Гусарова_Логика и методолгоия науки_Пособие. Учебное пособие СанктПетербург 2012 Предисловие
 Скачать 1.76 Mb.
|
Виды агностицизма:релятивизм; иррационализм; религиозные откровения. Релятивизм (от лат. relativus — относительный) — методологический принцип, состоящий в абсолютизации относительности и условности содержания познания. Релятивизм восходит к учению древнегреческих софистов: из тезиса Протагора «человек есть мера всех вещей…» релятивисты выводят, что основой познания является текучей чувственность, которая не отражает каких-либо объективных и устойчивых явлений. Релятивизм выражается в отказе от признания преемственности в развитии знания, преувеличении зависимости процесса познания от его условий (например, от биологических потребностей субъекта, его психического состояния или наличных логических форм и теоретических средств). Факт развития познания, в ходе которого преодолевается любой достигнутый уровень знания, релятивисты рассматривают как доказательство его неистинности, субъективности, что приводит к отрицанию объективности познания вообще, к агностицизму. Аргументы релятивизма использовались в самых разных, порою противоположных философских течениях. С одной стороны, философы XVI—XVIII веков (Эразм Роттердамский, М. Монтень, П. Бейль) использовали его для критики догматов религии и основоположений метафизики. С другой стороны, Дж. Беркли, Д. Юм и др. им же обосновывали субъективизм. Иррационали́зм (лат. irrationalis — неразумный, нелогичный) предполагает существование областей миропонимания, недоступных разуму, и достижимых только через такие качества, как интуиция, чувство, инстинкт, откровения, вера и т. п. Таким образом, иррационализм утверждает иррациональный характер действительности. Иррационалистические тенденции в той или иной мере присущи таким философам, как Шопенгауэр, Ницше, Шеллинг, Кьеркегор, Якоби, Дильтей, Шпенглер, Бергсон. Религиозные откровения - проявление Высшего Существа в мире людей, с целью сообщить более или менее полную истину о себе и о том, чего оно требует от людей. Откровение может исходить как непосредственно от самого высшего существа, так и через посредников, например, ангелов. 3. Скептици́зм (от др.-греч. σκεπτικός — рассматривающий, исследующий) — философское направление, выдвигающее сомнение в качестве принципа мышления, особенно сомнение в надёжности истины. Следует различать обыденный скептицизм, научный и философский скептицизм. В обыденном смысле скептицизм — воздержание от суждений, обусловленное сомнениями. Научный скептицизм — последовательная оппозиция учениям, не имеющим эмпирических доказательств. Философский скептицизм — направление в философии, выражающее сомнение в возможности достоверного знания. Философский скептицизм рассматривает философию, в том числе и скептическую, как род наукообразной поэзии, но не науки. Своей целью скептики имели опровержение догматов всех школ, для них знание – это то, что должно быть целиком и окончательно верно, но это невозможно, поэтому одни считали, что знание всегда ошибочно, другие, например Д. Юм, что знание может быть ошибочным. Призывая к неустанным, настойчивым поискам истины, скептики всегда стремились доказать равносильность противоположных суждений. Нет критерия истины, истина недостижима, чувства вводят нас в заблуждение, мы можем воспринимать несуществующее - галлюцинации, сны, иллюзии; обманывает и разум, неспособный разрешить противоречия; предлагалось воздерживаться от высказывания «абсолютной истины» и признавать правдоподобные или вероятностные высказывания. Очевидно, что эти идеи достойны внимания философов всех времен. Скептицизм с его исследовательской, ищущей устремленностью и разочарованием в результатах, если они не окончательны, не разрушает философию, но предлагает познающему быть невозмутимым, воздерживаться от суждений об истине, теории, следовать опыту, обычаям, здравому смыслу и благоразумию, преодолевать догматизм как форму некритического философствования, религиозных учений, определенного типа ментальности в целом. 4. Солипсизм (от лат. solus — «единственный» и лат. ipse — «сам») — радикальная философская позиция, характеризующаяся признанием собственного индивидуального сознания в качестве единственно-несомненной реальности и отрицанием объективной реальности окружающего мира. Иногда этот термин употребляется в этическом смысле как крайний эгоцентризм. Логическим основанием солипсизма служит суждение, согласно которому единственная реальность, существующая достоверно — это собственное сознание (которое доступно человеку непосредственно) и ощущения (которые также воспринимаются непосредственно). Если ощущения достоверны, то мир таков, каким мы его видим, но достоверность ощущений мы не можем доказать бесспорно, ибо кроме ощущений и сознания нам ничего не доступно непосредственно. Если же ощущения искажены либо порождены нашим же сознанием, а окружающий мир совершенно не таков, каким мы его видим, либо даже вовсе не существует. В