|
Парсонс Т. О структуре социального действия, монография. Талкотт Парсонс. О структуре социального действия
Новый аналитический подход к теории социальной стратификации * 1
Можно сказать, пожалуй, что теперь в области социологии общепризнано, что социальная стратификация — это общий структурный аспект социальной системы в целом, и система стратификации теснейшим образом связана с уровнем и типом интеграции социальной системы как таковой.
* A Revised analytical approach to the theory of social stratification// Parsons T. Essays in Sociological Theory. Glencoe, The Free Press, 2 ed., 1964, p. 386-438.
1 Эту статью, написанную специально для сборника «Class, Status and Power. A Reader in Social Stratification» (Bendicsand Lipset eds. The Free Press, 1953), можно считать пересмотром более ранней статьи автора «Аналитический подход к теории социальной стратификации», опубликованной впервые в «American Journal of Sociology» и помещенной затем в «Essays in Sociological Theory» (Glencoe, The Free Press) как в первом (гл. VII), так и в настоящем (гл. IV) издании. Редакторы сборника по стратификации первоначально предложили автору перепечатать в ней старую статью. Но за минувший со времени ее издания период появилось много работ как в области общей теории, так и в специальных областях, в частности и в области социальной стратификации, так что оказалось необходимым попытаться выработать новый подход к этой проблеме. Современное состояние общей теории, из которой во многом исходит данная статья, обсуждалось уже в трех изданных ранее книгах, в которых принимал участие и автор. Эта общая теория играет важную роль и в данной работе. Что же касается эмпирических исследований, то в рассматриваемый период автор участвовал в изучении социальной мобильности мальчиков, обучавшихся в средних школах, проведенном в сотрудничестве с Самюэлем А. Стоуфером, Флоренс Клакхон и другими. Хотя результаты этого исследования еще не подготовлены к пуб ликации, работа над ними оказала большое влияние на точку зрения автора в области общей теории. Кроме того, в сотрудничестве с доктором Бей-лзом и двумя ассистентами мы предприняли попытку связать изучение стратификации в широком социуме и в малых группах, широко используя при этом систему понятий, описанную в настоящей статье. Оба проекта исследования осуществлялись под руководством Гарвардской лаборатории социальных отношений. Наряду с общими фондами лаборатории в исследовании мобильности была использована финансовая поддержка, в первую очередь Расел-Сейдж-фонда, а затем Фонда Рокфеллера, а также Гарвардской школы. Здесь я хотел бы выразить благодарность всем этим учреждениям за оказанную поддержку. Данная статья, как видно из сказанного выше, ни в коем случае не является результатом работы одного человека, она в значительной степени по своему характеру коллективна. В своей работе по созданию общей теории я особенно многим обязан моим сотрудникам Шилзу и Бейлзу, а также соавторам книги «Toward a General Theory of Action » (Т. Parsons and E. Shils eds).
Что же касается, в частности, теории стратификации, то здесь я многим обязан Самюэлю А. Стоуферу и Флоренс Клакхон, а также сотрудникам, с которыми вместе работал на конкретных стадиях осуществления двух вышеуказанных проектов эмпирических исследований, в частности, на наиболее поздних стадиях — Френку Э. Джонсу, Брэндту Г. Рэнтблату и Джозефу Бергеру. Но за конкретные формулировки, выдвинутые в данной статье, ответственность несу я один. Я глубоко благодарен проф. Стоуфе
ру и д-ру Бейлзу, а также Джонсу, Рендбладу и Бергеру за обсуждение первой редакции настоящей статьи.
