ЕГОРЛЫКСКАЯ СРЕДНЯЯ ШКОЛА. Воспоминания
 Скачать 1.24 Mb.
|
|
Когда я пришел домой, все были в комнате. Открыв дверь, первое что увидел – мать. «Ну здравствуй, работяга, рассказывай как твои дела» -она это сказала с чувством гордости и радости, но мне показалось, что она смеется надо мной.Мне было не до смеху. Я ответил, что все хорошо. Отец тоже поинтересовался, чем я занимался. Я кратко ответил что делал, а сам так устал, что разговаривать не хотелось. Я посмотрел уставшими глазами на родителей и в который раз подумал, а как же они трудились. Ведь им тоже не легче было и мне стало неудобно за свою физическую слабость. Неужели я в самом деле слаб. Да, хорошо тебе брат, что ты не работаешь. Много раз были правы родители, когда говорили, чтобы мы учились. Я быстро умылся, поужинал и лег отдыхать. Единственное о чем я подумал, а как же быть завтра, ведь мне надо идти на работу в такую даль. Больше я ничего не помнил. Проснулся, когда меня будила мать. При мысли, что надо идти на работу, я быстро встал, умылся, на скорую руку позавтракал молоком с хлебом и схватив сумку с продуктами, выбежал из комнаты. Отца уже не было дома и я в сандалях на босую ногу поспешил на работу. Было рано и солнце еще не взошло, но уже было слышно и видно как домохозяйки возятся с коровами. Жизнь в станице медленно просыпалась. Быстрыми шагами прошел через мост, по которому совсем не давно ходил в школу, свернул в проулок мимо дома-церкви и ускорил шаги. Было прохладно и я через подошвы сандалей ощущал холод земли. Проходя под заборами слышно было как звенят струи молока в еще пустое ведро. Кричали гуси, утки и вся живность. Все за ночь проголодали и желудки требовали подкрепления. Я снова уходил в поле и теперь целый день не буду видеть , что делается в станице. Быстро прошел по закаулкам улиц и очутился возле автоколонны. Уже стало совсем светло. Возле автоколонны стояли уже готовые к выезду машины. Возле них сновали шофера. Отца среди них не было. Он наверное уже уехал. А я бодрящим шагом отсчитывал метр за метром. Да, мне еще далеко идти и уже на ж.д. переезде я увидел над горизонтом багровое зарево солнца. Лучей еще не было, но был огромной велтчины огненно-красный шар. От мысли, что днем этот шар будет нещадно печь, мне стало теплее, а может от того, что я уже отмахал километра два и успел согреться от ходьбы. В эту бригаду транспорт не ходил и мне приходилось добираться пешком. В поле меня, как и в прошлый раз, встретило пение перепелов. Я шел навстречу солнцу и оно светило мне в глаза. Впервые в жизни я мог проследить, как всходило солнце. Сперва это был огненно-багровый шар, потом золотисто-алый и уже совсем через несколько минут своими золотистыми лучами окидывало все пространство. Так начинался рабочий день в станице. Я еще не знал, сколько времени мне потребуется идти до рабочего места и чтобы не опоздать шел прямо через поле пшеницы. В этом году урожай был средним. Пшеница уже созревала и местами была покрыта желтизной. На работу я пришел вовремя. Николай уже возился возле трактора. Нашлось и мне дело – он поручил мне смазать в замках полотно косилки маслом и попросил залить масло в редуктор косогона. Все это мы сделали быстро и через несколько минут загрохотал трактор и мы выехали докашивать траву. Была еще роса и брызги разлетались во все стороны от косогона, но трава послушно ложилась на землю, как солдаты в кино, скошенные пулей. Мне часто приходило это сравнение во время косьбы. До обеда все шло хорошо. Никаких тебе поломок . Но постепенно на средине поля трава становилась гуще и наша косилка стала забиваться. Но Николай был опытным водителем и зорко следил за моей работой. Как только чуть что и трактор останавливался. Благодаря этому мы так хорошо и удачно без поломок проработали целый день. И уже в самом конце рабочего дня сорвались с заклепок сегменты и косьбу пришлось приостановить. А чтобы на следующий день не задерживаться с выездом в