Главная страница
Навигация по странице:

  • Борис Михайлович Федоров

  • Тема детства

  • Поэзия заговорила от лица ребенка

  • Детская литература. Методика приобщения. Гриценко З.А.. Высшее профессиональное образование


    Скачать 1.57 Mb.
    НазваниеВысшее профессиональное образование
    Дата13.01.2019
    Размер1.57 Mb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлаДетская литература. Методика приобщения. Гриценко З.А..doc
    ТипДокументы
    #63548
    страница9 из 26
    1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   26

    Поэзия XIX в. — детям


    Русская поэзия XIX в. известна всему миру именами А. Пушки­на, В.Жуковского, М.Лермонтова, Ф.Тютчева, А.Фета и других. Цельность, лиричность, напряженный духовный поиск, глубина содержания, поэтическое мастерство были признаны классичес­кими. Но при этом стихи для детей в творчестве многих крупных поэтов всего лишь редкие экзерсисы (упражнения). Поэзия сосре­доточилась на проблемах внутреннего мира взрослого человека, была занята им, познанием его чувств и переживаний. Проблемы и душа растущего человека остались вне ее интересов. В связи с этим на протяжении всего XIX века, не появилось ни одного зна­чимого поэта, писавшего преимущественно для детей и сумевшего приблизить детскую поэзию к уровню поэзии для взрослых. Напи­санное и изданное специально для детей порою не выдерживало критики:
    Разрыдалися все карлики,

    Возвратившися домой,

    Увидавши Белоснежечку:

    «Бедный цветик полевой».
    Стихотворение под названием «Белоснежка» было помещено в книге «Любимые сказки в детских стишках» как подпись под кар­тинкой.

    Объяснение этому феномену исследователи находят в актив­ном развитии и бытовании детского фольклора, полностью удов­летворявшего детские запросы в поэтическом слове.

    Думается, что есть еще ряд причин, не способствовавших продолжению того, что было так интересно начато А.Шишко­вым:

    первая половина XIX в. — это время активного перехода поэти­ческой авторской сказки в детское чтение (А. Пушкин, П. Ершов);

    переход в детское чтение тех стихов, которые детям не адресо­вались. Так случилось с поэзией А. Пушкина: «Этим произведени­ям волею судеб было предназначено сыграть роль моста между величайшим гением России и детьми»; так случилось впослед­ствии со многими стихотворениями Ф.Тютчева, А.Фета, Н.Нек­расова и других поэтов;

    активно переводится западноевропейская поэзия: И.В.Гёте «Лесной царь» (пер. В.Жуковского), Ф.Шиллер «Перчатка» (пер. В. Жуковского);

    переводами для детей занимался профессор Московского уни­верситета А. Ф. Мерзляков. Стихи Бернса, Беранже, Саади пере­водил для детей М. И. Михайлов.

    Вместе с детским фольклором это был крупный массив поэти­ческого чтения, который долгое время не нуждался в пополне­нии.

    Одна из причин находится за пределами самой поэзии и за­ключается в том, что на протяжении первой половины XIX в. не замечено особого старания со стороны издательств заказать, раз­добыть, напечатать настоящие детские стихи. Составители хресто­матий для учебного чтения более предпочитали иметь дело с про­заиками.

    Отсюда становятся ясными сетования В. Белинского и К. Ушинского в связи с тем, какая поэзия предлагается для чтения детям.

    Тем не менее в первой половине XIX в. жил человек, деятель­ность которого была целиком посвящена детской литературе. Это поэт, писатель, драматург, издатель Борис Михайлович Федоров (1789—1875). Все, что создавалось им, было весьма далеко от на­стоящего искусства и подвергалось справедливой критике совре­менников. В. Белинский называл его стихи «варварскими вирша­ми». Но он не прекращал работать и особенно преуспел как про­должатель традиций С. Полоцкого в жанре детских приветствий на все случаи жизни.

