Хрестоматия. Петухов. Том 3. Книга 2. Учебник по общей психологии, предназначено для проведения семинарских занятий по данному курсу и самостоятельного чтения
 Скачать 20.88 Mb.
|
|
8. Язык и мышление. Гипотеза лингвистической относительности и детерминизма М. Коул, С. Скрибнер ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ОТНОСИТЕЛЬНОСТЬ: ГИПОТЕЗА УОРФА1 Американский исследователь языков индейцев Бенджамен Уорф утверждал, что язык — не средство выражения, не «упаковка» мыслей, а скорее форма, определяющая образ наших мыслей. Можно по-разному воспринимать и структурировать мир, и язык, который мы усваиваем в детстве, определяет наш особый способ видения и структурирования мира. Этот взгляд, в течение многих лет оказывавший существенное влияние на общественные науки, следующим образом сформулирован Уорфом: «Было установлено, что основа языковой системы любого языка (иными словами, грамматика) не есть просто инструмент для воспроизведения мыслей. Напротив, грамматика сама формирует мысль, является программой и руководством мыслительной деятельности индивидуума, средством анализа его впечатлений и их синтеза <...> Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим родным языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном — языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе, в основном потому, что мы — участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение имеет силу для определенного речевого коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка. Это соглашение, разумеется, никак и никем не сформулировано и лишь подразумевается, и тем не менее мы — участники этого соглашения; мы вообще не сможем говорить, если только не подпишемся под системати- 1Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление. М.: Прогресс, 1977. С. 55-80. 620 Тема 18. Экспериментальные исследования мышления зацией и классификацией материала, обусловленной указанным соглашением <...> Мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности, который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем»1. Гипотеза Уорфа об отношении между культурой и познавательными процессами содержит фактически два утверждения, которые лучше рассмотреть отдельно. Первое: группы людей, говорящие на разных языках, по-разному воспринимают и постигают мир. Это утверждение получило название гипотезы лингвистической относительности. Второе утверждение выходит за пределы простого предположения о том, что в познавательных процессах существуют различия, связанные с языковыми различиями. Утверждается, что язык является причиной этих различий. Эта доктрина лингвистического детерминизма, по существу, означает, что существует односторонняя причинная связь между языком и познавательными процессами. Эта концепция явно выходит за рамки первоначально заинтересовавшего Уорфа вопроса о межкультурных различиях в мышлении и касается одной из фундаментальных проблем психологии. Что первично: язык или понятийное мышление? Эта проблема всегда была и до сих пор остается одной из самых спорных в психологии. Вокруг нее ведутся теоретические споры между ведущими генетическими психологами мира. Проблема языка и мышления служит наглядным примером того, как исследование межкультурных различий неизбежно приводит представителей общественных наук к рассмотрению тех основных процессов развития психики, которые, как предполагается, протекают одинаково у всех людей во всех культурах. Крайние формы лингвистической относительности и детерминизма имели бы серьезные последствия не только для исследования человечеством самого себя, но и для изучения природы, поскольку они наглухо закрывают путь к объективному знанию. Если все наши знания о мире опосредствованы бесконечно изменчивыми избирательными и упорядочивающими механизмами языка, то все, что мы воспринимаем и переживаем, в некотором смысле произвольно. Оно в таком случае не обязательно связано с внешним миром — оно связано лишь с тем, что в нашей языковой группе принято говорить о внешнем мире. Изучение мира ограничилось бы только теми явлениями или чертами, которые закодированы в нашем языке, и возможность межкультурного обмена знаниями была бы если не исключена, то, во всяком случае, весьма ограничена. К счастью, факты, имеющие