Главная страница
Навигация по странице:

  • Прямая речь: Он вышел на улицу, посмотрел на небо и сказал: "Какие яркие звезды! Вероятно, мороз станет еще сильней". Косвенная речь

  • Несобственно-прямая речь

  • Стилистика текста. Стилистика текста - Солганик Г.Я.. Учебное пособие для студентов, абитуриентов, преподавателейфилологов и учащихся старших классов школ гуманитарного профиля Москва


    Скачать 1.09 Mb.
    НазваниеУчебное пособие для студентов, абитуриентов, преподавателейфилологов и учащихся старших классов школ гуманитарного профиля Москва
    АнкорСтилистика текста
    Дата30.12.2019
    Размер1.09 Mb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлаСтилистика текста - Солганик Г.Я..doc
    ТипУчебное пособие
    #102552
    страница15 из 24
    1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   24

    Несобственно-прямая речь


    Третья форма чужой речи — несобственно-прямая речь, занимающая промежуточное положение между прямой и косвенной речью. Несобственно-прямая речь принадлежит автору, все местоимения и формы ли­ца глагола оформлены в ней с точки зрения автора, т. е. как в косвенной речи. Но в то же время несобст­венно-прямая речь имеет яркие лексико-синтаксические и стилистические особенности прямой речи пер­сонажа. В отличие от косвенной речи несобственно-прямая речь оформляется не как придаточная часть при глаголе речи, а как самостоятельное предложе­ние. Сравним:

    Прямая речь:

    Он вышел на улицу, посмотрел на небо и сказал: "Какие яркие звезды! Вероятно, мороз станет еще сильней".

    Косвенная речь:

    Он вышел на улицу, посмотрел на небо и сказал, что звезды очень яркие, и мороз, вероятно, станет еще сильней.

    Несобственно-прямая речь:

    Он вышел на улицу, посмотрел на небо. Какие яркие звезды! Вероятно, мороз станет еще сильней.

    Несобственно-прямая речь возникла и развилась в недрах художественной литературы и является ее спе­цифическим средством. Первым в русской литерату­ре широко использовал эту форму речи А.С. Пушкин. Художественной прозой, как пишет Г.М. Чумаков, "и ограничилась в силу ее исключительно эмоциональ­ного характера сфера распространения несобственно-прямой речи: в языке публицистики (не считая ли­тературно-художественных очерков), а тем более в язы­ке науки она отсутствует".

    Главный смысловой признак несобственно-прямой речи одни лингвисты видят в том, что с точки зре­ния грамматики говорит автор, другие — в том, что автор говорит за героя, благодаря чему и создается специфический единый план повествования, третьи — в том, что говорят и автор и герой одновременно.

    Специфика несобственно-прямой речи заключается в особой форме, способе передачи чужого высказывания — в двуплановости. Формально она строится от автора, но в ней очень явственно слышен и "голос" персонажа, в авторскую речь включаются лексические и синтаксические элементы прямой речи (междоме­тия, восклицательные предложения), двойственный характер приобретают в таком словесном окружении и личные местоимения 3-го лица.

    Таким образом, несобственно-прямая речь — это непрямой способ передачи чужого высказывания, близ­кий к самому этому высказыванию, позволяющий тон­ко, как бы изнутри характеризовать героя, проникать в его внутренний мир, косвенно оценивать его по­ступки, поведение, речевую манеру героя и т.д. В не­собственно-прямой речи чужое высказывание, сохраняя некоторые свои существенные черты, но без ярких примет личной принадлежности, воспроизводится в формах авторской речи. Речь персонажа как бы обле­кается авторской речью и воспроизводится в формах последней. Используя несобственно-прямую речь, автор как бы перевоплощается в героя, оставаясь в то же время в рамках своей авторской речи. Поэтому очень часто несобственно-прямая речь естественно и неза­метно переходит в прямую речь персонажа.

    Несобственно-прямая речь позволяет автору как бы говорить и думать за своих персонажей. Тем самым со­здается взаимосвязь между образом автора и образа­ми персонажей, достигается единство художествен­ного текста.

    Лыжин проснулся и сел в постели. Какой смутный, нехороший сон! И почему агент и сотский приснились вместе? Что за вздор! (А П. Чехов).

    Ивану Ильичу нужно было явиться в штаб армии, ра­портовать о прибытии парохода с огнеприпасами и пе­редать накладную. Но черт его знает, где искать этот штаб (А.Н. Толстой).

