История музыкального образования (Учебное пособие Е.Н. Федорович). История музыкального образования (Учебное пособие Е.Н. Федорович. Учебное пособие министерство образования российской федерации
 Скачать 0.69 Mb.
|
|
С.Е.Фейнберг (1890–1962) занимает особое место в великолепной плеяде учеников А.Б.Гольденвейзера. Окончив Московскую консерваторию в 1911 г., в самом первом выпуске Гольденвейзера, Фейнберг впоследствии возглавил собственную кафедру и стал основоположником самостоятельной ветви в фортепианной педагогике. Самуил Евгеньевич, как и его учитель, отличался прежде всего разносторонностью деятельности. Он известен как выдающийся пианист, крупнейший педагог, композитор – автор ряда оригинальных сочинений и транскрипций, ученый, изложивший свои взгляды во множестве научных трудов, в том числе в книге «Пианизм как искусство» – одном из немногих исследований теории исполнительства. Еще будучи выпускником Московской консерватории, С.Е.Фейнберг стал известен тем, что к выпускному экзамену подготовил, помимо основной программы, весь «Хорошо темперированный клавир» Баха – 48 прелюдий и фуг, там самым заявив о себе не только как виртуоз (хотя его виртуозность была значительной), но, в первую очередь, как музыкант-мыслитель. В репертуаре Фейнберга отчетливо прослеживались две основные линии: во-первых, произведения Баха и Бетховена (в частности, он исполнял 32 фортепианные сонаты Бетховена); во-вторых, произведения современных ему русских и советских композиторов. Фейнберг исполнял все фортепианные произведения Скрябина, первым в СССР сыграл Третий концерт Рахманинова, многие фортепианные сочинения Прокофьева и Мясковского. Исполнительский стиль Фейнберга характеризовался масштабностью формы, цельностью исполнения и в то же время тщательной прорисовкой полифонической ткани, пластичностью музыкальной речи. Сочетание ярко выраженного интеллектуального подхода к исполнению со взрывной эмоциональностью – неповторимая особенность искусства Фейнберга, тесно связанная и с особенностями его педагогического стиля. На протяжении всей творческой жизни С.Е.Фейнберг много сил отдавал педагогике. Общее число выпущенных им пианистов велико; среди них такие музыканты, как В.К.Мержанов (лауреат Всесоюзного конкурса, ныне профессор Московской консерватории), Лю-Шикунь (лауреат 1 Международного конкурса им. Чайковского), И.Аптекарев – лауреат международных конкурсов, В.И.Носов, Н.П.Емельянова, К.Арзаманова, М.В.Андрианов, – крупные пианисты и педагоги и мн. др. По воспоминаниям учеников Фейнберга, пять лет занятий у него были своего рода университетом искусств. Студентов привлекали прежде всего обаяние крупной личности, исполнительский талант, колоссальная эрудиция и умение оперировать сложнейшими обобщенными категориями, отличавшие Самуила Евгеньевича. Его неожиданные аналогии или замечания, не только музыкальные, но и из области литературы, изобразительного искусства, то и дело заставляли многих обнаруживать пробелы в своем образовании, часто наталкивали на еще непознанные области искусства, открывали ученикам глаза на то, как многое необходимо изучить. По убеждению С.Е.Фейнберга, все элементы музыкальной ткани должны быть тщательно проанализированы со всех сторон, в том числе и со стороны исполнительского освоения произведения. Изучая многочисленные случаи «грязной» игры (не только среди студентов, но и у концертирующих исполнителей), Фейнберг пришел к выводу, что причины этого коренятся в механической, недостаточно осознанной игре на первых этапах работы. Играя в чрезмерно быстром – относительно своих возможностей на данный момент – темпе, пианист совершает множество мелких ошибок, которые при многократном повторении заучиваются. В дальнейшем эти неточности, много раз воспроизведенные в процессе механических, «бездумных» повторений, непременно дадут о себе знать в виде «грязной» игры. Фейнберг предлагал на начальных этапах работы разделять сложные эпизоды, которые в данный момент не получаются, на более простые элементы, которые получаются. Главное правило в работе над произведением – не позволять себе играть «грязно», не заучивать неверное; лучше учить облегченные элементы и делать это в медленном темпе, но правильно. Некоторое замедление темпа работы на первых этапах компенсируется