Телефонное консультирование 3 от научного редактора 3
 Скачать 2.11 Mb.
|
|
1. Мы признали свое бессилие перед алкоголем, признали, что потеряли способность распоряжаться своими судьбами. Если зависимый человек осознает свое бессилие, это означает признание того, что он болен. Это, пожалуй, единственный путь устранения алкогольной анозогно-зии. Для близких признать беспомощность и потерю контроля означает возможность переключения на заботы и решение своих собственных, реально существующих проблем. У жен, чьи мужья больны алкоголизмом, это открытие, как ни парадоксально, вызывает облегчение и разрядку накопившихся эмоций («Вы все время говорите о муже? А что происходит с Вами? В чем Ваши трудности? Как Вы решаете свои проблемы?»). 2. Мы пришли к убеждению, что только сила, более могущественная, чем мы, может возвратить нам здравомыслие. Каждый человек имеет ресурсы и системы поддержки личности. Они могут быть в нем самом, группе или отождествляться с Богом. Не важно, что они из себя представляют, важно, что они есть. Поэтому консультант может поощрить абонента подумать и начать поиск систем поддержки, которые существуют, но никогда в жизни не использовались («Что могло бы помочь Вам? Где Вы ощущаете поддержку?»). 3. Мы приняли решение доверить нашу волю и жизнь Богу, как мы его понимаем. Поиск ресурсов и систем поддержки должен быть не только начат, но и продолжен. После его завершения возникает осознание, что помощь действительно существует. Жену алкоголика это освобождает от принятой ответственности за супруга и обращает к занятости своими проблемами («Что бы Вы сделали в поисках поддержки? Как бы Вы поступили? Как относились к Вам, если Вы просили помочь?»). 4. Мы глубоко и бесстрашно проанализировали свою жизнь с нравственной точки зрения. Семья больного живет с алкоголизмом многие годы, за это время от нее часто остается лишь внешняя оболочка, декорация для окружения, за которой скрывается, по сути, одно действие: если муж слишком долго бывает трезвым, жена провоцирует его запой («Как Вы способствуете тому, чтобы Ваш муж пил? Что Вы делаете, чтобы скрыть его поведение? Что Вы делаете еще, кроме этого?»). 5. Мы признали перед Богом, собой и хотя бы еще одним человеком истинную природу наших заблуждений. Если консультант исследовал и прояснил мысли и чувства собеседника, следует необходимость признания того, что какие-то из них были ошибочными, например принятие на себя ответственности за сокрытие пьянства супруга. Абонента стоит побудить вербализовать эти заблуждения в беседе. 6. Мы полностью подготовили себя, чтобы Бог избавил нас от всех наших недостатков. Если поиск личностных ресурсов и систем поддержки завершен и осознана ошибочность ряда действий или стиля жизни, то логичным является готовность расстаться с заблуждениями, опираясь на имеющиеся резервы. 7. Мы смиренно просили его исправить наши недостатки. Возникшая готовность бывает мощным стимулом для начала действий в направлении изменений. 8. Мы составили список всех людей, кому мы причинили зло, и преисполнились желанием загладить свою вину перед ними. Абонент живет в семье, где есть не только зависимый, но и, например, дети, родители, вокруг живут близкие друзья, которые длительно были лишены внимания и поддержки собеседника. В каждом конкретном случае следует осознать, кто эти люди. 9. Мы лично возместили причиненный ущерб этим людям, где только возможно, кроме тех случаев, когда это могло повредить им или кому-нибудь другому. Следует поощрить собеседника начать действовать в направлении восстановления прерванных или обновления существующих отношений со значимым окружением, что означает, прежде всего, оказание необходимой помощи и поддержки. 10. Мы продолжали самоанализ и, когда допускали ошибки, сразу признавали их. Осознание и решимость исправить заблуждения не гарантирует от вероятности их повторения, прежний стиль жизни является достаточно устойчивым и ригидным — подобно втягивающей воронке, он может заставлять человека возвращаться к прежним стереотипам. Поэтому признание ошибок не является однократным актом, это «праздник, который должен быть всегда с человеком» и побуждать его ежедневно исправлять возникающие заблуждения. 11. Мы стремились путем молитвы и размышления углубить соприкосновение с Богом, как мы его понимаем, молясь лишь о знании его Воли, которую нам надлежит исполнить, и о даровании силы для этого. Постоянное осознавание проблем и решимость изменяться дают человеку мужество для разрешения кризиса и обновления жизни. Внутренние ресурсы личности и системы поддержки способствуют сохранению сил, направляющих человека дальше. 