Главная страница

Хрестоматия. Петухов. Том 3. Книга 2. Учебник по общей психологии, предназначено для проведения семинарских занятий по данному курсу и самостоятельного чтения


Скачать 20.88 Mb.
НазваниеУчебник по общей психологии, предназначено для проведения семинарских занятий по данному курсу и самостоятельного чтения
АнкорХрестоматия. Петухов. Том 3. Книга 2.doc
Дата22.09.2018
Размер20.88 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаХрестоматия. Петухов. Том 3. Книга 2.doc
ТипУчебник
#24954
страница53 из 53
1   ...   45   46   47   48   49   50   51   52   53
семантического дифференциала.

1 См.: Osgood C.E. Semantic differential technique in the comparative study of cultures // American Anthropologist. 1964. 66. P. 171-200.

634 Тема 18. Экспериментальные исследования мышления

Основной экспериментальный прием заключается в следующем. Ис­пытуемому предлагают список слов, например: мать, хлеб, коммунизм, учитель. Затем ему дают список определителей-антонимов (в английском языке такими определителями служат прилагательные), например: хоро­ший плохой, честный — нечестный, горячий — холодный. Испытуемый должен оценить каждое понятие с точки зрения каждой пары определите­лей по семибалльной системе, причем 1 означает наивысшую оценку в пользу левого члена данной пары определителей (в первом примере — хо­роший), а 7 — наивысшую оценку в пользу ее правого члена (плохой), ос­тальные оценки занимают промежуточное положение. В результате более чем дюжины факторных исследований, проведенных с американскими испытуемыми, говорящими на английском языке, Осгуд и его сотрудники установили, что полученные данные можно описывать в терминах трех основных факторов, или измерений значения: фактора оценки (шкалы типа хороший плохой), фактора силы (шкалы типа сильный слабый) и фактора активности (шкалы типа быстрый медленный). Возникла следующая проблема: свойственна ли эта семантическая схема лишь аме­риканцам, говорящим по-английски, или ее «разделяют все люди незави­симо от их языка и культуры»? Чтобы ответить на этот вопрос, Осгуд и его сотрудники составили список из ста знакомых всем людям понятий, кото­рые были выбраны лингвистами и антропологами с точки зрения адекват­ности всем культурам, в которых проводилось исследование. Список был переведен на соответствующие языки, и начиная с этого момента вся ра­бота проводилась на этих языках. Пары определителей были в каждой стране выяснены в работе с группами студентов. На основе их ответов были построены шкалы, и после этого новым группам испытуемых предложили оценить упомянутые сто слов по этим шкалам.

Полученные до сих пор результаты свидетельствуют о том, что эти три измерения значения (оценка, сила и активность) характеризуют оце­ночные суждения испытуемых во всех исследованных языках, хотя от­дельные понятия по-разному оцениваются в различных культурах по этим семантическим факторам. Иными словами, структура коннотативного зна­чения одинакова во всех культурах, в то время как коннотативные значе­ния тех или иных конкретных понятий в разных культурах различные. Осгуд объясняет этот аспект лингвистической универсальности тем, что его шкалы регистрируют эмоции, связанные с аффективной нервной системой, «биологически одинаковой у всех людей»1. Одно из возможных ограниче­ний универсальности этих результатов, на которое нам хочется обратить внимание, заключается в том, что все испытуемые Осгуда принадлежали к образованным слоям населения. Это ограничение может оказаться весь­ма существенным, если учитывать сильное гомогенизирующее влияние образования на решение познавательных задач <...>.

1 См.: Osgood СЕ. Language universale and psycho-linguistics // Greenberg J.H. Univer­sal of language. Cambridge: The M.I.T. Press, 1963. P. 299-322. P. 320.

Коул М., Скрибнер С. Лингвистическая относительность... 635

Далее Осгуд высказывает предположение о том, что универсаль­ность систем аффективных значений может также объяснить такие яв­ления, как метафора и вербально-зрительная синестезия. В классичес­ком исследовании метафоры, проведенном Эшем1, изучалось использова­ние слов, относящихся к физическим свойствам вещей (твердый, прямой, горячий), при характеристике психологических свойств людей («Джон очень холодный человек»). Эш обнаружил удивительно сходное метафо­рическое употребление этих слов в столь различных языках, как иврит, греческий, китайский, таи, хауса и бирманский.