    В 1828 г. вышло назидательное стихотворение «Завтра» (подра­жание немецкому), которое на долгие годы стало знаковым в поэ­зии Б.Федорова. Две первые строчки этого произведения сдела­лись пословицей. Таким образом в народе получил признание поэт, гонимый критикой.
    Завтра! завтра! не сегодня

    Так ленивцы говорят.

    Завтра — все я делать рад

    Хоть в день праздника Господня!

    А сегодня отдохну.

    Завтра свой урок начну.

    Завтра не хочу лениться!

    Завтра надо потрудиться!

    Нынче жмурки иль лото;

    Завтра кончу то и то...
    Что же представляли собою стихи, перешедшие в детское чте­ние?

    Во-первых, они были тематически близки детскому сознанию и детской жизни.

    Во-вторых, за исключением немногих стихов (А. Майков «Се­нокос»; А.Плещеев «Старик») они были отчетливыми в звуковом составе стиха, непритязательными в выборе художественных средств, насыщены действиями, событиями, что благотворно для детского восприятия.

    Тематика стихотворений, составляющих детское поэтическое чтение на протяжении всего XIX века, достаточно разнообразна, но преобладающей является тема природы. Эта же тема часто зву­чит в стихах, непосредственно адресованных детям.

    Поэты по-разному изображают природу. Иногда это объектив­ные картины ее состояния:
    Кругом пестреет лес зеленый;

    Уже румянит осень клены,

    А ельник зелен и тенист;

    Осинник желтый бьет тревогу;

    Осыпался с березы лист

    И, как ковер, устлал дорогу...

    (А.Майков «Пейзаж», 1853)
    Иногда — эмоциональное впечатление от общения с приро­дой, или, как называет его исследователь поэзии XIX в. В.Коро­вин, «пейзаж души».
    Братцы! Мороз на дворе,

    Русский, трескучий мороз!

    Ели блестят в серебре;

    Эй, берегите свой нос!

    (Я. Грот «Зимнее веселье», 1845)

    Здесь в душе поэта, его лирического героя и читателя-ребенка рождается одинаковое чувство радости, веселого, озорного сча­стья оттого, что изменившаяся природа внесет новые оттенки в течение жизни.

    Иногда царство природы видится поэту сказочным. Ирреаль­ным богатырем, которому подвластно все, рисует Н.Некрасов Мороза-воеводу, дозором обходящего «владенья свои» («Мороз, Красный нос», 1863—1864). На сказочный характер своего сти­хотворения «Первое тепло» (1890) указывает К. Случевский:
    Сказку хочу рассказать вам теперь:

    Тот, кто согласен поверить, — поверь...

    В диком лесу, в январе, за костром,

    Месяцы-братья сидели кругом...
    Действительно, сюжет этого стихотворения навеян художествен­ным миром славянской сказки о двенадцати месяцах, но не исчерпан им. Стихотворение К. Случевского, как и многие другие стихотворения о природе, имеет познавательный характер.
    Время тебе, братец Март, выходить,

    Выйди скорее Весну залучить!

    В темной земле — там броженье идет,

    Семечкам глянуть ростками черед.

    Если нам мер никаких не принять,

    Семечки будут глубоко страдать!..
    Но в детское чтение переходят не только стихи, близкие ре­бенку своей конкретикой, эмоциональностью, практически не­обходимые тем, что несут в себе новые знания о мире природы.

    Стихи Ф. И. Тютчева о природе по-настоящему сложны и фи­лософичны. Он «воспринимает природу целостно, как организм, как универсум, как нечто живое, пребывающее в постоянном дви­жении. Природа равна индивидуальности, она есть личность, че­ловеческое существо...»; ей, как и человеку, свойственна «борьба и игра стихийных, светлых и темных сил»
    Зима недаром злится,

    Прошла ее пора —

    Весна в окно стучится

    И гонит со двора...
    Но для читателей-детей важна была не философия поэта, а та «предметная конкретность» (В.Коровин), от которой он так тща­тельно уходил, та лексическая ясность, которою отличаются сти­хи Ф.Тютчева о природе («Зима недаром злится...», «Весенние воды», «Листья» и др.), та лаконичность и точность в описании картин природы, которые ему свойственны:
    Песок сыпучий по колени...

