Драч Г.В. - Культурология. - Р-на-Дону, 2002. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений Ростов нД Феникс, 2002. 608 с
 Скачать 6.31 Mb.
|
|
237 Но в главном политическая судьба Европы зависела от взаимоотношений двух ведущих держав — Англии и Франции. Трудно переоценить ту роль, которую сыграла в жизни европейского общества английская буржуазная революция (1640— 1688). Ее влияние было поистине всеобъемлющим. О. Кромвель (1599— 1668), приведший к победе буржуазных пуритан, считал все свои действия, даже такие, как казнь короля Карла I, от которой содрогнулись все королевские дома Европы, — осуществлением божьей воли. Великий Вольтер называл Кромвеля руководителем «великого мятежа», «кровожадным варваром», но он же отмечал, что никогда Англия не была так уважаема в мире, никогда так не процветала, как при лорде-протекторе, который проявил в управлении государством «качества великого короля». Переворот 1688 г. привел к восстановлению монархии, но это уже была ограниченная монархия с сильным парламентом, который проводил законы, способствовавшие развитию капиталистического уклада. Провозглашенные английской революцией принципы политического устройства и экономического порядка оказали воздействие на все европейские страны. Англия же превратилась в передовую промышленную и могучую колониальную державу. Период английской революции совпал во Франции с расцветом абсолютной монархии. Это был век Людовика XIV (1643— 1715), «Людовика-Великого», «Короля-Солнца», как льстиво называли его современники. Гремел Версальский двор — эталон роскоши и вкуса по всей Европе. Здесь давались балы неслыханного великолепия. Именно с этого времени Франция сменяет Испанию как законодательницу моды, этикета и т. п. Французский язык, моды и манеры становятся предметом подражания во всех европейских столицах. 111 Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений — Ростов н/Д: «Феникс», 2002. — 608 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || 112 Хотя абсолютизм в качестве формы правления утверждается в большинстве европейских государств, классическим образцом абсолютистского государства на протяжении двух веков была опять же Франция. «Один монарх, один закон, одна религия» — в соответствии с этим принципом осуществляли свое ничем и никем не ограниченное правление французские короли. Если кто и стеснял королевскую власть, то это были так называемые парламенты — высшие судебные органы в провинциях. К ним и были обращены знаменитые слова Людовика XIV: «Вы думали, господа, что государство — это вы? Государство — это я!» И действительно, вся экономическая, политическая и общественная жизнь в государстве находились под контролем монарха, и такое положение устраивало все сословия. 238 Дворянство в закатный час феодализма уже не могло обойтись без монарха-благодетеля: нужда гнала владельцев потускневших гербов, презиравших даже мысль о труде, под королевские знамена. Двор, казна и войско олицетворяли собой отныне кормушку, гарантировали защиту привилегий, питали надежды на карьеру. Храбрый, амбициозный, но нищий д'Артаньян, приезжающий из провинции, чтобы поступить на службу к королю и завоевать мир — герой этого времени. Но своеобразие ситуации заключалось в том, что и нарождавшаяся буржуазия Франции в свой рассветный час не могла обойтись без государя, воплощавшего собой вековую борьбу за жизненно важное для нее единство страны, за подавление сепаратизма. К тому же королевская власть зачастую проводила по отно- шению к мануфактуре протекционистскую политику. Так продукт разложения феодализма — абсолютизм — в определенной мере способствовал развитию капиталистических отношений. К тому же прочное абсолютистское государство, имеющее четкие национальные границы, сдерживающие междоусобные войны, гарантировало мирную жизнь и защиту короля всем слоям населения. Абсолютизм сыграл положительную роль и в преодолении кровопролитнейших религиозных войн, потрясавших страны Западной Европы в XVI—XVIII вв. Унесшая тысячи жизней и задержавшая развитие Германии Тридцатилетняя война, войны кальвинистов-гугенотов и католиков во Франции конца XVI— начала XVII вв., с чудовищной резней варфоломеевской ночи; столкновения пуритан со сторонниками «высокой» церкви, наполнившие кровью английскую историю XVII в., — вот далеко не полный перечень событий европейской истории, рисующих мрачную картину «побед» религиозного фанатизма. О крайней значимости религиозного фактора в жизни европейского общества свидетельствовали и прогрессивные со- бытия его истории: под лозунгами религиозной свободы против мрачного католического фанатизма испанских Габсбургов с их самой свирепой инквизицией протекала нидерландская революция; дух религиозного обновления вдохновлял на победы английских пуритан и т. д. Поэтому стремления абсолютизма опереться на церковь, упрочить религиозные устои были вполне объяснимы и оправданны. Ведь церковь провозглашала, что монарх — помазанник Божий, и его господство на