12. Достигнув духовного пробуждения, к которому привели эти шаги, мы старались донести смысл наших идей до других людей и применять эти принципы во всех наших делах. Ожидание награды возвращает человеку смысл жизни, делает его открытым другому, создает предпосылки для эмпатического общения и доверия, в ходе которого позитивные изменения становятся совместным достижением. Рекомендуемая литература Братусь Б.С, Сидоров П.И. Психология, клиника и профилактика раннего алкоголизма. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. Горин С.А. Гипноз: техники россыпью: в 2 ч. Канск: издание С.А.Горина, 1995. Ч. 1. Короленко Ц.П., Донских А.П. Семь путей к катастрофе: Деструктивное поведение в современном мире. Новосибирск: Наука, 1990. Короленко Ц.П., Завьялов В.Ю. Личность и алкоголь. Новосибирск: Наука, 1990. Лео К, Сергей Д. Ступени к трезвости. Одесса: Изд-во Реабилитационного центра «Ступени», 1995. Смит Э.У. Внуки алкоголиков: Проблемы взаимозависимости в семье / Пер. с англ. М.: Просвещение, 1991. Хломов Д.Н. Психотерапевтический анализ программы реабилитации лиц с алкогольной зависимостью // Геш-тальт—94. Сборник материалов Московского Гештальт института за 1994 г. Минск: ИПП Министерства экономики, 1995. С. 82—84. Wegscheider S. Another Chance: Hope and Health for Alcoholic family. Palo, Alto: Science and Behavior Books Inc., 1981. 394 Частные проблемы телефонной помощи 22.2. Проблемы употребления психоактивных веществ — Кого любишь ты более всего, загадочный человек, скажи мне: отца, мать, сестру или брата? — У меня нет ни отца, ни матери, ни сестры, ни брата. — Друзей? — Вы пользуетесь словом, значение которого остается мне до сих пор неизвестным. — Отечество? — Я не знаю, под какой широтой оно находится... — Что же, однако, любишь ты, необычайный чужестранец? — Я люблю облака... облака, проплывающие мимо... там... чудесные облака! Шарль Бодлер Обращения в службы неотложной телефонной помощи в связи с употреблением наркотиков и токсических веществ являются частыми как от зависимых, так и от их родственников или друзей. Виды обращений по этой проблеме следующие: а) абонент находится в состоянии опьянения; б) испытывает похмелье (абстиненцию); в) ищет помощи в связи с возникающей или возникшей наркотической зависимостью; г) обращаются родственники или друзья, озабоченные аддиктивным поведением близких (обращения «третьих лиц»). В зависимости от вида обращения различается тактика консультирования. Его основные подходы имеют много общего с подходами к консультированию при алкоголизации. Однако существует ряд особенностей, отличающий консультацию при злоупотреблениях наркотиками или токсическими препаратами. Для прояснения ситуации с зависимостью от наркотиков при исследовании проблемы обращается внимание на следующие высказывания абонента, отражающие те или иные ее проявления: 1. «Я не могу отказаться уколоться вновь» — сильное желание или неодолимое влечение. 2. «Еще два месяца назад я мог соскочить с иглы» — нарушение способности контролировать употребление (начало, окончание и дозу). 3. «Уже некоторое время меня "ломает" без наркотика»— вещество употребляется, чтобы предотвратить абстиненцию. 4. «Тогда мне очень плохо, всего трясет» — наличие абстиненции. 5. «Когда-то были только "колеса", а теперь все, что попадает под руку» — повышение толерантности. 6. «Кроме того, где его достать, меня ничего не интересует» — сужение и стереотипность поведения, ориентированного на аддикцию. 7. «Друзей... их нет... были. Я не помню, когда последний раз бывал у родителей» — сужение и распад социальных и эмоциональных связей. 