поле, Николай решил наклепать косу. Когда вернулись в бригаду, в кузнице уже никого не было, но он все же нашел необходимый материал и косу мы наклепали. Время было уже позднее и мы решили, что ставить будем завтра. На установку полотна требовалось мало времени и поэтому на этом успокоились. На этот раз я устал меньше , хотя руки очень болели и такой же шум стоял в ушах.. Домой возвращались с Николаем на его мотоцикле. Это позволило мне вернуться домой как и в прошлый раз. Он довез меня до автоколонны. Как и в прошлый раз, домой я вернулся поздно. Все были дома, кроме отца. У него такое было часто. Брата я застал за книгой, а мать за столом. На этот раз она уже не шутила и встретила молча. Наверное поняла, что пошутила не кстати. Поэтому она предложила мне помыть руки и умыться и поставила на край стола кружку с теплой водой. Рукомойника у нас еще не было и мы умывались из кружки над тазиком. Хотя уже прошло десять лет после окончания войны и многие уже обжились, мы еще жили примитивно, как в дореволюционное время. У некоторых были уже машины, а мы все еще не могли приобрести простого рукомойника. Однако, в то время на подобную мелочь мы не обращали внимания.и считали, вернее ждали, что наступит такое время, когда все это будет приобретено. Много еще кой чего надо было купить, но возможности были ограничены. А я помню, как мать порой заведет разговор купить и красивую простынь, и одеяло, наволочки и гардины на окна. Мы только посмеивались над ней. Если бы вы знали, как ей хотелось занавесок на окна из нового, тогда только появившегося материала, наподобие нынешних прозрачных как решето . В то время это было только мечтой. Изрядно уставши, я молча поужинал и сразу же лег спать. Мать с братом остались дожидаться отца. На следующий день все повторилось как и в предыдущее утро и так изо дня в день целую неделю. Перед уборкой выходных не было. С непривычки я сильно уставал и все это мне так надоело, что уже ничего не хотелось, но чувство того , а как же работают другие люди, не давало мне покоя и я напрягая все силы воли , поднимался по утрам и шел на работу. Я уже не чувствовал рук, мне казалось, что они одеревенели. Страшно это чувствовать, не ощущая рук. Я искал причину, почему я так устаю, чем я отличаюсь от других, которые также ходят на работу и труд их не легче моего и трудятся они не неделю, а годы. Неужели для этого нужна привычка и только? Иначе свое состояние я обяснить не мог. И только стремление быть на равне с другими придавало мне силы и терпение. Я стал забывать о доме, перестал замечать окружающий меня мир и его красоту. Ничего меня не радовало. В мыслях было одно и то же, а как же другие? Не ужели я не выдержу этого экзамена?. Наконец мы закончили сенокос в воскресенье во второй половине дня. Косилку привезли трактором и оставили возле кузницы. Бригадир сказал нам чтобы мы готовились к уборке. Надо было сделать последние приготовления и настроить комбайн к убоке. Я еще не был возле комбайна и не знал, что он представляет собой. Теперь Крысин Николай должен был пересесть с трактора на комбайн, а я его помощником – штурвальным. Николай сказал мне, что я могу идти домой, а он задержится. День был жаркий. Умывшись и очистив одежду от пыли я ушел. Настроение было среднее. Меня в основном воодушевляло то, что я наконец буду работать по специальности. И в то же время меня пугала эта мысль, а спрвлюсь ли я? Я еще ни разу не держал штурвала комбайна. Проработав неделю на уборке сена, я уже знал что такое работа, но не знал еще , что штурвальным работать будет еще труднее. Возвращаясь домой я уже хоть и наблюдал красоту природы, но теперь не было того ощущения, какое я испытывал , когда первый раз шел на работу. На все смотрел черствым взглядом и душа как бы омертвела. Повсюду, насколько хватало глаз, белело море созревшего урожая. Тут было все, и пшеница, и ячмень, и овес. И только лесополосы, поделившие землю на квадраты, мешали