Документ Microsoft Word. Вопросы по курсу Психологопедагогическая антропология

• Название: Вопросы по курсу Психологопедагогическая антропология
• Дата: 27.06.2022
• Размер: 0.61 Mb.
• Имя файла: Документ Microsoft Word.docx
• Тип: Документы; #617533
• страница: 2 из 15

4. Значение научного наследия К.Д.Ушинского для формирования педагогической антропологии.
5. Гуманистичность психолого-педагогической антропологии.
6. Концепция человека в гуманистической антропологии.

В отечественной марксистской философской литературе нередко наблюдались попытки развести понятия «природа человека» и «сущность человека», хотя при этом отмечалось, что они близки и взаимосвязаны.

В отличие от «природы человека» (отражающей как социальные, так и природные его качества), писал марксист А.Г. Мысливченко, «сущность человека» было бы неправильно определять как биосоциальную, поскольку она «представляет собой научную абстракцию, отражающую не самый по себе предмет в его полном объеме, не всю совокупность его конкретных биологических и психологических качеств, а наиболее существенные, устойчивые связи, отношения (совокупность общественных отношений), определяющие внутреннюю логику развития данного объекта познания, т.е. человека» [1.С.48]. С таким подходом нельзя согласиться. Очевидно, автор игнорирует онтологический аспект человеческой сущности, признавая его за «природой человека».

Что касается «биосоциальной» природы человека, то о неправомерности употребления данного понятия в контексте современных концепций, о неотождествляемости понятий «биологическое» и «природное» подробнее будет сказано. Однако, если исследователь-марксист, в отличие от К. Маркса, признает наличие биологического в человеке и представляет его как процесс взаимодействия биологического и социального, то он допускает логическую ошибку, считая существенными только социальные отношения. В таком случае биологическое в человеке нужно считать «явлением», а это очевидная несообразность.

Некоторые авторы полагают, что «по своему объему понятие «природа человека» шире понятия «сущность человека», которое фиксирует отличие человека от других живых существ, выделяет его из царства животных, т.е. его родовую доминанту. Вместе с тем содержание собственно «природы человека» они никак не определяют. Вообще понятие «природа человека» смущает многих исследователей - нередко в нем усматривается нечто «биологическое», «организменное», противостоящее социальному качеству человека.

По-видимому, достаточных оснований для разведения понятий «природа» и «сущность» человека нет, и их можно употреблять как синонимы.

Что же касается сущности человека, то последняя разворачивается в процессе движения человечества к реализации своего назначения. Еще Аристотелю и его последователям было ясно, что сущность и существование представляют собой неразрывно связанные стороны бытия. Следовательно, о сущности можно говорить прежде всего по отношению к наличному бытию (Dasein - Гегеля). Вместе с тем, учитывая системную организацию мира, целостность исторического развития человечества, можно создать теоретические предпосылки прогнозирования эволюции человеческой сущности и даже конечных форм ее реализации.

Таким образом, правильнее было бы говорить не о разных человеческих сущностях, последовательно возникающих в истории, а об исторических этапах развертывания единой человеческой сущности. Момент совпадения сущности и существования человека мог бы стать пунктом реализации назначения последнего.

Известное определение К. Марксом сущности человека как «ансамбля общественных отношений», которое в последние годы подвергается критике, не является такой уж оригинальной и, тем более, сугубо «марксистской» формулой. Оно содержится уже в аристотелевской «Политике», развито в произведениях выдающихся философов Возрождения и Нового времени. Идею об общественной сущности человека в присущей ему манере высказал И.В. Гете: «Лишь все человечество вместе является истинным человеком, и индивид может только тогда радоваться и наслаждаться, если он обладает мужеством чувствовать себя в этом целом».