8. «Я продолжаю... У меня нет выхода» — устойчивое злоупотребление, несмотря на осознание нанесения себе явного вреда. Присутствия трех из восьми такого рода высказываний достаточно для уверенности, что беседа ведется с человеком, страдающим от химической зависимости. В консультативных беседах эти люди обычно непоследовательны, нечетко излагают факты, расплывчато формулируют мысли и оказываются совершенно не способными к описанию чувств. Эту реальность следует принять, ни в коем случае не подсказывая или, тем более, не навязывая свое мнение. Безответственность таких абонентов приводит к тому, что они легко соглашаются с утверждениями консультанта. Так могут возникнуть совместные заблуждения. В подавляющем большинстве слова этих людей далеки от правды. Ложь является основой отношений абонента, препятствующих установлению доверительных отношений. Даже если они действительно ищут помощи, сообщаемые ими сведения отличаются крайней недостоверностью. Поэтому консультанту не стоит тратить время на сличение сообщаемых фактов с действительностью — расследование обязательно натолкнется на непреодолимые противоречия и будет непродуктивным. Много и долго лгавшему призывы к искренности покажутся непонятными и наивными. Использование аккуратных и тактичных «подразумеваний» позволит определить актуальные трудности в жизни абонента и их связь с болезненной зависимостью от наркотиков. Нередко беседа бывает уклончивой из-за боязни санкций, которые могут последовать со стороны окружения или общества. Например, если подросток считает себя «предателем», важно разубедить его в этом заблуждении. Сославшись на анонимность и конфиденциальность, следует, в основном, сосредоточиться на мыслях и чувствах собеседника. Позитивные изменения возникают не после детальной инвентаризации фактов злоупотребления, а в силу работы с личностью абонента. Довольно большое число звонящих сталкивались по поводу наркотических проблем с правоохранительными органами, но эта информация не столь существенна для консультанта. Абоненты обычно (1) отрицают свое пристрастие в настоящее время, признавая его в прошлом; (2) говорят об отдельных эпизодах приема наркотиков и токсических средств, приводя внешне понятные объяснения и представляя их чем-то обыденным; (3) сообщают об употреблении «безобидных» препаратов (болеутоляющих, снотворных и т.д.); (4) часто создают своеобразный «туман» из жалоб на телесное недомогание, детально описывая различные болезненные признаки. Нередко абоненты склонны, наоборот, преувеличивать выраженность наркотической зависимости. Например, собеседник не желает призыва на воинскую службу1 или ему импонирует образ «наркомана» в глазах значимого окружения. Но получить описание реального состояния дел крайне трудно или невозможно. Используя тактику «подразумева- 1 В Санкт-Петербурге при осеннем призыве 1997 г. 257 молодых людей заявили о наличии у них опийной наркомании. ний», стоит исследовать скрытые мотивы, а также какие чувства это вызывает. Кроме того, в беседах отмечается почти постоянное использование различных механизмов психологической защиты. Абоненты могут вытеснять обстоятельства наркотизации и — особенно — чувства, связанные с приемом наркотиков. Они обращаются к рационализации своего поведения для приемлемого толкования наркотической зависимости, например, ссылаясь на «тяжелую жизнь», неблагоприятные внешние обстоятельства. Склонность к проецированию, приписыванию наркотической зависимости значительному числу сверстников или знакомых уменьшает или освобождает от чувства вины за собственное поведение. Защита приводит к тому, что негативизм и сопротивление не только оказываются неизменными спутниками консультативного процесса, но и ярко проявляются в вербальной агрессии. Во время консультирования не следует жалеть времени на создание доверительных отношений. Расположение абонента необходимо для того, чтобы выяснить его системы поддержки и личностные ресурсы, которые помогут справиться с зависимостью. Выяснению помогает обсуждение увлечений собеседника. Сославшись на недостаточную информированность, что и в самом деле не является редкостью для взрослых консультантов, следует расспросить о современных музыкальных группах, привычках, одежде молодежи и т.д., под чьим влиянием формировались интересы и увлечения, что они дают абоненту или почему оказались заброшенными. Обычно они не являются стойкими или продуктивными, но пренебрежение или недоверие консультанта снижает эффективность беседы. Проявленный же интерес к тому, что обычно осуждается, позволяет получить первые искренние, полные или конструктивные ответы. Часто абоненты охотно и адекватно говорят на экзистенциальные темы. В исследование можно включить выяснение отношений со сверстниками, положения в группе (лидер, преследуемый изгой, независимый одиночка и т.