    Будучи типичной принадлежностью художествен­ной литературы, несобственно-прямая речь начина­ет проникать и в публицистику. Но использование ее здесь ограничено законами жанра. Можно говорить об элементах, крупицах несобственно-прямой речи в пуб­лицистике. Например:

    ... Время приближалось к полудню. Солнце поднялось в зенит. Машины мчались и из Москвы, и в Москву. Что влечет людей в столицу в этот жаркий воскресный день?

    К обочине подрулил автобус. Знакомимся с врачом Прасковьей Ивановной. О нет, ничего не случилось! Ее пациенты, рабочие заводского профилактория, едут в Большой театр.

    Различие между публицистикой и художественной литературой в использовании несобственно-прямой ре­чи заключается в ее функциях. В беллетристике это, как правило, развернутое и яркое, эмоциональное и действенное средство характеристики персонажа, важ­нейший инструмент авторской речи, способ глубокого раскрытия психологии героя. Формы использования и функции несобственно-прямой речи в художествен­ной литературе сложны и многообразны.

    "Несобственно-прямая речь, — пишет И.И. Ковтунова, — одна из тайн писательского мастерства: она позволяет проводить тенденцию автора скрыто, час­то незаметно для читателя, воплощая ее в образы, тем самым способствуя реализации требований, ко­торые предъявляются к любому произведению искус­ства: тенденция должна вытекать из образов. Прием несобственно-прямой речи позволяет освещать одно и то же явление одновременно с разных точек зре­ния (с точки зрения субъективной и объективной), благодаря чему оно приобретает большую глубину".

    В публицистике функция несобственно-прямой речи гораздо скромнее. Это выразительное и лаконичное средство передачи речи персонажа, отличающееся ди­намизмом и эмоциональностью, позволяющее избежать обычных при передаче чужой речи вводящих пред­ложений, глаголов говорения и выражающее смысл и манеру речи персонажа (О нет, ничего не случилось!).

    Несобственно-прямая речь в публицистике выпол­няет в основном формальную функцию. Публицисти­ка берет лишь ее внешнюю форму, оставляя содер­жание и многообразные функции беллетристике. Не­собственно-прямая речь в публицистике разнообразит формы передачи чужого высказывания, позволяет не­назойливо, непрямо передать смысл речи героя, ее наиболее характерные особенности. Это один из ре­сурсов обогащения речевой палитры публицистики.

    Что такое несобственно-прямая речь?

    Прочитайте конец I части романа Ф.М. Достоев­ского "Преступление и наказание" со слов "Расколь­ников стоял и сжимал топор...". Найдите различные формы чужой речи, объясните их роль в тексте.

    8. МОНОЛОГ, ДИАЛОГ, ПОЛИЛОГ


    С точки зрения участия в речи одного, двух и бо­лее людей выделяют монолог, диалог и полилог. Прак­тически все существующие тексты охватываются этой лингвистической классификацией, но с определенной и своеобразной стороны. "Если подходить к изучению речи с широкой точки зрения, — пишет Г.М. Чума­ков, — то оказывается, что она не существует вне этих форм: любое произведение, каким бы большим оно ни было, любое выступление — скажем, на митинге или в печати — представляет собой не что иное, как монолог".

    Монолог


    Монологической является научная, деловая, во мно­гом публицистическая речь.

    Беседы, разговоры двух или более лиц составляют сферу разговорно-обиходного стиля.

    Однако чаще термин монолог применяют к худо­жественной речи.

    Монолог можно определить как компонент худо­жественного произведения, представляющий собой речь, обращенную к самому себе или к другим. Мо­нолог— это обычно речь от 1-го лица, не рассчитанная (в отличие от диалога) на ответную реакцию другого лица (или лиц), обладающая определенной компози­ционной организованностью и смысловой завершен­ностью.

    Классический пример, иллюстрирующий сказан­ное, — монолог Чацкого из комедии Грибоедова "Горе от ума".

    Не образумлюсь... виноват,

    И слушаю, не понимаю,

    Как будто все еще мне объяснить хотят.

    Растерян мыслями ... чего-то ожидаю.

    жаром)

    Слепец! Я в ком искал награду всех трудов!

    Спешил!.. летел! дрожал! вот счастье, думал, близко.

    Пред кем я давеча так страстно и так низко

    Был расточитель нежных слов!

    А вы! о Боже мой! кого себе избрали?

    Когда подумаю, кого вы предпочли!

    Зачем меня надеждой завлекли?

    Зачем мне прямо не сказали,

    Что все прошедшее вы обратили в смех?!

    Что память даже вам постыла

    Тех чувств, в обоих нас движений сердца тех,

    Которые во мне ни даль не охладила,

    Ни развлечения, ни перемена мест.

