Учебник по истории русской журналистики, причем охватывающий только xix в, вышел в 1989 г и стал малодоступным для студентов. Вовторых, с перестройкой всей нашей жизни
 Скачать 2.13 Mb.
|
|
От новой редакции журнала Вестник Европы» Прошло более сорока лет с тех пор, как Вестник Европы, основанный в виде сборника научных статей, превратился в ежемесячный журнал обычного русского типа. За все это время он оставался верным однажды избранному пути, расширяя, по возможности, свой кругозор и отзываясь на главные запросы жизни. Таким же он будет и при новой редакции, тесно связанной с прежнею. Целик которым стремился «Вестник Европы», еще не достигнуты. Не установился прочно и твердо новый политический строй, безусловно необходимый для народного блага, для истинной силы государства, для нормального развития русской мысли не водворилось господство закона, больше чем когда-либо парализуемого исключительными положениями, не обеспечен ни один из видов свободы, не ограждено ни одно из прав, без которых немыслима плодотворная работа, личная и коллективная не осуществлена религиозная и национальная равноправность, столь важная в стране разноверной, разноплеменной и разноязычной не предпринято и даже не намечено коренное преобразование местного самоуправления. К политическим задачам присоединяются социальные, тем более сложные и трудные, чем дальше они были оставлены без внимания, как несуществующие. За широкую их постановку, за разрешение их в интересах массы Вестник Европы высказывался прежде и будет высказываться всегда. Оставаясь внепартийным, он будет стоять за возможно большее объединение прогрессивных партий на почве служения народу. Ближайшее участие в трудах редакции будут принимать ММ. Ковалевский, Н.А. Котляревский, В.Д. Кузьмин-Караваев, АС. Посников и Л.З. Слонимский. 30 октября 1908 г. К. Арсеньев** «Вестник Европы, 1908 гс Арсеньев К.К. (1837—1919) — литературный критики общественный деятель, постоянный сотрудник Вестника Европы и Русских Ведомостей». Л. З. Слонимский Л.З. СЛОНИМСКИЙ 1 (1850—1918) Периодическая печать и капитализм В последнее время много говорилось у нас об угрожающем владычестве промышленного капитала в литературе и журналистике некоторые ясно предвидят уже тот момент, когда капиталисты-предприниматели окончательно завладеют нашей печатью и устроят ее по образу и подобию других отраслей капиталистической промышленности. Несомненно, что при современных экономических условиях материальные, промышленные интересы получают все большее преобладание в организации и судьбах периодической печати. Но — рассуждая теоретически — достигнуть окончательного и полного господства в этой области они не могут по свойству самого предмета. В том своеобразном товаре, который пускается в оборот литературно-газетной промышленностью, всегда остается нерастворимый, неуловимый для капитала, неподдающийся его захвату остаток духовного, умственного, индивидуального творчества, особенно ценный для потребителей, те. в данном случае для читателей. Литературно-издательское производство, даже если оно всецело находится в руках промышленного капитала, неизбежно сохраняет свои особые черты, резко отличающие его от других отраслей промышленности. Умственные работники участвуют и занимают видное место в каждом промышленном, техническом, фабрично-заводском деле они являются необходимыми организаторами и руководителями предприятий, создают их репутацию, обеспечивают их успех своим умением и талантами, или, наоборот, приводят к упадку своими ошибками и упущениями нов продуктах производства невидно их участия, не отражается их индивидуальность. Изделия той или иной фабрики представляют более или менее однородную массу товаров, имеющих известные внешние, объективные признаки в этих товарах мы не найдем следов участия тех техников, химиков, инженеров и руководителей, которые работают в данном предприятии... Совершенно другое мы видим в литературно-издательском деле. Здесь личность умственного работника не отделяется от продукта его работы она неизбежно отражается в нем, и это отражение есть именно то, что придает ему цену в глазах публики. Индивидуальность литературного работника сказывается в каждом издании, в котором он участвует в данном номере журнала или газеты сотрудник находит свои строки, лично ему принадлежащие он видит следы своей работы в прочитанных и исправленных им статьях и сообщениях, и даже самый скромный участник может указать и определить тот уголок издания, в котором так или иначе отражается его личность. Литературно- издательская промышленность не производит и не выпускает на рынок массы однородных, безразличных товаров, которые существовали бы и имели бы ценность сами по себе, независимо от произведших их лиц. Каждый орган периодической печати имеет свою определенную физиономию — не