Отправная точка как для оценки общего значения стратификации, так и для анализа ее как феномена, может быть найдена, по нашему мнению, в той понятийной схеме, в терминах которой мы анализируем социальное действие. В ней предполагается, что действие обязательно ориентировано на достижение каких-то целей, а следовательно, оно должно быть не индифферентно относительно тех элементов, которые способствуют или, напротив, препятствуют достижению этих целей. Точно так же все составные части системы действия, а также все ситуации, в которых действия происходят, оцениваются как желательные или нежелательные, пригодные или непригодные, полезные или вредные с точки зрения этих целей. Оценка же, если она относится к социальным системам действия, подразумевает в свою очередь два основных положения. Во-первых, единицу системы: элементарная единица действия или роли, коллектива или личности, по существу и представляет собою предмет такой оценки. Сказать, что все действия имеют какую-то ценность, не определяя при этом, что человек делает и как он это делает, это значит утверждать, что категория оценки ир-релевантна анализу действия. Но если процесс оценки имеет место, то он, вероятно, будет направлен на то, чтобы дифференцировать различные действия в каком-то ранговом порядке. Совершенно одинаковая оценка двух или более единиц действий, конечно, может иметь место и в этом случае, но это — особый случай оценочного суждения, а вовсе не доказательство его иррелевантности вообще. Как велики могут быть различия, временны они или постоянны и посредством каких критериев осуществляются — все это, разумеется, может породить целый ряд теоретических и эмпирических проблем. Но то, что такие различия должны быть для актора, находящегося в системе, — это исходно предполагается в той понятийной схеме, которой мы пользуемся при анализе социального действия2.
Второе основание хорошо известно, оно заключается в том, что для того, чтобы социальная система была стабильна, эталоны оценок ее составных единиц должны быть интегрированы так, чтобы образовалась «общепризнанная система оценивания». Содержание такой всеми признаваемой системы оценивания, а также степень и способы ее связи с реальными действиями индивидов в социальной системе изменяются. Но само существование такой системы образцов, которую можно принять за исходный пункт при анализе социальных явлений, — важная предпосылка, прямо вытекающая из понятийной схемы действия, применяемой к анализу социальных систем.
2Очевидно, что процесс такой дифференциации посредством ранжирования (а также и другими способами) является внутренним процессом социальной системы. За исходные точки в нем могут быть приняты явления внешние по отношению к данной системе, такие, как пол, возраст, отдельные индивидуальные характеристики. Именно они могут оказывать влияние на ранг в дифференциации, но они никогда не могут определять основной модели, которая формируется в системе ее внутренними процессами. Кроме того, дифференциация и интеграция в социальных, как и в биологических, системах являются процессами взаимосвязанньши. Дифференциация единиц в системе друг относительно друга по рангу включает в себя ipso facto интеграцию составных частей этих единиц. Б отношении стратификации это означает, что посредством того же самого процесса, в котором группы ранжируются, различаясь между собой, все члены данных групп оцениваются как равные, и тем самым равенство членов, например единицы — семьи, — это результат дифференциации классовых статусов семей друг относительно друга.
Стратификация в ее оценочном аспекте — это, следовательно, ранжирование единиц социальной системы с помощью эталонов общепризнанной системы оценивания. Ранги, придаваемые отдельным единицам, могут оказаться и равными, но с логической точки зрения очевидно, что это — редкий случай, и есть все основания считать, что на практике различие в рангах будет значительным и тем больше, чем сложнее социальная система. Этот оценочный аспект следует отличать от всех других, составляющих общее «сильное поле» данного общества.
В предыдущем изложении мы старались пользоваться очень абстрактным термином «единицы», подразумевая под ним «нечто», по отношению к чему применяется ранжирующая оценка. Одна из наиболее важных проблем в области стратификации — это выделение отдельных видов единиц, к которым применимы категории стратификации, а также способы связи различных единиц друг с другом.
Наш анализ упростится, если мы сосредоточим внимание на социальных системах в строгом смысле этого слова; это позволит нам ограничиться техническим рассмотрением оснований социальной стратификации, т.е. ранжирования единиц данной системы, взятых конкретно, в терминах нашей понятийной схемы. Мы можем в дальнейшем придерживаться того мнения, что для данной социальной системы в теоретическом смысле может существовать лишь одна единица, а именно — роль члена системы или комплекс статус-ролей. «Актор», которому принадлежит эта роль, может быть, однако, как отдельным человеком, так и коллективом, и важно в каждом отдельном случае не забывать, что эти виды акторов могут накладываться друг на друга: коллектив, по существу, образуется множеством ролей, принадлежащих акторам, каждый из которых имеет роли в нескольких различных коллективах. Строго говоря, мы не намереваемся рассматривать личность как единицу, занимающую место на шкале или в системе социальной стратификации, потому что, даже если мы возьмем членство индивида в масштабах всего общества, его личность этим не исчерпывается.