впоследствии, так как последующая работа будет представлять собой не переучивание неверно выученного, что, как известно, более длительно и трудоемко, а достижение новых ступеней мастерства. Такой подход, основанный на глубоком всестороннем анализе, был свойствен Фейнбергу в отношении всех составляющих процесса исполнения. Благодаря этому Фейнберг давал ученикам знания и умения, необходимые не только для исполнительской, но и для педагогической деятельности; не случайно из его класса вышло много крупных пианистов-педагогов. К величайшим достижениям мировой фортепианной педагогики принадлежит школа Генриха Густавовича Нейгауза (1888–1964), давшая несколько поколений выдающихся музыкантов – пианистов и педагогов. Ученики Г.Г.Нейгауза и их ученики составляют и поныне цвет отечественного и мирового фортепианного искусства и продолжают традиции учителя практически во всех крупных музыкальных учебных заведениях в России и за рубежом. На педагогическую деятельность Г.Г.Нейгауза сильнейшее влияние оказывали особенности его личности, его исполнительский облик, а также биография: то, что он происходил из музыкальной семьи Нейгаузов-Шимановских-Блуменфельдов; и то, что в юности несколько лет провел в Европе, впитывая самые разнообразные эстетические впечатления и обогащая свою эрудицию; и то, что учился у известнейших музыкантов из разных стран – К.Г.Барта (Германия), Л.Годовского (Польша), Ф.М.Блуменфельда (Россия). Многообразие художественных впечатлений, полученных Нейгаузом в юности, способствовало формированию необычайно разностороннего интеллекта, что в первую очередь являлось характерной чертой музыканта и педагога. Он не был пианистом-виртуозом в общепринятом смысле этого слова. Его исполнение отличали тонкость, глубина и естественность выражения чувств, стройность мысли. Однако природа не наградила Нейгауза «удобными» для пианиста руками, что всегда приносило ему много огорчений. Внутреннее содержание музыканта было намного шире, глубже, интереснее, чем он мог выразить в исполнении. Это побуждало Нейгауза постоянно подвергать анализу процесс технического освоения произведения и, как это ни парадоксально, в дальнейшем являлось одним из факторов его педагогического успеха. То, что в технике ему давалось с трудом, было им проанализировано и систематизировано с педагогической точки зрения. Музыкант и педагог в Нейгаузе были неразделимы; все обаяние своего исполнительского таланта, колоссальную эрудицию, мастерство и опыт он отдавал ученикам. Для того чтобы оценить значение педагогической деятельности Г.Г.Нейгауза, достаточно назвать имена его учеников – крупнейших пианистов ХХ в. Э.Гилельса и С.Рихтера. Учеником Г.Г.Нейгауза был его сын Станислав – один из наиболее тонких и самобытных пианистов своего времени; в разное время по классу Г.Г.Нейгауза окончили Московскую консерваторию такие крупные музыканты, как Я.Зак, Т.Гутман, Э.Гроссман, Б.Маранц, С.Бендицкий, А.Ведерников, Е.Малинин, Л.Наумов, В.Горностаева, А.Наседкин, В.Крайнев. Основополагающим художественным и педагогическим принципом Г.Г.Нейгауза, как и других выдающихся педагогов-пианистов, являлся приоритет содержания изучаемого произведения над техническими средствами его воплощения. «Для того чтобы говорить и иметь право быть выслушанным, надо не только уметь говорить, но прежде всего иметь что сказать», – писал он [12. С. 16]. Говоря о приоритете содержания, Г.Г.Нейгауз всегда подчеркивал сложную диалектику в соотношении содержания и средств исполнения, напоминая о том, что наряду с переоценкой техники существует и «…заблуждение, правда, значительно более редкое у инструменталистов и состоящее в недооценке трудности и огромности задачи полного овладения инструментом в угоду… самой музыке» [Там же. С. 14]. «Чем яснее цель (содержание, музыка, совершенство исполнения), тем яснее она диктует средства для ее достижения – писал он далее. – …Что определяет как, хотя в последнем счете как определяет что (диалектический закон)» [12. С. 16]. Отсюда – редкое сочетание глубокого постижения исполняемой музыки и редкого по совершенству мастерства у учеников Нейгауза. Теоретической основой постижения содержания музыки в сложном диалектическом единстве с овладением мастерством служила концепция формирования художественного образа музыкального произведения, сформулированная Г.