история россии. Наумов Виктор. Царевна Софья - royallib.com. Виктор Наумов царевна софья
 Скачать 1.92 Mb.
|
|
— Какое последнее намерение со стороны царского величества насчет отдачи Киева польскому королю? Голицын решительно ответил: — Киева в польскую сторону никак отдать нельзя, и отдан не будет, потому что у малороссийского народа с поляками за утеснение веры и за другие обиды великие ссоры, и никогда между ними эти ссоры успокоены быть не могут; малороссийский народ и имени польского слышать не хочет. Да и потому Киева отдать нельзя, что польский король Журавинскими договорами уступил всю Украйну турскому салтану, а салтан турский уступил Киев с принадлежащими к нему городами и местами и Запорожье в сторону царского величества. Подводя итог переговорам с австрийскими послами, Голицын категорично заявил: — Если король польский уступит царскому величеству город Киев, то царское величество, в союзе с королем, будет вести войну против крымского хана. В июне Блюмберг и Жировский покинули Москву, не достигнув никакого соглашения с Россией.: #c_257 Странам-участницам Священной лиги стало понятно, что российская дипломатия будет по-прежнему непреклонно отстаивать интересы своей страны. Воинственный Ян Собеский первоначально, возможно, надеялся, что союзники одержат победу над Турцией без помощи России. В 1684 году польские войска попытались отвоевать у турок Каменец-Подольский, однако осажденная крепость выстояла. Более удачными были действия австрийской армии, которая в том же году отвоевала у турок большую часть Хорватии, ставшей вскоре австрийской провинцией. Республика Венеция впервые в своей истории объявила султану открытую войну. При содействии Мальты и Тосканы венецианцы снарядили флот, высадили десант в Далмации, а затем развернули наземные силы в Албании и Боснии. В 1685 году Ян Собеский решил действовать в Молдавии и Трансильвании, но не смог возглавить поход из-за тяжелой болезни. Польской армией стал командовать коронный гетман Станислав Яблоновский, которому предписано было занять Молдавию, отрезать Подолию от турецких владений и принудить гарнизон Каменецкой крепости к капитуляции. Войска Яблоновского перешли Днестр и вторглись в Молдавию, но вскоре вынуждены были отступить со значительными потерями. Между тем молдавский поход привел к обострению отношений Собеского с императором Леопольдом, стремившимся утвердить австрийскую власть в Молдавии, Валахии и Трансильвании. В том же году Венеция завоевала центральную часть Греции и удерживала ее в течение полутора лет. Как видим, польскому королю в войне с Турцией везло меньше, чем его союзникам. Ему пришлось лишний раз убедиться в коварстве австрийцев, которые во все времена стремились загребать жар чужими руками. Поляки просили помощи у Франции и даже пытались заключить перемирие с крымским ханом, но в обоих случаях не смогли добиться результата. Тогда польская дипломатия вновь сосредоточила усилия на вовлечении России в Священную лигу. В августе 1685 года в Москву из Варшавы прибыл посланник Ян Жембоцкий с грамотой Яна Собеского, вновь призывавшего русских государей присоединиться к борьбе христианского мира против Османской империи. Вскоре король отправил в Москву великих полномочных послов: познанского воеводу Кшиштофа Гжимультовского, канцлера Великого княжества Литовского князя Марциана Александра Огиньского, коронного подстолия Александра Пшиемского и каменецкого каштеляна полковника Александра Яна Потоцкого. 11 февраля 1686 года послы торжественно въехали в Москву в сопровождении огромной свиты общей численностью около тысячи человек. При въезде в столицу поляков встретили стрелецкие полки под предводительством Федора Шакловитого, красовавшегося на коне с булавой в руках. Его молодцеватая фигура привлекла внимание поляков, которые спросили у сопровождавших их приставов Посольского приказа: — Кто он и какой чин имеет, что объезжает пехотные полки с булавою? — Это царского величества думный человек, и те пехотные полки, со всеми начальными людьми, ведает он. При переезде посольства через речку Пресню Шакловитому захотелось еще больше привлечь к себе внимание; он подскакал к каретам Гжимультовского и Огиньского и изысканно поклонился им. Послы ответили ему вежливыми поклонами. У двора князя Василия Голицына в Охотном Ряду их приветствовал большой караул под предводительством полковника-иноземца. На их расспросы приставы ответили: — Полковник служит их царскому величеству, человек ученый и ратный. В роте у него знатные люди, дворяне честные; а служат при дворе боярина и сберегателя князя Василия Васильевича Голицына. Так внимание послов было исподволь обращено на двух фаворитов Софьи, которые