1Чарли и Шоколадная фабрика. Титульная страница оглавление введение Глава История создания и издания повести Р. Даля Чарли и шоколадная фабрика
 Скачать 3.67 Mb.
|
|
Глава 2. Редакторский анализ переводов и пересказов повести Р. Даля «Чарли и шоколадная фабрика» 2.1. Особенности стиля Р. Даля и общие критерии редакторской оценки переводов произведения Редакторская оценка перевода любого художественного произведения достаточно сложна, поскольку требует от редактора больших познаний не только в языке, но и в творчестве автора. Столь же важным является хорошее знакомство редактора с культурным контекстом, в котором создавалось то или иное произведение, так как в переводах эта связь может теряться. Проблема оптимальной переводческой стратегии, особенно в случае перевода произведений для детей, сама по себе вызывает множество дискуссий, мы, однако, считаем, что – при соблюдении общих требований к качеству перевода – оптимальными являются именно переводы, авторы которых стремятся максимально точно воспроизвести иноязычный текст средствами русского языка, в связи с чем предпочтительным считаем перевод М. Барона и Е. Барон, который на сюжетном уровне и на уровне поэтики не содержит значимых отклонений от оригинального текста или его упрощений. Если языковой уровень отличается всеобщностью и требует от редактора познаний языка как такового, вне его связи с автором переводимых произведений, то художественная и культурная составляющая текста требуют от редактора опоры на авторские представления о сущности и задачах творчества. Главной трудностью, которая возникает у переводчика при работе с текстом, является передача референтных значений языковой единицы. И главной проблемой в данном случае является несовпадение референциальных значений исходного текста, то есть несовпадение круга значений исходного языка и языка перевода. В целом можно выделить три типа соответствий между единицами языка: - при полном совпадении в обоих языках слова имеют, как правило, только одно значение – это имена принятые международно собственные, термины; - частичное соответствие характеризуется необходимостью переводчика произвести выбор между возможными соответствиями в языке перевода. При переводе текста оригинала и его последующей редакционной обработки необходимо учитывать тот факт, что разное лингвистическое сознание по-разному осуществляет стратификацию человеческой пространственно-временной реальности; - при полном отсутствии совпадения невозможно подобрать соответствующую языковую единицу. Сюда относятся имена собственные, названия учреждений, топонимы, которые не имеют соответствий в лексиконе другого языка, а также так называемые реалии – разного рода предметы духовной и материальной культуры. Таким образом, главным критерием оценки перевода является его адаптация – перевод с максимальным сохранением содержания исходного текста, остающийся понятным для носителей языка перевода. Также переводчику необходимо грамотно передать систему прагматических значений, которая выражается в стилистической (нейтральная, книжная, поэтическая, разговорная) и эмоциональной (нейтральная, положительная и отрицательная) окраске слова, а также словесном регистре, то есть определенных условиях общения, которые обуславливают выбор той или иной языковой единицы (нейтральный, непринужденный, фамильярный, возвышенный, формальный регистры)11. Итак, при переводе текста специалисту следует учитывать ряд особенностей оригинального текста: грамотная передача содержания текста, грамматико-синтаксические, лексические, стилистические особенности текста. Все это, одновременно с учетом особенностей поэтики автора оригинала, является необходимым условием хорошего перевода. Нами рассматриваются следующие переводы произведения Р. Даля: - М. Барона и Е. Барон (стихи в переводе Н. Золотниковой); - М. Фрейдкина; - С. Кибирского и Н. Матреницкой (стихи в переводе А. Усачева); - С. Кладо. С нашей точки зрения, в целом все они являются удачными, поскольку продуктом их является произведение, пригодное для прочтения детьми и обладающее эстетической функцией. В то же время, сопоставляя эти произведения, следует учитывать различия в переводческих