    Дышал, и ими жил, был занят беспрерывно!

    Сказали бы, что вам внезапный мой приезд,

    Мой вид, мои слова, поступки — все противно, —

    Я с вами тотчас бы сношения пресек,

    И перед тем, как навсегда расстаться,

    Не стал бы очень добираться,

    Кто этот вам любезный человек?..

    (Насмешливо)

    Вы помиритесь с ним, по размышленьи зрелом.

    Себя крушить, и для чего!

    Подумайте, всегда вы можете его

    Беречь, и пеленать, и спосылать за делом.

    Муж-мальчик, муж-слуга, из жениных пажей —

    Высокий идеал московских всех мужей. —

    Довольно!.. с вами я горжусь моим разрывом.

    А вы, сударь отец, вы, страстные к чипам:

    Желаю вам дремать в неведеньи счастливом,

    Я сватаньем моим не угрожаю вам.

    Другой найдется, благонравный,

    Низкопоклонник и делец,

    Достоинствами, наконец,

    Он будущему тестю равный.

    Так! отрезвился я сполна,

    Мечтанья с глаз долой — и спала пелена;

    Теперь не худо б было сряду

    На дочь и на отца

    И на любовника-глупца,

    И на весь мир излить всю желчь и всю досаду.

    С кем был! Куда меня закинула судьба!

    Все гонят! все клянут! Мучителей толпа,

    В любви предателей, в вражде неутомимых,

    Рассказчиков неукротимых,

    Нескладных умников, лукавых простаков,

    Старух зловещих, стариков,

    Дряхлеющих над выдумками, вздором.

    Безумным вы меня прославили всем хором.

    Вы правы: из огня тот выйдет невредим,

    Кто с вами день пробыть успеет,

    Подышит воздухом одним,

    И в нем рассудок уцелеет.

    Вон из Москвы! сюда я больше не ездок.

    Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,

    Где оскорбленному есть чувству уголок! —

    Карету мне, карету!

    (Уезжает).

    Этот пример показывает важную композиционно-эстетическую роль монологов в составе художествен­ного произведения. В монологе героя не только пере­даются его собственные размышления, переживания, но и нередко в нем заключены важные, ключевые для произведения идеи.

    По сравнению с диалогом как общей формой кол­лективного общения, монолог — это особая, по сло­вам акад. В.В. Виноградова, "форма стилистического построения речи, тяготеющая к выходу за пределы социально-нивелированных форм семантики и син­тагматики". Иначе говоря, монолог— продукт инди­видуального творчества, он требует тщательной ли­тературной отделки.

    С точки зрения языка монолог характеризуется та­кими признаками, как наличие в нем обращений, ме­стоимений и глаголов 2-го лица, например: А вы! о Боже мой! Кого себе избрали?; Довольно!.. с вами я гор­жусь моим разрывом; Подумайте, всегда вы можете его беречь, и пеленать, и спосылать за делом.

    Речевые типы монологов выделяются в зависимо­сти от присущих им функций: рассказ о событии, рас­суждение, исповедь, самохарактеристика и др.

    Так, для монолога повествовательного типа харак­терны фразы, в которых видо-временные формы гла­гольных сказуемых выражают последовательность дей­ствий, движение событий. Вот характерный отрывок из поэмы М.Ю. Лермонтова "Мцыри":

    Однажды русский генерал

    Из гор к Тифлису проезжал;

    Ребенка пленного он вез.

    Тот занемог. Не перенес

    Трудов далекого пути.

    Он был, казалось, лет шести;

    Как серна гор, пуглив и дик

    И слаб и гибок, как тростник.

    Но в нем мучительный недуг

    Развил тогда могучий дух

    Его отцов. Без жалоб он

    Томился — даже слабый стон

    Из детских губ не вылетал,

    Он знаком пищу отвергал

    И тихо, гордо умирал.

    Из жалости один монах

    Больного призрел, и в стенах

    Хранительных остался он,

    Искусством дружеским спасен.

    <...>

    Для монолога-рассуждения типичны синтаксические построения, содержащие умозаключения, многочис­ленные вопросительные предложения, констатацию фактов, разнообразные конструкции, передающие ло­гическую связь явлений: причинно-следственные, ус­ловные, уступительные, изъяснительные. В качестве примера можно привести знаменитый монолог Гам­лета из одноименной трагедии В. Шекспира (пер. Мих. Лозинского).