земле — адекватно небесному самодержавию христианского Бога. И все-таки следует признать: роль религии в мировоззрении нововременной эпохи неуклонно падает. Все: и постоянные 239 религиозные войны, и раскол западного христианства в результате Реформации, и преследования инакомыслящих — свидетельствовало о неспособности церкви обеспечить общественный мир. С другой стороны — органичная включенность христианской церкви в общественно-политические феодальные структуры с их идейно-смысловым центром «Бог — Папа Римский — Король», подрывала ее авторитет в эпоху низвержения старого порядка. Наконец, прогресс науки, опытного знания постепенно и неуклонно убеждал в истинности научной картины мироздания. Развитие буржуазного способа производства порождало острую потребность в прикладных науках. Уже начиная с эпохи Возрождения роль естественных наук в культуре неуклонно нарастала. Теперь в естествознании ведущее место заняла механика, которая, опираясь на математические разработки, добилась крупнейших успехов. Особенностью новой эпохи было также то, что наука переставала быть кабинетным занятием ученых-одиночек. Возникли новые формы организации исследовательской работы — научные общества, Академии наук. В 1635 г. была создана Французская Академия, а в 1660 г. — Лондонское Королевское общество. Научная революция базировалась на принципиально новой оценке возможностей человеческого разума и источников познания. Еще до того как Р. Декарт (1596—1650) в «Рассуждении о методе» объявил человеческий разум главным орудием познания мира, Ф. Бэкон (1561—1626) провозгласил, что знание яв- ляется силой, его источником — опыт, а не божественное откровение, а мерилом ценности — приносимая практическая польза. Важнейшими методами научного познания были объявлены эксперимент (Галилей, Бэкон, Ньютон), механическая гипотеза, механическая модель (Декарт). Микроскоп Левенгука позволил изучать строение живых организмов вплоть до мельчайших физиологических процессов. А телескоп дал возможность Галилею (1564—1642) и Кеплеру (1571—1630) развить гелиоцентрическое учение Коперника, открыть законы движения планет. Применив сконструированную им самим подзорную трубу с 30-кратным увеличением, Галилей обнаружил на Луне вулканы и кратеры, увидел спутники Юпитера. Млечный путь предстал перед ним бесчисленным скоплением звезд, что подтверждало мысль Дж. Бруно о неисчерпаемости миров во Вселенной. Все это принесло Галилею заслуженную славу «Колумба неба» и 112 Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений — Ростов н/Д: «Феникс», 2002. — 608 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || 113 перевернуло библейскую картину мироздания. Разработка земной механики (Галилей, Торичелли, Бойль, Декарт, Паскаль, Лейбниц и др.) показала несостоятельность 240 средневекового понимания природы, опиравшегося на аристотелевскую физику. В трудах И. Ньютона (1643—1727) математическое естествознание достигло своей вершины. Ньютоновские открытия в области оптики (дисперсия света) сделали возможным конструирование более мощного отражательного телескопа. Ньютон, практически одновременно с Лейбницем и совершенно независимо от него, открывает дифференциальное и интегральное исчисления. Он же формулирует ряд важнейших законов в физике. Великий предшественник Ньютона Р. Декарт — один из творцов механики, алгебры и аналитической геометрии. Увлекшись физиологией, он смог понять и оценить огромное значение кровообращения. Глубоко изучив законы оптики, открыл преломление света, и т. д. и т. п. Он сочетал в себе гений естествоиспытателя и философа. Б. Паскаль (1623—1662), исходя из предположений Торичелли, твердо доказал наличие атмосферного давления. В трудах Паскаля, Ферма и Гюйгенса получила разработку теория вероятностей. У. Гарвей (1578—1657) открыл секрет кровообращения и роль сердца, приблизился к раскрытию тайны зарождения человеческой жизни. Таким образом, благодаря новым теориям и методам в XVII в. было создано гигантское количество открытий и изобретений: созданы алгебра и аналитическая геометрия, открыты дифференциальное и интегральное исчисления в математике, сформулирован ряд важнейших законов в физике, химии, астрономии, биологии. Получили разработку теория вероятностей и волновая теория света. Изобретены микроскоп и телескоп и т. д. и т. п. Все это позволяет говорить о широкомасштабной научной революции «века гениев», как иногда называют XVII в. Но главным итогом научной революции было создание нового образа Вселенной. Рухнул геоцентрический космос, и Земля заняла свое подлинное место в картине мироздания. Мир предстал результатом эволюции материи, управляемой механическими законами, а не божественным провидением, перестал быть физической эманацией духовного промысла Бога. Вместе с тем не следует забывать, что научное мировоззрение в XVII в. еще не разорвало узы, связывающие его с более древними — эзотерическими и религиозными — представлениями. Биографии великих протагонистов научной