отношение к гипотеза Уорфа, говорят о том, что влияние языка на восприятие и мышление не столь сильно, 1 Уорф БЛ. Наука и языкознание // В сб.: Новое в лингвистике. М.: ИЛ, 1960. Вып. I. С. 169-182. Коул . Скрибнер С., Лингвистическая относительность… 621 как предполагал Уорф. Удобнее всего рассматривать эти данные по тем отдельным аспектам языка, которые, по мнению Уорфа, оказывают влияние на познание. Первый аспект касается вопроса о том, каким образом отдельные значащие единицы языка классифицируют мир (словарь или лексика языка). Второй аспект — «способы говорения», или правила комбинирования основных значащих единиц (грамматика языка). Уорф также считал, что эти аспекты языка связаны как с особенностями культуры (например, с отношением ко времени, к квантификации и т.д. в той или иной культуре), так и с индивидуальными особенностями (с процессами восприятия или мышления у отдельного человека). Явления культуры, которые могут быть связаны с особенностями языка, чаще всего изучаются антропологами, тогда как поведение индивида является прежде всего сферой исследования психологов. Поскольку [нашей] целью <...> является ознакомление читателя с межкультурными исследованиями в психологии, мы предлагаем обзор лишь тех данных, которые относятся к уровню индивидуального поведения. Читатель должен иметь в виду, что обобщения этих фактов не обязательно соответствуют идеям Уорфа об общей природе отдельных аспектов культуры и что мы нисколько не умаляем значения культурологического анализа. Мы также ограничиваемся рассмотрением лишь проблемы лингвистической относительности, т.е. положения о том, что группы людей, говорящие на разных языках, по-разному воспринимают мир, и не касаемся вопроса о языковой детерминации этих различий. Мы считаем, что предположения о причинных связях между языком, восприятием и мышлением, о которых идет речь в доктрине лингвистического детерминизма, требуют генетического исследования. Чтобы определить, какой познавательный процесс первичен: язык или мышление, следовало бы изучить, каким образом изменения в одних процессах (либо языковых, либо мыслительных) влияют на другие. Соответствующих фактических данных пока нет. Существующие межкультурные данные касаются лишь корреляций между этими процессами, но не позволяют изучать причинные связи. Лексика В работах Уорфа, содержащих богатый антропологический материал, можно найти множество примеров того, что разные языки отличаются друг от друга по способу классификации воспринимаемого мира в их словарном запасе. Классическим примером может служить тот факт, что разные языки обладают различным числом слов, обозначающих цвета, и выделяют разные участки цветового спектра. Некоторые ранние исследователи, обратившие внимание на это явление, считали, что люди в традиционных обществах путают обозначения цветов. Когда оказалось, 622 Тема 18. Экспериментальные исследования мышления что в Греции времен Гомера не было полного (с нашей точки зрения) цветового словаря, то началась дискуссия о возможной цветовой слепоте древних греков. И, как мы уже говорили, такие психологи, как Вернер, делали на основе анализа цветовых категорий выводы о «первобытном» и «синкретическом» уровне восприятия в племенных обществах. Вот два дополнительных примера, приводимых Уорфом. Хопи обозначают одним и тем же словом все летящие предметы, кроме птиц (самолеты, насекомых, летчиков), в то время как в нашем языке для всех этих вещей существуют отдельные слова. С другой стороны, эскимосы пользуются рядом различных слов, обозначающих снег — падающий снег, талый снег, сухой снег, — тогда как мы обходимся одним словом. Что означают такие лексические различия? Если в каком-нибудь языке нет отдельных слов для обозначения определенных явлений, то означает ли это, что говорящие на этом языке люди неспособны выделять эти явления среди остальных? Разве американцы неспособны видеть те различия между различными видами снега, которые видят эскимосы? Или — возьмем пример, кажущийся на первый взгляд абсурдным, — хопи не могут с помощью зрения провести различия между летчиком и насекомым? Некоторые факты языкового поведения противоречат тезису Уор-фа о том, что отсутствие или наличие лексического различения соответствует отсутствию или