стратегиях: перевод М. Барона и Е. Барон нацелен на максимально точное воспроизведение оригинального текста на русском языке, тогда как, например, перевод С. Кибирского и Н. Матреницкой следует воспринимать как перевод-адаптацию, целью которой является не столько ориентация на исходный текст, сколько порождение текста, который бы максимально легко воспринимался читающей инокультурной аудиторией, что следует учитывать при нашем сопоставительном анализе. В то же время общее впечатление от прочтения перевода может быть ошибочным, поэтому необходимо определить творческие принципы Р. Даля, которым он следует в анализируемом произведении. В своей работе Н.А. Викторова замечает, что в сказке «Чарли и шоколадная фабрика» существует связь с современностью: «… элемент волшебного впервые служит способом разрешения социального конфликта протагониста и антагониста и имеет локальный характер. Волшебными способностями наделяется один человек». 12 Следует так же охарактеризовать индивидуальный стиль писателя. Лингвисты и литературоведы выделяют простоту и лаконичность, которыми характеризуется произведения Роальда Даля, он часто использует короткие предложения, употребляет сравнения, метафоры, лексические обороты, эпитеты и т.д.13 Исследователи творчества Р. Даля отмечают его мастерство в построении сюжета, ориентацию на кинематографический стиль, обилие персонажей-чудаков, углубление контекста повествования с помощью элементов фольклора, языковую игру. Всё это делает произведения писателя интересными и для взрослого читателя. В доказательство можно привести слова известного переводчика Евгении Канищевой: «… я начала читать “детского” Даля, в частности “Ведьм”, и окончательно влюбилась в этого автора. Когда несколько лет назад я узнала, что издательство “Самокат” всерьёз взялось за Даля, то попросила дать мне перевести что-нибудь, чего ещё никто на русский не переводил». То же отмечает и литературный редактор повестей Роальда Даля Наталья Калошина.14 Как и во всех произведениях, ориентирующихся на фольклорную традицию (так как речь идет о сказочной повести), герои «Чарли и шоколадной фабрики» четко делятся на «хороших» и «плохих». Так, Чарли, его семья и Вилли Вонка – «хорошие», что выражается в их трудной жизни, сопровождаемой нравственными страданиями, и в том, как они сохраняют свое достоинство; остальные дети, выигравшие в лотерею, и их родители – «плохие», причем гротескно. С. Ю. Капкова отмечает, что авторский стиль Р. Даля формируют такие фольклорные элементы, как: а) типизированное изображение позитивных и негативных персонажей; б) использование трехкратного повторения; в) синтаксическая организация текста в соответствии с синтаксическими фольклорными формулами; тогда как синтаксическая организация текстов сказок Р. Даля характеризуется следующими особенностями: а) использование конструкций с инверсией и акцентом; б) использование синтаксических фольклорных формул; в) использование градации15. Интересно, что фантастическая картина мира детских произведений Р. Даля является многогранным конструктом, созданным с помощью гармоничного сочетания волшебного и бытового, использования сказочного хронотопа, скрытых смыслов, своеобразной системы персонажей, особой мотивной организации произведений, неповторимого индивидуального стиля писателя, выраженного в том числе языковыми средствами на всех уровнях. Секрет успеха Р. Даля заключается в том, что он удачно включает фантастические элементы в реальную жизнь своих персонажей. Волшебный мир подобен человеческому не только языком, внешностью и поведением его обитателей, но и средой их существования. Непосредственная близость с реальной действительностью позволяет автору выстроить свой многомерный мир, где действуют собственные законы и правила, а фантастическое, пронизывая всю его ткань, входит в жизнь героя и определяет его действия. Создание волшебного мира в детских произведениях Р. Даля реализуется, в частности, посредством использования псевдореалиий – объектов, созданных авторским воображением для характеризации вымышленного (сказочного или фантастического) мира, в котором происходят описанные в художественном произведении события. Активное