Следовательно, К. Маркс ввел в контекст своих рассуждений положение, хорошо отработанное в европейской философской традиции и заслуживающее серьезного анализа. Именно анализа, а не констатации, поскольку, на наш взгляд, распространенное истолкование указанного определения человеческой сущности связано с односторонним пониманием содержания исторического процесса как развития культуры. Представляется правомерным принятое в последние полтора десятилетия в нашей литературе подчеркивание неточности русского перевода выдвинутого Марксом тезиса: «совокупность общественных отношений» вместо «ансамбля общественных отношений», как это значится в немецком оригинале. Поскольку речь идет об «ансамбле», ясно, что он представляет собой определенную «снятую» целостность социальных связей и феноменов. «Совокупность» же общественных отношений - это социальный процесс, взятый в деталях, подробностях, магистральных движениях и случайных отклонениях.

Получается, что сущность человека тождественна существованию общественного целого, всей человеческой деятельности как процесса. Не вдаваясь в рассуждения о возможности и действительности деятельности, о формирующихся и разрушающихся общественных отношениях как противоположных моментах социального движения, имеющих сущностные противоречия, заметим следующее: человек - это жизнь человека, а не покоящееся качество; сущность человека - сущность его жизни (а не жизнь как таковая), которую человечество постигает путем философской рефлексии. Определение сущности человека как «совокупности» общественных отношений противоречит, таким образом, логике. Правда, К. Маркс здесь ни при чем, все дело в неквалифицированном переводе и легкомыслии некоторых его интерпретаторов.

Главное, однако, вдругом. Далеко не все общественные отношения, феномены могут быть включены в число созидающих. Есть такие социальные связи, которые способны разрушать сущностные силы человека, т.е. являются антикультурными (подробнее об этом ниже). Следовательно, даже рассматриваемая в историческом плане человеческая сущность выступает как целостное снятие не всех, а только совершенно определенных общественных связей, выполняющих негэнтропийные социальные функции. Но опять же подчеркнем, что сущность человека - не человекосозидающие связи сами по себе, а система управляющих ими законов, их снятая целостность.

Такое понимание человечности, наряду с другими идеями, содержится в концепции М. Хайдеггера, согласно которой «человек существует таким образом, что он есть «вот» бытия, т.е. его просвет. Это — и только это — «бытие» светлого «вот» отмечено основополагающей чертой экзистенции, т.е. экстатического выступания в истину бытия» [З.С.323].

Иными словами, человек человечен тогда, когда способен обеспечить бытию возможность постичь собственную истину, когда он выступает как существо, язык которого «есть просветляюще-утаивающее явление самого бытия», когда он венец природы. Когда же он не только не может осуществлять собственную и мировую рефлексию, но путается в тенетах «здравого» смысла или даже разрушает собственную органику, тогда он находится в противоречии с собственной природой.

Следовательно, о содержании общественной истории, путях реализации человеческой сущности можно судить, рассматривая их в соотношении с бытием в целом. Движение истории, развертывание сущностных сил человека - путь самопознания бытия. И по тому, насколько человечеству удалось продвинуться в данном направлении, можно судить о прогрессивности или регрессивности его развития. Эти идеи содержатся во многих выдающихся философских системах: учениях Платона, Шеллинга, Гегеля, русском космизме; наконец, они были конкретизированы, переведены на язык науки в концепции В.И. Вернадского.


7. Особенности бытия человека.

Непосредственно существуя как природное тело, человек, как мы видели, подчиняется законам существования и развития конечных, преходящих тел. Вместе с тем законы развития и потребности тела не полностью, не однозначно воздействуют на бытие человека.

Можно сказать, что особенность человеческого существования состоит в возникновении специфической, уникальной для живой природы, «нежесткой» и неуниверсальной детерминации бытия человека со стороны его тела. Нежесткость проявляется в таких, например, фактах, как способность человека регулировать, контролировать свои фундаментальные потребности, удовлетворяя их не в простом соответствии с повелениями природы, а в пределах и формах, определяемых обществом, историей, собственной волей и самосознанием индивида. Неуниверсальность же состоит в том, что многие действия человека, которые могли бы определяться (и иногда определяются) своего рода эгоизмом телесных потребностей, очень часто регулируются другими мотивами — духовно-нравственными, социальными. Наиболее ярко это проявляется в жертвенных поступках, но не только в них.

