Хрестоматия. Петухов. Том 3. Книга 2. Учебник по общей психологии, предназначено для проведения семинарских занятий по данному курсу и самостоятельного чтения
 Скачать 20.88 Mb.
|
|
употреблением языка, которые могут оказывать влияние на познавательные процессы. Если существует соответствие между интрапер-соналъной и интерперсональной коммуникациями, то необходимо изучать социальные процессы коммуникации в различных культурах — какие формы они принимают и какие именно стороны опыта обычно вербализуются и передаются в акте коммуникации. Возвращаясь к работе Брауна и Леннеберга, мы отмечаем, что их гипотеза о связи между кодируемостью и запоминанием основывается на том предположении, что испытуемые активно используют и сохраняют в памяти словесные обозначения цветов. Это также пример использования языка в определенной ситуации и еще одно свидетельство того, что при попытках изучать взаимоотношения между языком и познавательными процессами необходимо учитывать деятельность субъекта в качестве решающей промежуточной переменной. В самое последнее время гипотеза лингвистической относительности начинает подвергаться сомнению даже в области восприятия цвета. Как мы уже отмечали, цветовое пространство в течение долгого времени рассматривалось в качестве объекта, который характеризуется равномерными физическими вариациями и произвольно разбивается различными языками на отрезки, соответствующие существующим в этих языках цветовым категориям. Исследование, проведенное двумя антропологами2, показало, что такое представление неверно. Авторы просили людей из 20 различных языковых групп выбрать среди набора цветных фишек те, которые лучше всего соответствуют основным цветовым категориям их языков, и указать все фишки, которые также могут быть названы этими словами. Как и следовало ожидать, границы цветовых обозначений не совпадали, но выбранные испытуемыми «лучшие образцы» (Берлин и Кэй назвали их фокусными цветами) оказались одними и теми же. Фокусные цвета оказались не случайно распределенными по всему набору цветов, а 1 См.: Lantz D., Stefflre V. Language and cognition revisited // Journal of Abnormal and Social Psychology. 1964. 69. P. 481. 2 См.: Berlin В., КарР. Basic color terms. Berkeley: University of California Press, 1969. 628 Тема 18. Экспериментальные исследования мышления густо сгруппированными вокруг 11 основных цветов — восьми хроматических, соответствующих английским красному, желтому, зеленому, синему, коричневому, оранжевому, розовому и фиолетовому (purple), и трех ахроматических — черного, белого и серого. Берлин и Кэй считают, что при рассмотрении языкового кодирования цветов до сих пор обычно подчеркивались прежде всего межкультурные различия, потому что исследователи занимались преимущественно различиями в границах между цветами, а не универсальными фокусными цветами. Хейдер1 посвятила серию работ изучению психологического значения этих предположительно универсальных фокусных цветов. Уточнив место каждого фокусного цвета в цветовом пространстве, она попыталась выяснить, являются ли эти цвета наиболее кодируемыми в различных семьях языков. Ее испытуемые говорили на индоевропейских, австрало-незийских, тибето-китайских и афро-азиатских языках, а также на венгерском и японском. Результаты были весьма однозначны: фокусные цвета оказались более кодируемыми, чем нефокусные, по обоим примененным Хейдер критериям — их названия были короче и испытуемые их называли скорее. Третья работа, проведенная по образцу экспериментов Брауна и Леннеберга, показала, что фокусные цвета запоминались точнее нефокусных даже теми испытуемыми, в языке которых отсутствуют основные категории, обозначающие цветовые тона. Люди народности дани (Новая Гвинея), цветовой словарь которых состоит из двух основных категорий (приблизительно «темный» и «светлый»), запоминали фокусные цвета лучше нефокусных — точно так же, как и американские испытуемые из контрольной группы, в языке которых существуют отдельные слова для обозначения всех фокусных цветов. Какова же в таком случае роль языка в решении подобных задач? Результаты другой серии экспериментов2 привели Хейдер к выводу, что в процессе узнавания участвует зрительный перебор отдельно от вербального. Зрительные образы памяти могут быть изоморфны зрительным образам предъявляемых цветов, и поэтому они легче активизируются в ответ на воспринимаемые характеристики стимулов и менее подвержены искажениям, вызываемым языком. Как мы видели, в наиболее легкой серии экспериментов в исследовании Брауна и Леннеберга узнавание происходило за счет чисто перцептивного различения. Дальнейшие работы в этом направлении должны ответить на вопросы о том, при решении каких именно задач в тех или иных обществах активизируются процессы скорее зрительной, чем вербальной памяти, какова природа взаимодействия между этими процессами и какого рода «вербальное кодирование» применяется в той или иной ситуации. 