Такое ограничение внимания конкретной социальной системой имеет, как нам кажется, огромное значение. Но тот социологический факт, что каждый актор исполняет множество ролей, заставляет нас иметь в виду, что конкретные системы, выделяемые нами для анализа в действительности, никогда не бывают совершенно отделены, но всегда сочленены со множеством других систем. В особенности это касается тех систем, в которых некоторые акторы среди своих ролей имеют также роли, относящиеся к другим системам, как, например, в нашем обществе — в единицах родства и в профессиональных организациях. Мы знаем также из практики, что огромное большинство проблем эмпирического социологического анализа гораздо успешнее решаются, если принимать во внимание не одну, а несколько систем одновременно. Ниже у нас будет случай заняться некоторыми проблемами этого рода, но сейчас гораздо более важно определить наши понятия и основные связи их, с которыми мы будем иметь дело в рамках общей понятийной схемы, а затем уже ввести дальнейшее усложнение, приняв на рассмотрение не одну, а несколько систем, связанных друг с другом.
Конкретное оценочное суждение, за исключением немногих случаев, относится не к единице системы как таковой, но к отдельным качествам таких единиц, всегда «по сравнению с другими единицами» этой системы. Качества эти поддаются классификации, как те, которые характеризуют единицу, независимо от ее связей с другими объектами данной системы, например, пол, возраст, различные способности, так и те, которые характеризуют связи этой единицы с другими, например, принадлежность к группе родства3.
3Такое деление может быть введено применением одной из переменных нашей модели, а именно: универсализм—партикуляризм. (Автор начинает применять введенные им в другой работе понятия для объяснения своей точки зрения на стратификацию в обществе, не объясняя специально этих понятий здесь. Между тем они и до сих пор не являются общепризнанными и употребляемыми в социологии. Чтобы для себя прояснить данный текст, следует прочесть предварительно отрывок из книги «К общей теории действия», озаглавленный «Категории ориентации и организации действия », помещенный в данном томе. Иначе весь текст статьи будет не вполне ясным. — Примеч. перев.)
С другой стороны, свойства, к которым применима оценка, можно разделить на качества данной единицы, ее деятельность, а также то, чем она владеет4.
4Точнее говоря, с единицей как таковой связаны свойства и деятельность, а то, чем данная единица владеет, есть предметы, с ней связанные ситуационно, а следовательно, в определенной степени автономные от данной единицы. Свойства (в которые входят деятельность и способности) могут модифицироваться в процессе обучения, но их невозможно отчуждать и передавать другим. Свойства (или деятельность) могут иметь инструментальное или экспрессивно-символическое значение. Такое разделение аналогично разделению на льготы и вознаграждения, относящиеся уже к владению.
Качества — это такие характеристики единицы, которые можно оценивать независимо от любых изменений ее отношений с объектами данной ситуации, они приписываются единице как таковой. Таким образом, когда мы говорим: у данного человека «интеллектуальный коэффициент — 120», то мы описываем качество, которое обычно называют «интеллект». Если же мы говорим: на этот вопрос он ответил правильно, то мы описываем действие, которое есть не что иное, как процесс изменения отношения единицы к объекту ситуации (тому, кто спрашивает). Таким образом, оценка интеллекта может быть перенесена на его деятельность. Качества, разумеется, можно интерпретировать. Их можно оценивать как вообще, так и конкретно, рассматривая как следствия деятельности данной единицы и (или) других единиц в данной системе, а деятельность невозможно понять, не обращаясь к какой-то (аскриптивной или качественной) характеристике, описывающей, каков исходный пункт деятельности и к чему она устремлена. Для того, чтоб дать правильные ответы, человек должен обладать определенным интеллектом. Сказав же о человеке, что он член Американского социологического общества, мы описали качество, достигнутое различными видами деятельности, включающими (если он действительный член) защиту докторской диссертации по философии, подачу заявления о вступлении, а также выполнение определенных обязанностей. Наследственный статус — это крайний случай, когда только свойства, а не предыдущие дей ствия, являются предпосылками его; это — социальный статус аскриптивного типа5.