    Быть или не быть — таков вопрос;

    Что благородней духом — покоряться

    Пращам и стрелам яростной судьбы

    Иль, ополчась па море смут, сразить их

    Противоборством? Умереть, уснуть —

    И только; и сказать, что сном кончаешь

    Тоску и тысячу природных мук,

    Наследье плоти, — как такой развязки

    Не жаждать? Умереть, уснуть. — Уснуть!

    И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность;

    Какие сны приснятся в смертном сне,

    Когда мы сбросим этот бренный шум, —

    Вот что сбивает нас, вот где причина

    Того, что бедствия так долговечны;

    Кто снес бы плети и глумленье века,

    Гнет сильного, насмешку гордеца,

    Боль презренной любви, судей медливость,

    Заносчивость властей и оскорбленья,

    Чинимые безропотной заслуге,

    Когда б он сам мог дать себе расчет

    Простым кинжалом? Кто бы плелся с ношей,

    Чтоб охать и потеть под нудной жизнью,

    Когда бы страх чего-то после смерти —

    Безвестный край, откуда нет возврата

    Земным скитальцам, — волю не смущал,

    Внушая нам терпеть невзгоды наши

    И не спешить к другим, от нас сокрытым?

    Так трусами нас делает раздумье,

    И так решимости природный цвет

    Хиреет под налетом мысли бледным,

    И начинанья, взнесшиеся мощно,

    Сворачивая в сторону свой ход,

    Теряют имя действия. Но тише!

    Офелия? — В твоих молитвах, нимфа,

    Все, чем я грешен, помяни.

    Монолог-исповедь объединяет, как правило, по­вествовательные формы речи с формами рассуждений. Яркий пример — монолог главного героя поэмы М.Ю. Лермонтова "Мцыри":

    "Ты слушать исповедь мою

    Сюда пришел, благодарю.

    Все лучше перед кем-нибудь

    Словами облегчить мне грудь;

    Но людям я не делал зла,

    И потому мои дела

    Не много пользы вам узнать;

    А душу можно ль рассказать?

    Я мало жил, и жил в плену.

    Таких две жизни за одну,

    Но только полную тревог,

    Я променял бы, если б мог.

    Я знал одной лишь думы власть,

    Одну — но пламенную страсть:

    Она, как червь, во мне жила,

    Изгрызла душу и сожгла.

    Она мечты мои звала

    От келий душных и молитв

    В тот чудный мир тревог и битв,

    Где в тучах прячутся скалы,

    Где люди вольны, как орлы.

    Я эту страсть во тьме ночной

    Вскормил слезами и тоской;

    Ее пред небом и землей

    Я ныне громко признаю

    И о прощенье не молю".

    Элементы исповеди есть и в монологах Чацкого, Гамлета, чем и объясняется эмоциональность, взвол­нованность, приподнятость речи. Вообще следует ска­зать, что в художественном произведении редко строго соблюдается чистота "жанра". Обычно, выполняя мно­гообразные функции, монолог совмещает в себе черты и повествования, и рассуждения, и исповеди, с пре­обладанием одной из них.

    В монологах разных типов широко и свободно ис­пользуются разговорная, экспрессивно окрашенная лексика, междометия, разговорные и разговорно-экс­прессивные синтаксические построения, в том чис­ле конструкции диалогической речи. В этом сказыва­ется влияние диалогической речи на монологическую, а также отсутствие четких границ между монологом и диалогом. Вот характерный пример из книги акте­ра М. Козакова "Третий звонок":

    Есть во всем, что происходит сегодня, суетность. А суетиться перед лицом вечности не след. У нас в совке умели как-то быстро-быстро закопать кого-то, потом рас­копать и опять закопать. Сменить могильный памятник, перехоронить, даже украсть кость на память. И такое было. Кажется, у Николая Васильевича Гоголя свист­нули при перезахоронении. Забальзамировать фараона, построить мавзолей, выставить на публичное осмотрение, потом и другого туда же. Несколько лет, что они рядом лежали, в сравнении с вечностью — минуты. Глядишь – одного вынесли (как говорят в народе, "обратно покойника несут") под шумок, ночью, закопали быс­тро и — белый мраморный бюст у Кремлевской стены. Другой теперь без охраны долеживает, своей очереди до­жидается, пока народ православный думает-гадает, как с ним обойтись. Но народу православному не до того, сначала надо убиенного царя куда-то пристроить. Ку­да, в принципе не ясно, но с костями бы ошибки не вы­шло. А фараоновы мощи куда? Так пускай пока под стек­лом полежат. Так оно и привычнее нам, а там само как-нибудь решится. Усатый памятник снять — лысый пока сохранить.