Существование человека — не внеприродное, но и не только природно-телесное. Специфика его состоит в соединении — пересечении, взаимодействии — трех относительно разных бытийственных измерений.

Реально существует отдельный человек, прежде всего как данная мыслящая и чувствующая «вещь» (тело). Это первое измерение человеческого существования. Но одновременно человек существует как индивидуальная особь, принадлежащая к виду Homo sapiens и взятая на данном витке его развития, эволюции мира. Тут — второе измерение бытия человека. Человек существует и как социально-историческое существо (третье измерение его существования). Все три измерения человеческого существования, взятые в единстве,— исходные характеристики бытия человека.

Мы уже говорили о преходящем характере бытия индивида, но поскольку жизнь его связана с жизнью рода, то для каждого из индивидов, живущих сейчас на Земле, есть место на едином гигантском «генеалогическом древе» человечества, идущем от самых первых человеческих существ, а через них — от животных предков человека и т. д. Каждое преходящее существование включено, таким образом, в необозримую историческую цепь человеческого бытия и цепь бытия природы, в эволюцию социального мира и образует одно из звеньев социально-исторического бытия.

Человеческое бытие — реальность, объективная по отношению к сознанию отдельных людей и поколений. Люди существуют до, вне и независимо от сознания каждого отдельного человека. Но бытие людей отнюдь не абсолютно независимо от сознания, от духа, ибо является комплексным и уникальным единством природного, вещественного и духовного, индивидуального и родового, личностного и общественного. Каждый из нас — реальность для самого себя. Мы существуем, а вместе с нами реально существует наше сознание.

Каково же место и значение бытия человека в целостном единстве бытия? Это очень важный и актуальный вопрос. Было немало философских идей и концепций, общий смысл которых: человек — не более чем песчинка в необозримом мире. Даже бытие человеческого рода рассматривалось лишь как «краткий» эпизод в безграничной длительности мира. Но сегодня все энергичнее актуализируются другие идеи (их выражают не только философы): миллион лет, столетия и даже десятилетия жизни человека и человечества — важные «мгновения», ибо они включены в уникальный «человеческий эксперимент».

Люди не просто существуют в мире, но способны особенно мощно (в том числе и пагубно) влиять на мир и на самих себя. Но они же способны познавать собственное бытие и бытие как таковое, испытывать тревогу за «судьбу бытия». Поэтому человек может и должен осознавать свою противоречивую роль в единой системе бытия и исполнять ее с величайшей ответственностью. Еще тревожнее стоит вопрос об ответственности каждого человека за судьбы человечества, за бытие человеческого рода и человеческой цивилизации, за планету Земля. И раз надежды возлагаются на духовное величие и разумность людей, то особенно важно осмыслить духовное как особое бытие.


8. Специфика взаимодействия человека с пространством его бытия

Пространство и время, как утверждают материалисты и объективные идеалисты, - формы существования объективной реальности, какова бы ни была ее природа. Следовательно, физическое пространство и время существуют независимо от человека. Под пространством понимается порядок взаимного расположения, взаимосвязанность существования материальных объектов, протяженность последних. Время же представляет собой философскую категорию, выражающую последовательность, процессуальность бытия явлений, сменяющих друг друга.

В философской литературе с начала XX века обсуждается проблема социального, биологического и других типов нефизического пространства-времени. Одним их первых проблему социального (культурного) пространства-времени стал разрабатывать О.Шпенглер, выразив ее в понятиях habitus'a и прасимвола.

Каждая культура, полагает философ, имеет свой habitus, свой стиль, проявляющийся во всех сферах ее существования. К habitus'y относятся не только духовные и политические предпочтения, но и продолжительность жизни, темп, такт существования культуры.

Прасимвол представляет собой свойственный только данной культуре вид пространства, который определяет ее стиль и уклад ее истории. Чтобы действительно понять специфику пространства и времени данной культуры, нужно отказаться от ее логического постижения в соответствии с принципом причинности и созерцать, переживать как нечто живое. Тогда, согласно О. Шпенглеру, время вдруг перестаёт быть загадкой, понятием, измерением, но становится чем-то внутренне достоверным, самой судьбой; его необратимость, его жизненность проявляются как смысл исторического аспекта мира.