различных трактовках солипсизм подразумевает: Сомнение в реальности и/или достоверности всего сущего; Отрицание реальности всего, кроме собственного Я; Отрицание духовности всего, кроме собственного Я. Солипсизм, как радикальный субъективный идеализм, часто подвергался критике со стороны известных философов («солипсизм — скандал в философии» (И. Кант), «солипсизм может иметь успех только в сумасшедшем доме» (А. Шопенгауэр), «солипсизм — это безумие» (М. Гарднер). Однако достаточного обоснования, которое позволяло бы однозначно утверждать существование объективной реальности вне мыслящего субъекта, дано не было. Современные научные взгляды на познаваемость мира Сегодняшняя наука поняла, сколь велика в научном познании роль допонятийных, неформальных, вненаучных компонентов, проистекающих из особенностей принадлежащего обществу познающего человека, его ценностей, истории и культуры. Из этого следует, что научное знание не может быть полностью обоснованным, доказанным, проверенным, оно всегда в разной степени гипотетично, содержит интуитивные моменты, относительно истинно. В таком случае встает проблема надежности нашего знания, которая в философии традиционно обсуждается как вопрос о познаваемости мира. Положительный ответ на этот вопрос может быть сформулирован в виде принципа доверия субъекту: анализ познания должен явным образом исходить из живой исторической конкретности познающего субъекта и строиться на доверии ему как ответственно поступающему в получении истинного знания и в преодолении заблуждений. Сегодня вопрос о правомерности принятия принципа доверия субъекту находит существенную поддержку, в частности, в основных положениях эволюционной теории познания. Аргументы эволюционной эпистемологии в защиту познаваемости базируются на следующих исходных посылках:
Наши знания – это не «абсолютные истины», но «рабочие гипотезы», которые мы должны быть готовы сменить, отбросить, если они противоречат новым фактам. При таком подходе снимаются неоправданные ожидания полного совпадения или полного несовпадения реального мира и нашего представления о нем и, соответственно, познавательная деятельность субъекта и доверие ему не оцениваются эталоном «абсолютной истины». Если познавательные способности человека – продукт эволюции, то они являются врожденными и наследуемыми, независимыми от индивидуального опыта, что и делает возможным выживание человека. Так оно и есть. Человек хорошо оснащен для познания, большинство программ уже встроено с рождения, например:
Итак, каждое восприятие, каждая «проекция» – это правомерная попытка реконструкции реального мира, которая носит, разумеется, гипотетический характер, требует проверки и доказательства или опровержения. Вместе с тем в эволюционной эпистемологии, показывающей, как формируются условия достоверного человеческого знания, осознается ограниченность органов чувств, а также исходных образов восприятия и повседневного опыта. И это оправдывает возникновение и дальнейшее существование такого значимого направления в философии, как скептицизм. Доверяя человеку познающему, следует помнить, что наш познавательный аппарат «адекватен» для тех условий, в которых он был развит в ходе эволюции, однако он может не соответствовать более поздним реальностям и не всегда годится для правильного понимания каждой из них. Одна из главных проблем здесь – размерность мира, к которому приспособлен человек. Еще недостаточно осмыслен также тот факт, что познающий человек реализует свои возможности в «мире средних размерностей», мезокосме, что и евклидова геометрия и физика Ньютона, по-видимому, соответствуют этому миру. Гносеологи Локк, Юм, Кант создавали, по существу, теорию познания «мира средних размерностей», не предполагая ее ограниченности этим миром и не осознавая, что только научное познание может вырваться за пределы такого мира. Это находит выражение также и в том, что при познании и обучении не учитывают, что без соответствующего осмысления применяются повседневный язык, язык классической науки и классическая логика, сформировавшиеся именно для описания мира средних размерностей. Эти явления, а также неоправданно преувеличенные ожидания, в частности получения «абсолютно истинного», а не гипотетического знания, ведут к пессимизму и скептицизму, отрицанию возможности достоверного знания и разрушают доверие к человеку познающему. Однако сегодня познание развивается в новых условиях, включающих не только природные факторы, но деятельность человека в обществе и новый уровень развития его мышления и специальных познавательных средств:
Разумеется, эволюционная эпистемология предстает, по существу, только в качестве естественнонаучной концепции эволюции познавательных способностей и никак не может рассматриваться в роли философской теории познания, тем более что развитие познавательных способностей – это коэволюционный процесс, в котором культура с момента ее возникновения играет не менее фундаментальную, чем природа, роль в развитии человеческой способности адекватно воспринимать мир. Но в любом случае эволюционная эпистемология дает существенные основания для утверждения принципа доверия субъекту. § 10. НАУЧНАЯ КАРТИНА МИРА И ЕЕ ЭВОЛЮЦИЯ Понятие научной картины мира. Структура научной картины мира – следующая: центральное теоретическое ядро, фундаментальные допущения частные теоретические модели, которые постоянно достраиваются. Центральное теоретическое ядро обладает относительной устойчивостью и сохраняет свое существование достаточно длительный срок. Оно представляет собой совокупность конкретно-научных и онтологических констант, сохраняющихся без изменения во всех научных теориях. Например, в физики к сверхустойчивым элементам любой картины мира относят принципы сохранения энергии, постоянного роста энтропии, фундаментальные физические константы, характеризующие основные свойства универсума: пространство, время, вещество, поле, движение. Фундаментальные допущения носят специфический характер и принимаются за условно неопровержимые. В их число входит набор теоретических постулатов, представлений о способах взаимодействия и организации в систему, о генезисе и закономерностях развития универсума. В случае столкновения сложившейся картины мира с контрпримерами или аномалиями для сохранности центрального теоретического ядра и фундаментальных допущений образуется ряд дополнительных частнонаучных моделей и гипотез. Именно они могут видоизменяться, адаптируясь к аномалиям. Научная картина мира обладает организованностью, т.е. является системной, и обеспечивает синтез знаний, т.е. имеет интегративную функцию. Научная картина мира носит парадигмальный характер, так как она задает систему установок и принципов освоения универсума. Она накладывает определенные ограничения на характер допущений "разумных" новых гипотез, тем самым направляет движение мысли. Поэтому можно говорить о нормативной, а также о психологической функциях научной картины мира. Итак, научная картина мира создает общетеоретический фон исследования и координирует ориентиры научного поиска. Классическая, неклассическая и постнеклассическая наука. Европейская наука стартовала с принятия классической научной картины мира (18 век – конец 19 века). Источники: теория Галилея и Ньютона. Метафора: мир – единый большой механизм; графический образ – прогрессивно направленное линейное развитие с жестко однозначной детерминацией во времени. Основная модель: объекты существуют сами по себе в строго заданной системе координат, возмущающих факторов и помех нет; субъект познания (наблюдатель) никак не влияет на объекты. Изучается: причинно-следственная связь между состояниями объектов. Неклассическая картина мира (конец 19 века – 60-е гг. 20 в.) Источники: термодинамика, теория эволюции Дарвина, теория относительности Эйнштейна, принцип неопределенности Гейзенберга, гипотеза Большого Взрыва, фрактальная геометрия Мандельброта. Представители: М. Планк, Э. Резерфорд, Нильс Бор, Луи де Бройль, В. Паули, Э. Шредингер, В. Гейзенберг, А. Эйнштейн, П. Дирак, А.А. Фридман и др. Метафора: мир – сеть взаимосвязанных событий. Любое свойство того или иного участка этой сети не имеет абсолютного характера, а зависит от свойств остальных участков сети; графический образ – колебания вокруг магистрального направления развития. Основная модель: развитие системы направлено, но ее состояние в каждый момент времени детерминировано только статистически. Объект науки – не реальность «в чистом виде», а некоторый её срез, заданный через призму принятых теоретических и операционных средств и способов её освоения субъектом (т.е. добавляется человек + инструменты + социальная ситуация). Отдельные срезы реальности несводимы друг к другу. Изучаются не неизменные вещи, а те условия, попадая в которые они ведут себя так или иначе. Постнеклассическая картина мира (70-х гг. XX века – наше время). Источники: синергетика Германа Хакена (Германия), теория диссипативных структур Ильи Пригожина (Бельгия) и теория катастроф Тома Рене (Франция). Автор концепции – академик В. С. Степин Метафора: мир – это организованный хаос = нерегулярное движение с непериодически повторяющимися, неустойчивыми траекториями. Графический образ: древовидная ветвящаяся графика. Основная модель: мир – это наложение открытых нелинейных систем, в которых велика роль исходных условий, входящих в них индивидов, локальных изменений и случайных факторов. С самого начала и к любому данному моменту времени будущее каждой системы остается неопределенным. Ее развитие может пойти в одном из нескольких направлений, что чаще всего определяется каким-нибудь незначительным фактором. Достаточно лишь небольшого энергетического воздействия, так называемого "укола", чтобы система перестроилась (произошла бифуркация) и возник новый уровень организации. Объект науки: изучаемая система + исследователь + его инструментарий + целевые установки познающего субъекта. В.С. Степин выделил следующие признаки постнеклассического этапа:
Постнеклассическая наука исследует не только сложные, сложно организованные системы, но и сверхсложные системы, открытые и способные к самоорганизации. Объектом науки становятся и "человекоразмерные" комплексы, неотъемлемым компонентом которых является человек (глобально-экологические, биотехнологические, медико-биологические и т.п.). Внимание науки переключается с явлений повторяемых и регулярных на "отклонения" всех видов, на явления побочные и неупорядоченные, изучение которых приводит к исключительно важным выводам. В результате изучения различных сложно организованных систем, способных к самоорганизации ( от физики и биологии до экономики и социологии ), складывается новое – нелинейное – мышление, новая "картина мира". Ее основные характеристики – неравновесность, неустойчивость, необратимость. Уже поверхностный взгляд позволяет увидеть связь постнеклассической картины мира и идеологии постмодернизма. Проблема корреляции постмодернизма и современной науки была поставлена Ж.-Ф.Лиотаром ( Lyotard J.- F. 1979 ). Действительно, постмодернистская социальная теория использует категории неопределенности, нелинейности, многовариантности. Она обосновывает плюралистическую природу мира и ее неизбежное следствие – амбивалентность и случайность человеческого существования. Постнеклассическая картина мира и, в частности, синергетика дает своего рода "естественнонаучное" обоснование идеям постмодернизма. Вместе с тем, несмотря на существенные достижения современных наук в построении научной картины мира, многие явления она принципиально объяснить не может: объяснить гравитацию, возникновение жизни, появление сознания, создать единую теорию поля найти удовлетворительное обоснование той массе парапсихологических или биоэнергоинформационных взаимодействий, которые сейчас уже не объявляются фикцией и чепухой. Выяснилось, что объяснить появление жизни и разума случайным сочетанием событий, взаимодействий и элементов невозможно, такую гипотезу запрещает и теория вероятностей. Не хватает степени перебора вариантов периода существования Земли. Трактовка рациональности в разных картинах мира. В современной науке рациональность, законосообразность является одной из главных ценностей, отождествляется с целесообразностью. Напомним, что под рациональностью понимается способность мышления работать с идеальными объектами, способность слова отражать мир разумно-понятийно. Научная рациональность, т.е. мысленное конструирование идеальных объектов, которое признает наука, ограничивает свободу моделирования. Она признает лишь те идеальные объекты и процедуры, которые актуально либо потенциально практически значимы. По существу, рациональность отождествляется с методологией науки. По мнению Н. Моисеева, "реальность (точнее – восприятие человеком окружающего, которое его сознание воспринимает как данность) порождала рациональные схемы. Они в свою очередь рождали методы, формировали методологию. Последняя становилась инструментом, позволявшим рисовать картину мира - Вселенной (универсум) рациональным образом" . Однако в условиях неклассической и, особенно, постнеклассической картины мира возник кризис в интерпретации понятия рациональности. Сквозь призму классической рациональности мир представал как законосообразный, структурно-организованный, упорядоченный, саморазвивающийся. Вместе с тем классический рационализм так и не нашел адекватного объяснения акту творчества, эвристичности. Постнеклассический образ рациональности включает в себя не только логико-методологические стандарты, но еще и анализ целерациональных действий и поведение человека. В новый, расширенный объем понятия "рациональность" включены интуиция, неопределенность, эвристика и другие не традиционные для классического рационализма прагматические характеристики, например, польза, удобство, эффективность. В новой рациональности расширяется объектная сфера за счет включений в нее систем типа: "искусственный интеллект", "виртуальная реальность", "киборг-отношения", которые сами являются порождениями научно-технического прогресса. Как это конкретно реализуется? Вводятся понятия «закрытой» (классической) и «открытой» (неклассической, многоцелевой) рациональности. Тогда то, что представляется рациональным в "закрытой" рациональности, перестает быть таковым в контексте "открытой". Например, решение проблем производственных не всегда рационально в контексте экологических. Или деятельность, иррациональная с позиции науки, может быть вполне рациональной с других точек зрения, к примеру, с точки зрения получения ученой степени. § 11. КЛАССИФИКАЦИЯ НАУК Классификация Ф. Бэкона. Как мы уже знаем, наука в ее современном понимании (не как единая натурфилософия) оформилась в Новое время. Соответственно, появилась и первая классификация наук, предложенная Ф. Бэконом (1561-1626) как обобщение известного в его время круга знаний (в том числе поэзию). В качестве основания классификации наук он использовал основные способности человеческой души: память, воображение, разум. Поэтому классификация приобретает следующий вид: памяти соответствует история; воображению — поэзия; разуму — философия. Классификация Гегеля-Шеллинга. В естествознании этого времени (конец XVIII в.) считалось, что все объекты природы связаны друг с другом грандиозной единой цепью, ведущей от простейших веществ, от элементов и минералов через растения и животные к человеку, при этом имеют место качественно различающиеся «ступенях организованности» природы. А именно, природа рассматривалась как целесообразное целое, назначение которого — в порождении сознания. Выделенные Гегелем ступени природы связывались с различными этапами эволюции, трактуемой как развитие и воплощение творческой деятельности «мирового духа», носящей у Гегеля название абсолютной идеи. Соответственно, Гегель говорил о переходе механических явлений к химическим (так называемом химизме) и далее к органической жизни (организм) и практике. Классификации Сен-Симона (1760-1825). Анри де Сен-Симон - позитивист, т.е. он утверждал, что разум стремится обосновать свои суждения на наблюдаемых и обсуждаемых фактах. Вкратце его взгляды таковы. Частные науки есть элементы общей науки — философии. Все частные науки нужно сделать позитивными, тогда и философия станет совершенно позитивной. Физика и астрономия уже сделаны позитивными (т.е. основаны на наблюдаемых и обсуждаемых фактах), остается это сделать для физиологии и психологии. Мир управляется естественнонаучными законами, отдельных законов для органического мира и общественных явлений не существует. Органический мир - это текучая материя, человек - это организованное текучее тело. Соответственно, достаточно только естественных наук – физика, химия и пр. Классификация Конта. Личный секретарь Сен-Симона Огюст Конт предлагает два основания классификации:
При этом конечной целью всякой теоретической системы выступает человечество. Иерархия наук такова: математика, астрономия, физика, химия, биология и социология. Первая из них составляет отправной пункт последней, являющейся, как уже было сказано, единственной основной целью всякой положительной философии. При этом логика относится к математике, а психология делится между биологией и социологией. Чтобы облегчить обычное употребление иерархической формулы, удобно группировать термины по два, представляя их в виде трех пар: начальной — математико-астрономической, конечной — биолого-социологической и промежуточной— физико-химической. Кроме того, каждая пара показывает естественное сходство спариваемых наук, а их искусственное разделение, в свою очередь, приводит к ряду трудностей. Особенно это видно при отделении биологии от социологии. Как мы видим, классификация Конта широко используется, например, при организации школьного образовании. Классификация Дильгея. Вильгельмом Дильтеем (1833-1911) разделил науки по предмету – науки о духе и науки о природе. Предмет наук о природе составляют внешние по отношению к человеку явления. Предмет наук о духе — внутренние переживания. Жизнь и переживание объективируются в институтах государства, церкви, юриспруденции и пр. Важно также, что понимание обращено в прошлое и служит источником наук о духе. Классификации Виндельбанда и Риккерта. Вильгельм Виндельбанд (1848-1915) предлагает различать науки не по предмету, а по методу:
Генрих Риккерт (1863-1936) развивает эту идею:
Причем между этими методами и соответствующими науками – пропасть. Эту пропасть пытаются сохранить и в современной науке. Однако возникает проблема с техническими науками.Как писал сам Риккерт, «Технические изобретения (а следовательно, хозяйственная деятельность, которая является производной от них) обыкновенно совершаются при помощи естественных наук, но сами они не относятся к объектам естественнонаучного исследования». Эта проблема стопроцентно видна в ИТ. Современный взгляд таков: В естественных науках отношение общего к единичному — это отношение рода и индивида (экземпляра). В общественных исторических науках единичность как бы представляет, репрезентирует собой всеобщность, выступая как проявленная наглядным образом закономерность. Индивидуальные причинные ряды — таковы цель и смысл исторических наук. Принципы классификации наук Энгельса. Когда в 1873 г. Энгельс приступил к разработке классификации форм движения материи, в ученых кругах был распространен контовский взгляд на классификацию наук. Напомним позицию Конта: каждая наука имеет своим предметом отдельную форму движения материи, а сами объекты различных наук резко отделены друг от друга: математика | физика | химия | биология | социология. Такое соответствие было названо принципом координации наук. Энгельс обратил внимание на то, как связаны между собой и переходят один в другой объекты, изучаемые различными науками. Возникла идея отразить процесс прогрессивного развития движущейся материи, идущей по восходящей линии от низшего к высшему, от простого к сложному, т.е. все эти науки не разделены, а плавно переходят одна в другую. Этот подход стал известен как принцип субординации. И действительно, в XX в. именно на стыках наук появились наиболее перспективные области новых наук: биохимия, психолингвистика, информатика. Современная классификация Б. Кедрова. В связи с новыми данными естествознания разработанная Энгельсом пятичленная классификация форм движения материи была подвергнута существенным уточнениям. Б. Кедров различал шесть основных форм движения:
Эта классификация форм движения материи есть основа классификации наук. Существует и иной подход, согласно которому все многообразие мира может быть сведено к трем формам движения материи:
К комплексным формам материи и движения следует отнести астрономическую (Метагалактика — галактика — звезды — планеты); геологическую (состоящую из физической и химической форм движения материи в условиях планетарного тела); географическую (включающую в себя физическую, химическую, биологическую и социальную формы движения материи в пределах лито-, гидро- и атмосферы). Одна из существенных особенностей комплексных форм движения материи заключается в том, что господствующую роль в них в конечном счете играет низшая форма материи — физическая. Официальный взгляд ВАКа. Согласно уже сложившейся, хотя и достаточно молодой традиции все науки подразделились на три клана: естественные, общественные, технические. § 12. НАУКА КАК СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН Социокультурные функции науки. Наука, имея многочисленные определения, выступает в трех основных ипостасях со своими характеристиками (указаны в скобках):
Один из основателей науки о науке Дж. Бернал выделяет другие факторы влияния науки на общество. Наука - это
В качестве социокультурного феномена роль науки двоякая:
Напомним, что в общем понимании отношения социальности - это отношения людей по поводу людей и отношения людей по поводу вещей. Из этого следует, что наука как социокультурный феномен вплетена во все сферы человеческих отношений, она внедряется и в базисные основания отношений самих людей, и во все формы деятельности, связанные с производством, обменом, распределением и потреблением вещей. Максима современного технократического века гласит: «Все должно быть научным, научно обоснованным и научно проверенным». Выделим явно отдельные социокультурные функции науки: культурно-технологическая функция науки - формирование человека как субъекта познавательной деятельности, включение его в познавательный процесс. Современное индивидуальное познание совершается исключительно в окультуренных, социальных формах, принятых и существующих в культуре. Научное знание, глубоко проникая в быт, превратилось в неотъемлемый компонент социальной среды, в которой происходит становление и формирование личности. этическая (ценностная) функция науки - проблема интеллектуальной и социальной ответственности, морального и нравственного выбора, личностные аспекты принятия решений, проблемы нравственного климата в научном сообществе и коллективе. наука как фактор социальной регуляции общественных процессов – наука воздействует на потребности общества, становится необходимым условием рационального управления. наука как фактор социальной организации - наука развивается сообществом ученых и располагает определенной социальной и профессиональной организацией, развитой системой коммуникаций. Ученый — всегда представитель той или иной социокультурной среды. В науке приветствуется поиск истины, а следовательно и критика, полемика, спор. Ученый находится в ситуации постоянного подтверждения своей профессиональности посредством публикаций, выступлений, квалификационных дисциплинарных требований и часто вступает в сложные отношения как со своими оппонентами-коллегами, так и с общественным мнением. Признание деятельности ученого связано с градацией степеней и званий. В этих условиях творческий потенциал личности может остаться нереализованным либо оказаться подавленным общественной системой. Но совершить открытие, изобрести нечто новое может лишь индивид, обладающий проницательным умом и необходимыми знаниями, а не общество как таковое. Удачная организация научных институтов стремится примирить эти противоречия. функция производства истинного знания остается основной функцией науки; она распадается на соподчиненные функции описания, объяснения, прогноза. «Нейтральность» науки и «социальный заказ». В середине 20 века существовал лозунг: наука – это непосредственная производительная сила, даже имел хождение подсчет: на каждый вложенный рубль наука приносит 10 рублей отдачи. «В среднем» это так и было. Многообразные отрасли производства развивались как непосредственные технологические применения данных различных отраслей науки. С другой стороны, не каждое новое открытие становится основой для изобретения, не каждое изобретение внедряется в практику. Принятие решения о внедрении выходит за рамки науки – это вопрос политики и (или) коммерции, вопрос «социального заказа». Наука в функции производительной