Г.Нейгаузом в книге «Об искусстве фортепианной игры» и многократно проверенная им в практической работе с учениками. В центре внимания исполнителя и обучающегося исполнительскому искусству должен стоять идеальный звуковой образ музыкального произведения, сформированный посредством музыкально-слуховых представлений. В традиционной инструментальной педагогике учащиеся, как правило, идут от реального соприкосновения с инструментом к осмыслению возникшего звучания. Нейгауз настаивал на противоположном порядке. «Прежде чем начать учиться на каком бы то ни было музыкальном инструменте, обучающийся – будь это ребенок, отрок или взрослый – должен уже духовно владеть какой-то музыкой: так сказать, хранить ее в своем уме, носить в своей душе и слышать своим слухом», – писал он [Там же. С. 13]. Идеальный образ музыки, который служит целью обучающегося, не является чем-то застывшим и раз и навсегда данным. « … я… при первом знакомстве схватываю сущность любого произведения, и разница между этим первым “схватыванием” и исполнением в результате выучивания вещи заключается только в том, что … “дух облекается плотью”, - все, что предопределено представлением, чувством, внутренним слухом, пониманием (эстетически-интеллектуальным), становится исполнением, становится фортепианной игрой, - писал он. - Я не хочу сказать, что работа над произведением ничего не прибавляет к первоначальному его восприятию и замыслу, - отнюдь нет! Отношение между этими двумя явлениями такое же, как между законом и его проведением в жизнь, между волевым решением и его реальным осуществлением» [12. С. 33]. Нейгаузом сформулировано важнейшее для обучающихся исполнительству положение: над идеальным художественным образом можно работать, можно и нужно видоизменять, развивать, дополнять вначале неизбежно смутное и несовершенное представление. Для этого необходимо постоянное и интенсивное интеллектуальное развитие ученика. В этом и состоял основной смысл афоризмов, сравнений, примеров из симфонической и оперной литературы, сопоставлений с явлениями искусства и жизни, которыми были наполнены занятия Нейгауза. Начиная работу над произведением, учащийся должен прежде всего в общих чертах представить себе идеальное звучание этого произведения. С этой целью необходимо прослушать произведение в хорошем исполнении, причем желательно не в одном, а в нескольких различных, чтобы не копировать чье-либо. Затем, совершенствуя внутренний образ, необходимо слушать и другую музыку как можно больше; читать, знакомиться с живописью, архитектурой и т.д. В процессе такой работы постепенно изменяется сам человек, а следовательно, становятся не только яснее, но и совершеннее, художественно убедительнее внутренне слышимые им музыкальные образы. Вот как формулирует это Г.Г.Нейгауз: «…достигнуть успехов в работе над художественным образом можно лишь непрерывно развивая ученика музыкально, интеллектуально, артистически, а следовательно и пианистически… А это значит: развивать его слуховые данные, широко знакомить его с музыкальной литературой, заставлять его подолгу вживаться в одного автора (ученик, который знает пять сонат Бетховена, не тот, который знает двадцать пять сонат, здесь количество переходит в качество), заставлять его для развития воображения и слуха выучивать вещи наизусть только по нотам, не прибегая к роялю; с детства научить его разбираться в форме, тематическом материале, гармонической структуре исполняемого произведения… развивать его фантазию удачными метафорами, поэтическими образами, аналогиями с явлениями природы и жизни, особенно душевной, эмоциональной жизни… всемерно развивать в нем любовь к другим искусствам, особенно к поэзии, живописи и архитектуре, а главное – дать ему почувствовать… этическое достоинство художника, его обязанности, его ответственность и права» [12. С. 33 – 34]. Об умении Г.Г.Нейгауза индивидуализировать процесс обучения свидетельствует то, что, как он сам говорил, через его руки прошли сотни учеников всех степеней одаренности – от музыкально почти дефективных до гениальных, со всеми промежуточными стадиями. Нейгауз являлся носителем совершенно уникального в своем роде опыта: он успешно занимался и с представителями подавляющего большинства обучающихся музыке («минимально одаренными»), и с такими учениками, как Э.