постарались подчеркнуть свое значение в качестве особо видных сановников. Впрочем, обо всём этом стало известно из доклада посольских приставов правительнице, которой они, возможно, постарались польстить, подчеркивая интерес иностранных дипломатов к ее близкому окружению. Посольство продвигалось от западной окраины Москвы до Кремля почти полдня, с частыми остановками. Приставы Посольского приказа по указанию Софьи и Голицына стремились, чтобы польские послы успели рассмотреть столицу России во всём великолепии. В Грановитой палате состоялась приемная аудиенция в присутствии государей Ивана и Петра, восседавших в царских венцах со скипетрами в руках. Правительница Софья в этом мероприятии не участвовала. Гжимультовский произнес пышную речь о военных доблестях своего короля и в заключение заявил: — Его королевское величество, не довольствуясь своими победами над турками, желает склонить всех государей к общему делу. И как великий царь Иоанн Васильевич покорил Сибирь, Астрахань, калмыков и Казань, так и их царские величества привели бы под свое владение Крым, черкасы и ногаи. Затем послы от имени короля передали русским государям многочисленные дары — впрочем, не особенно ценные, в основном из серебра. Гжимультовский, Огиньский, Потоцкий и дворяне из их свиты от себя подарили царям серебряную посуду, шкатулки и нескольких прекрасных коней, а Пшиемский — роскошную карету с шестеркой лошадей. По окончании аудиенции ближний стольник князь Яков Федорович Долгорукий по приказу правительницы Софьи отправился на Посольский двор, где разместились польские послы, «с царским жалованьем и со столом». Переговоры с поляками поручено было вести ближним боярам Василию Васильевичу Голицыну, Борису Петровичу Шереметеву, Ивану Васильевичу Бутурлину, ближним окольничим Петру Дмитриевичу Скуратову и Ивану Ивановичу Чаадаеву, а также думному дьяку Емельяну Игнатьевичу Украинцеву. Руководители русской дипломатии заранее подготовили огромный наказ под названием «Способ о вечном мире», в котором были предусмотрены все возможные притязания и доводы польских уполномоченных и доказывалась их несостоятельность.: #c_258 На переговорах, начавшихся 12 февраля, самым острым являлся вопрос о Киеве. Польские послы напоминали, что по условиям Андрусовского трактата он должен быть возвращен Польше через два года, однако это обязательство Россией не исполнено. Голицын возразил: — Киев задержан правдою. Если бы Киев уступлен был королю польскому, то гетман Дорошенко отдал бы его султану, и тогда как Польше, так и России вред был бы немалый. Король же польский не только не в силах был защищать тот край, но и всю Украйну уступил султану. На настойчивые требования польской стороны начать кампанию против Крыма Голицын отвечал, что «это дело весьма опасно», ясно давая понять, что без территориальных уступок со стороны Речи Посполитой невозможны ни заключение мира, ни поход русских войск на Крым. Сначала казалось, что поляки не уступят. Гжимультовский написал королю: «Я прежде соглашусь, чтобы мое сердце иссохло и онемел язык, нежели подпишу договор, столь пагубный для государства».: #c_259 После семи недель споров Голицын и его товарищи сумели склонить представителей Речи Посполитой к уступке Киева, пообещав взамен «поднять оружие на татар и турок». Таким образом, согласие по основным проблемам было достигнуто. Но затем возникли упорные прения по вопросу о выплате Россией денежной компенсации за Киев. Поляки требовали миллион злотых, что соответствовало 200 тысячам рублей. Русская сторона сначала вообще отказывалась от выплаты, потом согласилась на стотысячную компенсацию, к которым в конце концов решила прибавить еще 40 тысяч. Но поляки отказывались уменьшить назначенную ими сумму даже на рубль. Они даже попытались прибегнуть к шантажу — 27 марта объявили, что считают бесполезным продолжать переговоры и просят царей об отпускной аудиенции. Однако это не испугало Софью и Голицына. На другой день послы были приглашены во дворец, где юные государи приняли их с обычными обрядами, допустили к руке и разрешили уехать, велев «кланяться брату своему королю Польскому». Убедившись в бесполезности давления на русское правительство, поляки пошли на попятную. Через несколько часов после отпускной аудиенции дворяне посольской свиты явились к Голицыну, Шереметеву и Бутурлину и сообщили: — Ясновельможные послы его королевского величества, не желая покинуть столь великого и полезного всему христианству дела, из запроса своего денежной казны в удовлетворении Речи Посполитой уступают 50 тысяч рублей и предлагают ближним боярам съехаться в Ответную палату, для постановления вечного покоя. Бояре немедля доложили об этом