внешнюю, техническую, а внутреннюю, духовную, интеллигентную, неотделимую отданного издания. Эта физиономия создается редакцией и ближайшими сотрудниками журнала или газеты сотрудники придают известный характер или оттенок изданию, публика невольно отличает их друг от друга, привыкает к их писательской индивидуальности, и читатели заранее знают, кто и что пишет в данном издании. Писатели по призванию и по профессии вкладывают свою душу в известное литературное предприятие они налагают на него отпечаток своей личности, своего дарования, своих убеждений и идеалов для них то издание, в котором они участвуют, вовсе не предприятие, не постороннее учреждение, с которым они связаны службой или договором там, в этом издании, заключается часть, и может быть, лучшая часть их собственной души. Здесь, очевидно, неприменимы те отношения между хозяевами-капиталистами и умственными работниками высшего ранга, которые существуют в других отраслях промышленности. ... Когда говорят о владычестве или о предстоящем владычестве капитала над прессой, то при этом имеют ввиду главным образом печать ежедневную, газетную. Журналы, особенно ежемесячные, предоставляют мало соблазна для предпринимателей-капиталистов; они существуют преимущественно для так называемой интеллигенции, для небольшой сравнительно части образованного общества они интересуют публику только своею идейною стороною и не могут служить ни орудиями промышленного влияния, ни источником обогащения. Журналы не только у нас, но и заграницей находятся обыкновенно в руках писателей и ученых они остаются в распоряжении более или менее тесных литературных кружков, обществ или учреждений, даже если они формально составляют собственность акционерных компаний или известных издательских фирм. Для промышленного капитализма тут мало простора. Ареною желанного господства для капиталистов является именно ежедневная печать, проникающая повсюду, доставляющая не только огромные денежные обороты и доходы, но и возможность значительного промышленного влияния на многомиллионные массы потребителей. Капиталисты и завладели газетой в западной Европе, но формы этого владычества неодинаковы в различных странах вместе стем замечаются различия ив отношениях между издателями и сотрудниками. В английской журналистике эти отношения покоятся на обоюдных коммерческих интересах и соглашениях там применяются высокие нормы вознаграждения и возможно более выгодные условия для писателей, но зато издатели остаются полными хозяевами. Во Франции большинство газет обыкновенно составляют собственность особых акционерных компаний, и лица, владеющие наибольшим количеством акций данной газеты, являются главными и высшими ее распорядителями. Скупка акций какой-нибудь ходкой газеты для приобретения принадлежащего ей влияния на промышленном рынке считается одним из способов достижения крупного успеха в коммерческом мире. Так несколько лет тому назад известный парижский «Figaro» подвергался риску неожиданного перехода в другие руки, вследствие значительных закупок акций этой газеты известным спекулянтом. Для капиталистов газета имеет значение как орудие рекламы и публикаций, и главные доходы получаются из этого источника, а вовсе не от читающей публики. В Германии некоторые из самых распространенных газет принадлежат крупным агентствам объявлений так, например, Berliner Tageblatt издается торговым домом Рудольфа Моссе, по образцу которого организован существующий у нас торговый дом Метцль 2 . Главное место — или наибольшее количество бумаги — в каждой немецкой или английской газете занимают публикации объявления литературный или общественно-политический материал газеты превращается как бы в побочный, сравнительно незначительный привесок к обширному, подавляющему отделу реклам. В газетах французских практикуется более тонкая, менее заметная форма публикаций там даже за небольшие биржевые или банковские бюллетени уплачиваются десятки тысяч франков, и на заурядные объявления не принято уделять много места. Публикации выгодно печатать только в очень распространенных газетах, а получить большое распространение может лишь газета, располагающая талантливыми, остроумными, компетентными и даже учеными сотрудниками. В Германии работа газетных сотрудников оплачивается гораздо хуже, чем во Франции, и немецкие журналисты поставлены в несравненно менее благоприятные условия... Наша ежедневная печать находится еще пока в таком положении, что чисто капиталистические начала могут быть проводимы в ней только с большим трудом. Газетное и журнальное издательство является у нас поприщем не для выгодного помещения капитала, а для самоотверженного общественного служения. Промышленные капиталы не идут в такую область, где судьба предприятий зависит от непредвидимых случайностей, где самый широкий успех в публике не ограждает от