То, чем владеет единица, состоит из ситуативных объектов, которые могут отчуждаться и передаваться и с которыми актор (индивид или группа) связан определенным отношением контроля, т.е. в институционализированном случае он имеет право ими пользоваться; этот контроль или право распоряжаться отличает данные предметы от тех, которые принадлежат другим единицам системы. Объекты, которыми могут владеть единицы, — по природе своей ценные объекты. Они ценимы своими обладателями (в действительности или потенциально), а также и другими единицами данной системы. Таким образом, владение — это категория, свойственная не внутренней природе объекта, а его отношению к единице системы и отграничению его, благодаря этому отношению, от других единиц системы. Объекты, которыми владеют единицы системы, в свою очередь могут иметь в социальной системе два уровня значения, один из которых может быть первичным. С одной стороны, это могут быть благоприятные условия (льготы), т.е. объекты-средства, связанные с целенаправленными процессами инструментально; с другой стороны, это — вознаграждения, т.е. объекты, которые служат либо прямым вознаграждением либо символически связаны с таковым6.
5 Читатель, интересующийся более детальной разработкой теории действия, может, в определенном смысле, представить себе качества как нечто, описывающее данное положение единицы системы в пространстве действия, тогда как сами действия описывают изменения этого положения от одной точки его к другой. См.: Parsons T. Bales and Shils. Working Papers, ch. 3, 5.
6См.: Parsons T. The Social Sistem. ch. Ill, IV — более широкое обсуждение этих категорий.
Совершенно ясно, что конкретное иерархическое положение системы-единицы в социальной системе не может зависеть только от ее положения на шкале, соответствующей более или менее интегрированной общепризнанной системе оценивания, потому что нет социальной системы, достаточно сильно интегрированной в таком смысле. Удобно здесь концептуализировать этот элемент расхождения между нормативно определенным эталоном рангового порядка и действительным положением вещей в терминах соотношения между ранжированием согласно эталонам оценивания и могуществом7 (единицы). Могущество можно определить как реальную способность системы осуществлять свои интересы (достигать своих целей, препятствовать нежелательному вмешательству, добиваться уважения, контроля над объектами, которыми она может владеть и т.д.) в контексте системы взаимодействий, оказывая в определенном смысле влияние на процессы внутри данной системы8.
7 Power— с переводом этого термина всегда возникают трудности, так как в наиболее близком смысле он соответствует понятию «власть» в русском языке. Но по традиции так всегда переводится другой английский термин — «authority », хотя, по нашему мнению, здесь более подошло бы русское слово «полномочия», ибо это «власть» более ограниченного типа — в системе специально определенных (правовых) функций. Для различения этих двух понятий приходится применять не очень адекватное выражение «могущество» (иногда пользуются словом «сила»). — Прим. Пер
8 Следует оговориться, что в данном изложении мы ограничили «интересы» теми, которые находятся внутри системы отсчета. Если один член данной системы для того, чтобы реализовать свои интересы, использует какие-то события, происходящие внутри другой системы, в которую данная единица, т.е. личность, также включена, то рассмотрение такой ситуации привело бы к большим усложнениям, которые нам пришлось бы разбирать специально, а не в рамках элементарных определений.
Могущество в указанном смысле мы понимаем как результирующую трех рядов факторов, которые сходны с вышеописанными основаниями институционализированного ранжирования, но рассматриваются здесь отдельно для того, чтобы можно было анализировать расхождения между институционализированными эталонами оценивания и практическим оцениванием. Во-первых, это оценка единицы в системе по эталонам оценивания — общепризнанным или необщепризнанным для всей системы — и ориентация на эти эталоны как количественного, так и качественного аспектов суждения. Во-вторых, это степень, до которой дозволяется акторам отклоняться от этих эталонов в их деятельности, а также способ такого отклонения. Наиболее очевидное проявление этого ряда факторов заключается в том, что какому-то одному актору другие акторы позволяют делать то, что более или менее выходит за рамки общепризнанных эталонов оценивания. В-третьих, это контроль за тем, что находится во владении данного индивида и что обусловливает различие в преимуществах при достижении желаемых результатов (а также недопущении тех результатов, которые нежелательны). Наше предположение заключается в том, что эти три ряда факторов взаимосвязаны, следовательно, то положение, в котором находится данный индивид по отношению к какому-либо одному из них, будет взаимосвязано с положением по отношению к двум другим; но в определенной степени все эти положения независимы.