силы, состоя на службе торгово-промышленного капитала, не может реализовать свою универсальность, а застревает на ступени, которая связана не столько с истиной, сколько с прибылью. Отсюда многочисленные негативные последствия промышленного применения науки, когда техносфера, увеличивая обороты своего развития, совершенно не заботится о возможностях природы переварить все эти вредоносные для нее отходы. Отвечая на идеологические потребности общества, наука предстает как инструмент политики. Официальная наука всегда вынуждена поддерживать основополагающие идеологические установки общества, предоставлять интеллектуальные аргументы и практический инструментарий, помогающий сохранить существующей власти и идеологии свое привилегированное положение. В этом отношении науке предписано «вдохновляться» идеологией, включать ее в себя. Поскольку усвоение идеологии часто начинается на бессознательном уровне, в процессе первичной социализации, то наука в принципе никогда полностью не может освободиться от влияния идеологии, хотя всегда стремится быть антиидеологичной. К характеристикам идеологии относят ее намеренное искажение реальности, догматизм, нетерпимость, нефальсифицируемость. Наука исповедует противоположные принципы: она стремится к точному и адекватному отражению реальности, зачастую терпима к конкурирующим теориям, никогда не останавливается на достигнутом и подвержена фальсификации. Идеология варьирует следующими моделями отношения к науке:
При этом в ход пускаются механизмы, направленные на то, чтобы запускать, замедлять или блокировать определенные направления. Постоянное давление общества ощущается и потому, что ученый всегда несет огромную моральную ответственность за последствия применения технологических разработок, которая часто входит в противоречие с требованиями социума (Сахаров и пр. примеры). Еще один аспект науки как социокультурного феномена - ее коллективность, интерсубъективность. Здесь вводятся понятия микроконтекста (собственно научная сообщество, где работает ученый) и макроконтекста (вся социокультурная среда, в которой развивается наука). Иными словами, каждое общество имеет науку, соответствующую уровню его цивилизованной развитости. Наука и цивилизация. Наука как социокультурный феномен предполагает соотнесение с типом цивилизационного развития. Согласно классификации А. Тойнби выделяется 21 тип цивилизации. Более общий подход предлагает общецивилизационное разделение с учетом двух разновидностей: традиционные, техногенные. Традиционный тип общества - замедленный темп развития, устойчивые стереотипы развития. Приоритет отдается канонизированным и регламентирующим формам мышления, традициям, нормам, принятым и устоявшимся образцам поведения. Автономия личности невозможна, реализовать личность можно, лишь принадлежа к какой-либо корпорации, как элемент корпоративных связей. Техногенный тип общества (возник в XV-XVII вв. в европейском регионе) –огромный темп развития; постоянная перестройка принятых основоположений, поиск новых возможностей, что создает внутренние резервы роста и развития; основной ценностью являются не канон и норма, но инновация и новизна; отстаивается автономия личности, позволяющая погружаться в самые разные социальные общности и культурные традиции. Но все это делается за счет ресурсов природы. Считается, что техногенная цивилизация живет чуть более 300 лет. Авторы монографии «Философия науки и техники» B.C. Степин, В.Г. Горохов и М.А. Розов приходят к любопытному сравнению. В известном смысле символом техногенного общества может считаться книга рекордов Гиннеса — в отличие от семи чудес света, которые подчеркивают завершенность мира, то, что все грандиозное и действительно необычное уже состоялось'. Дискуссия о нужности науки. Сциентизм и антисциентизм. Культ науки в XX в. привел к попыткам провозглашения науки как высшей ценности развития человеческой цивилизации. Сциентизм (от лат. scientia— «знание, наука»), представив науку культурно-мировоззренческим образцом, в глазах своих сторонников предстал как идеология «чистой, ценностно-нейтральной большой науки». Он предписывал ориентироваться на методы естественных и технических наук, а критерии научности распространять на все виды человеческого освоения, мира, на все типы знания и человеческое общение в том числе. Одновременно с сциентизмом возникла его антитеза — антисциентизм, провозглашавший прямо противоположные установки. Он весьма пессимистически относился к возможностям науки и исходил из негативных последствий НТР. Антисциентизм требовал ограничения экспансии науки и возврата к традиционным ценностям и способам деятельности. Аргументы сциентистов и антисциентистов:
Антисциентисты подмечают простую истину, что, несмотря на многочисленные успехи науки, человечество не стало счастливее и стоит перед опасностями, источником которых стала сама наука и ее достижения. Следовательно, наука не способна сделать свои успехи благодеянием для всех людей, для всего человечества.