наличию перцептивного или понятийного различения. Языковое поведение самого Уорфа — возможность переводить эскимосские слова, обозначающие снег, с помощью английских словосочетаний — свидетельствует об обратном. Несмотря на то что иногда нельзя слово в слово переводить с одного языка на другой и часто при переводе происходят известные потери, факт сохранения и выражения хотя бы некоторой части значения оригинала при переводе говорит против жесткого отождествления словесных категорий с категориями мышления. При этом умение говорить на разных языках отнюдь не является привилегией опытных филологов; почти во всех языковых группах встречаются среди обычного населения люди, говорящие на двух языках. Включение в язык слов из других языков является еще одним примером гибкости словарного запаса языка и демонстрирует тот факт, что существующий словарь вовсе не исчерпывает возможностей носителей языка различать явления. В одном из первых межкультурных исследований восприятия Риверс1 пишет, что жители острова Муррей, у которых не было своего слова для обозначения синего цвета, воспользовались соответствующим английским словом и изменили его таким образом, что оно стало похоже на остальные цветовые категории их языка (булу-булу). На основе подобных фактов и сравнительных ис- 1 См.: RiversW.H.R. Introduction and vision // A.C.Haddon (Ed.). Reports of the Cambridge anthropological expedition to the Torres Straits. Cambridge, England: The University Press, 1901. Vol. II. Pt. 1. КоулМ., СкрибнерС. Лингвистическая относительность... 623 следований языков лингвист Чарлз Хоккет' сделал вывод, что наиболее верное решение вопроса о лексических различиях можно сформулировать следующим образом: языки отличаются друг от друга не столько тем, что в них можно выразить, сколько тем, что в них легче выразить. Эта формулировка не содержит в себе слишком широких обобщений, связывающих все лексические различия с различиями в восприятии мира и мышлении, но она не дает ответа на вопрос о том, могут ли носители языка, в котором отсутствует какая-либо частная группа различений, существующая в других языках, воспринимать соответствующие различия. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо измерять перцептивное и понятийное различение независимо от языкового. Если люди отвечают на разные стимулы разными неязыковыми реакциями, то можно сделать вывод, что они различают эти стимулы, хотя у них нет соответствующих слов для их выражения. Примером могло бы служить правильное решение индейцем зуни на основе измеряемых физических параметров цветов вопроса о том, разные ли или одинаковые два цвета из оранжево-желтой части цветового спектра, — несмотря на то, что в языке испытуемого нет слов для обозначения отдельных цветов в этой части спектра. Поскольку известно, что в некоторых условиях люди не различают стимулов, хотя способны к этому, то следующий эксперимент может быть обучающим и иметь целью выяснить, в состоянии ли испытуемые научиться связывать определенные слова с такими классами явлений, для выражения которых в их родном языке нет слов. (Описание успешного обучающего эксперимента подобного типа содержится в работе Хейдер2, проведенной в Новой Гвинее среди народности дани, культура которой относится к каменному веку.) Большинство психологов, изучавших влияние лексических различений на познавательные процессы, исходило из выдвинутой Хоккетом слабой версии гипотезы о роли словарных различений — некоторые вещи легче сказать на одном языке, чем на другом. Браун и Леннеберг3, авторы одного из первых экспериментальных исследований в этой области, предположили, что степень легкости выражения определенного различения в том или ином языке соответствует частоте случаев, когда в обыденной жизни необходимо проводить соответствующее перцептивное различение. Например, эскимосы постоянно должны судить о снеге, в то время как американцы встречаются с такой необходимостью лишь в редких и особых случаях. Соответственно, следует ожидать, что чем легче словесно обозначать те или иные перцептивные категории, тем с большей легкостью они применяются в различных познавательных действиях — 1 См.: Hockett С. Chinese versus English: an exploration of the Whorfian theses // H.Hoijer (Ed.). Language in culture. Chicago: University of Chicago Press, 1954. P. 122. 