д.) и причин выбора приятелей. При необходимости затрагиваются отношения с родителями и внутрисемейные проблемы, наличие конфликтов и их причины. Суждения абонента об основных чертах характера членов семьи нередко бывают весьма точными. Когда он (она) характеризует мать или отца, жену или мужа, желательно, чтобы это было проиллюстрировано конкретными примерами. Представляют интерес наиболее тяжелые события в прошлой жизни и реакция абонента на них, особенно наличие суицидальных тенденций и того, каким образом они осуществлялись. Определенная суженность личности приводит к затруднениям в характеристике психотравмирующих ситуаций, что обусловливает необходимость косвенных уточняющих вопросов со стороны консультанта. Абонент с зависимостью обычно использует специфический жаргон. У подростков он сочетается с подростковым слэнгом. Отношение к этому в службах телефонной помощи должно быть однозначным: жаргоном и сленгом следует владеть и, учитывая их вариативность, завести словарь местного арго. Употребление его в консультировании ограничивается отражением фраз собеседника для установления начального взаимопонимания. При этом консультанту в одной и той же фразе полезно употреблять жаргонное слово или выражение вместе с эквивалентом из нормативной лексики («кайф» — эйфория в опьянении, «ломка» — похмелье и т.д.). Эффективным бывает перевод жаргонных слов в описание действий с использованием вопросов с открытым концом. Но сам по себе жаргон — отнюдь не «золотой ключик» консультанта, и инициировать переход на жаргон, поощрять собеседника и, тем более, щеголять жаргонными словечками — серьезные ошибки консультирования. Как распознать состояние опьянения у собеседника? Это является существенным навыком телефонного консультанта и необходимо, чтобы определиться в беседе и построить тактику действий. Сегодня употребляется широкий спектр наркотиков и токсических препаратов, и все они вызывают измененные состояния сознания. Не следует вновь и вновь стремиться к выяснению используемого абонентом средства — намного важнее уверенность, что беседа ведется с опьяневшим человеком. Необходимо обращать внимание на следующие характеристики поведения, речи или эмоций абонента (см. табл. 22.2.1). Если по некоторым из приведенных признаков или признанию собеседника вероятен факт опьянения, то, убедившись в отсутствии непосредственной опасности для жизни, консультант ограничивает и завершает беседу, поощрив обращение в службу телефонной помощи в другое время. При использовании отсылок необходима уверенность в том, что там, куда направляется абонент, оказывается эффективная помощь; эта уверенность — не гарантия помощи конкретному собеседнику, а обоснование ответственности за адекватность отсылки. Вполне адекватным вариантом отсылок является рекомендация обращения в группы «АН» («Анонимных Наркоманов»), действующих на основе принципов «12 шагов», описанных выше. Таблица 22.2.1
В беседах обычно используется один или несколько «шагов» как эффективный консультативный прием, чтобы изменить ригидную и узконаправленную мотивацию абонента и внести первые позитивные перемены в стереотипы его поведения. Учитывая тяжелое течение наркотической зависимости, не следует ожидать от телефонного консультирования слишком многого. Однако, помня, что его целью является первая психологическая помощь, первый шаг, конечно, должен быть сделан. Рекомендуемая литература Битенский B.C., Херсонский Б.Г., Дворян, СВ., Глушков В.А. Наркомания у подростков. Киев: Здоровье, 1989. Бабаян Д. Путевка в ад. М.: Медицина, 1973. Болотовский И.С. Наркомании. Токсикомании. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 1989. Кон И.С. В поисках себя. М.: Политиздат, 1984. Личко А.Е., Битенский B.C. Подростковая наркология. М.: Медицина, 1991. Романова О.Л., Иванникова И.В. Культурологические аспекты антинаркотического воспитания // Вопросы психологии, 1993. № 3. С. 47-53. Употребление кокаина и его отрицательные последствия для здоровья // Под ред. ААриф. Женева: ВОЗ, 1989. 22.3. Игровая зависимость Снится мне притон игорный, На столе — не злата слитки, А голов кровавых груды. Бесы вкруг стола; их черный Казначей — с казной Иуды. Светлый гость, игрок задорный, Разоряется до нитки; Ставка чести погибает, Проигрыш крупье проворный — Смерть — лопатками сгребает. Вячеслав Иванов В русском языке однокоренным с древнегреческим словом «агон», означающим «игровое состязание, поединок, борьбу, соревнование», а позднее, во времена Платона, «душевную борьбу, страх», является слово «агония». Его значение не нуждается в дополнительном толковании. Возникает вопрос: ограничивается сходство областью сравнительного языкознания или между игрой и предсмертным состоянием существует глубинная психологическая связь? Было бы заблуждением полагать, что это лишь случайное совпадение. Язык часто выражает то, что человек скрывает или не замечает. Это тождество относится к тем совпадениям, которые К.