его военных, карательных и разведывательных органов. Эта недооценка возникла, по убеждению Сталина, "на почве недоработанности и недостаточности некоторых общих положений учения марксизма о государстве. Она получила распространение, - продолжал Сталин, - вследствие нашего непозволительно-беспечного отношения к вопросам теории государства..."*(353).

В соответствии с этими установками общая теория права ("марксистское правоведение") была повсеместно преобразована в теорию государства и права, ведущее место в которой заняли проблемы государства, особенно воспроизведение и комментирование сталинских рассуждений о фазах и функциях социалистического государства, содержащихся в том же докладе*(354). Вопросы права с тех пор заняли второстепенное место в юридической науке, особенно в связи с установкой, что каждый специалист в любой отрасли науки должен быть "политиком-общественником"*(355).

Немалый хаос в правоведение вносили относящиеся к праву политические сентенции, направленные на обоснование очередных задач партии и правительства. Таковы, например, рассуждения Сталина о том, что "острие революционной законности" меняет свое направление на разных этапах развития общества. Восхваляя известный Закон от 7 августа 1932 г.*(356), Сталин говорил: "Основная забота революционной законности в наше время состоит, следовательно, в охране общественной собственности, а не в чем-либо ином"*(357).

Главный вред сталинизма - не в теоретических нелепостях и несуразностях, а в массовых репрессиях, в создании режима беззакония, страха, террора и доносительства, в навязывании обществу антигуманных идей и соответствующего образа жизни. Принудительное единомыслие, вопиющее расхождение демократических текстов Конституции СССР 1936 года и деспотической социально-правовой действительности, официальная ложь и гнет партийного руководства загоняли общетеоретические науки в дебри алогизмов, схоластики, воспроизведения бессмысленных штампов*(358). XX съезд КПСС (1956 г.) и критика культа личности ослабили, но не прекратили гнетущее влияние официальной партийно-государственной идеологии на науку. Цензура и партийное руководство наукой и философией сохранялись во всем объеме. Были даже усилены установки А. Вышинского на глубокую политизацию правоведения, на доскональное подчинение марксистско-ленинской идеологии не только общей теории права (к чему призывал Вышинский), но и всех отраслевых наук: "Все юридические науки без исключения - и общая теория государства и права, и каждая отдельная отраслевая юридическая наука, - писал М.С. Строгович, - непосредственно опираются на философию марксизма-ленинизма, черпают философские положения и основания непосредственно из сокровищницы марксизма-ленинизма... Всегда необходимо исследовать политическое содержание закона, его социальное назначение..."*(359).

Толкуя законы как меру политическую, форму пропаганды, ряд идеологов и теоретиков по-прежнему считал главной задачей общей теории права (теории государства и права) разъяснение и толкование решений съездов партии и изречений партийных вождей. Марксизм-ленинизм оставался официальной, господствующей идеологией, но изучение и использование трудов классиков марксизма-ленинизма в 60-70-е гг. свелось к чтению их нескольких произведений и воспроизводству примерно 50-60 цитат, переходящих из одного учебника или научного труда в другой. При этом цензура распространялась и на подбор цитируемых суждений классиков. Даже ленинские произведения, опубликованные громадными тиражами, цитировать следовало с оглядкой на партийные установки и цензуру, не пропускавшую рассуждений об "отмирающем государстве", "социалистическом полугосударстве", об опасности бюрократизма и о борьбе с ним, в изобилии содержавшихся в сочинениях В.И. Ленина. Развитие марксизма состояло порой в изобретении, официальном провозглашении и пропаганде явно антимарксистских идей - такова, в частности, идея "общенародного государства", утвержденная XXII съездом КПСС. В научной и учебной литературе насаждались алогичные, мистические понятия: "демократический централизм", "новая социальная общность - советский народ". Долгие годы отечественная общая теория права изучала не столько действующее право и логику юридических понятий, сколько пропагандистские лозунги, доклады и речи партийных вождей и комментаторов этих речей и докладов. Для общей характеристики данного периода очень подходит цитируемое в современной философской литературе суждение Кондорсэ, что в Средневековье "речь шла не об исследовании сущности какого-либо принципа, но о толковании, обсуждении, отрицании или подтверждении другими текстами тех, на которые он опирался. Положение принималось не потому, что оно было истинным, но потому, что оно было написано в такой-то книге и было принято в такой-то стране и с такого-то века. Таким образом, авторитет людей заменял всюду авторитет разума. Книги изучались гораздо более природы и воззрения древних лучше, чем явления Вселенной"*(360).

Механическое соединение философских (идеологических) и теоретических (научных) проблем породило пустопорожние рассуждения о воплощении в правоотношении диалектического закона единства и борьбы противоположностей, а также многолетние бесплодные поиски особенностей "социалистических правоотношений", отличающих их от буржуазных правоотношений. Соединение юридических фактов в юридический состав, необходимый для возникновения, изменения, прекращения правоотношений, считалось доказательством диалектического закона превращения количества в качество, а диалектика формы и содержания усматривалась в буржуазной республике (форма), представляющей собой диктатуру буржуазии (содержание). "Клянясь в верности бессмертному учению Маркса - Ленина и великому вождю Сталину, их творческому диалектико-материалистическому методу, - пишет В.М. Сырых, - советские ученые тех лет были по преимуществу догматиками, начетчиками и позитивистами, т.е. адептами тех буржуазных теорий, которые они так неистово разоблачали и к которым высказывали самое негативное отношение"*(361).