Явление вербально-зрительной синестезии состоит в том, что сло­ва, как правило, сочетаются скорее с одними зрительными образами, чем с другими, — например, слово «счастливый» сочетается со стрелой, на­правленной вверх, а не вниз. Это один из поразительных фактов, уста­новленных Осгудом в исследовании, выявившем общность зрительно-вер­бальных синестетических тенденций у испытуемых из разных культур — навахо, мексиканских испанцев, англичан и японцев2.

Несколько больше исследований было посвящено другому явлению, известному под названием фонетический символизм — соответствие меж­ду звуковой формой слова и его значением. Можно сказать, что звяка­нье кубика льда в бокале (tinkle) и гром барабана (boom) оркестра Армии спасения получили подходящее словесное выражение — звучание этих слов помогает передать некоторые свойства их референтов.

В 20-х гг. Эдуард Сепир начал исследование явления фонетического символизма с помощью искусственных слов. (Обзор исследований Сепира и других ранних исследователей дается в 4-й главе книги Брауна3). Браун, Блек и Горовиц4 провели тщательное исследование на материале несколь­ких языков, из которого выросла целая серия работ, продолжающихся до сих пор. Авторы перевели 21 пару английских антонимов (теплый хо­лодный, тяжелый легкий) на китайский, чешский и хинди и предложи­ли их американским студентам колледжа, не знавшим этих языков. Сту­дентам сообщали только признак, по которому слова отличались друг от друга, и тем не менее они смогли различать значения слов на всех трех языках с определенной вероятностью. Например, когда студентам называ­ли китайские слова ch'ing и ch'ung и сообщали, что одно из них означает «легкий», а другое — «тяжелый», то испытуемые склонны были правиль­но отвечать, что ch'ing — легкий.

Результаты аналогичных экспериментов, в которых использовались различные языки и различные способы предъявления слов, говорят о том,

1 См.: Asch S.E. The metaphor: a psychological inquiry // Henle M. Documents of Gestalt
psychology. Berkeley: University of California Press, 1961. P. 324-333.

2 См.: Osgood C.E. The cross-cultural generality of visual-verbal synes-thetic tendencies
// Behavioral Science. 1960. 5. P. 146-169.

3 См.: Broum R. Words and things. N. Y.: The Free Press, 1958.

4 Brown R., Black AM,, Horowits A.E. Phonetic symbolism in natural language // Journal
of Abnormal and Social Psychology. 1955. 50. P. 388-393.

636 Тема 18. Экспериментальные исследования мышления

что испытуемые с вероятностью, превышающей случайный уровень, связы­вают значение слов с их звучанием. Такие результаты были получены даже в тех случаях, когда слова в паре принадлежали разным языкам, например, легкий на чешском, а тяжелый — на японском1. Недавно начали появлять­ся работы, в которых выясняется, какие именно звуки указывают на значе­ние, и на какое в частности. Некоторые данные говорят о связи между глас­ными звуками и значениями, указывающими на величину: так, было обна­ружено, что и в китайском, и в английском языках высокие передние гласные чаще встречаются в словах, выражающих малые размеры, а низкие задние гласные — в словах, выражающих большие размеры.

Первое указание на то, что соответствие между звучанием слова и его значением может оказывать определенное влияние на познавательные про­цессы, мы находим в одной недавней советской работе о вербальной памя­ти2. Двум группам испытуемых предложили запомнить списки пар слов, состоящих из одного японского слова и одного слова родного языка. Пер­вая группа получила список, в котором японские слова были соединены со словами родного языка с тем же значением; в списке для второй группы те же японские слова были соотнесены со словами родного языка с другим значением. Первая группа выучила слова быстрее и прочнее, что, по мне­нию автора, говорит «в пользу закономерного характера наименования в естественном языке»3.

В целом работы, посвященные семантическому дифференциалу, синестезии, метафоре и фонетическому символизму, на наш взгляд, весь­ма убедительно свидетельствуют о том, что некоторые стороны опыта получают одинаковое выражение в различных языках и культурах, как бы ни отличались они друг от друга в других отношениях.

Здесь необходимо остановиться на значении исследований языковых универсалий <...>.

Дж.Гринберг4, Дж. Миллер5 и другие исследовали различные аспек­ты фонологии (звуковых систем), грамматики и лексики, которые свой­ственны, по-видимому, всем языкам. Миллер называет их «общими черта­ми плана» языка и полагает, что их существование указывает на наличие у всех людей общих физиологических и психических процессов или спо-

1 См.: Klanh L.J.K., Huang Y.H., Johnson R.C. Determinants of success in matching
word pairs in tests of phonetic symbolism // Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior.
1971. 10. P. 140-148.