Г.Юнг называл синхронией: когда два внешне различных явления на самом деле идентичны для коллективного бессознательного и, очевидно, в данном случае связаны с влиянием архетипа возрождения. Бессознательное привлекает наше внимание к общности между игрой и смертью. Выше мы уже упоминали «игроков со смертью» — людей, сознательно приближающих свой конец. Н.Фарбероу полагал, что они склонны оказываться в ситуациях (или создавать их), в которых возможность выживания отличается малой вероятностью, то есть ставкой в игре является жизнь. Несомненно, что чаще всего это стремление неосознанно. Последнее время в западных странах внимание к болезненному пристрастию к играм очень возросло. По свидетельствам периодической печати, более 10 миллионов шведов являются зависимыми от игр. В США 3 миллиона игроков обращаются за помощью и наблюдаются психотерапевтами. Курс лечения этой зависимости, обходящийся в одной из шведских клиник в 200 тысяч долларов, имеет вероятность излечения не более 50%. Недавно ВОЗ отнесла патологическое пристрастие к азартным играм — людоманию, гэмблинг — к числу психических расстройств в группе аддиктивного поведения. Его следует считать проявлением теневой стороны технологического прогресса. Проблема игрового пристрастия становится актуальной и для постсоветских государств: еще 10 лет назад игровые автоматы были исключительной редкостью, а ныне их салоны и многочисленные казино стали непременным атрибутом большинства городов. «Центры кристаллизации» игровой зависимости почти бесконечно разнообразны. Кроме игровых автоматов, к ним относятся картежные игры (покер, Блэк Джек и др.), домино и рулетка. Многие азартно участвуют в лотереях. Поразительна страсть, с которой обнищавшее население дарит сбережения множеству трастовых компаний. Более состоятельные предпочитают бои животных — от состязаний на ипподромах, известных с античных времен, или корриды, ставшей своего рода визитной карточкой испанской нации, до соревнований собак, петухов или других животных. Чувство азарта владеет поклонниками («фэнами») звезд современной масс-культуры, готовых часами дежурить возле стадионов, театров или концертных залов, чтобы на мгновение лицезреть своего кумира, или, забросив дела, путешествующих вслед за ним. Чувство азарта работает и в политике: при слабости демократических институтов власти болезненное пристрастие успешно конкурирует с профессионализмом. Игровая зависимость распространена в местах заключения. Тюремные игры являются основным источником пополнения «заправил» зон, входя, как свидетельствовал Варлам Шаламов, в «рыцарский кодекс» блатного мира. Азарт относится к обычным человеческим чувствам, которые по одному из определений, являются опред-меченными эмоциями. От всех других чувств азарт отличается тем, что его предметом являются сами положительные эмоции. Человек стремится к власти, победе и превосходству, они рождают престиж, торжество или триумф. Если эталоном являются деньги, то следует добавить страсть к обогащению. Вначале человек стремится испытать эти эмоции, а затем неуклонно движется к тому, чтобы они им овладели. Тогда чувство азарта становится аффектом — глубокой и длительной эмоцией — при котором рациональный контроль существенно уменьшается. Аффект сужает восприятие, воля концентрируется на одной-единственной цели. Ею является экстаз, в котором полностью растворяется личность. Это своего рода транзиторный суицид. Как и при алкоголизме, игровая зависимость превращает жизнь человека в игру. В детском возрасте игра является главной деятельностью, с ее помощью ребенок осваивает окружающий мир. По мере взросления сферы игры и продуктивной деятельности расходятся. Наслаждение, которое приносит игровое пристрастие, заменяет жизненную активность. Сила азарта соответствует степени регрессии личности на более ранний уровень развития в виде ухода от реальных действий в иллюзорное прошлое, где существует немедленное наслаждение, волшебное разрешение проблем и нет обязательных законов или ограничивающих правил. В психоанализе природа игрового пристрастия связывается с преобладанием инфантильных побуждений, свойственных орально-сенсорной стадии. В конкретном контексте культуры они, как писал Э.