    Мы едем поздно; меркнет день,

    И сосен по дороге тени

    Уже в одну слилися тень.

    Черней и чаще бор глубокий.

    Какие грустные места!..

    Ночь хмурая, как зверь стоокий,

    Глядит из каждого куста.

    В стихах, написанных специально для детей или перешедших в Их чтение, звучит тема бережного отношения ко всему живому, охраны естественного существования мира (А. Пчельникова «Птичка», Н.Некрасов «Дедушка Мазай и зайцы», «Соловьи»):
    Дети

    ...Там замерзнешь ты зимой

    Где-нибудь на ветке;

    А у нас-то! в золотой

    Будешь жить ты клетке!
    Птичка

    О! Не бойтесь: в теплый край

    Улечу зимою.

    А в неволе — светлый рай

    Будет мне тюрьмою...

    («Птичка», 1859)
    Но изображение природы в стихах XIX в. никогда не было са­моцелью, примитивным любованием и вздохами по поводу ее красоты. Природа — это то, что органично связано с человеком, это две стороны одного мира, взаимозависимых и равноправных одновременно. Как трагическое событие описывает Н. Некрасов приход весны и рощу, в которой не поют соловьи.
    Пришла, рассказывал ваш дед,

    Весна, а роща как немая

    Стоит — гостей залетных нет!

    Взяла крестьян тоска большая.
    Человек как существо разумное обязан понять губительный смысл своих бездумных действий, понять с раннего детства. Именно поэтому стихотворение Н.Некрасова «Соловьи» построено как нравоучительный монолог крестьянки, как завет одного поколе­ния другому: беречь природу — это, значит, беречь себя, свою душу:
    ...Запомнить надобно и вам —

    Избави Бог тут ставить сети!

    Ведь надо ж бедным соловьям

    Дать где-нибудь и отдых, дети...

    (1870)
    В этих стихах поэты выступают мастерами создания картин при­роды. Здесь используется минимум художественных средств: зву­копись, сравнения, эпитеты, олицетворение. Но при этом дости­гается максимум выразительности.
    «Слыхали ли вы, —

    звенели

    капели, —

    Что больше не будут седые метели

    Над полем кружить?»

    — «Слыхали, слыхали!» —

    И с гор побежали

    Долины будить...

    (О. Беляевская «Весенние вести», 1914)

    Тема детства также является ведущей в поэзии для детей и о детях. Она часто органично связана с другими темами, потому что показывает естественный процесс пребывания ребенка в окружа­ющем мире. Тема детства — тема контрастов, которые, прежде всего, обусловлены экономическим положением той семьи, где растет ребенок, или отсутствием оной вообще.

    В конце XX в. многие, не зная имени автора, помнили пронзи­тельные строчки:
    Вечер был; сверкали звезды;

    На дворе мороз трещал;

    Шел по улице малютка,

    Посинел и весь дрожал...

    (К. Петерсон «Сиротка», 1843)
    Именно так в XIX в. была продолжена начатая Н. Смирновым и А. Шишковым тема сиротства, нищенства, драматическое звуча­ние которой меняется в заключительной строфе. Финал стиха — это лучик надежды для страдающих:
    Бог и птичку в поле кормит,

    И кропит росой цветок.