С этой точки зрения, одним из показателей интеграции социальной системы (в смысле согласованности ее моделей) может быть степень взаимосвязанности действительного ранжирования по важнейшим общепризнанным эталонам оценивания со всеми тремя вышеуказанными рядами факторов. Любая подобная взаимосвязь является сложной результирующей множества мнений. У нас нет причины считать, что все единицы системы будут совершенно согласны друг с другом, а также ожидать, что все они будут единодушны по отношению к общепризнанным эталонам оценивания. Если какой-то индивид — единица рассмотрения — относительно более конформен, чем другие, то это повлияет на уменьшение его могущества по сравнению с могуществом других единиц, потому что у него будет меньше желания использовать те возможности, которые запрещены нормами. С другой стороны, его собственное неотклонение в момент, когда все другие отклоняются, может это могущество увеличивать, потому что ситуация как бы позволяет ему не считаться с ними (отклоняющимися). Влияние отклонения (от общепризнанных эталонов) может как увеличивать, так и уменьшать могущество единицы, что зависит уже от характера отклонения. Точно так же доступ к объектам владения всегда до некоторой степени зависит от факторов, которые являются «побочными» с точки зрения эталонов оценивания в данной системе; расхождения эти могут корректироваться или не корректироваться механизмами, уравновешивающими систему 9.
Вопрос о том, какую роль играет могущество в социальных системах, непосредственно переходит в вопрос о власти (authority). To и другое уходят своими корнями весьма глубоко в основание социального взаимодействия с одной стороны, и нормативного контроля за ним — с другой. Взаимодействие, как мы будем рассматривать его ниже, — это постоянное взаимное воздействие друг на друга того, что мы называем «поступками» и «санкциями». То, что люди делают, влияет на состояние системы как таковой и на любого другого человека как члена данной системы. Здесь вступает уже аспект санкций. Когда влияние на действие других в данной системе превращается в институционализированное ожидание, связанное с ролью (определенных единиц системы), — мы имеем перед собой источник власти. В полную же силу власть обнаруживается тогда, когда в эти институционализированные ожидания включаются также законные принудительные санкции, т.е. право налагать на других «ограничения», если эти другие действуют не так, как другие имеют институционализированное право ожидать от них, а также используют те или иные «удовольствия » для того, чтобы мотивировать этих других к «конформности».
9 Следует отметить, что в более ранней статье, которую пересматривает данная статья, было выделено шесть критериев дифференцирующей оценки, а именно: принадлежность к единице родства, индивидуальные характеристики, достижения, объекты владения, могущество и власть. Три из них: принадлежность к единице родства, могущество и индивидуальные характеристики — теперь сведены в одну общую категорию «качества»," они определены теперь более широко, чем до сих пор, так как в них включены признаки любой единицы социальной системы, а не только индивида. И в то же время нельзя рассматривать то, что мы можем назвать здесь характеристиками «по связям» (например, принадлежность к единице родства), как характеристику статуса единицы; наконец, могуществ определено по-другому, как результирующая, а не как остаточный (нераз ложимый) фактор.
Власть в этом смысле — это один из аспектов могущества в системе социального взаимодействия; это — институционализированное могущество, осуществляемое по отношению к другим. Оно должно подвергаться оценке и, тем самым, подобно другим оцениваемым параметрам, оно МОЖет быть стратифицировано. В более точном смысле можно, по-видимому, сказать, что каждый член социальной системы имеет какую-то власть, в самом крайнем случае такая власть может обнаруживаться в пассивном сопротивлении неприемлемой для индивида зависимости от других, в том, что часть выражается в таком высказывании, как: «если ты сделаешь то-то и то-то чего я не хочу, тогда я...», — люди поддаются на это давление и поступают так, как от них ожидается. Это — очевидная принудительная санкция. В общепринятом (языковом) употреблении, однако же, существует тенденция применять термин «власть» к более высоким рангам стратификации институционализированного могущества, так мы говорим о родительской власти над детьми, и гораздо реже — о власти детей над своими родителями.
