Телефонное консультирование 3 от научного редактора 3
 Скачать 2.11 Mb.
|
|
Согласие и (или) компетентность. Абонентка — пожилая женщина — сообщает, что хочет продать свою большую квартиру, купить меньшую, а оставшиеся деньги пожертвовать церкви, членом которой она является; это намерение ввергло ее в состояние конфликта с обеспеченными и живущими отдельно детьми, которые считают, что она совершает непоправимую глупость и должна заботиться прежде всего о родных. Любовь к детям, с одной стороны, и искренняя вера, с другой, как она говорит, «раздирают ее пополам». В ходе беседы консультант не находит оснований сомневаться в ее способности самостоятельно судить о вещах и событиях или подозревать, что она стала объектом злоупотреблений. В этом случае обязанность поддерживать автономность и самостоятельность абонента, включая его право на «плохие» решения, вступает в конфликт с обязанностью предостеречь пожилого человека от возможного ущерба. Сходные ситуации могут складываться и у молодых людей. В жизни достаточно много ситуаций, когда способность другого человека принимать решения может казаться консультанту сомнительной, подталкивая его к патерналистской позиции. Принимая решение, имеет смысл учесть, что потенциальный ущерб для абонента может быть как следствием, так и причиной снижения автономности. Конфиденциальность. В консультировании религиозных и духовных проблем консультант прямо сталкивается с системой ценностей абонента и смысловой стороной его жизни. Они могут более или менее диссонировать как с общепринятыми смыслами (ценностями), так и с исповедуемыми в его референтной группе или семье, расходиться с общественными установками, культуральными стереотипами — в том числе разделяемыми консультантом, вызывая у него ощущение опасности, о которой нужно предупредить других. Анонимность телефонного консультирования, казалось бы, надежно защищает абонента. Вместе с тем (см. раздел II) в своих взаимоотношениях за пределами службы консультант может рисовать легко узнаваемые портреты обращавшихся к нему людей или их проблем. К тому же, многие телефоны доверия и очные социально-психологические службы работают в связке — так что телефонный консультант может продолжать работу с абонентом в очных встречах или встречаться с людьми, истории которых ему знакомы по обсуждению работы на телефоне доверия. Если к нему обращается семья с запросом о поводе консультирования абонента, его отношениях с религиозной группой и т.д., а он внутренне разделяет тревоги и позиции семьи, полагая ту или иную религиозную группу небезопасной для ее адептов, — может ли он удовлетворить запрос семьи, полагая, что никто не может защитить интересы абонента лучше семьи, причем в общественном смысле это будет только полезно? Конфликт интересов — частый спутник консультирования абонентов с религиозными и духовными проблемами. Даже убежденные атеисты вырастают в определенной культуре (субкультуре), всегда так или иначе, больше или меньше, косвенно или прямо связанной с определенной религией. Растворенное в культуре религиозное мировоззрение прямо участвует в формировании идентичности. Не принадлежа ни к одной религиозной конфессии, человек не считает себя, например, христианином в сугубо религиозном смысле и вместе с тем может воспринимать себя как субъекта христианской культуры. Такая же ситуация складывается в культурах, вскормленных разными ветвями христианства. У людей верующих религиозная компонента самоидентификации выступает в гораздо более явном и сильном виде. При встрече с другой (иной, инакой) духовностью или с другими, инакими воплощенными в повседневную жизнь сторонами религиозных взглядов конфликт интересов может носить латентный, опосредованный и не всегда осознаваемый консультантом характер. В более явном виде он может выступать в деятельности профессионалов, прямо связывающих себя с той или иной религиозной традицией или с отношением к тем или иным духовным установкам. «Принятие своего = отвержение чужого» является, по определению, генератором конфликта интересов. Наконец, телефон доверия может быть элементом конфессиональных служб или служб, ставящих своей задачей противодействие распространению тех или иных религиозных (околорелигиозных) веяний. Тогда, например, интересы абонента, являющегося членом малой или новой религиозной группы и ищущего помощи в разрешении психологических проблем с семьей, не принимающей его верований, вступают в конфликт с интересами консультанта, сосредоточенного на «правильности—неправильности» его верований и пытающегося изменить их. Защита. Не вызывает никаких сомнений, что каждый консультант воспринимает свои функции как функции защиты интересов абонента. Этический вызов связан с пониманием функций защиты в консультировании. Здесь возможны конфликтующие друг с другом варианты. Заключается ли эта защита в помощи абоненту по разрешению актуальной здесь-и-сейчас проблемы, которое