2 См.: Баиндурашвили А.Г, Роль взаимосоответствия означаемого и означающего в
процессе запоминания слова // Материалы IV Всесоюзного съезда Общества психологов.
Тбилиси: Мецниереба, 1971. С. 299-300.

3 Там же. С. 300.

4 См.: GreenbergJ. Language universale // T.A.Sebeok (Ed.). Current trends in linguistics. The Hague: Mouton, 1966. Vol. 3.

s См.: Miller GA. Linguistic communication as a biological process // Herbert Spencer Lecture. Oxford University. 1970. Nov. 13.

Коул М., Скрибнер С. Лингвистическая относительность... 637

собностей. Хомский1 также считает, что эти общие черты выводимы из глубинных структур, являющихся неотъемлемой частью человеческого ума. Эти глубинные структуры делают возможным развитие речи у ребен­ка и определяют ход ее развития. Хомский утверждает, что психология должна выяснить природу этих механизмов ума, лежащих в основе язы­ковой способности (linguistic competence). Но если выяснение основных механизмов, обусловливающих универсальные черты фонологии, действи­тельно может оказаться сравнительно простым делом (например, артику­ляционные возможности речевого аппарата человека ограничены), то со­всем другое дело — определить те психические процессы, которые могут объяснить грамматические и лексические универсалии. Трудности усугуб­ляются тем, что проблема связи между основными психическими процес­сами и языковой способностью стала предметом бесплодной дискуссии, участники которой противопоставляют врожденные механизмы механиз­мам научения. С другой стороны, данные, полученные психолингвистами, изучающими овладение языком в первые годы жизни ребенка, говорят о возможности существования в этом процессе определенных зако­номерностей в последовательности стадий развития, независимых от осо­бенностей того или иного конкретного языка2. Возможно, эти данные в будущем помогут решить вопрос о языковых универсалиях. Все эти про­блемы имеют первостепенное значение, но мы не будем здесь подробно их обсуждать, поскольку они выходят за пределы интересующего нас вопро­са. Хомский, Миллер и другие спрашивают: каковы те познавательные операции, которые лежат в основе усвоения и употребления языка? Дру­гими словами: какими способностями мы должны обладать для того, что­бы говорить? Мы же в данной главе занимаемся вопросом о взаимоотноше­нии между языковыми процессами и другими познавательными операци­ями: как связаны между собой речь и мышление?

Резюме

Наш обзор экспериментальных данных, относящихся к гипотезе Уорфа, безусловно, ставит под сомнение любую сильную версию гипотезы лингвистической относительности. Вероятно, большинство ученых едино­душно отвергнет те высказывания Уорфа, в которых подчеркиваются про­извольный характер связи между языком и опытом и неизбежные, жест­кие ограничения, накладываемые языком на познавательные процессы. Однако, несмотря на недостаточность соответствующих данных, вряд ли кто-нибудь решился бы отрицать полностью значение лингвистической

1 См.: Хомский Н. Язык и мышление. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1972.

2 См.: Smith J., Miller GA. The genesis of language. Cambridge, Mass.: M.I.T. Press,
1966.

638 Тема 18. Экспериментальные исследования мышления

относительности. Приведем некоторые причины, заставляющие оставить этот вопрос открытым.

  1. Во-первых, мы хотели бы обратить внимание на ограниченность экспериментальных приемов, использованных при проверке гипотезы Уор-фа. Хотя были серьезные основания для исследования лингвистической относительности на материале именно цветовой терминологии, теперь ясно, что подобная стратегия отнюдь не была идеальной. Весьма вероятно, что влияние перцептивного опыта в большой мере зависит от определен­ных ярко выраженных и неизменных свойств стимулов и мало чувстви­тельно по отношению к разнообразию, вводимому языком. Вполне возмож­но, что «фильтрующий эффект» языка окажется наибольшим в отношении тех явлений, которые описываются в терминах не физических признаков, а признаков, определяемых культурой. Мы имеем в виду такие явления, как, например, социальные роли; признаки, определяющие категории людей, устанавливаются не природой, а культурой (в отличие от свойств, определяющих цвета). Или обратимся к сфере идеологии или духовной культуры в целом. Здесь понятия приобретают свое значение в большой мере благодаря тому, что они включены в словесные объяснительные сис­темы. Именно здесь язык может играть важнейшую роль в определении представлений о мире, оказывать влияние на процессы памяти и мышле­ния человека, способствовать пониманию или непониманию им других культур. Но это предположение возвращает нас к той проблеме, с которой мы начали наше исследование: можно ли проверить эту гипотезу эмпири­чески, и если да, то как?