Как отмечено, отраслевые юридические науки (кроме государственного права) испытывали меньшее идеологическое давление политического руководства и изучали реально действующее право.

Для специалиста по теории государства и права знание действующего права не было обязательным. Главным была пропаганда марксистско-ленинской идеологии и политики коммунистической партии. Этим порождена идея, что наука о праве изучает не само право, а закономерности развития государства и права. К таким закономерностям были отнесены определяющая роль базиса по отношению к надстройке, влияние экономики на политику и право (и наоборот), а также "перерастание государства диктатуры пролетариата в общенародное государство" (идея, призванная заменить сталинское учение о фазах развития социалистического государства), "возрастание руководящей роли партии", "развитие советской демократии", "укрепление социалистической законности", "расширение прав и свобод советских граждан". Перечисление и комментирование этих закономерностей заменяло изучение действующего права.

Оторванная от юридической основы и ориентированная на пропаганду господствующей идеологии и политики правящей партии, теория государства и права перерождалась в схоластическую и комментаторскую учебную дисциплину.

Редким явлением застойной эпохи остаются сохранившие актуальность труды по общей теории права таких специалистов в какой-либо отрасли права либо в его истории, как С.Н. Братусь, Н.Г. Александров, О.С. Иоффе, М.Д. Шаргородский, В.А. Туманов, Е.А. Флейшиц, Р.О. Халфина, С.Ф. Кечекьян, И.С. Перетерский, И.Б. Новицкий, А.А. Пионтковский, М.М. Агарков*(362).

Заметным явлением в юридической науке стала дискуссия о понятии права*(363).

Предпосылкой этой дискуссии было широкое обсуждение мировой общественностью проблем права в связи с критикой тоталитарных режимов. Еще в канун Второй мировой войны для юриспруденции стал сложным вопрос о существовании фашистской (или нацистской) законности. Если право - это предписание государства, то, спрашивается, возможна ли законность на основе права, наделяющего администрацию широкой свободой усмотрения, полномочиями произвольно нарушать декларативно провозглашенные права и свободы граждан? В связи с судебными процессами над военными преступниками в 1945 и последующих годах вопрос о нацистском праве был поставлен еще острее: можно ли признать правомерным исполнение законов государства, предписывающих геноцид и другие преступные нарушения прав человека? Было ли нацистское право, узаконяющее геноцид, правом, соответствующим уровню культуры современной цивилизации? Поиск ответа на эти вопросы стал могучим стимулом развития правовых учений, поиска критериев оценки правовых систем государств с точки зрения общечеловеческих ценностей, обсуждения проблем соотношения международного права (особенно пактов о правах человека) и внутригосударственного права.

В СССР и других странах социалистического лагеря гласное обсуждение таких проблем долгое время не приветствовалось и рассматривалось порой как обоснование возможности вмешательства ООН во внутренние дела суверенных социалистических государств под предлогом защиты прав человека. Однако официальное признание пактов о правах человека и стремление выглядеть респектабельно в глазах мировой демократической общественности побудили партийную цензуру не препятствовать обсуждению теоретических проблем права, стоящих далеко от текущей политики. Немалую роль играла возможность приписать отсталость и явные недостатки советской юридической науки А. Вышинскому, одиозность которого была официально признана.

Основным результатом дискуссии о понятии права стали относительная раскованность теоретического мышления юристов, возникновение "широкой концепции права", рассматривавшей правовые нормы в связи с правосознанием, общественными отношениями, правами и свободами человека и т.д. Ряд участников дискуссии выступали в традиционно-схоластической манере, но сама возможность высказывать и обсуждать разные точки зрения, сопоставлять различные понятия и определения права означала существенный сдвиг в доктринальном сознании и в общей теории права. К тому же в ходе дискуссии был выявлен и подвергнут критике ряд существенных недостатков тогдашней теории права.

Однако попытка провести дискуссию по проблемам теории государства*(364) оказалась неудачной. С самого начала дискуссия свелась к воспроизведению идей о "перерастании государства диктатуры пролетариата в общенародное государство", обоснованию руководящей роли партии и к абстрактным рассуждениям о развитии советской демократии. Вскоре дискуссия выродилась в обсуждение темы "Государство и идеологическая борьба"*(365), сосредоточившееся на критике буржуазного государства и буржуазной идеологии и на восхвалении происходящих в социалистическом обществе социальных процессов: становление новой интернациональной общности - советского народа, формирование советского образа жизни, создание общенародного общественного мнения, стирания различий между городом и деревней. Никакой пользы науке дискуссия о государстве не принесла, а многие ее участники ныне отказываются от ранее высказанных взглядов.

Основным тормозом развития общей теории права и философии права в странах социализма было их подчинение официальной государственной идеологии и текущей политике правящих партий, отождествление философии права с набором цитат из произведений классиков марксизма-ленинизма и партийных решений, а также стремление подогнать под этот набор общетеоретические понятия права.