2 См.: Heider E.R. Universale in color naming and memory // Journal of Experimental Psychology. 1972. 93. P. 10—20. 3 См.: Brown R., LennebergE,H. A study of language and cognition // Journal of Abnormal and Social Psychology. 1954. 49. P. 454-462. 626 Тема 18. Экспериментальные исследования мышления ловеку), передается точно и интраперсоналъно (т.е. самому себе). Они предъявляли группе испытуемых набор цветов и просили их описать цвета таким образом, чтобы другие люди могли найти их в этом наборе. Затем они читали полученные описания другой группе испытуемых и просили их найти соответствующие цвета в предъявленном наборе. При такой процедуре обнаружились очень высокие, статистически значимые корреляции между точностью коммуникации и показателями узнавания как для набора цветов, использованного Брауном и Леннебергом, так и для набора, использованного Бёрнхэмом и Кларком. С другой стороны, корреляция между точностью коммуникации и согласием в назывании (т.е. первоначальным критерием кодируемое™) оказалась невысокой. Эти результаты получили дополнительное подтверждение в исследовании, проведенном на Юкатане (Мексика) с испытуемыми, говорящими не на английском, а на юкатеке (языке индейцев майя) и на испанском1. В юкатеке сравнительно мало слов, обозначающих цвета, в то время как цветовой словарь испанского языка, на котором говорили испытуемые второй группы (студенты Юкатанского университета), близок к английскому. В обеих группах были обнаружены четкие корреляции между точностью кодирования определенных цветов и числом ошибок, совершенных испытуемыми при узнавании этих цветов спустя небольшой отрезок времени. Группы отличались друг от друга по цветам, легко поддающимся обозначению, так что ошибки испытуемых, говорящих на юкатеке, отличались от ошибок испытуемых, говорящих по-испански. Это явно свидетельствует о том, что ошибки в узнавании зависят скорее от лингвистического, или коммуникативного, кода, чем от физических параметров подлежащих узнаванию цветов. Сходные результаты были получены Вангом2, который применил разработанный Лентсом и Стеффлером метод в исследовании, проведенном с американскими студентами. Ванг сначала определял точность коммуникации для большого набора цветов. Затем он выбирал для каждого цвета два названия, обеспечивавших лишь небольшую точность коммуникации, причем одно название вызывало отклонение от предъявленного цвета в одну сторону, а другое — в другую. Когда новой группе испытуемых были предъявлены те же цвета и выбранные Вангом названия, ошибки в узнавании соответствовали направлению, предсказуемому на основе названий. Ленте и Стеффлер объясняли преимущество точности коммуникации для предсказания показателя узнавания тем, что она позволяет пользоваться при назывании цвета различными вербальными средствами (одним или несколькими словами, целым предложением и т.д.). «Предлагаемая здесь формулировка связи между языком и поведением подчеркивает продуктивность языка — испытуемый может самостоятельно создавать но- 1 См.: Stefflre V., Vales V„ Morley L. Language and cognition in Yucatan: A cross- cultural replication // Journal of Personality and Social Psychology. 1966. 4. P. 112-115. 2 См.: Wang H.S.Y. Codability and recognition memory for colors. Boston, 1972. Коул М., Скрибнер С. Лингвистическая относительность,., 627 вые описания стимулов, которые позволяют их успешно кодировать <.,.> Всякое описание отношения между языком и поведением или языком и мышлением, не учитывающее этого обстоятельства и подчеркивающее значение одного лишь словарного запаса или грамматических категорий, наталкивается на серьезные трудности при интерпретации реального экспериментального материала»1 (курсив наш. — М.К. и С.С). Исследование, проведенное Лентсом и Стеффлером, не только внесло значительный вклад в изучение отношений между языком и познавательными процессами, но и показало ограниченность попыток соотносить познавательную деятельность с одними лишь статическими характеристиками языка, не учитывая тех динамических функций, которые язык может выполнять в различных ситуациях решения задач. Мера точности коммуникации указывает на целую группу новых языковых переменных, связанных с |