использование автором псевдореалий обусловлено стремлением сделать фантастическую картину мира убедительной и подвластной восприятию читателя. Кроме того, такие словесные конструкции значительно приближают детей к их любимому занятию – игре, где игрушкой под умелым пером сказочника становится слово. Такие лексические единицы играют решающую роль в создании неповторимой реальности детских произведений Р. Даля. Поскольку наша работа затрагивает проблемы перевода произведения Даля, отметим, что псевдореалии, созданные на основе различных словообразовательных моделей, не всегда характеризуются прозрачной внутренней формой, которая помогает распознать (или, точнее, представить или визуализировать) обозначаемые ими объекты. Для успешной семантизации таких лексических инноваций и, соответственно, их адекватного перевода переводчику часто приходится обращаться к макроконтексту. 2.2. Редакторская оценка переводов повести М. Барон и Е. Барон; М. Фрейдкина; И. Богданова Как упоминалось нами ранее, «Чарли и шоколадная фабрика» – повесть-сказка, написанная для детей. Соответственно, лексика текста должна быть простой и понятной ребенку. Описывая поэтику Р. Даля, мы отмечали важную роль, которую играют в его произведениях псевдореалии, посредством которых конструируется фантастический художественный мир произведения. В анализируемом произведении эти лексические единицы мы условно можем поделить на 3 группы: Название цехов
Таблица 1 Псевдореалии этой группы, по нашему мнению, не вызывают значительных трудностей при переводе, ведь их значение является вполне очевидным и не требует дополнительных пояснений, особых фоновых знаний или дополнительных исследований. В основном переводчики предпочитают использовать кальки, что в данных случаях является верным переводческим приемом. Заслуживает внимания конкретизация слова room в русских переводах, переданные лексемой с более узкой семантикой «цех», что вполне отвечает духу произведения. В то же время отметим и некоторую непоследовательность при переводе данных лексем, которую можно заметить в переводах М. Барона. Первый почему-то не переводит «Television Room» как название цеха, вместо этого предпочитая эксплицировать это понятие: «комната, где можно посмотреть телевизор». В то же время С. Кибирский, переводя большинство рассмотренных выше примеров с использованием слова «цех», в одном случае использует слово «лаборатория». Наибольшие трудности вызывает перевод слова «Fudge Room». Буквально слово «fudge» переводится как ‘сливочная помадка’. Дети, однако, вероятно, малознакомы с таким словом, по причине чего переводчики должны были адаптировать текст. С нашей точки зрения, М. Барон и М. Фрейдкин удачнее справились с этой задачей, так как ириски значительно больше по своим вкусовым свойствам и внешним характеристикам напоминают сливочные помадки, нежели клубника. Следующая группа: 2) Названия оборудования
Таблица 2 Псевдореалии этой группы образованы с помощью сочетания узуальных лексем, которые в своей совокупности номинируют сложные механизмы и устройства, созданные Вонкой для изготовления вкусных и удивительных сладостей. Аналогичный принцип построения псевдореалий прослеживается в анализируемых переводах. М. Фрейдкин в целом в большей степени следует авторскому тексту, переводя, однако, некоторые места чересчур подробно. Предложенный им вариант – «машина для проверки на эластичность жевательной резинки» - для детского восприятия, вероятно, звучит слишком громоздко. В ряде случаев переводчики (Барон и Кибирский) приняли решение завуалировать описание объекта с тем, чтобы читатель понял его свойства и назначение из контекста, что, конечно, несколько искажает структуру текста, поскольку в оригинале номинация устройства - the Great Gum Machine – дана сразу, однако в целом не оказывает негативного влияния на восприятия текста ребёнком. Названия волшебных существ. К этой группе относим необычных рабочих шоколадной фабрики:
Таблица 3 Которые прибыли из не менее необычной страны:
Таблица 4 Установление семантики авторских новообразований этой группы требует обращения к контексту. Название волшебных рабочих, как и страна, из которой они прибыли, воспроизведены в переводах Барона и Кибирского с помощью транскрибирования, что, по нашему мнению, является удачным переводческим решением, поскольку с одной стороны сохраняется некая таинственность и сказочность, а с другой – она не вызывает удивления у читателя как нечто непонятное или несовместимое с изображенными событиями. Переводя название страны, М. Барон предлагает более близкую к оригиналу транскрипцию. М. Фрейдкин предлагает трансформировать оригинальное название так, чтобы полученный окказионализм в итоге обладал внутренней формой, понятной читателю, что можно рассматривать в качестве уместного в данном случае приёма адаптации текста, искажающего, однако, смысловую структуру оригинала, поскольку оригинальное слово, использованное Далем, не содержит в себе сем типа «симпатичный». К тому же оригинальное название страны и её жителей очень легко артикулируется, в нём преобладают плавные согласные, тогда как предложенный Фрейдкиным вариант громоздок и достаточно сложен для произнесения и запоминания. Итак, с точки зрения лексических особенностей текста оригинала, перевод М. Фрейдкина кажется нам несколько менее удачным и содержащим излишние, неуместные лексические единицы, часто скорее усложняющие восприятие текста. Довольно часто отступает от оригинала и С. Кибирский, тогда как перевод М. Барона оригиналу куда ближе. Уместнее начать анализ лексических различий переводов с заглавия повести, которое, взятое само по себе, является именем собственным, ассоциируемым с текстом произведения, что говорит о его повышенном значении. М. Фрейдкин и М. Барон перевели название одинаково: «Чарли и шоколадная фабрика». Это, вероятно, наиболее оптимальный и вполне логичный вариант перевода английского названия «Charlie and the Chocolate Factory», предельно совпадающий с оригиналом лексически, грамматически и синтаксически. С. Кибирский, предлагающий перевод-адаптацию, использует другой вариант: «Золотой билет, или Чарли и шоколадная фабрика». С одной стороны, переводчик сохраняет буквальное переведённое название оригинала, с другой стороны, добавляет собственное название, причём указывает его первым. Надо полагать, такое переводческое решение обусловлено прагматическими задачами С. Кибирского не намеревался в точности воссоздавать оригинальный текст средствами русского языка, в связи с чем предложенный им вариант названия сигнализирует читателю о том, что перед ним скорее уже самостоятельное произведение, сохраняющее, однако, тесную связь с исходным текстом повести. Обратимся к предложению, которое уже было рассмотрено нами: «Only once a year, on his birthday, did Charlie Bucket ever get to taste a bit of chocolate». Больше всего нас интересует слово «chocolate», поскольку М. Барон и С. Кибирский переводят его как «шоколад», а М. Фрейдкин заменяет контекстным синонимом «вожделенное лакомство», что, на наш взгляд, является излишним и неуместным. Также стоит обратить внимание на следующие лексические различия переводов: «nonsense» М. Барон и С Кибирский переводят его как «ерунда», в то время как М. Фрейдкин – «Вздор! Чепуха!». В сказке аффективная функция выражается с помощью восклицаний и синонимических рядов. Рассмотрим следующий пример: «’Theman’sdotty!’ mutteredGrandmaJosephine. 'He's brilliant!' cried Grandpa Joe». В переводе М. Барона данное предложение написано следующим образом: «– Да он ненормальный! – пробурчала бабушка Джозефина. – Он гений! – воскликнул дедушка Джо»; у М. Фрейдкина: «– Этот человек сошел с ума! – пробормотала бабушка Джозефина. – Он – гений! – воскликнул дедушка Джо»; у С. Кибирского: «– Да он просто рехнулся, – пробурчала бабушка Джозефина. – Он неподражаем! – вскричал дедушка Джо». С точки зрения выражения аффективности, первый и третий варианты перевода наиболее эмоциональны. Однако первый вариант, перевод М. Барона, является разговорным, как и в оригинале. Для создания комичного эффекта автор использует антонимы, и в первом варианте перевода, как и в оригинале, это прилагательные. Сопоставим переводы более крупных фрагментов текста. Оригинал:When Mr Wonka shouted 'Stop the boat!' the Oompa-Loompas jammed their oars into the river and backed water