Ориентации сциентизма и антисциснтизма носят универсальный характер. С ними можно встретиться в сфере морального и эстетического сознания, в области права и политики, воспитания и образования. Чаще они выражаются скрыто и подспудно. Действительно, опасность получения непригодных в пищу продуктов химического синтеза, острые проблемы в области здравоохранения и экологии заставляют говорить о необходимости социального контроля за применением научных достижений. Однако возрастание стандартов жизни и причастность к этому процессу непривилегированных слоев населения добавляет очки в пользу сциентизма. В согласии с эпохой постмодернизма многие интеллектуалы сегодня выступают как антисциентисты. Тезис 1. Наука убивает душу. Экзистенциалисты (в частности, Серен Кьеркегор) ставят каверзные вопросы. Какие открытия сделала наука в области этики? И меняется ли поведение людей, если они верят, что Солнце вращается вокруг неподвижной Земли? Способен ли дух жить в ожидании последних известий из газет и журналов? Изобретения науки не решают человеческих проблем и не заменяют собой столь необходимую человеку духовность. В целом антисциентисты уверены, что вторжение науки во все сферы человеческой жизни делает ее бездуховной, лишенной человеческого лица и романтики. Дух технократизма отрицает жизненный мир подлинности, высоких чувств и красивых отношений. Возникает неподлинный мир, который сливается со сферой производства и необходимости постоянного удовлетворения все возрастающих материальных потребностей. Яркий антисциентист Г. Маркузе сформировал концепцию «одномерного человека»: подавление природного, а затем и индивидуального в человеке сводит многообразие всех его проявлений лишь к одному технократическому параметру. Те перегрузки и перенапряжения, которые выпадают на долю современного человека, говорят о ненормальности самого общества, его глубоко болезненном состоянии. К тому же ситуация осложняется тем, что узкий частичный специалист (homo faber), который крайне перегружен, заорганизован и не принадлежит себе, — это не только представитель технических профессий. В подобном измерении может оказаться и гуманитарий, чья духовная устремленность будет сдавлена тисками нормативности и долженствования. Бертран Рассел, ставший в 1950 г. лауреатом Нобелевской премии по литературе, в поздний период своей деятельности склонился на сторону антисциентизма. Он видел основной порок цивилизации в гипертрофированном развитии науки, что привело к утрате подлинно гуманистических ценностей и идеалов. Майкл Полани — автор концепции личностного знания — подчеркивал, что «современный сциентизм сковывает мысль не меньше, чем это делала церковь. Он не оставляет места нашим важнейшим внутренним убеждениям и принуждает нас скрывать их под маской слепых и нелепых, неадекватных терминов». Антисциентизм приводит к требованиям ограничить и затормозить развитие науки, т.е. автоматически перетекает в антитехнологизм. Л. Шестов метко подмечает, что «наука соблазнила людей не своим всеведением, а житейскими благами, за которыми погналось так долго бедствовавшее человечество». Однако, если отказаться от благ науки = технологии, то встает насущная проблема обеспечения потребностей постоянно растущего населения в элементарных и уже привычных жизненных благах, не говоря уже о том, что именно в научно-теоретической деятельности закладываются «проекты» будущего развития человечества. Тезис 2. Наука – только для посвященных. Другая часть критических замечаний сыплется на науку со стороны эзотерически ориентированных мыслителей. Они усматривают второстепенность, подсобность и зависимость науки от более главенствующего мира скрытых духовных постижений, и призывают обратно, к тайному герметическому знанию. Бердяев по-своему решает проблему сциентизма и антисциентизма, замечая, что «никто серьезно не сомневается в ценности науки. Наука — неоспоримый факт, нужный человеку. Но в ценности и нужности научности можно сомневаться. Наука и научность — совсем разные вещи. Научность есть перенесение критериев науки на другие области, чуждые духовной жизни, чуждые науке. Научность — это формализм человечества, внутренне разорванного и духовно разобщенного. Дискурсивное мышление принудительно». Тезис 3. Наука изучает то, что соответствует ее методам, а остального не должно существовать. Л. Шестов: «огромное количество единичных фактов выбрасывается ею за борт как излишний и ненужный балласт. Наука принимает в свое ведение только те явления, которые постоянно чередуются с известной правильностью; самый драгоценный для нее материал — это те случаи, когда явление может быть по желанию искусственно вызвано. Когда возможен, стало быть, эксперимент. <...> Но как же быть с единичными, не повторяющимися и не могущими быть вызванными явлениями? Если бы все люди были слепыми и только один из них на минуту прозрел и увидел бы красоту и великолепие Божьего мира, наука не могла бы считаться с его показаниями. А между тем, свидетельства одного зрячего значат больше, чем показания миллиона слепых. В жизни человека возможны внезапные озарения, хотя бы на несколько секунд. Неужели о них нужно молчать, потому что при нормальных обстоятельствах их не бывает, и что их нельзя вызвать в каждую данную минуту?! <...> Наука этого требует» Вывод Дилемма «сциентизм — антисциснтизм» предстает извечной проблемой социального и культурного выбора. Она отражает противоречивый характер общественного развития, в котором научно-технический прогресс оказывается реальностью, а его негативные последствия не только отражаются болезненными явлениями в культуре, но и уравновешиваются высшими достижениями в сфере духовности. В связи с этим задача современного интеллектуала весьма сложна. По мнению Э. Агацци, она состоит в том, чтобы «одновременно защищать науки и противостоять сциентизму». |