Гилельс и С.Рихтер. Трудно представить разнообразие методов обучения и воспитания, которые применялись в его классе, поскольку применительно к столь разным ученикам можно говорить о разных учебно-воспитательных процессах. Важнейшим воспитывающим фактором в педагогике Г.Г.Нейгауза была заинтересованная и доброжелательная атмосфера, в которой неизменно проходили занятия и которая в одинаковой мере окружала учеников самой разной степени одаренности. Нейгауз любил музыку и тепло относился к людям, которые эту музыку создают, исполняют и для которых она в конечном счете звучит. Его высокоэтичная человеческая позиция оказывала сильное педагогическое воздействие. Г.Г.Нейгауз относился к своим ученикам с подлинным человеческим и профессиональным уважением. О наиболее выдающихся из них он говорил: «Это те ученики, у которых я учился с не меньшей пользой, чем они учились у меня» [23. С.167]. И добавлял: «Впрочем, число моих учителей из учеников не ограничивается несколькими наиболее известными именами… Конечно, и таких учеников, у которых можно было бы только научиться тому, как не надо играть, у меня… было предостаточно, но почему-то они забываются, а хорошие не забываются никогда» [Там же]. Многие ученики Г.Г.Нейгауза продолжили его педагогические традиции. Крупнейшими педагогами стали Я.И.Зак, Б.С.Маранц, Т.Д.Гутман, С.С.Бендицкий, С.Г.Нейгауз, Л.Н.Наумов, Е.В.Малинин, В.В.Горностаева. Педагогическая деятельность представителей нейгаузовской школы не ограничивается только Московской консерваторией. Едва ли можно найти крупный город в России и всем бывшем СССР, где не работали бы продолжатели нейгаузовской ветви в фортепианной педагогике. Немало их представляет отечественное исполнительское искусство и педагогику и за рубежом. Наряду с выпускниками фортепианных школ Л.В.Николаева, К.Н.Игумнова, А.Б.Гольденвейзера и С.Е.Фейнберга, ученики Г.Г.Нейгауза достойно продолжили блестящие традиции российских педагогов-пианистов ХIХ в. и обеспечили современный уровень отечественной фортепианной педагогики, который пользуется высочайшим авторитетом во всем мире. Российское дирижерско-хоровое образование и основные дирижерско-хоровые школы ХХ века. Дирижирование, в отличие от других видов музыкально-исполнительского искусства, поздно выделилось в самостоятельную отрасль с четко очерченным предметом. Еще в XIX в. дирижерами становились, как правило, крупные композиторы, специально дирижированию не обучавшиеся (Ф.Лист, Р.Вагнер, Г.Берлиоз, А.Рубинштейн, С.Рахманинов, Г.Малер и др.) В то же время многие не менее великие композиторы терпели при попытке дирижировать неудачу. Неясен был комплекс необходимых музыкальных способностей, содержание и формы обучения дирижера. Хоровое дирижирование, в отличие от оперно-симфонического, возникало из практики хорового пения, при которой певчие получали навыки управления хором. Если традиция русского оперно-симфонического дирижирования была в основном заимствована с Запада, то хоровые дирижеры вырастали из русского певческого искусства, имеющего глубокие корни в отечественной культуре. Руководитель хора на разных этапах именовался: доместик (XI-XV вв.), головщик (XV-VII вв.), регент (ХVII – XIX вв.) Со второй половины ХVII до середины XIX в. регент сочетал в себе функции хорового композитора, исполнителя и учителя музыки [19]. Со второй половины XIX в. исполнительская составляющая стала выдвигаться на первый план. Выдающимися русскими хоровыми дирижерами второй половины XIX в. были А.Ф.Львов, Г.Я.Ломакин, А.А.Архангельский (Петербург), С.В.Смоленский, А.Д.Кастальский, П.Г.Чесноков, С.В.Рахманинов, Н.М.Данилин (Москва). Подготовка певчих и руководителей хора была преимущественно сосредоточена в двух крупнейших учреждениях, сочетавших функции концертных организаций и учебных заведений: Придворной певческой капелле (Петербург) и Синодальном училище (Москва). Придворная певческая капелла была преобразована из хора государевых певчих дьяков при Петре I и по его же указу в начале XVIII в. переведена в новую столицу – Петербург. В 1738 г. в Глухове (Украина) была открыта певческая школа для начальной подготовке певчих, откуда мальчики впоследствии поступали в капеллу [13]. Придворная певческая капелла и Глуховская школа уже в XVIII в. дали России ряд талантливых музыкантов, крупнейшим из которых являлся Д.