революции свидетельствуют, что гений астрономии Кеплер (1571—1650) был выдающимся астрологом своей эпохи, как 241 и утопист Кампанелла (1568—1639). Составлением астрологических карт увлекался Галилей, а Ньютон всерьез занимался не только астрологией, но и алхимией. Декарт был членом мистического ордена розенкрейцеров. Достаточно сказать, что формулировка закона всемирного тяготения Ньютоном была напрямую связана с разделяемыми им представлениями герметизма о так называемых симпатиях. Укорененность подобных представлений в сознании эпохи нашла отражение и в художественной литературе. Чем, к примеру, занимается граф де Пейрак, муж очаровательной Анжелики? Формулировкой законов химии ради прогресса науки? Отнюдь, он озабочен поисками «философского камня», с помощью которого можно превращать металлы в золото, решением других, не менее экзотических задач в духе средневековой алхимии. И судьи-крючкотворы, представляющие Церковь, по-своему правы, уличая подсудимого в презрении к религии, сокрытии богатства, нажитого не без помощи сатаны. В подавляющей своей массе вершители научной революции были глубоко религиозными людьми. Вера была наиболее глубоким источником их творческого вдохновения. Галилей в «Звездном вестнике» писал, что свои открытия с помощью телескопа он совершил благодаря просветившей его ум божественной благодати. Ньютон рассматривал свою научную деятельность как чудесную цепь прозрений божественной архитектуры мира. «О Боже, я мыслю твоими мыслями и вслед за тобой», — восклицал он. Открываемые естествоиспытателями законы природы представали, таким образом как новообретение божественного знания, утраченного в момент грехопадения. Необходимо отметить, однако, что не в одной религиозности было дело: сами механические модели мира, создаваемые учеными, находили логическое дополнение в представлениях о безличном творце, положившем начало миру, придавшем ему законченную форму и гармонию, а затем устранившемся из него. И Декарт, и Ньютон выстраивали свои системы мироздания, исходя из божественного первоначала. Ньютон, например, полагал, что материю нельзя объяснить из нее самой, что «изящнейшее соединение Солнца, Планет и комет не могло произойти иначе, как по намерению и власти могущественного и премудрого существа». Величайшая гармония, согласованность и красота универсума, — полагал Г. В. Лейбниц, — есть следствие происшедшего при сотворении вещей чуда, «она есть беспрестанное чудо в такой же мере, как и множество естественных вещей». Б. Спиноза говорит о 242 Боге как о первооснове бытия, первопричине всех вещей, а также первопричине самого себя. И все-таки, несмотря на указанные «допущения» божественного вмешательства, образ коперниковско- ньютоновской Вселенной был гениально прост и доступен для понимания в сравнении с громоздкой птолемеевской системой. 113 Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений — Ростов н/Д: «Феникс», 2002. — 608 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || 114 А нельзя ли в таком случае применить принципы познания природы к сфере общественной жизни? Именно так понял учение Ньютона Дж. Локк (1632—1704), а позже — французские просветители: устаревшие структуры феодализма с их сословными, церковными и прочими иерархиями должны уступить место рациональности взаимовыгодного общественного устройства и признанию прав личности. Так появляются естественноправовые теории Нового времени, превратившиеся вскоре в орудие борьбы с феодально- сословными привилегиями. Родоначальниками нововременных теорий естественного права были Г. Гроций (1583—1645), Т. Гоббс (1588—1679), Дж. Локк, совершившие переход на позиции человеческого поведения и жизненного интереса и положившие начало той линии утилитаризма и прагматизма, которая проходит сквозь всю культуру Нового времени. Именно они превратили отвлеченный разум рационалистов в здравый смысл буржуа. Исходной посылкой гоббсовской естественноправовой теории является понятие человеческой природы. Природа человека, считал философ, зла и эгоистична: «Человек человеку — волк». Естественное состояние — исходная стадия человеческой истории — характеризуется поэтому «войной всех против всех». В этой войне человек руководствуется «естественным правом» — правом силы. Естественному праву противостоят «естественные законы» — разумные и моральные начала человеческой природы. Среди них — закон самосохранения и закон удовлетворения потребностей. Поскольку «война всех против всех» грозит человеку самоистреблением, возникает необходимость сменить «естественное состояние» (status naturalis) на гражданское (status civilis), что и делают люди посредством заключения общественного договора. Люди добровольно уступают государству часть своих прав и свобод и условливаются о соблюдении законов. Естественное право силы сменяется гармонией естественных и гражданских законов, обретающей реальную жизнь в государстве. Гоббс рассматривает государство как дело рук человеческих, как важнейшее из со- здаваемых