Следует также отметить, что власть как узаконенное применение могущества, включающего принудительные санкции, — явление не изолированное. Это часть более широкой системы механизмов социального контроля, каждый из которых может включать в себя наряду с другими элементами также и элемент власти. Так, структуры религиозного ритуала, терапии и облегчения экологической адаптации посредством вмешательства в распределение благ и коммуникации могут осуществлять такого рода функции. Мы кратко остановимся на этих проблемах ниже.
На практике недостаток интеграции в социальных системах, создаваемый двумя не оцениваемыми компонентами могущества единицы, может иметь очень большое значение. Но та точка зрения, с которой мы подходим к анализу стратификации, предписывает нам сосредоточить внимание на общепризнанных эталонах оценивания. Только таким путем мы можем получить стабильную понятийную схему для теоретического анализа того влияния, которое в действительности оказывают (на каждую данную единицу) другие составные части системы-процесса. Это существенно, потому что, исходя из общих теоретических оснований мы можем утверждать, что «фокус» структуры системы действия — в том аспекте культуры, который связан с общепризнанными эталонами оценивания.
Мы всегда рассматривали стратификацию социальной системы как аспект ее основной структуры. Одним из наиболее важных выводов социологической теории можно считать вывод, что различие между нормативным и действительным планами социальной системы следует рассматривать как относительное. Основные категории, в терминах которых мы описываем систему как структуру, то есть как ряд объектов с точки зрения наблюдателя, — это те же самые категории, в терминах которых мы описываем нормы, регулирующие поведение или деятельность. Но это ни в коем случае не предполагает, что отклонениям от нормативных ожиданий не следует придавать значения; речь идет здесь только о характере категорий, в терминах которых следует описывать и анализировать социальные явления.
Любая единица социальной системы действия, например, актор в социальной роли, рассматривается и как объект, обладающий характеристиками, которые можно установить, и как выполняющий функции роли. В аспекте характеристик мы можем говорить о статусе актора, имея в виду его положение в системе; в аспекте же деятельности мы можем говорить о его роли в более узком конкретном смысле. Ценностные эталоны общепризнанной системы оценивания будут тогда, с одной стороны, категоризировать единицы системы как объекты в терминах статуса, и в этом отношении единицы будут стратифицированы, поскольку применение этих статусных категорий приводит к различию в их оценке по общепризнанным стандартам. В то же время к объекту, имеющему данные качества, будут предъявляться также и ожидания относительно его деятельности. Эта деятельность, в свою очередь, будет оцениваться в терминах норм, и оцениваться действительная деятельность может по-разному.
Различие между деятельностью и качествами относительно — об этом важно не забывать. Любая деятельность предполагает нечто, что может быть названо аскриптивным (т.е. основанным на качествах) описанием того, кто действует. Оценка деятельности всегда относится к этому «основанию >>, и мы никогда не думаем даже, что деятельность можно оценить, не принимая во внимание того, кто за него ответственен. Например, мы говорим: «Кто-нибудь другой, призвав на помощь свой опыт, мог бы сделать это лучше ». Конечно, очень часто мы думаем и говорим более кратко и прямо: «Хорошо сделано» — Или наоборот; но основные качества всегда принимаются нами во внимание, если не явно, то имплицитно.
В то же время деятельность приводит к следствиям. Если они относятся только к ситуации действия, их можно игнорировать, ибо это не сама деятельность, а ее контекст. Если же эти следствия заключаются в изменении качеств актора (благодаря обучению), тогда мы можем говорить об изменениях в модели его собственных качеств. Ребенок, будучи актором социальной системы, не остается неизменным, его качества изменяются в результате процесса его социализации.
По существующим теоретическим представлениям в данной области можно, по-видимому, построить модель, на основе которой как качества объекта, так и его деятельность оцениваются посредством сведения их к четырем основным типам эталонов, связанным с четырьмя измерениями систем действия10. Любая конкретная система, включающая простую единицу, — статус-роль, рассматриваемую в качестве подсистемы, — может проходить через все четыре типа эталонов, но они будут иметь различный вес в системах разного типа.
10 |
|
|
Скачать 5.67 Mb.