    Бесприютного сиротку

    Также не оставит Бог!
    Но чем более усложнялось экономическое положение России, чем более активно велись разговоры о необходимости революци­онных преобразований в стране, стремительно идущей к капита­лизму, где большинство населения не было удовлетворено резуль­татами крестьянской реформы 1861 г., тем более мрачными ста­новились описания детских страданий (А. Плещеев «Нищие», 1861). Герой стихотворения А. Плещеева мальчик-сирота, измученный тяжелым горем, взывает к помощи не к Богу, а к людям и нахо­дит ее не у «жирного господского возницы», а у седого старика с котомкой, такого же нищего, как и он сам.
    Голодного, видно, не сытый,

    А только голодный поймет.
    Надо заметить, что стихов, где раскрыта трагедия детства, не так много в детском чтении. К названным можно добавить «Ожи­дания» А.Плещеева (1870), «У пруда» И.Сурикова (1877), «Дети нищих» А.Михайлова (А.К.Шеллера, 1875) и др. С одной сторо­ны, реалистическая детская поэзия не хотела уходить от правды жизни, с другой — понимала, что дети даже в малом находят счастье бытия и эти крупицы счастья — основа их существования. В произведениях для маленьких читателей трагическое разреше­ние конфликта иногда находится за пределами реалистического сюжетного повествования. Грань между жизнью и смертью ребен­ка одновременно является гранью между реальностью и сказкой, между сущим и воображаемым (Я. Полонский «Из детского аль­бома», часть III «Не будите эту девочку...»; Л.Трефолев «Девочка со спичками», 1873). Стихотворение Л.Трефолева — это поэти­ческое переложение сказки X. К. Андерсена, на что указывает сам автор, созданное в стиле традиционной новогодней истории, ис­тории грез, контрастной жестокой трагедийной реальности:
    ...Перед ней

    Большая елка очутилась,

    На елке тысячи огней;

    Игрушки, разные картинки

    Сверкают золотом одним...

    И ручки бедной сиротинки

    Уж протянулись робко к ним.

    Уж протянулись робко к ним.

    Вот будет к празднику обнова:

    Хотелось куклы ей давно...

    Но догорела спичка. Снова

    Пустынно, холодно, темно...
    Атрибуты сказки, использованные автором стихотворения (яв­ление старушки-бабушки, «всей в лучах», как чудесного персона­жа; перенесение героя в иной мир, «где нет ни горя, нет ни зла...»), не только снижают трагедийность конфликта, но и щадят психи­ку восприимчивого читателя, который без дополнительных под­робностей понимает, как слаб человек, тем более маленький че­ловек, ребенок, тщетно пытающийся любыми способами побе­дить злой рок.

    Поэты XIX в., чьи стихи вошли в детское чтение, стараются говорить о детях, как можно меньше подчеркивая их сословные различия. Там же, где социальное происхождение становится те­мой стиха (А. Круглов «В бабки», 1876; Д. Минаев «В детском кру­гу», 1885), поэты осуждают сословную спесь как детей, так и взрос­лых, забывающих о природе детства, калечащих ее естество:
    ...Карл Иваныч,

    Старый гувернер,

    С ребятишками босыми

    Знаться не велит...

    И барчук с тоской глубокой

    Из окна глядит.

    (А.Круглов «В бабки»)
    В детском поэтическом чтении XIX в. и в стихах, написанных для ребенка, одной из ведущих тем является тема счастливого дет­ства, где детство как период человеческой жизни изображается согласно определению Л.Толстого: «счастливая, счастливая, не­возвратимая пора...» — вне зависимости от чего-либо. Счастливы крестьянские дети, потому что «в их жизни так много поэзии слито...» (Н.Некрасов «Крестьянские дети», И.Суриков «Детство», «В ночном»). То же счастье общения с природой, друзьями, иг­рушками, милыми сердцу взрослыми людьми испытывают и дво­рянские дети (А. Фет «Мама! глянь-ка из окошка —...», Д. Минаев «Скачет маленький ездок...» и др.). Тема счастливого детства вклю­чает в себя мотив памяти детства. Оставаясь в воспоминаниях взрос­лого человека, «детство сияет, как радуга в небе», на протяжении всей человеческой жизни (И. Никитин «Детство веселое, детские грезы...», 1858). Но в то же время детская поэзия рассматривала детство как пору подготовки к взрослой жизни, как пору приоб­ретения важнейших жизненных навыков (В. Одоевский «Рукодель­ная песня», 1847; Л. Модзалевский «Кончил дело — гуляй сме­ло», 1864; С.Фруг «Детство», 1888).
    Чтоб добра себе прибавить,

    Надо в жизни работать,

    Все самим уметь направить

    И другим не докучать...