  2. Второе обстоятельство, на которое нам хотелось бы обратить вни­мание, заключается в том, что демонстрация универсальности отношений между отдельными аспектами языка и познавательными процессами от­нюдь не снимает проблемы межкультурных различий. В том, что в любой области человеческого опыта существуют как универсалии, так и разли­чия, не обязательно следует видеть парадокс. К настоящему времени ста­ло ясно, что взаимосвязи между языком и познавательными процессами, по всей видимости, нельзя выразить в нескольких положениях общего ха­рактера. В ходе все возрастающих исследований взаимоотношений между языком и мышлением обнаруживается их разнообразие и сложность. Наше понимание этих взаимоотношений будет увеличиваться по мере того, как теоретические и межкультурные исследования будут раскрывать универ­сальные и частные аспекты этих разнообразных отношений.

  3. Наконец, хотя не опровергнуты предположения Уорфа о влиянии определенных аспектов языка на познавательные процессы, в настоящее время существуют другие, более перспективные пути для исследования этой классической проблемы. Обсуждая эксперименты Брауна и Леннебер-га, направленные на выяснение связи между кодируемостью цветов и их запоминанием, мы отметили, что предполагаемое влияние языка проявля­лось только в процессе определенной вербальной деятельности испытуе-

Коул М., Скрибнер С, Лингвистическая относительность... 639

мого. Никто из исследователей не считал, что точность узнавания зависит от слов как статических носителей информации, — все подчеркивали то, что испытуемый делал со словами. Эти наблюдения привели нас к выводу, что для познавательных процессов могут иметь важное значение различия в использовании языка. Эти различия в последние несколько лет стали объектом углубленного изучения — правда, не в той области, которая была традиционной сферой межкультурных исследований. Сравнительному ис­следованию подвергалось употребление языка в разных социальных клас­сах и группах в одном и тем же обществе (главным образом в Соединенных Штатах и в Англии). Основная идея новой быстрорастущей области иссле­дования — социолингвистики — заключается в том, что язык нельзя по­нять вне тех функций, которые он выполняет как средство человеческой коммуникации, зависящей от социального контекста, в котором она осуще­ствляется. Один из основателей этого направления исследования, Б.Берн-стайн, выделил различные формы речевых кодов, которые, по его мнению, характерны для английского рабочего класса и для средних слоев Англии и оказывают существенное влияние на процессы научения1. Бернстайн пытался выяснить, каким образом представители определенных слоев об­щества вырабатывают характерные для них способы использования речи для общения друг с другом. Казалось бы, это очень далеко от тех особен­ностей языка, которые занимали Уорфа, но Бернстайн особо подчеркивает свой долг перед Уорфом, работы которого раскрыли ему «избирательное влияние культуры (осуществляющееся через общественные отношения) на образование определенных форм грамматики, а также семантическое и, соответственно, познавательное значение этих форм»2. Идеи Уорфа продол­жают жить в этой молодой и плодотворной области исследования, предме­том изучения которой является то, как человек пользуется языком не только для социального общения, но и как орудием мышления.

1 См.: Bernstein В. Social class, language, and socialization // S. Moscovici (Ed.). The
psychosociology of language. Chicago; Mark-ham Publishing Co., 1972. P. 222-242.

2 Там же. Р. 224.


ОБЩАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Тексты

В трех томах Том 3

Субъект познания

Книга 2

Редактор М.И.Черкасская Оформление и верстка О.В.Кокоревой

ООО «УМК "Психология"»

Лицензия ИД Не 00451 от 15.11.1999 г.

109004, г. Москва, Пестовский пер., 12, стр. 1

Тел. (495) 746-02-39, тел./факс (495) 952-45-90

E-mail: collect@mail.ru

http://www.umk.msk.ru

Московский психолого-социальный институт

113191 г. Москва, 4-й Рощинский проезд, д. 9 А

Тел. (495) 234-43-15, 958-17-74 доб. 111, 117

E-mail: publish@edunet.ru



1   ...   45   46   47   48   49   50   51   52   53


написать администратору сайта