заглянуть дальше. В такую пору особенно слышен запах созревшей пшеницы. Ветер чуть-чуть колыхал колосья пшеницы и запахи просто захватывали дух. Это надо видеть и осязать, описать подобное явление очень трудно. Чтобы сократить расстояние я пошел прямо через поле. Оказывается, ходить по полю с пшеницей очень трудно и я, пройдя метров сто, решил вернуться на дорогу. В поле ни души и только по дороге изредка пробегали машины, и только те, которые возили силос. Встретилось мне по пути и поле подсолнечника, и кукурузы. Они были еще зелены и только подавали признаки появления семян. Подсолнечники были еще с маленькими шляпками, но были среди них и скороспелки, которые уже цвели. Что меня поражало в подсолнечнике, так это то, что когда он цветет, головки его все время следят за солнцем, куда солнце туда и головки и за день поварачиваются на 180 градусов, а то и больше и при этом нет никаких признаков скручивания ствола. Меня это явление очень удивляло. И так каждый день до тех пор пока не созреет. Что это за явление я так и не понял. И что уж совсем интересно, когда идеш рано утром, все головки направлены туда, откуда будет всходить солнце. Правда, тогда я не думал о чудесах, но считал, что здесь что то научное есть и его можно обяснить. А кукуруза? Она меня поражала тем, что какая бы не стояла жара, она всегда была зеленой, никогда я не видел, что бы она выгорала. Причем в жару она опускала только листья, а как только заходило солнце, все становилось на свои места. Так было со многими злаками. В сущность подобного явления я не вдавался, а вообще стоило бы! Но тогда я над этими вопросами не размышлял, а только созерцал, т.е. видел окружающий мир и ни больше, ни меньше. Дорога была длиннаяи, я раз за разом осматривал поля и все время искал чего то нового. Под палящими лучами солнца я вспотел и пот лил с меня градом. С горем пополам добрался до лесополосы и присел передохнуть. Хоть и здесь было жарко, но все же не так как палящим солнцем. А в наших местах в такую пору всегда стоит такая жара. И вот сколько я уже прожил здесь, а к жаре так и не привык. Всегда старался укрыться в тень. Посидев минут двадцать, я снова тронулся в путь. Теперь идти стало легче, хотя жара и не спала. Часа в три дня вошел в станицу. И вот, как только пройдет машина , ты полностью окутываешься облаком пыли. Хорошо если был ветерок, то можно было сориентироваться, какую сторону дороги занять, а если нет, то бесполезно было убегать в сторону и ты невольно оказывался в клубах пыли. В наше время дороги были грунтовые и пыли на них было по щиколотку. Но зато, что мне нравилось, когда проезжала машина, так это ее запах. Правда, теперь он изменился, но все же был приятным. Я вспоминал детство, когда проезжала машина, то я останавливался и дышал этим запахом. А сейчас то ли стали что то добавлять в бензин, то ли бензин стал другим, но запах изменился. Так я добрался до первых дворов возле кладбища и теперь мог идти в тени деревьев, посаженных по над дворами. Тут то я наконец облегченно вздохнул и взбодрив себя пошел быстрее. Ветерок чуть чуть сдувал с меня влагу и пот перестал бежать по лицу. Пришел домой я изможденным и усталым. Есть хотелось ужасно. Брат сидел на завалинке дома в тени и наигрывал на гармошке. Мать занималась домашними делами. Вот странное явление, у нее всегда дома находилась работа. И вроде бы дела не видать , а все время занята. Я присел рядом с братом и стал слушать его пиликание. Тут я наконец почувствовал, что сегодня выходной. А как вспомнил, что завтра снова на работу, мне стало не по себе. Уставал я сильно, поэтому спал богатырским сном. Не слышал как ужинали , как ложились спать. После короткого выходного дня я снова поднимался, завтракал, брал харчи в сумку, специально сшитую матерью по этому случаю. Так же шагал пеши по уже знакомому мне маршруту. И только изредка менялся вид обстановки проходящей дороги Ростов - Сальск в самом центре станицы, и