правительнице, которая указала от имени царей: — Ближним ответным боярам возобновить переговоры о мире и союзе чрез обсылки; а доколе то дело не совершится и запись вечного мира не напишется, самим боярам с послами в ответе не быть и не видеться. На каких же условиях хотят послы заключить мир и союз, о том пусть они прежде напишут образцовую запись, по получении которой дать им из Посольского приказа свое образцовое письмо, и потом уже договариваться через обсылки, посредством назначенных с обеих сторон лиц. На другой день стороны обменялись проектами договора. Разумеется, тексты сильно различались. Согласно русскому варианту к России помимо Киева должны были отойти Чигирин, Канев и Черкассы. Польский вариант не допускал даже уступки местечек вокруг Киева, расположенных дальше пяти верст от него. Еще одним камнем преткновения являлся вопрос о статусе Запорожья: русская сторона требовала безусловного присоединения его к своим владениям, в то время как польская настаивала на совместном протекторате над этой территорией. Когда дворяне посольской свиты явились к Голицыну и начали доказывать, что послы ни за что не согласятся на невыгодный мир, руководитель российской дипломатии резко ответил: — Записи вечного мира мы не изменим; быть ей так, как она в Посольском приказе написана, и мимо ее уступки в городах и землях не будет. Если же послы не согласны тех городов написать в крепость их царских величеств, то великие государи в договор с ними вступать не указали, и они бы ехали с Москвы не мешкая и времени не продолживая. Послы продолжали спорить, несколько раз присылали к боярам своих дворян, а сами пытались объяснять свою позицию являвшимся к ним дьякам Посольского приказа. 3 апреля переговоры вновь зашли в тупик, и Софья от имени царей приказала полякам, чтобы они «ехали с Москвы тотчас». Послы ответили: «Мы готовы». В тот же день на Посольский двор ныли доставлены ямские подводы, слуги начали укладывать вещи. Однако польские послы из Москвы всё же не уехали. 7 апреля они прислали к Голицыну дворянина, сообщившего: — Полномочные послы, не желая столь великого, славного, прибыльного дела оставить и своих трудов туне потерять, объявляют свое последнее намерение: для союза с врагами Креста Господня уступают к Киеву на вечные времена сверх прежних пяти верст, определенных перемирными трактатами, вверх по Днепру до устья реки Ирпени 15 верст, а рекою Ирпенем вверх до местечка Васильково 20 верст. Василькову быть за Киевом; земли же к нему по реке Стугну, на которой он стоит. Также быть за Киевом городкам Треполью и Стайком. Но чтобы от Стаек раздвинуть рубеж вниз по Днепру до Тясмы, а вверх в поле на 20 верст, на то великие послы королевского указа не имеют и позволить не смеют, а могут донести королю. Согласны, чтобы за рекою Тясьмою Запорожью и Кадаку быть во владении их царских величеств. То последнее намерение великих послов, иначе они из Москвы ехать тотчас готовы. В ответ царевна Софья приказала: «Возобновить прерванные переговоры по прежнему чрез обсылки, для чего определить дьяков Прокофья Возницына, Ивана Волкова, переводчика Семена Лаврецкого и подьячего Козьму Нефимонова, с тем, чтобы они, согласно с посольским предложением, написали вновь образцовую запись; о спорных же пунктах докладывали бы князю Голицыну и товарищам его. А самим боярам и ближним людям с послами не видеться, пока чрез обсылки запись на мере не станет». Тем самым правительница оказывала прямое давление на поляков, унижая их необходимостью вести переговоры с дьяками Посольского приказа, а не с равными по рангу ближними боярами. Вельможным панам дали понять, что после отпускной аудиенции они остаются в Москве только из милости русских государей и не должны особенно упрямиться, иначе им могут опять указать на дверь. Русское правительство в данном случае чувствовало себя вполне уверенно, прекрасно осознавая степень заинтересованности Речи Посполитой в мире и союзе с Россией. С 8 по 21 апреля Возницын с товарищами посещали польских послов ежедневно, а иногда дважды или даже трижды в день. Переговоры проходили в доме, отведенном для первого посла Гжимультовского, куда съезжались остальные польские представители. Проект мирного договора дьяки зачитывали по пунктам, затем шло подробное обсуждение каждой статьи, а иногда и каждого слова. Титул русских государей поляки упорно оспаривали, не желая называть их пресветлейшими и державнейшими, поскольку в предыдущих русско-польских договорах «таких титл им не бывало». Требование России о передаче ей разоренных городов вниз по Днепру от Стаек до реки Тясмы (Чигирин, Канев, Бужин, Люшны, Черкассы, Крылов и др.) было решительно отвергнуто польской стороной. По-прежнему