1 См.: Нeider E.R. Universals in color naming and memory // Journal of Experimental Psychology. 1972. 93. P. 10-20. 2 См.: Heider E.R., Olivier D.C. The structure of the color space in naming and memory for two languages // Cognitive Psychology. 1972. 3. P. 337-355. Коул М., Скрибнер С. Лингвистическая относительность… 629 Интересно проследить, как направление исследования, выросшее из гипотезы лингвистической относительности, привело в настоящее время к утверждению о существовании определенных универсалий или инвариантов в отношениях между той или иной областью перцептивного опыта и словарем. Создается впечатление, что, несмотря на существенные различия между цветовыми словарями различных языков и изменчивые границы между цветами, некоторые цвета всегда легче выделяются и легче запоминаются. На основе этих фактов Хейдер утверждает, что соотношение между словами и понятиями может быть обратным тому, как его себе обычно представляют. «Короче говоря, цветовое пространство не только не является весьма удобным объектом для изучения влияния языка на мышление, но, напротив, представляет собой яркий пример воздействия перцептивно-когнитивных факторов на образование и содержание языковых категорий»1. Грамматика Языки отличаются друг от друга не только тем, как их словари классифицируют мир, но также и разными способами комбинирования отдельных значащих единиц. Уорф особенно увлекался именно этими структурными особенностями языка, которые он называл «способами говорения», и видел их значение в том, что они бессознательно определяют то представление, которое данная языковая группа имеет о реальности. Так, он указывал, что английские глаголы принимают разные формы соответственно временным различиям — прошлое, настоящее к будущее. Это обязательное указание времени соответствует свойственному нашей культуре представлению о времени как о бесконечной линии и нашему увлечению измерением времени, о котором свидетельствует почти бесконечное количество календарей и часов. В то же время на языке хопи слова, выполняющие функции глаголов (к ним относится ряд слов, которые мы безусловно считаем существительными, например «молния» и «облачко дыма»), указывают скорее на длительность события, чем на время его свершения. Другой пример «способа говорения» мы находим у Ли2, которая указывает, что глаголы языка индейцев винту (Калифорния) различаются по «степени достоверности». Когда речь идет о событии, известном с чужих слов, то употребляется один глагол; когда же сам говорящий (а не человек, о котором идет речь) был свидетелем данного события, то употребляется другой глагол. Таким образом, свидетель преступления, который «услышал» выстрел, и полицейский, ссы- 1 См.: Нeider E.R. TJniversals in color naming and memory // Journal of Experimental Psychology. 1972. 93. P. 20. 2 См.: Lee D. Conceptual implications of an Indian language // Philosophy of Science. 1938. 5. P. 89-102. 630 Тема 18. Экспериментальные исследования мышления лающийся на утверждение свидетеля о том, что тот «услышал» выстрел, пользуются разными словами для выражения понятия «услышать». Как и в случае тех языковых данных, которые относятся к лексическим различиям, мы снова не вполне представляем себе, как следует истолковывать эти данные. Уорф и другие авторы убеждают нас в том, что языковые категории оказывают неизбежное влияние на наше мышление, но о мышлении они опять же судят на основе языковых данных. Они не предлагают независимых от языка данных о познавательных процессах. Таким образом, мы должны судить о процессах мышления либо на основе общих характеристик культуры (значение которых можно истолковывать по-разному), либо на основе каких-либо других языковых данных, которые предположительно имеют отношение к познавательным процессам. В обоих случаях мы идем по тонкому льду. Нам известны только два эксперимента, в которых были получены неязыковые данные о влиянии грамматики на познавательные процессы. Первый из них был проведен Кэрроллом и Касагранде1 в резервации индейцев навахо. В языке навахо некоторые глаголы, обозначающие манипуляции с предметами, принимают разные формы в зависимости от того, какого рода предметы подлежат манипуляции: есть формы глагола, соответствующие круглым тонким предметам, длинным гибким предметам, длинным жестким предметам и т.