    Особая разновидность монолога — внутренний мо­нолог, цель которого — выразить, имитировать про­цесс эмоционально-мыслительной деятельности че­ловека, "поток сознания". Для такого монолога ти­пичны прерывистость речи, незаконченные фразы, не связанные внешне друг с другом синтаксические по­строения. Монологи подобного типа могут воспроиз­водиться в строго литературных формах, но могут включать в себя и грамматически не оформленные эле­менты, чтобы показать работу не только сознания, но и подсознания. Таков, например, поток внутрен­ней речи Анны Карениной перед самоубийством:

    "Туда! — говорила она себе, глядя в тень вагона, на смешанный с углем песок, которым были засыпаны шпа­лы, — туда, на самую середину, и я накажу его и из­бавлюсь от всех и от себя".

    Она хотела упасть под поравнявшийся с ней середи­ною первый вагон. Но красный мешочек, который она стала снимать с руки, задержал ее, и было уже поздно: середина миновала ее. Надо было ждать следующего вагона. Чувство, подобное тому, которое она испытывала, когда купаясь готовилась войти в воду, охватило ее, и она перекрестилась. Привычный жест крестного знаме­ния вызвал в душе ее целый ряд девичьих и детских воспоминаний, и вдруг мрак, покрывавший для нее все, разорвался, и жизнь предстала ей на мгновение со все­ми ее светлыми прошедшими радостями. Но она не спу­скала глаз с колес подходящего второго вагона. И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в плечи голову, упала под вагон на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась на коле­на. И в то же мгновение она ужаснулась тому, что де­лала. "Где я? Что я делаю? Зачем?" Она хотела под­няться, откинуться, но что-то огромное, неумолимое тол­кнуло ее в голову и потащило за спину. "Господи! Прости мне все!" — проговорила она, чувствуя невозможность борьбы. Мужичок, приговаривая что-то, работал над же­лезом. И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более ярким, чем когда-нибудь, светом, осветила ей все то, что прежде было во мраке, затрещала, стала меркнуть и навсегда потухла...

    До сих пор речь шла о монологе как компоненте художественного произведения. Но существует и осо­бый, самостоятельный тип монологической речи — сказ. По определению акад. В.В. Виноградова, "сказ — это своеобразная литературно-художественная ориентация на устный монолог повествующего типа, это художе­ственная имитация монологической речи, которая, воплощая в себе повествовательную фабулу, как будто строится в порядке ее непосредственного говорения". Авторская речь сказа поглощает диалог, речь героев сливается с ней в единую стилизованную речь, диа­логические черты которой имитируют живую речь. В сказе широко используются просторечие, диалектизмы, профессиональная речь. Обращение к сказу часто свя­зано со стремлением писателей вывести на сцену но­вого героя (обычно далекого от книжной культуры — Н.С. Лесков, В.И. Даль, "Вечера на хуторе близ Диканьки" Н.В. Гоголя) и новый жизненный материал. Сказ дает этому герою возможность наиболее полно­го самовыражения, свободного от авторского "конт­роля". И читатель в результате остро переживает но­визну и двуплановость построения рассказа, сочета­ние двух, нередко противоположных оценок — автора и рассказчика, как, например, в рассказах М.М. Зо­щенко.

    Любитель

    "Лично я, братцы мои, к врачам хожу очень редко. То есть в самых крайних, необходимых случаях. Ну, ска­жем, возвратный тиф или с лестницы ссыпался.

    Тогда, действительно, обращаюсь за медицинской по­мощью. А так я не любитель лечиться. Природа, по-мо­ему, сама органы регулирует. Ей видней.

    Конечно, я иду не против медицины. Эта профессия, я бы сказал, тоже необходимая в общем механизме го­сударственного строительства. Но особенно увлекаться медициной, я скажу, нехорошо.

    А таких любителей медицины как раз сейчас много.

    Тоже вот мой приятель Сашка Егоров. Форменно за­лечился. А хороший был человек. Развитой, полуинтел­лигентный, не дурак выпить. И вот пятый год лечится.

    Совершенно ясно, что используемые в рассказе ре­чевые обороты не свойственны автору, который как бы надевает на себя языковую маску персонажа, чтобы острее, непосредственнее и рельефнее обрисовать его.

    За пределами художественных произведений к мо­нологической речи можно отнести такие жанры уст­ной речи, как речь оратора, лектора, выступление по радио, телевидению.

    Подберите из художественной литературы или составь­те на любую тему монолог (в форме исповеди, или внут­реннего монолога, или сказа).
    1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   24


    написать администратору сайта