увеличит его способности свободного и ответственного выбора? Заключается ли она в том, чтобы привести абонента к иной позиции, которая, по мнению консультанта, защитит его от возможных неприятностей? Заключается ли она в том, чтобы помочь окружению верующего наладить с ним продуктивные отношения? Или в том, чтобы помочь окружению воздействовать на него без его ведома и согласия с тем, чтобы защитить его интересы (как они понимаются окружением) либо использовать те или иные силовые методы? В гештальтах работы телефонного консультанта решение этих вопросов образует своего рода фон, но фигура помощи не может быть задана заранее для всех одинаковой — она создается индивидуально, ставя консультанта перед этическим выбором. В целом, нельзя не учитывать того, что в консультировании религиозных и духовных проблем, во-первых, встречаются индивидуальная, профессиональная, гражданская и религиозная этика, а во-вторых, конфессиональная или околоконфессиональная этика консультанта — с другой конфессиональной этикой. Однозначного и для всех единого выхода из этих трудностей нет. Можно лишь сказать, что ключом к решению (у каждого — к своему) является осознанный и ответственный выбор самого консультанта, помогающий очертить внешние и внутренние границы проблемы, определить свое место в этих границах с тем, чтобы, насколько это возможно, минимизировать потенциальные конфликты и связанный с ними риск для абонента и консультанта. Без этого международные нормы IFOTES (1994), утверждающие право и возможность любого человека вне зависимости от его верований и убеждений обратиться за консультацией, быть выслушанным и уважаемым, остаются только словами. По существу эти нормы предполагают нейтральность и лояльность консультанта в процессе консультирования. В смысле же собственно психологическом в консультировании религиозных и духовных проблем происходит (если в ходе его состоится психологическая встреча консультанта и абонента) то, что А.Бадхен называет «психотерапевтическим превращением этического», когда оказывается принятой индивидуальная этика клиента вне каких бы то ни было ее внешних оценок, когда эпицентром встречи становятся актуальные переживания и проблемы клиента (абонента). По первично формулируемому абонентом запросу звонки можно условно разделить на несколько групп. Запрос на информацию. Что представляет собой такая-то религиозная группа? Чаще всего этот запрос упрощен до желания знать — хороша она или плоха. Как раз здесь кроется первая ловушка для консультанта. Рассмотрим это на примере Ассоциации Святого Духа За Объединение Мирового Христианства (Церковь Объединения, в обиходном языке представленная как «мунизм»). При этом будем учитывать тот хорошо известный факт, что за информацией и советом люди обращаются, как правило, уже имея некоторое, но пока не до конца осознанное и не артикулированное мнение. Ответ на запрос в ключе «хорошо—плохо» («Это замечательное движение, которое стремится объединить всех христиан» или «Это тоталитарная секта, деструктивный культ, иностранная религия») открывает абоненту предпочтения консультанта. Отсюда возможные реакции абонента: отказ консультанту в доверии при расхождении ждущего подтверждения мнения с мнением консультанта или нахождение в его лице союзника при совпадении мнений. В том и другом случае консультант перестает быть консультантом, становясь оппонентом (врагом) или единомышленником (другом). Избегающий этого превращения ответ может быть построен по схеме: когда и кем это религиозное движение (группа) была основана, в чем состоит специфика ее верования, как она представлена на практике. Вот пример безоценочного, эмоционально и мировоззренчески нейтрального ответа, взятый из книги «Религия и общество» (М., 1996): «Церковь Объединения основана в 1954 г. в Южной Корее Преподобным Сан Мюн Муном. Мун родился в 1920 году. Согласно учению Муна, Христос, создавая свою церковь, видел в ней не некую организацию, а основание Царства Божия на земле. Ожидаемая развязка будет состоять не в последнем и Страшном суде Божием, а в полном уничтожении зла в мире. Поэтому Церковь Объединения придает первенствующее значение не религиозному культу, не индивидуальному нравственному совершенствованию, а активному социальному действию. Церковь владеет корпорациями в пищевой промышленности, рыболовстве, производстве компьютеров, медицинской техники и т.