С.Бортнянский. В XIX столетии капельмейстером Придворной певческой капеллы был М.И.Глинка, позднее ею руководили М.А.Балакирев и Н.А.Римский-Корсаков. Все это дало традиции сильного профессионального образования, в котором сочеталось певческие и общемузыкальные знания и умения. Следует отметить, что в деятельности таких капельмейстеров, как А.В.Львов, Г.Я.Ломакин, А.А.Архангельский прослеживались также западноевропейские традиции. Параллельно с этим в Москве в 1857 г. было преобразовано из Синодального хора (еще ранее – хор патриарших певчих дьяков) Синодальное училище, которое возглавил С.В.Смоленский. Для московских мастеров характерным было стремление придерживаться русских национальных традиций хорового пения. Вместе с тем, несмотря на отличия в исполнительских стилях, и Придворная певческая капелла, и Синодальное училище осуществляли хоровое образование в России в период, когда в консерваториях данная специальность еще не была представлена. Кроме того, готовили регентов учительские семинарии и институты, летние регентские и учительские курсы, регентские училища и др. Анализируя учебный план Синодального училища в начале ХХ в., Г.Г.Тенюкова отмечает, что для него характерно постепенное увеличение роли предметов общемузыкальной и общеобразовательной подготовки. Что касается содержания и форм специальной подготовки руководителя хора (дирижера), то они не были идентичными современным, хотя многое из их практики легло в основу дальнейшего совершенствования: подготовка учащихся в хоровом классе, концертно-исполнительская деятельность воспитанников в профессиональных хорах. В Синодальном училище впервые в России был создан дирижерский класс, где индивидуальный метод обучения сочетался с управлением «живым» исполнением [19]. Другой ценной традицией являлось взаимопроникновение и взаимосвязь всех музыкальных предметов, включая теоретические, и подчинение их дирижерской специфике [19]. Вместе с тем, еще в конце XIX – начале ХХ вв. бытовало мнение, что дирижером может стать каждый музыкант, поэтому в Придворной певческой капелле и Синодальном училище специально не разрабатывались вопросы техники дирижирования. Давались только начальные навыки при помощи теоретического объяснения и показа практических приемов в форме коллективных занятий. Однако постепенно усложняющиеся исполнительские задачи в хоровом искусстве сделали очевидной необходимость специальной подготовки для хоровых дирижеров. Видные музыканты Н.Н.Черепнин, М.М.Ипполитов-Иванов, К.С.Сараджев и др. выделили обучение основам оперно-симфонического и хорового дирижирования в специальную область музыкального исполнительства и педагогики и поставили задачу совершенствование методики обучения технике дирижирования. В начале ХХ в. в Регентских классах капеллы были введены предметы «Хоровой и дирижерский класс», «Чтение хоровых партитур», «Дирижирование». Появились первые учебные и методические пособия: «Методические заметки по преподаванию пения» А.И.Пузыревского (1891), «Техника дирижирования» П.Щуровского (1907), «Начальный учебник хороведения» Н.Д.Кашкина и А.В.Никольского (1909). В Регентских классах Придворной певческой капеллы и Синодальном училище в начале ХХ в. преподавали такие выдающиеся музыканты, как А.К.Лядов, Н.А.Соколов, М.Г.Климов (Петербург), Н.Д.Кашкин, М.М.Ипполитов-Иванов, Вик. Калинников, В.С.Орлов, А.В.Никольский, Н.М.Данилин (Москва). Во многом благодаря им традиции обучения хоровому дирижированию были сохранены и после революции 1917 г., когда эти два крупнейших центра русского хорового искусства были ликвидированы. Создание на их месте Народной хоровой академии (1918) не решило проблемы сохранения хоровых традиций, и в 1920-е – начале 1930-х гг. ведущие мастера – Н.М.Данилин, П.Г.Чесноков, А.В.Никольский – вошли в состав профессоров Московской консерватории на вновь образованном инструкторско-педагогическом факультете (см. Тему 10). Так произошло слияние консерваторского и дирижерско-хорового образования. После ряда организационных изменений, в 1932 г. была основана кафедра хорового дирижирования в Московской консерватории, которую возглавил Павел Григорьевич Чесноков. |