им искусственных тел. Государство — необходимое условие культуры, потому что вне его — война, страх, мерзость, варварство, бедность, невежество... В государстве же — 243 мир, безопасность, богатство, владычество разума, благопристойность, знания... Следует отметить, что практическим основанием для таких идей служили бесконечные войны между феодальными владениями и та опустошенность, страх за свою жизнь и за жизнь своих близких, который с собой эти войны несли. Весь XVII в. пронизан ощущением трагического одиночества человека в мире, игрушки в руках судьбы. Из этих чувств и настроений и вырастали идеи необходимости сильного государства, способного защитить своего гражданина. В отличие от Гоббса Локк полагал, что не в государстве заключена истина общественной жизни, а в самом индивиде. Люди объединяются в общество, чтобы гарантировать естественные права, которые принадлежат индивиду. Какие же права следует считать естественными? И каким образом государство может служить гарантом этих прав? Главными естественными правами Локк считал отнюдь не право силы, а право на жизнь, собственность и право на труд. Собственность и труд дают людям свободу, равенство и независимость. Государство, посредством своих законов, охраняет естественные права, свободную частную жизнь каждого человека. Причем лучше всего права личности обеспечиваются принципом разделения властей. Философ считал необходимым закрепление законодательной власти за парламентом, федеративной (отношения с другими государствами) — за королем и министрами, а третьей, исполнительной власти — за судом и армией. Теория «естественного права» имела ярко выраженную антитеологическую и антифеодальную направленность. Подчеркивая «естественность» происхождения права, она противостояла теории «божественного» права, превращавшей Бога в источник законов феодально-абсолютистского государства. Настаивая на неотъемлемости важнейших «естественных прав» личности, эта теория противостояла также и практике их постоянного нарушения в феодальном обществе, являясь острейшим орудием его критики. XVII в. богат не только теориями происхождения общества и государства, но и утопиями, в которых критика устоев феодально-абсолютистского общества сочетается с разработкой проектов совершенного общества. Так, поклонник философии Декарта Сирано де Бержерак в своих фантастических романах развивал идеи прогресса. Осыпая градом насмешек современное ему общество, он обогащал традиции гуманизма Рабле. Изложенные в форме романов-путешествий утопические 244 программы Т. Кампанеллы («Город Солнца») и Д. Вераса («История севарамбов») ориентировали общественное сознание на поиск гармоничного общественного устройства. Как правило, утописты обнаруживали его на далеких островах, других планетах, либо относили к далекому будущему, не видя возможностей изменить к лучшему положение вещей в современном им мире. От этих утопий разительно отличается своей технократической и наукократической направленностью «Новая Атлантида» Ф. Бэкона, впитавшая дух времени научной революции. Мудрецы, заседающие в «Доме Соломона» — ученые, первосвященники, политические деятели, — «прекрасно знают, что «в знании — сила». Научные и технические достижения расцениваются как главное богатство нации, поэтому их секреты тщательно охраняются. И чего только не умеют бенсалемцы! Им доступно опреснение воды и кондиционирование воздуха, регулирование погоды и моделирование человеческого поведения, они произвели синтетическую пищу и узнали секрет вечной жизни... Откуда, из каких глубин сознания могли возникнуть подобные идеи в Европе XVII в.? Отчасти они, что 114 Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений — Ростов н/Д: «Феникс», 2002. — 608 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru || 115 называется, «носились в воздухе», как, например, мечта о коллективной организации деятельности ученых, вскоре воплотившаяся в жизнь в деятельности Лондонского Королевского общества, Парижской Академии и др. Отчасти эти фантазии можно рассматривать и как своеобразную игру ума. Ведь в культуре этого серьезного, научного, порой трагичного века так значителен игровой компонент. Как отмечает Й. Хейзинга, XVII в. крайне увлечен игрой барочными формами, вся его атмосфера пронизана всеобщим моделированием жизни, духа, внешнего облика по выкройке барокко. Век Декарта и Пор-Рояля, Паскаля и Спинозы, Рембрандта и Мильтона, век отважных мореплавании, переселений в заморские страны, смелой торговли, расцвета естествоиспытания, морализирующей литературы — и... век парика, достигающего наибольшей пышности в 60-е годы, парика, который носил каждый — от короля, адмирала до купца... Век крайне противоестественной и непрактичной мужской моды — с узкими короткими камзолами, короткими, крайне широкими панталонами; костюм, перегруженный украшениями — бантами, лентами, кружевами и т. п. Эта мода представляла собой разительный контраст сухому, бесстрастному, рационалистическому XVII в. |