п. Преподобный Мун видит в промышленности фундамент, на котором будет построено царство Божие. Смысл основанного им движения не в создании новой религии, а в объединении сначала христиан разных конфессий, затем всех людей под единым Богом. Церковь Объединения имеет миллионы последователей в более чем 150 странах. Она представляет собой целостную международную организацию. Руководящий орган Церкви — "Всемирный Миссионерский Центр" находится в Нью-Йорке. На территории бывшего СССР Церковь действует с 1970-х годов, сначала в частном порядке, а с 1990 года — официально». Выражая собственное мнение, консультант, скорее всего, сформулировал бы все или многое иначе. Приведенный же отрывок дает абоненту информацию, на основании которой он может строить собственное отношение. Его может успокоить факт официальной регистрации Церкви либо оттолкнуть ее иностранное происхождение или промышленно-коммер-ческая деятельность — мы этого не знаем: это его свободный и ответственный выбор. Учитывая, что абонента могут интересовать какие-то другие сведения и детали, полезно иметь в службе возможно более полный список религиозных движений и групп, действующих в регионе, их краткие безоценочные описания и список часто задаваемых вопросов с моделями безоценочных ответов. Запрос на информацию может быть связан с очень конкретными вещами, связанными с тем или иным верованием: чем отличается одно верование от другого, каковы жизненные практики сторонников тех или иных верований, как люди изменяют верования и т.д. Например, абонент спрашивает, что такое реформирование мышления и депрограммирование? Он должен получить не теоретические, мировоззренческие или социальные обоснования, а ясное и четкое описание. Реформирование — это занятия, проводимые с верующим при его добровольном согласии тремя-четырьмя консультантами при обязательном участии семьи непрерывно в течение 3—5 суток по 12—16 часов в день. Депрограммирование (о котором порой говорят, настаивая на его проведении) — процедура с очень размытыми границами и методическим аппаратом, от использовавшихся первыми депрограмматорами насильственных процедур, включая электрошок, до так называемого мягкого депрограммирирования. Но так или иначе речь идет о принудительной, совершаемой вопреки желанию и воле депрограммируемого процедуре (добровольно принимаемая религиозная и психологическая помощь имеют совершенно иные содержания и понятийные, методические аппараты), вступающей, таким образом, в прямой конфликт с законом. Однако, как правило, информационный запрос лишь прикрывает другие запросы либо является их составной частью. Запрос «Как мне вернуть?» исходит от родителей, супругов, родственников человека, ставшего членом той или иной религиозной группы (организации) или обратившегося к каким-то новым, не разделяемым абонентом духовным ценностям. Здесь не так важны религия, конфессия, духовное движение сами по себе, как чувства, которые испытывает абонент в связи с происшедшим. Так, инициатор создания одной из групп по «спасению молодежи от тоталитарных сект», отвечая на вопрос о руководящих им мотивах, рассказал, что его сын ушел в православный монастырь, а он хочет вернуть его в лоно семьи. В недавнем прошлом такой поступок молодого человека мог привести его в психиатрическую больницу или (и) к постановке на диспансерный учет с диагнозом психического расстройства. Сегодня, когда признание традиционных религий и интерес к ним повысились, подобные ситуации связаны преимущественно с малыми религиозными группами и новыми религиозными движениями. Трудности этого запроса для консультанта определяются тем, что он исходит от третьего лица. Уменьшить их можно, проведя аналогии с другими сюжетами консультирования. Например, с запросом матери на возвращение сына, связавшегося с дурной, по ее мнению, компанией, или запросом на прекращение алкоголизации (наркотизации) кого-то из членов семьи. Запросы такого рода, по определению, невыполнимы — по крайней мере, в рамках профессиональной этики. Как психиатр не имеет права выдать средство для лечения алкоголизма жене алкоголика без его информированного согласия на лечение, так консультант не может обучать третье лицо психологическим манипуляциям, даже если они кажутся потенциально эффективными. По существу, при запросе этого типа консультант имеет дело с проблемой самого абонента. Он обычно растерян и разгневан одновременно. Происходящее непонятно и задевает его глубинные чувства, вызывая обиду, страх, чувство покинутости и одиночества. Сопротивление мешает открыто выражать и обсуждать эти чувства, а рационализация переводит запрос в русло «объективных фактов» и поиска виновных. По многим критериям это состояние близко к состоянию острого горя, утраты с той лишь разницей, что ситуация представляется обратимой, из-за чего ее переживание и переживание (Ф.Е.