furiously. The boat stopped. The Oompa-Loompas guided the boat alongside the red door. On the door it said, INVENTING ROOM — PRIVATE — KEEP OUT. Mr Wonka took a key from his pocket, leaned over the side of the boat, and put the key in the keyhole. Барон: Когда мистер Вонка крикнул: "Стой!", умпа-лумпы резко затормозили. И лодка стала. Умпа-лумпы подгребли к красной двери, на которой была надпись: ЦЕХ ИЗОБРЕТЕНИЙ - ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН - НЕ ВХОДИТЬ. Мистер Вонка достал из кармана ключ и, перегнувшись через борт, вставил его в замочную скважину. Фрейдкин: Услышав этот крик, симпатимпасы изо всех сил уперлись веслами в воду, и шлюпка остановилась. Гребцы аккуратно подвели ее бортом к красной двери, на которой было написано: ЦЕХ ИЗОБРЕТЕНИЙ. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН. Мистер Уонка достал из кармана ключ и, перегнувшись через борт, вставил его в замочную скважину. Кибирский: Услышав приказ остановиться, умпа-лумпы разом застопорили весла и плавно причалили лодку к красной двери, на которой крупными буквами было написано: «ЛАБОРАТОРИЯ ИЗОБРЕТЕНИЙ. Посторонним вход воспрещен». Вилли Вонка достал из кармана ключ, перегнулся через борт и вставил его в замочную скважину. Наш анализ показывает, что все переводы отнюдь не идеальны в отношении передачи авторского стиля. В частности, для Р. Даля характерно намеренное повторение лексем, что, с одной стороны, облегчает читателю восприятие текста, с другой стороны, придаёт тексту ритмичность, подкреплённой также синтаксической инверсией: «The Oompa-Loompas guided the boat alongside the red door. On the door it said». Во всех переводах повторение устранено и предпочтён стандартный, совсем не экспрессивный вариант: «двери, на которой…» Сходным образом во всех переводах не сохраняется присутствующее в оригинальном тексте повторение корней: «Mr Wonka took a key from his pocket, leaned over the side of the boat, and put the key in the keyhole». Все переводчики предпочитают при повторном описании объекта художественной действительности использовать личное местоимение, отказываясь при этом от воспроизведения и третьего повтора, который, впрочем, потребовал бы от них изобретательности, поскольку в русском языке внутренняя форма слова, используемого для описания этого объекта действительности («замочная скважина»), не содержит связи со словом «ключ». М. Барон и М. Фрейдкин в большей степени следуют оригиналу, сохраняя экспрессивные графические элементы текста – в частности, прописными буквами оформляя всю надпись на двери, тогда как С. Кибирский таким образом оформляет лишь начало надписи. В то же время вариант, предложенный М. Бароном звучит неуклюже и тавтологично: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН - НЕ ВХОДИТЬ», что следует признать серьёзным упущением коллектива переводчиков. Куда более удачен вариант, предложенный М. Фрейдкиным, который одновременно сохраняет логическую структуру оригинальной надписи и умело адаптирует её текст для русскоязычного читателя. Однако решение переводчика калькировать название персонажей, не будучи оптимальным лексически, о чём уже говорилось выше, искажает и стилистику произведения. Итак, с точки зрения передачи языково-стилистических особенностей текста, перевод М. Барона наиболее близок к оригиналу, однако отличается и некоторыми недочётами, иногда грубыми. В целом все переводы отнюдь не идеальны в аспекте передачи авторского стиля по причине того, что переводчики, даже те, кто стремился максимально точно воспроизвести оригинальный текст, не говоря уже о тех, кто изначально адаптировал его, были недостаточно внимательны к экспрессивным синтаксическим конструкциям, используемым Р. Далем. Исходя из данного обзора, мы можем сделать вывод, что нельзя говорить о таком явлении, как «плюсы» или «минусы» того или иного перевода, так как каждый текст – особенное художественное произведение, несущее собственные целевые установки. Однако, на наш субъективный взгляд, можно по соответствующим критериям выделить, в каком из аспектов рассматриваемые переводы были «сильнее» или «слабее». Перевод С. Кибирского не является переводом как таковым – это пересказ произведения Р. Даля. Зачастую переводчик опускает некоторые предложения и фразы, сохраняя при этом целостность повествования. Тем не менее, С. Кибирский во многом следует языковым особенностям текста оригинала, сохраняя их. М. Фрейдкин куда в большей степени следует оригинальному тексту, что, однако, иногда не идёт на пользу продукту перевода: стремясь максимально точно передать те или иные конструкции английского текста, М. Фрейдкин использует слишком громоздкие выражения, которые, по нашему мнению, могут вызвать затруднения при чтении у детей. В ряде случаев М. Фрейдкин нарочито отступает от оригинального текста с целью его адаптации, что, однако, не всегда выглядит оправданным. Зачастую переводчики по-разному переводят те или иные предложения. К примеру, «Onlyonceayear, onhisbirthday, didCharlieBucketevergettotasteabitofchocolate», двусоставное предложение, М. Барон переводит как «Только раз в году, в свой день рождения, Чарли Бакету удавалось отведать шоколада», М. Фрейдкин – «И только один раз в году, на свой день рожденья, доводилось Чарли отведать вожделенного лакомства» (оба предложения с безличными синтаксическими конструкциями), и С. Кибирский, соблюдая авторское синтаксические решение, сохраняет двусоставность предложения: «Только раз в году, на собственный день рождения он получал возможность полакомиться шоколадом». В оригинальном тексте редко встречаются конструкции с пассивным залогом, но в тех случаях, когда Даль использует данную конструкцию, она уместна и оправдана. Рассмотрим, каким образом предложение «It had one hundred rooms, and everything was made of either dark or light chocolate» функционирует в переводах. У М. Барона сказуемое отсутствует как таковое: «Сто комнат, и все из светлого и темного шоколада»; М. Фрейдкин сохраняет пассивный залог: «Сто комнат, и все, абсолютно все, сделано из темного или светлого шоколада», а также использует прием градации, который не был употреблен автором оригинала; С. Кибирский, в свою очередь, также использует именное односоставное предложение «Сто комнат, и все из разных сортов цветного шоколада». Также в переводах зачастую сложные предложения заменяются простыми. Рассмотрим в качестве примера предложение «Little Charlie looked slowly around at each of the four old faces, one after the other, and they all looked back at him». У М. Барона сложносочиненное предложение остается таковым: «Чарли внимательно посмотрел на бабушек и дедушек, а они – на него»; М. Фрейдкин переводит данное предложение как простое, опуская момент обратной реакции стариков: «Маленький Чарли медленно оглядел одно за другим лица всех четырех стариков»; подобным образом переводит данное предложение и С. Кибирский: «Маленький Чарли испытующе посмотрел на стариков». Мы упоминали ранее, что характерной чертой идиостиля Даля является наличие градации. Рассмотрим это на примере того, как Вилли Вонка здоровался с Чарли: «Overjoyed! Enraptured! Enchanted! Allright!». В переводе М. Барона данная градация выглядит так: «Я восхищен! Я очарован! Замечательно! Отлично!», у М. Фрейдкина – «Весьма польщен! Безумно рад нашему знакомству! Все идет отлично! Просто замечательно!», у С. Кибирского – «Я просто в восторге! Отлично! Потрясающе! Восхитительно!». На наш взгляд, экспрессивное усиление сохраняется только в пересказе С. Кибирского. Таким образом, вновь нельзя сделать вывод о том, какой из переводов в наибольшей мере соответствует оригиналу, так как все переводчики в равной мере используют отличные от текста Р. Даля грамматико-стилистические приемы. В переводе М. Барона в большей мере сохранен простой стиль повествования, разговорные конструкции и изобразительно-выразительные средства, использованные автором. Данный перевод, с одной стороны, достаточно близок к оригинальному тексту, с другой стороны, в ряде случаев оправданно отступает от буквальной передачи оригинала, когда это затрудняет понимание. Однако и этот перевод далёк от идеала, поскольку далеко не всегда передаёт стилистику оригинала, а иногда даже содержит явно неудачные элементы, которые не вполне соответствуют нормам русского языка. | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||