Эриксон, превращают воодушевляющую веру в счастливый случай в пристрастие к азартным играм и другие самоубийственные испытания судьбы. Аналитическая психология видит в игровой зависимости деструктивное проявление архетипа возрождения, проявляющееся переживаниями субъективной трансформации в виде сужения и изменения внутренней структуры личности. В конечном счете, одержимость приводит к «потере души». Не азартный человек чувствует, а чувства владеют им, и таким образом он реализует конкретный способ бытия — модус обладания по Э.Фромму: подчиненность власти игры превращает человека в нечто безжизненное. Чувство азарта имеет также онтологическое измерение. Ставка в различных играх различна. Поначалу она бывает символической, затем — вполне материальной, а в конечном итоге становится экзистенциальной. Игровое пристрастие в своем логическом завершении ставит человека перед выбором между жизнью и смертью, и тогда ставка ни на что другое уже не возможна. Выбор сужается до двух вероятностей — жить или умереть, быть личности или состоянию экстаза, что, как писал Э.Шнейдман, является типичным для суицидальной ситуации. Становится понятным, почему игровая зависимость относится к саморазрушающему поведению. Кроме того, известно, что смысл жизни человека находится вне его личности и не может быть описан каким-то одним или несколькими феноменами. В азартном пристрастии кажется возможным отвергнуть эту аксиому, то есть испытать смысл жизни, в какой-то момент насильственно овладев им. Тяга к инкорпорированию смысла жизни является наиболее опасной экзистенциальной иллюзией при игровой зависимости. Если азарт достигает степени пристрастия, то в медицинской системе координат это именуется аддиктив-ной зависимостью. Она характеризуется тем, что чрезмерное игровое стремление существует, а его удовлетворение не наступает. Поскольку переживание экстаза уходит в прошлое, он перестает быть целью, которой становится теперь процесс игры. Саморазрушение прогрессирует: чувство азарта трансформируется в инстинкт смерти — Танатос, описанный талантливым последователем З.Фрейда Вильгельмом Штекелем: человека начинают манить не карты или горы, а... собственная смерть. Болезненное пристрастие становится неудержимым и неизбирательным: человек наслаждается не предвкушением опасности или выигрышем, а неминуемым поражением. Существование сосредоточивается на игровом пространстве: важно быть там, где играют. К остальной жизни проявляется холодное безразличие. Поэтому обычно зависимые игроки равнодушны, перестают следить за собой, не замечают близких. Гоголевский игрок говорил: «С тех пор не имел я практики в продолжение месяца. Представить не можете, какую испытал я скуку во все это время. Скука, скука смертная»2. Есть основания говорить о существовании личностной предрасположенности к игровой зависимости. Ей обычно подвержены нарциссические личности, ориентированные на получение немедленных удовольствий без каких-либо затрат. Они способны удивительно быстро и глубоко регрессировать, если отсутствует прочная система духовных ценностей, что особенно опасно в молодом возрасте. Нарциссический компонент встречается и при других личностных акцентуациях, например неустойчивой, истероидной и даже конформной3. 2 Шестилетний мальчик — страстный поклонник ТВ, видео-и электронных игр — сказал как-то другим членам семьи: «Вы не такие цветные и очень медленно двигаетесь. Мне с вами так скучно». 3 Автор использует здесь термин «нарциссический» в обоих смыслах — для обозначения одного из расстройств зрелой личности и для обозначения психологического свойства. Распознавание игровой зависимости в телефонном консультировании проводится с использованием активного выслушивания. Беседа включает выяснение следующих обстоятельств, касающихся пристрастия: • Как часто абонент играет? • Зарабатывает ли он деньги, чтобы потратить их на игру? • Как долго он играет, теряет ли ощущение пространства и времени, проигрывает ли больше, чем наметил? • Проявляется ли тревожное беспокойство, если нет возможности реализовать азарт? • Как велико желание отыграться за проигрыш? • Думает ли об игре дома, на работе и т.д.? • Наносит ли игра ущерб его занятиям, благополучию семьи? • Продолжает ли абонент играть, несмотря на долги? Существует три типа проблемных игроков (этот термин широко используется в зарубежной литературе и аналогичен по смыслу «проблемному пьянице»): |