    («Рукодельная песня», 1847)
    Постепенно понимание детского мира проявляется в поэзии примерно в 60-е гг. XIX в., тогда, когда стихи для детей и о детях стали писать не только профессиональные поэты, но даровитые учителя: преподаватель Смольного института, соратник К.Ушинского, Л. Модзалевский, домашняя учительница Э.Эльген и дру­гие. Чаще всего их стихи сочинялись для учеников, им же посвя­щались, служили добрым уроком воспитанникам (Л. Модзалев­ский «Приглашение в школу», Э. Эльген «Птичка»). В стихах авто­ры непосредственно обращались к миру и образу жизни детей, их мыслям, заботам, играм, были в меру назидательны и каждое наставление старались подкрепить положительными примерами:
    Дети! В школу собирайтесь, —

    Петушок пропел давно!

    Попроворней одевайтесь, —

    Смотрит солнышко в окно!..

    (Л. Модзалевский «Приглашение в школу», 1864)
    Интересна судьба этих стихов. Они вошли в хрестоматии, были положены на музыку, стали любимыми для многих поколений Детей. Но впоследствии забылись. Имена их авторов были заменены другими (в частности, «Приглашение в школу» приписыва­лось К.Ушинскому).

    Думается, что именно эти произведения, по-иному предста­вившие детство, сыграли огромную роль в становлении совер­шенно новой поэзии для детей, явившейся на рубеже XIX— XX вв., и новой детской литературы, в которой дидактика, педагогика уступили место художественности.

    Ярчайшая особенность этой поэзии — существование в ней детского «Я». Поэзия заговорила от лица ребенка и стала утверж­дать его право на собственный мир, собственное понимание и осмысление происходящего, поступки, продиктованные не нор­мой поведения, а детским представлением о ней:
    Я — полковник краснокожих,

    Разве я стрелял в прохожих?

    Я ведь в буйвола стрелял!

    Ну, и в барышню попал...

    (М. Моравская «Пленный охотник», 1911)
    Поэзия обратилась к состоянию детской души:
    Горько жить мне, очень горько, —

    Все ушли, и я один...

    (М. Моравская «Апельсинные корки», 1914)
    Няня, не горит свеча,

    И скребутся мыши.

    Я боюсь того сыча,

    Для чего он вышит?

    (А.Ахматова «В детской»)
    В стихах поэтов рубежа веков дано подробное представление о детской жизни, играх, игрушках, забавах и праздниках (М. Мо­равская «На вербе», Саша Черный «На вербе»). Здесь сохранились приметы времени, традиции, чистота веры, искренность чувств, здесь осуществлено проникновение в психологию ребенка, прояв­лено умение мыслить на его манер:
    — Отчего у мамочки

    На щеках две ямочки?

    — Отчего у кошки

    Вместо ручек ножки?..

    (Саша Черный «Приставалка», 1912)
    Поэты научились смотреть на мир глазами ребенка и видеть, что в обоях «в цветочках, и в палочках, и в точках» живет народ
    С огромными ушами,

    С гусиными ногами,

    Смешной такой урод!

    (П. Соловьева (Allegro) «Больной мальчик», 1910)
    Поэты научились «убегать» в дальние страны, совсем по-детски мечтать о том, чтобы

    ...Изо всех дерев земли

    Сделать дерево одно, —

    Вот бы высилось оно!