внезапного провала, где существование наилучше обставленного издания может быть прекращено в каждый данный момент, по усмотрению посторонних для печати лиц. Всякое промышленное дело требует известных элементарных гарантий внешней безопасности, оно не может жить и развиваться под ежедневным постоянным страхом упразднения или катастрофы. Расчетливым капиталистам нечего делать там, где серьезные по существу предприятия осуждены оставаться эфемерными, где нет подними надежной почвы даже при несомненных шансах успеха, где нет элементов прочности и постоянства в общем положении дел... Наши газеты прекращались большей частью не от внутреннего худосочия и не от равнодушия публики. Нет надобности приводить примеры — все знают и помнят их. По странной игре случая у нас внезапно погибали именно те издания, которые пользовались наибольшим успехом и популярностью и вполне обеспечивали не только издателей, но и сотрудников. Процветал у нас когда-то Голос — и погиб, вопреки всем расчетами ожиданиям своего осторожного и предусмотрительного хозяина. В последние годы существовал у нас очень распространенный и популярный Сын Отечества, но исчез, и издатель-капиталист разорился. Была Газета Л. Ходского 3 , достигла под разными названиями прочного успеха — и погибла не по своей вине. Естественно, что капиталы уклоняются от таких явно рискованных и опасных дел, как газетное издательство в эту область деятельности могут идти только люди идейные, а такие редко встречаются между капиталистами. В силу этих особых обстоятельств в русской периодической печати не мог утвердиться дух одностороннего капитализма между издателями, редакторами и главными сотрудниками больших газет часто устанавливались товарищеские отношения, и все эти участники общего дела нередко действительно становились товарищами по несчастью. При таких условиях было бы несправедливо и бесполезно предъявлять издателям-капиталистам какие-либо особые требования для обеспечения интересов сотрудников ведь сами издатели абсолютно ничем не обеспечены и ежеминутно рискуют потерять все затраченные надело средства. Тем не менее у нас давно уже делались попытки формулировать те начала, которые должны господствовать в отношениях между издателями и сотрудниками. Более тридцати лет тому назад, в феврале 1879 года, кружком петербургских журналистов выработана была программа союза, с целью объединения литературных сил для лучшего и более целесообразного пользования тем влиянием, которое принадлежит печати, причем имелось ввиду улучшение нравственных и экономических условий литературного труда, с возможно широким применением артельного начала в редакциях и издательствах. Эта программа «союза литературных рабочих подписана, между прочим, Юзовым-Каблицем, П. Червинским (П.Ч. из Недели, С. Венгеровым, Н. Виленкиным-Минским, Гр. Градовским, Евг. Раппом, Кейсслером, Л. Весиным, А. Никольским, Мих. Ивановым и другими молодыми литераторами того времени. Тем же кругом лиц был составлен проект соглашений с издателями-редакторами. Поэтому проекту предполагалось, что в каждом периодическом издании, в котором члены союза в числе не менее трех, состоят постоянными самостоятельными сотрудниками, составляется редакционная артель для соблюдения единства в направлении ив составе издания и для надлежащего охранения прав литературных рабочих, а также для обеспечения участия сотрудников в известной доле чистого дохода с издания, сообразно количеству и качеству их работы в течение года. Эти попытки организации по обстоятельствам времени не могли привести к цели. Наши преуспевающие большие газеты подчиняются, конечно, условиям промышленного успеха, и для них главным источником и мерилом доходов служит не число подписчиков, а количество платных объявлений. Наиболее распространенные из петербургских газет находят свою главную опору не в подписчиках ее поддерживают и обогащают публикации. Ново главе этих больших ежедневных изданий стоят большей частью старые журналисты или идейные капиталисты, и у них положение постоянных сотрудников может считаться более или менее благополучным. Так, в только что указанной богатой газете, представляющей, по выражению ее издателя, парламент мнений издавна применяется — хотя и без достаточной последовательности — принцип участия постоянных сотрудников в доходах издания, в качестве пайщиков. Если не в настоящем, то для будущего в высшей степени желательно стремиться к повсеместному и систематическому применению того же руководящего начала. Сотрудники невольно участвуют в риске гибели и разорения издания — и поэтому справедливо могли бы пользоваться участием в выгодах, доставляемых успехом изданий. Твердо установившиеся традиции русской журналистики позволяют надеяться, что в ней никогда не удастся восторжествовать чисто коммерческому капиталистическому духу, и что, избавившись от внешнего гнета, печать не подпадет под другое иго, еще худшее, отравляющее самую ее духовную сущность, ее душу. «Вестник Европы, 1910, № 7. 