Василюк) могут застревать на одном из промежуточных этапов и превращаться в постоянно тревожащий незаконченный гештальт, побуждающий к тем более активному сопротивлению «уходу», чем менее оно успешно. В его формировании участвует не только сам по себе факт «ухода» члена семьи, но также особенности характера личности «остающихся» и сложившаяся до «ухода» система семейных отношений. Ничем иным невозможно объяснить тот факт, что количество обратившихся к малым и новым религиозным движениям не- Глава 22. Проблемы аддикции 431 измеримо больше количества семей, в которых из-за этого возникают стрессовые состояния. В каких бы формах ни выражались переживания абонента, они всегда связаны с душевной болью, переживанием утраты, изменением смысла жизни, переоценкой ценностей, чувством вины, угнетением, тревогой. Задача консультанта заключается в помощи абоненту по осознанию и прояснению чувств, снижении уровня стресса, поддержке в восстановлении когнитивного баланса. По аналогии с работой горя полезно бывает оценить этап переживания ситуации, на котором находится абонент, соотнося его с давностью события. Когда, например, спустя несколько лет после события абонент все еще находится на начальных этапах переживания, шансы телефонного консультанта не очень велики, если не сказать — очень малы. В силу самой специфики телефонного консультирования оно выполняет прежде всего задачи первой, чаще всего — лишь симптоматической, помощи здесь-и-сейчас. Задачи тактической и стратегической помощи решаются в очной работе, и одно из необходимых умений телефонного консультанта — помощь абоненту в принятии уместности такой работы. Суть тактической помощи — в решении внутренней проблемы абонента (клиента), связанной с религиозным или духовным выбором близкого ему человека. Стратегическая ориентация помощи связана с восстановлением нарушенных внутрисемейных отношений, обычно участвующих в эмоциональной мотивации религиозного или духовного выбора и осложненных этим выбором. Одни семьи, успешно проделавшие эту работу, восстанавливают отношения с «ушедшим» вне зависимости от его верований, другим удается привести «ушедшего» к самостоятельному отказу от членства в религиозной группе. Успех, как правило, невозможен там, где борьба за «ушедшего» ведется силовыми методами, а если видимость его и достигается, то это обычно пиррова победа. В случаях, когда установку абонента на силовые методы не удается изменить, консультанту приходится следить за тем, чтобы не стать объектом манипуляций с его (ее) стороны. Поисковый запрос — нечастое явление в практике телефонного консультирования. Как правило, он исходит от молодых — двадцати-тридцатилетних людей. Это возраст первой взрослости, когда поисковое поведение особенно интенсивно и определение своего места в социальной системе жизни особенно значимо. Социальное экспериментирование, по существу уходящее корнями в проблемы идентичности, разворачивается в очень широком поле — от сексуального поведения, способов искусственного изменения состояния сознания до мировоззренческого, религиозного, духовного поиска. Это возраст самоопределения, поиска своего пути между Сциллой и Харибдой идеалов и реальности, что чаще всего не замечается окружением, ориентированным на восприятие лишь внешних, «объективных» проявлений. Далеко не всегда этот поиск ориентирован на достаточно ясную для человека цель — он может происходить по механизму стремления не «к», а «от». И чем сильнее этот второй механизм, тем больше вероятность, что системы ценностей (в том числе и религиозных), в которых человек вырос и которые считаются традиционными в его окружении, будут подвергаться сомнению. Притягательным становится все «иное». Поисковый запрос выступает тогда как попытка сориентироваться в возможностях. Он может формулироваться прямо как запрос на информацию и тогда требует соответствующей этому запросу линии поведения консультанта, либо как психологическая проблема (одиночество, не-понятость, разочарование), в ходе обсуждения которой всплывает запрос на информацию или совет. В этом случае абонент должен получить помощь в решении своей психологической проблемы, открывающую возможность самостоятельного принятия решения о религиозном (духовном) выборе. Большинство молодых людей проходит этот сложный период самостоятельно, часто даже не фиксируясь на собственно мировоззренческой его стороне. Другие кочуют из одной религиозной группы в другую в поисках себя; обычно это заканчивается разочарованием, «возвращением на землю» и продолжением поиска в сфере выбора профессии, хобби, жизненных стилей. Третьи, не осознавая этого, ищут «себе подобных» — приглядываются, узнают и лишь потом пытаются войти в группу. Четвертых сведения о той или иной группе приводят к своего рода инсайту — «это — мое». Лишь очень немногим собственно религиозное озарение дается как таковое. Для большинства же путь в религию вымощен психологической неудовлетворенностью и отталкиванием от того, что считается общепринятым. Помня об этом, консультант работает с проблемой, а не с религиозным выбором как таковым, который всегда остается правом и ответственностью абонента и только абонента. Запрос о выходе, когда за помощью обращается сам выходящий, — самый редкий запрос. Для находящихся в поиске экспериментаторов это не представляет особых проблем — они внутренне готовы к «перебору вариантов». Сомнения и разочарование в мировоззрении, связанном с той или иной религиозной группой или конфессией, духовными ценностями, сами по себе далеко не всегда приводят к тому внутреннему конфликту, который заставляет обратиться за посторонней помощью. Если же он и развивается, то способы его решения чаще связаны с поддержкой со стороны значимого окружения — в самой религиозной организации или вне ее. Абонентами телефонных служб чаще становятся люди в широком смысле слова одинокие. Это может быть фактическое или субъективное одиночество. Последнее достаточно разнообразно по своим сюжетам: придающие особое значение нравственным и духовным ценностям и чувствующие себя непонятыми интроверты; не находящие отклика на свои трудности в значимой для них среде; люди с невротическими проблемами, не получающими компенсации ни в мирской, ни в религиозной жизни; люди с неявными психическими заболеваниями и т.д. Наконец, причиной обращения может быть реальное или мнимое давление на «сомневающегося» со стороны религиозной группы; при такой мотивации запроса консультанту приходится приложить усилия к тому, чтобы понять, что именно стоит за словами абонента о давлении — каковы реальные события и каково их переживание. Нередко впечатление давления оказывается проекцией чувства вины, возникающего в связи с самим сомнением в ценностях, которые еще не утратили своей значимости, или обретением в группе круга друзей, отрыв от которых воспринимается как потенциальная травма. Последнее время в связи с широким обсуждением в СМИ проблемы «нетрадиционных религий, деструктивных культов, тоталитарных сект» достаточно часты случаи индуцированных страхов, реализующихся по типу сбывающегося пророчества. Все это не исключает возможности реального угрожающего абоненту давления, при действительном наличии которого он (она) нуждается в защите и помощи, выходящей за пределы компетентности консультанта. В этих случаях от консультанта требуются навыки эффективного информирования и отсылки. Слишком поспешное предложение защиты может насторожить и отпугнуть абонента, для которого в его консультируемом опыте активно обещавшаяся защита уже обернулась давлением, с которым он (она) не может совладать. Всегда лучше помочь абоненту прямо сформулировать запрос на защиту или помощь, поинтересоваться — как он себе их представляет, чего именно от них ждет, и лишь затем предоставить информацию об имеющихся возможностях, согласующихся с его (ее) установками. Особые аспекты связаны с определением консультантом своего места и своих возможностей в целостной системе помощи людям с религиозными и духовными проблемами. Анонимность абонента и односторонность инициативы общения в паре «абонент—консультант» накладывает довольно жесткие ограничения и предъявляет особо высокие требования к консультанту. Он — первое звено в этой сложной и сегодня очень противоречивой системе. Он не может и не имеет права брать на себя ответственность за жизненные выборы и поиск мировоззренческого и духовного пути абонента. Он не проводит психотерапию, но может помочь абоненту осознать ее уместность и помочь верной отсылкой в выборе психотерапевтической модальности. Он не изменяет мировоззрение абонента, но помогает ему выявить и осознать связи мировоззренческих (духовных) и психологических проблем. Это может казаться очень ограничивающим консультанта и вызывать у него чувство неудовлетворенности. На самом деле он находится в ключевой точке помощи. Он ответственен за то, что и как он делает для того, чтобы поддержать возможности свободного, осознанного и ответственного выбора самим абонентом. Лишь при этом абонент получает в лице консультанта собеседника, встреча с которым может оказаться поворотным пунктом в его жизни. Рекомендуемая литература Бадхен А., Каган В. Новая психология и духовное измерение. Гармония: СПб, 1995. Василюк Ф. Психология переживания. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. Делюмо Ж. Ужасы на Западе. М.: Голос, 1994. Психотерапевтические тетради / Под ред. В.Кагана. СПб.: Гармония, 1994. Каган В. Преследуемый преследователь // Психологическая газета, 1997. № 8. С. 7-9; 1997. №9. С. 10—11. Крылова Г. Свобода совести на весах правосудия. М.: Олимп, 1998. Лотман Ю. Технический прогресс как культурологическая проблема // Труды по знаковым системам. Вып. XXIII. Тарту: Изд-ние Тартусского гос. ун-та, 1988. С. 97—116. Налимов В. В поисках иных смыслов. М.: Прогресс, 1993. Померанц Г. Собирание себя. М.: ЛИА «ДОК», 1993. Религия и общество. М.: Аспект-Пресс, 1996. Сорокин П. Религиозные группы и религиозные перегруппировки // Религия и общество. М.: Аспект-Пресс, 1996. С. 259-266. American Psychological Association. Ethical Principles of Psychologists and Code of Conduct // American Psychologist, V. 47. 1992. P. 1597-1611. Beauchamp Т., Childress J. Principles of Biomedical Ethics. Oxford University Press: New York-Oxford, 1994. Capra F., Steindl-Rast D. Belonging to the Universe. San Francisco: Harper, 1991. Wilber K. No Boundary: Eastern and Western Approaches to Personal Growth. Boston; London: «Shambala», 1985. |