    (В.Ходасевич «Английская детская песенка», 1917)
    Поэзия рубежа веков рядом с ребенком так же, как и раньше, изображает взрослых. Но это уже другие взрослые и другое отно­шение к ним. Они не всегда понимают суть детской жизни, путе­шествия называют ерундой, читают надоедливую мораль, уходят от детских вопросов и совсем не представляют того, как они вы­глядят в глазах детей. Интонации детских высказываний о взрос­лых богато окрашены: здесь и насмешка, и ирония, и превосход­ство, и хитрость (З.Гиппиус «Девочка», М.Моравская «Пленный охотник», «Беглец»):
    В детской заперли меня

    Одного и без огня.

    Верно, выпустят не скоро...

    А потом еще укоры:

    «Ах, как стыдно, ах, как гадко!

    И зачем тебе рогатка?..»
    Но и взрослые, в свою очередь, захотели стать другими. Это уже не только мудрые старшие наставники, добрые бабушки, говоря­щие сказку внуку, или матери, баюкающие малыша. Взрослые по­считали нужным вовлечь детей в решение серьезных вопросов:
    Может быть, слыхали все вы — и не раз,

    Что на свете есть поэты?

    А какие их приметы,

    Расскажу я вам сейчас...

    (Саша Черный «Детям», 1920)
    Взрослые захотели рассказать детям о себе (Саша Черный «В раю»), разделить детскую радость бытия, дать практические советы (Саша Черный «Костер»), понять, что творится в детской душе:
    Поле сжато, скошен луг,

    Васильков не видно,

    Все цветы пропали вдруг —

    Это все тебе обидно?

    (С. Городецкий «Дай мне рученьки твои», 1911)
    В поэзии рубежа веков трудно выделить какие-то темы. Стихи посвящены всеобъемлющей теме детства как самого прекрасного периода в человеческой жизни, «лазурного острова», прелести которого не передать словами:
    Ах, этот мир и счастье быть на свете

    Еще не взрослый передаст ли стих?

    (М.Цветаева «Наши царства», 1910)
    Почему стало возможным появление такой поэзии?

    Рубеж веков знаменателен пристальным вниманием к детству. Вспомним большое количество произведений о «маленьких ка­торжниках», появившихся в преддверии XX в., подчеркнувших проблемы детства, сделавших их социально значимыми.

    Обостренный взгляд взрослых на мир детства привел к не­обходимости изменения угла зрения. И на детство вновь начи­нают смотреть как на самоценный период в человеческой жиз­ни, причем такой угол зрения свойствен всем видам искусства рубежа веков, и не только им. К концу XIX в. относится появле­ние такой науки, как детская психология. Стремительно разви­вается индустрия игрушек. К теме детства обратились художни­ки (А.Бенуа, З.Серебрякова и др.), педагоги, философы, публи­цисты. Появляются новые виды книг для детей. В конце XIX в. И.Деркачевым предложена и принята к производству книжка-вырубка.

    В начале XX в. складывается понятие «детская книга» как явле­ние художественного порядка, что подтверждается деятельностью издательства И. Н. Кнебеля, который привлек к созданию детских книг художников Г.Нарбута, Д.Митрохина, Н.Ульянова. «...Их (книг. — З.Г.) благородный, отмеченный большим художествен­ным вкусом внешний облик», «сочные праздничные цвета безуп­речно воспроизведенных в них рисунков», первосортная бумага2, на которой они были напечатаны, навсегда запомнились благо­дарным читателям.

    В это же время активно занимаются вопросами детского чтения (Н.Румянцев), детской литературы (Н.Чехов), эстетического раз­вития детей (Н.Румянцев, В.Острогорский и др.). Растет число детских библиотек. Печатается критико-библиографический жур­нал «Новости детской литературы». Организуются выставки, по­священные детству («Искусство в жизни ребенка», 1908 г.; вы­ставка игрушек, организованная художником Н.Бартрамом в Москве в 1910 г.).

    Это пристальное внимание к детству длится недолго — до ре­волюции 1917 г.
    1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   26


    написать администратору сайта