продолжались споры о размере денежной компенсации за Киев: поляки упорно настаивали на 150 тысячах рублей, а русская сторона соглашалась заплатить только на десять тысяч меньше. На статью о свободе православного вероисповедания во всех подвластных Польше областях и о прекращении насилия со стороны униатов польские послы дали согласие, но выдвинули встречное условие: — Только бы великие государи изволили предоставить такую же свободу и римскому вероисповеданию в России и дать место на посадах в Москве, Смоленске и Киеве для строения костелов. Русский вариант статьи о заключении союза против Турции и Крыма поляки полностью оспорили: — В ней написаны только церемонии, а не прямое дело. Нужно сказать, что великие государи для вечного мира с Речью Посполитой ныне же повелели мир с турским султаном и ханом Крымским разорвать, войну с ними начать, войска на Крым послать и крымских татар от нападения на Польшу удерживать. Пусть бояре крепят нас вечным миром — то их дело; а союзные статьи напишем мы сами — то наше дело; вам дорог мир, нам — союз. Статья с требованием немедленно известить русский двор о возможном намерении польского короля заключить сепаратный мир с Турцией или Крымом была отвергнута послами с негодованием: — Никогда король мира просить не станет, а добудет его оружием и самих мусульман заставит молить о пощаде! Прочие статьи договора не вызвали серьезных возражений польской стороны. Когда результаты переговоров были доложены правительнице Софье, она разрешила уступить в некоторых статьях и поручила Возницыну согласовать с послами окончательный текст трактата. Наконец 21 апреля после взаимных уступок стороны достигли соглашения по всем спорным вопросам и постановили переписать договор набело.: #c_260 Окончательный текст трактата о «Вечном мире» из тридцати трех статей предусматривал передачу России Киева и его ближайших окрестностей — Триполья, Стаек и Василькова, к которым было прибавлено по пять верст земли. Денежная компенсация за Киев была установлена в 146 тысяч рублей. За Россией были закреплены вся Левобережная Украина, Смоленск, Дорогобуж, Рославль, Запорожье и прилегающие земли. Чигирин и другие разоренные города вниз по Днепру должны были оставаться «пусты, так как ныне», то есть не принадлежать ни Польше, ни России. 5-я статья договора декларировала невозможность возвращения Смоленска, Киева, Левобережной Украины и Запорожья Речи Посполитой даже в случае мятежа местных жителей против русских царей: Польша обязывалась «тех своевольных в подданство и под оборону не принимать», «тайно и явно их не подговаривать и никого к ним не подсылать, и войны не вчинать, и сего вечного миру никакими мерами не нарушить». В свою очередь русские государи должны были не принимать в подданство жителей закрепленных за Речью Посполитой Витебска, Полоцка, Белой Церкви, Немирова и других городов по правую сторону от Днепра. О титулах монархов было постановлено: именовать польского короля «наияснейшим и державнейшим», а русских царей — «пресветлейшими и державнейшими». Свободное отправление православного вероисповедания в польских областях было полностью подтверждено, никакие притеснения со стороны католиков и униатов не допускались. Но в России католическое богослужение разрешено было только в частных домах, а о строительстве костелов не говорилось ни слова. Статья о союзе против Турции и Крыма была изложена в договоре в соответствии с желанием польских послов: Россия обязывалась «за многие бусурманские неправды для имени Христианского и для избавления многих христиан, стенящих в бусурманской неволе» как можно скорее послать войска в Запорожскую Сечь и на днепровские переправы, чтобы перекрыть крымским татарам дорогу на Польшу. Русские государи должны повелеть донским казакам «на того ж неприятеля наступить, и промысл воинской чинить на Черном море». В будущем 1687 году Россия обязывалась послать войска «на самой Крым», а Польша — вести военные действия против турок и белгородских татар, не допуская их нападения на союзницу. Вызвавшая негодование послов статья о недопустимости попыток польского короля заключить сепаратный мир с Турцией или Крымом в окончательном варианте договора была полностью переделана — теперь она содержала указания, что обе державы объявят султану о заключенном между ними союзе и потребуют возвратить Польше Каменец и другие завоеванные города. Если же султан или крымский хан будут предлагать сепаратный мир, то ни одна из союзных держав не должна вести переговоры без участия другой. Одна из статей договора предусматривала старания русской и польской дипломатии по привлечению к союзу против Турции и Крыма Франции, Англии, Дании и Голландии. |