расположение и количество машин возле автоколонны. Все остальное было неизменным и знакомым. Часов у меня не было. Для нас это было роскошью и я приблизительно рассчитывал время, с тем чтобы во время прибыть на работу. Кстати насчет часов. В одно время классный руководитель Перцев Алексей Григорьевич поднимал этот вопрос на уроке математике, с тем чтобы определить наше мнение по поводу роскоши и необходимости. Так вот, по поводу часов было разное мнение учеников. Одни говорили, что это роскошь, другие утверждали, что это необходимость. В конце концов пришли к выводу, что это необходимость, а вот машина в личном пользовании – роскошь. Да, не знал я тогда и все мы, что это необходимость. Не так нас воспитывали, не можешь приобрести – значит это роскошь. Вот и приходилось мне примерно рассчитывать время и сопоставлять его с солнцем. А будь у меня часы, я бы однажды определив, знал бы сколько потребуется времени от одного ориентира к другому, а еще лучше посмотрел бы на часы и определял бы, поторопиться надо или можно и пофилософтовать, любуясь природой. Хорошо что в нашей местности лето всегда солнечное, время можно определять и по солнцу. На этот раз тоже было солнечно и солнце я встречал всегда между автоколонной и конторой заготскота. Поэтому я четко знал, что можно и убавить шаг, если солнце еще не всходило когда я подходил к ж.д. переезду. Перейдя этот переезд я был уже на территории заготскотаи теперь оставалось только вовремя попасть на работу. Попутчиков у меня почти не было так как большинство рабочих жило в бригаде, а те специалисты, которые временно там работали, добирались или на мотоциклах или на велосипедах. Был и у меня велосипед, тот что нам купила мать еще в Луначарске, но я его не брал, потому что у меня была такая работа, что негде его было оставлять. А оставлять его на произвол судьбы было рискованно, могли и угнать. Вот и приходилось на работу ходить пешком, тем более что я почти никого еще не знал, кроме своего напарника. Николай здесь работал уже не один год, всех знал и оставлял свой мотоцикл возле кузницы под присмотром. Меня это не огорчало, мне нравилось ходить пеше, где я мог за то время пока шел ,обдумывать интересующие меня вопросы. Мыслить я еще не умел, поэтому только тем и был занят, что вспоминал, какие же вопросы я поставил и из какой они области. Основную же часть времени любовался природой. К стати, а знаете ли вы , как выглядела станица в то время? Это было в основном одноэтажное поселение, даже было мало кирпичных домов. В основном это были дома глиняные и крытые камышом, редко где черепицей и совсем не было железом. Единственное в то время было двухэтажное здание – это новая школа из кирпича. Правда, все школы были кирпичные, а их было аж три, рядом с основным двухэтажным, за исключением одной, подальше. Сразу за ж.д. станцией было ровное чистое поле и уже за километр дальше начинались колхозные поля. А вот в сторону Сальска, за автоколонной, это с восточной стороны, была степь аж до Н-Украинки вдоль ж.д. Ростов-Сальск. В это поле выгоняли пасти частный скот. Там же на лето паслись и колхозные стада. Эта степь была примечательна тем, что там, гдето км за три был овраг и там всегда весной образовывалось от талого снега озерцо, гдето с полметра глубиной. Там же, возле озерца и чуть подальше росли тюльпаны и воронцы. И вот в это место однажды весной я с ребятами и девочками из нашего восьмого еще класса ходили рвать цветы, чтобы подарить учителям на день 8-го марта. Вот об этом месте я часто и вспоминал, когда выходил на переезд и смотрел в сторону озера. Правда, летом это озеро пересыхало, но трава там росла буйно и было много разнотравья, а это было полезно для животных. Потом, за переездом, где то с полкилометра, было не паханное поле, а уже за ним начинались обработанные земли. Западнее, в сторону Ростова, так же была степь км два, а потом только начинались поля. Кстати, однажды весной в этой степи