д. Поскольку грамматика языка навахо сосредоточивает внимание на форме и материале предметов, то Кэрролл и Касагранде сочли возможным предположить, что поведение индейцев навахо по отношению к различным предметам в большей мере зависит от этих их свойств, чем поведение людей, говорящих на других языках. Авторы исследовали преимущественное выделение именно этих свойств предметов в экспериментах с классификацией предметов, в которых участвовали дети навахо разного возраста, говорящие либо только на языке навахо, либо только на английском. Ребенок должен был решить, к какому из двух предъявляемых экспериментатором предметов подходит третий предмет. Экспериментатор предъявлял, например, желтую веревку и синюю палочку (см. рис. 1). После этого ребенку показывали желтую палочку и спрашивали, к какому из предъявленных предметов она больше подходит. Результаты соответствовали ожиданиям авторов: дети, говорящие на навахо, классифицировали предметы скорее по форме, чем по цвету, в более раннем возрасте, чем дети, говорящие по-английски. Однако, когда эта же задача была предложена говорящим по-английски детям из средних слоев города Бостона, то оказалось, что они также предпочитали классифицировать предметы на основе формы, а не цвета. Кэрролл и Касагранде объясняли это тем, что благодаря игрушкам эти дети имеют богатый опыт в выделении формы предметов. Они сделали вывод, 1 См.: Carroll J.В., Casagrande J.В. The function of language classifications in behavior // E.E.Maeoby, T.M.Newcomb, E.L.Harlley (Eds.). Readings in social psychology. N. Y.: Holt, Rinehart and Winston, 1958. Коул М., Скрибнер С, Лингвистическая относительность,,. 631  что в данном случае предпочтение формы цвету может быть обусловлено либо языком, либо неязыковым опытом, и что в общем из результатов эксперимента следует, что грамматические категории оказывают влияние на классификацию предметов. Следует отметить, однако, что речь идет о весьма слабой версии гипотезы лингвистической относительности, свидетельствующей скорее о разной доступности определенных понятий в различных культурах, чем об их наличии в одних культурах и отсутствии в других. Недавний эксперимент Коула и его сотрудников1 подтверждает такую интерпретацию результатов. В этом эксперименте было использовано то обстоятельство, что в языке кпелле (Либерия) в отличие от английского языка сравнения величины не симметричны. Например, сравнивая двух людей, один из которых высокого, а другой низкого роста, кпелле всегда ссылается на человека высокого роста. Его высказывание можно перевести так: «Джон, он большой после Джо». Хотя кпелле мог бы выразиться и так, чтобы его высказывание переводилось «Джо ниже Джона», он вместо этого употребляет выражение, которое переводится «Джо в малости превосходит Джона», причем и такая конструкция практически почти не употребляется. Это наблюдение мы сочетали с распространенным экспериментом с переносом, широко применяемым при изучении развития понятий у детей. Сущность эксперимента удобно объяснить на конкретном примере (см. рис. 2). В данном случае ребенка учат всегда выбирать больший из двух кубиков, предложенных экспериментатором. Расположение кубиков меняется в каждой пробе в случайном порядке, так что величина является единственным надежным признаком, на основании которого ребенок может выбрать правильный кубик. После того как испытуемый научается безошибочно выбирать правильный кубик, ему предлагают два новых кубика, также разной величины. При этом важно следующее: выбирает ли испытуемый кубик, который по величине равен (или близок) тому кубику, который был «правильным» в тренировочной части эксперимента, или кубик, величина которого относится к величине другого кубика так же, как 1 См.: Cole M., Gay J., Glick J, Communication skills among the Kpelle of Liberia. Santa Monica, Calif,: March, 1969. 