Российский философ В. Канке предлагает посмотреть на проблему социального пространства-времени несколько с иной стороны, полагая, что физические пространственно-временные характеристики могут иметь символическое бытие, быть символами соответствующих социальных явлений. С этим мы встречаемся на каждом шагу, особенно в произведениях скульптуры, живописи, в архитектурных сооружениях, в различного рода культах, в ситуациях организации нашей деятельности с учетом рабочего, учебного времени, физиологических, эмоциональных и интеллектуальных циклов отдельных людей.

Ученые ставят вопрос о биологическом возрасте и, следовательно, о биологическом времени как характеристике движения от рождения к смерти. Следует различать, подчеркивает В. Канке, физическое время как выражение физических взаимодействий, символическое значение физического времени, а также биологическое и социальное время как особые системно-символические образования. В общем случае время есть количественная характеристика движения, продолжительность бытия данного объекта.

Многие исследователи выделяют в социальном пространстве особые структуры, например, «дисциплинарные пространства культуры», которые подробно описаны в учебном пособии Б.В. Маркова «Философская антропология». Здесь автор показывает, что специфика взаимодействия человека с пространством-временем состоит в том, что он их организует человеческим образом. Создавая предметы «второй природы», человек устанавливает, формы и типы их существования, порядок их взаимного расположения и сменяемости. Социальное пространство-время не заменяет физического пространственно-временного континуума, но представляет собой особую структуру, особую форму организации последнего.

По мнению Б.В. Маркова, наиболее ярким примером структуры культурных пространств является город, возникший как территория, отделенная от дикой природы стенами, обеспечивающими безопасность от хищников и врагов, постепенно превращающаяся в центр монополии власти и одновременно ее символ, место ремесел и торговли, сосредоточения социальных, правовых и духовных ценностей. Причем европейские города существенно отличаются от античных. Развитие средневекового города связано с конфронтацией отделения ремесленного и интеллектуального труда от сельскохозяйственного. Античный же город был тесно связан с землей, так как большинство горожан жили сельскохозяйственным трудом.

Особенный вариант социального пространства-времени выделяется в философской теории поля Курта Левина. Для пояснения своей позиции этот психолог ссылается на пример «фазового пространства», используемого физиками в их теоретических построениях и отличающегося от физического трехмерного пространства: «Таким же образом, психологическое пространство, жизненное пространство или психологическое поле, в котором происходят психологические передвижения или структурные изменения, - это нечто отличное от тех графиков, где изменения означают просто градации характеристик»; Ученый противопоставляет свою концепцию многофакторному анализу, в частности, анализу Терстоуна.

Для К. Левина теория поля — прежде всего методологическая позиция, «метод анализирования причинных связей и построения научных конструкций». Однако в контексте «теории поля» высвечиваются и такие определения последнего, как «переживание» (т.е. определенные реакции и состояние субъекта в связи с изменением ситуации) и то, что характеризует взаимодействие человека с его психологической средой, т.е. описывает некий объективный процесс.

К. Левин указывает, что в его теории поля определяющую роль играет «принцип срвременности». Этот принцип означает, что поведение (behavior) во время t есть функция ситуации s только во время t (предполагается, что s включает как человека, так и его психологическую среду): b= F (S^t), а не есть функция прошлой или будущей ситуации: S^t-n или S^t+n. Впрочем, косвенная связь поведения (b) либо с S^t-n, либо с S^t+n возможна, если эти ситуации являются закрытыми системами, т.е. не испытывают вмешательства извне, или если изменения в промежуточные периоды можно объяснить при помощи известных законов. Поэтому, чтобы дать диагноз настоящей ситуации, необходимо использование либо методики анамнеза (анализа предшествующих переживаний и реакций, т.е. «исторического анализа»), либо метода диагностических тестов настоящего. К. Левин подчеркивает, что психология восприятия, памяти, экспериментальная психология тяготеют к теории поля, к тестам настоящего.