1 Слонимский Л.З. (1850—1918) — публицист, писавший по экономическим проблемам Контора по сбору объявлений в газеты Наша жизнь Имеется ввиду Новое время АС. Суворина. В. В. Розанов В.В. РОЗАНОВ 1 (1856—1919) <О АС. Суворине> Суворин старели рос. Из таланта Незнакомца, который весь горели по молодости был полон своим я, он вырос в мудрого и благородного старца, который понял, что если жить для эгоизма, то вообще не стоит жить. Неинтересно жить для славы, для богатства. Вся эта позолота Яне дает настоящего удовлетворения. «Незнакомец» — Суворин конечно был бы богаче, много знатнее, а, главное, был бы неизмеримо более прославлен, чем как все есть теперь. Если бы Суворин остался Чацким-«Незнакомцем», трудно передать тот ореол и значительность, какой бы он достиг. Каждая его острота повторялась бы стоустою печатью, ион пожал бы всю жатву прославления и денег, пошедшую в короб Горькому и Л. Андрееву, но только умноженную еще насилу первенствующей и европейской газеты <...> Крестьянский и солдатский сын, он сказал себе — не изменю отцу и деду. Не изменю, а стану вести крестьянскую соху, буду держать солдатское ружье, буду это — никому не говоря, не советуясь ни с женой, ни с сыном, и как бы меня ни судили. Вот этот миг созревания Суворина — был великий. Повторяю, слишком очевидно, что Незнакомец был бы втрое богаче и влиятельнее «Суворина». Но он из Незнакомца родился в «старца- Суворина», чтобы запрячься в огромный и тяжелый воз, именуемый Россиею, — воз еще на неопределившейся дороге, в темноте, мраке, среди разбойников на дороге, ив топкой грязи. Он, никогда почти не упоминавший о Боге и Христе, имел когда-то где-то тихую часовеньку, в которой сложил в угол блестящие аксельбанты Герцена, просившиеся естественно на плечи Незнакомца, и надел серую солдатскую шинель своего отца, чтобы идти в трудный и опасный поход, идти всюду, где пойдет Россия. Он пошел параллельным фланговым ходом около лошадей, везущих воз — правительство разглядывая еженощно путь (ночная работа газеты, эти вечные его корректуры ночью, понукая, не давая заснуть, ободряя, поддерживая. Давая пойла — усталому, стегая кнутом — ленивого, отгоняя вовсе — хищного или злого. Никто, конечно, не в силах указать, чтобы был хоть один случай, когда Суворин слился с направлением лошадей и возницы, везущей воз — слепо, мертво, не рассуждая. Никто не сможет указать, где бы он, сознавая будущий вред — стоял за вредную меру для России. Переписка АС. Суворина с В.В. Розановым. СПб., 1913, с. 26—27. 1 Розанов В.В. — писатель, журналист. Постоянный сотрудник газеты Новое время Незнакомец — популярный псевдоним Суворина — фельетониста газеты «Санкт- Петербургские ведомости х годов. М. О. Мельников М.О. МЕЛЬНИКОВ (1859—1918) Красивая жизнь 1 Передо мной лежат два новых, роскошно иллюстрированных журнала. Одному имя Столица и усадьба, другому Армия и флот. Между ними та связь, что столица и усадьба, как главные очаги цивилизации, не могут существовать без могучей защиты армии и флота в свою очередь и армия, и флот не могут существовать без хорошо организованной столицы и усадьбы. Столица — общая колыбель государственного сознания и направляющей народ воли. Усадьба — колыбель тех героев, пехотных офицеров и моряков, которые во главе воспитанного около усадьбы героического народа клали в течение веков камень за камнем, те. победу за победой, воздвигая величавое здание государственности. Между названными журналами есть кровное родство, дающее право поговорить о них как об одном явлении. Оба журнала издаются сравнительно молодыми талантливыми людьми, что обеспечивает им успех Журнал В.П. Крылова, вероятно, производит сенсацию, но едва ли среди серьезных любителей красивой культуры. Конечно, на первых порах приходится довольствоваться несколько сборными пестрым материалом, а потому не следует быть очень строгим, — но дальнейшие выпуски желательно бы видеть поближе к первоначальному замыслу. Красивая жизнь — великое дело едва ли есть страна в большей степени, чем Россия, нуждающаяся в том, чтобы укреплять в себе среди скифской дичи и глуши начала великих цивилизаций, начала вкуса и изящества во всем, начала законченности и сдержанности, которых не признает вульгарный цинизм. О красивой жизни мечтает не один народ наш, но и заметно одичавшее общество. Красота спасет мир, — говорил Достоевский, достаточно настрадавшийся от безобразия русской действительности. Но служение красоте, как служение муз — не терпят суеты, прекрасное должно быть величаво». Размениваясь на мелочи и отзываясь на жаждущее рекламы тщеславие, талантливый редактор — Столицы и усадьбы, рискует многое красивое подменить сомнительным. |