632 Тема 18. Экспериментальные исследования мышления  Рис. 2. План эксперимента с переносом величина «правильного» кубика относилась к величине другого использованного при тренировке кубика. Например, если при тренировке «правильным» был большой кубик 6 (рис. 2), то какой кубик выбирает испытуемый при выборе А между кубиками 6 и 7 — кубик такой же величины (6) или больший (7)? Когда испытуемый делает выбор на основе относительной величины, то можно сказать, что он владеет операцией переноса. В эксперименте участвовали три группы детей кпелле: дети 4—6 лет, говорящие только на языке кпелле; неграмотные дети 6—8 лет, которые, кроме кпелле, немного говорили также по-английски; первоклассники 6— 8 лет, которые лучше знали английский и уже начинали читать и писать. Такая же методика была использована в эксперименте с группой 4—5-летних американских детей, посещавших детский сад. В ходе эксперимента некоторые группы детей научили выбирать меньший кубик, другие — больший, а затем им предложили новые пары кубиков меньшего или большего размера. Если дети кпелле при сравнении величины предметов обычно сначала выделяют больший предмет, то можно предположить, что испытуемые, говорящие только на кпелле, быстрее других групп научатся понимать отношение «больше, чем» и легче перенесут его на новый материал. Однако это предположение не подтвердилось. Практически все дети, независимо от языка и посещения школы, овладели операцией переноса, и было несущественно, на какое отношение их испытывали — «больше, чем» или «меньше, чем». Кроме, того, время, необходимое для тренировки, оказалось одинаковым для выбора большего и меньшего кубика. Коул М., Скрибнер С. Лингвистическая относительность... 633 Эти результаты говорят о том, что тенденция детей кпелле сравнивать больший из двух предметов с меньшим не оказывает влияния на обучение различению. Следует сделать вывод, что в данном случае, как и при восприятии фокусных цветов, поведение определяется свойствами стимулов и отношениями между стимулами. Однако два факта говорят о влиянии языка на поведение детей кпелле. Приступая к тренировке и не получив еще никаких сведений о задаче, все дети кпелле обнаруживали преимущественный интерес к большему кубику, в то время как у американских детей такого предпочтения не наблюдалось. Далее, когда после второй части эксперимента испытуемых просили обосновать сделанный ими выбор, дети кпелле лучше мотивировали свой выбор в том случае, если их тренировали на выбор большего кубика. Адекватность обоснований, данных американскими испытуемыми, не зависела от того, какой кубик был «правильным» при тренировке. Эти данные, равно как и результаты исследования Кэрролла и Касаг-ранде и все данные относительно проблемы взаимосвязи языка и познавательных процессов, полученные в межкультурных экспериментальных исследованиях, указывают на границы сферы применимости гипотезы лингвистической относительности. Мы воздерживаемся от общей оценки нынешнего состояния этой гипотезы, пока не рассмотрим вкратце некоторые предположения о существовании определенных способов кодирования опыта, которые являются общими для всех языков, несмотря на все их разнообразие. Эти предположения составляют гипотезу о лингвистических универсалиях. Лингвистические универсалии Гипотеза Уорфа относится главным образом к тому, как язык классифицирует действительность, на что он указывает (денотативное значение). Но существует и другой аспект языка, выражающий качества опыта — те чувства, образы и отношения, которые вызываются словами (иногда это называют коннотативным значением). Одно из самых обширных и систематических в последнее десятилетие межкультурных исследований взаимоотношений между языком и мышлением, которое продолжается по сей день, посвящено изучению универсальности именно этого аспекта значения. Чарлз Осгуд1, один из ведущих американских психолингвистов, при сотрудничестве ученых двенадцати стран (Японии, Гонконга, Индии, Афганистана, Ирана, Ливана, Югославии, Польши, Финляндии, Голландии, Бельгии и Франции) исследует системы аффективных значений при помощи изобретенного им специального метода измерения — |