Однако следует иметь в виду, что «ситуация в данное время» тоже имеет временную протяженность. Таким образом, в психологии мы имеем дело с ситуационными единицами, под которыми подразумеваются единицы, имеющие протяженность относительно их полевых и временных измерений. Их можно назвать единицами «поля-времени».

Исходя из того, что закрытые системы в психологических процессах практически не встречаются, К. Левий подчеркивает, что психологическое прошлое и будущее - одновременные части психологического поля, существующего в данное время. Однако временная перспектива постоянно изменяется. «Согласно теории поля, любой тип поведения зависит от всего поля, включая временную перспективу в это время, но не зависит, кроме того, от любого прошлого или будущего поля и его временных перспектив» [4.С.74]. Главная идея К. Левина заключается в том, что поведение человека определяется его взаимодействием с психологической ситуацией как с некой целостностью, имеющей определенные пространственно-временные характеристики, а не с отдельными факторами психологической среды в данное время.

Гипотеза психологического пространства-времени К. Левина несомненно плодотворна, однако автор, к сожалению, не вывел ее на уровень подтвержденнной теории, так как приводимые им примеры не выходят за рамки многофакторного анализа. Эту задачу предстоит решать его последователям.

Существуют такие структуры социального пространства-времени, которые пронизывают практически все дисциплинарные пространства культуры. В качестве такой пространственной области, на наш взгляд, следует рассматривать культурно-образовательное пространство. В первом приближении мы определяем феномен его как некий самоактуализирующийся в данный культурно-исторический и конкретный социально-политический период континуум материальных условий, ментальных установок, типичных социокультурных и образовательных стратегий общества и результатов их реализации в области воспроизводства культуры в новых поколениях.

Представления о культурно-образовательном пространстве можно использовать для определения подходов к выделению проектных объектов и выполнению необходимых проектных процедур.

Назовем сущностные признаки культурно-образовательного пространства.

1. Направленность культурно-образовательного пространства как смысл его функционирования. Его можно сформулировать как расширенное воспроизводство социокультурного опыта, осуществляемое посредством педагогизированных и непедагогизированных воздействий на человека и общество комплекса социокультурных и образовательно-воспитательных процессов с целью достижения некоторого «социального идеала».

2. Преобразовательный характер культурно-образовательного пространства, оказывающий воздействие практически на все сферы жизнедеятельности социума. Сказанное можно подтвердить многочисленными примерами из различных областей общественной жизни - политики, экономики, науки, религии.

3. Внутренняя противоречивость культурно-образовательного пространства, обусловленная сочетанием хаоса и порядка (здесь действуют спонтанные и институциональные формы передачи социокультурного опыта, традиционные и инновационные образовательно-воспитательные процессы и т.д.); взаимоотношением части и целого (здесь присутствует макро- и микроорганизация); наличием централизованных и децентрализованных процессов.

4. Кооперированность (или кумулятивность) культурно-образовательного пространства, сопрягающая социокультурные и собственно педагогические составляющие (системы, процессы, результаты).

5. Детерминированность культурно-образовательного пространства, которую следует рассматривать и оценивать в системе социально-политических, экономических и других координат, поскольку на его устойчивое развитие влияют многие факторы.

6. Разноуровневостъ культурно-образовательного пространства: пространство отдельно взятого образовательного учреждения (университета, научно-образовательного центра и др.), пространство системы муниципального образования, образовательное пространство региона, страны и т.д. В этой связи целесообразно различать уровни и специфику соответствующих культурно-образовательных пространств.

7. Пространственно-временная принадлежность культурно-образовательного пространства: оно имеет конкретное место и время действия. Известно, что среда крупных городов способствует выбору профессии, удовлетворению образовательных запросов, приобщению к культурным ценностям. Что же касается временной принадлежности, то культурно-образовательное пространство, как всякое явление общественной истории, также несет на себе отпечаток своего времени. Очевидно, что средневековое культурно-образовательное пространство отличается от современного.