устроили народное гуляние со скачками на лошадях. Это было в первый и последний раз в 1954-м году. После этого таких праздников не проводилось. Мне это запомнилось потому, что в школе висела картина «Бой под Егорлыкской» Грекова. Так вот, на этой картине как раз нарисовано это поле. В мою задачу не входит описывать этот бой и то время, а пишу потому, чтобы вы имели представление о станице тех лет, если вам прийдется в ней побывать. В то время элеватор уже был и сразу за ним на юг и север лежала целина. На восток от станицы были поля колхозов и в частности поля заготскота. И вот этими полями я и любовался и причем, все это ни разу не надоедало. Все равно хоть что то, но увидишь новое. А степь мне особенно нравилась. И уж совсем очень нравилось пение жаворонков. Тут слушаешь, слушаешь и не наслушаешься. На этот раз мы стали готовить комбайн к уборке пшеницы. Николай подвел меня к нему. Это был наш отечественный С-6, который еще прицеплялся к трактору. Когда изучал его в школьном кружке вроде бы чтото знал, а вот теперь, когда он был рядом, у меня все перепуталось. Но зато я хорошо знал барабан с молотилкой. Мне Николай поручил смазать весь комбайн. Тут мне пришлось впервые иметь дело с маслом и сразу же испачкался по локоть, но с горем пополам все же смазал оси и цепи. Одежда вся оказалась в смазке. На другой день сразу же с утра трактор «Нати» подцепил наш комбайн и поьащил его в поле на ячмень. На первых порах штурвальным поставили взрослого парня, а Николай Крысин сидел как комбайнер и следил за нашей работой. Меня поставили на копнитель. Настало время и взревел сначала двигатель комбайна, а потом и трактора, и мы тронулись в загонку. Шум был ужасный. Даже в метре друг от друга ничего нельзя было разобрать и только догадываешься, когда Николай показывал руками что надо делать. Правда, перед этим он мне обяснил чтобы я набирал солому полный сенокопнитель и сбрасывал в рядок. Но у меня сначала, когда ложил первые копны, все вроде бы получалось, но вот когда зашли на второй круг, тут все и началось. То поспешу выбросить солому из копнителя, то наоборот опоздаю, а то и вовсе забуду, а солома валом валит в копнитель. Я даже не успевал ее разбрасывать. Ох и ругался же на меня Николай и грозился даже больше не брать меня на работу. Я старался изо всех сил. А вскоре и силы мои стали покидать меня. Просто хоть плачь, не могу поднять вилы и все тебе тут. С горем пополам доработал до обеда. А потом захотелось есть. А комбайн все идет и идет. Кое как доработали до захода сонца. Наконец то остановились на заправку, а зерно выгружали на ходу. Вот тут то я почувствовал, что совсем не могу пошевелить руками. Ведь я как позавтракал, так до этих пор ничего целый день не брал в рот. А как хотелось пить! Правда, вода была тут же рядом, на комбайне в боченке, и я время от времени соскакивал с копнителя и пил. Но этого мне хватало не надолго. Вновь и вновь я прикладывался к боченку. Это, может быть, в какойто мере утоляло жажду еды. И первое что мне пришло в голову, когда наконец остановился комбайн, это то как Николай бросился к бензовозке заправлять свой комбайн. Неужели он не устал вместе со штурвальным, а я один оказался слабаком , ведь и они же целый день ничего не ели, а так бодро себя чувствовали, по моему мнению. Больше я ни о чем не думал и был рад-радехонек, что наконец то могу отдохнуть. Только прилег на копну, как Николай позвал и заставил заниматься заправкой, а сам пошел осматривать узлы комбайна. Пришлось пересилить себя и заняться делом. Когда все сделали, только после этого приступили к еде. Было уже темно и я ел все подряд, что попадало под руку на ощуп. А тут оказалось еще , что я мало взял еды. Я не рассчитывал, что мы так срочно начнем косить и пожалел что не взял большге, как предлагала мать. Поскромничал. Тут я уже в который раз выругал себя за это. Как часто на этом «горел» и имел неприятности, что даже счет потерял. Поели что было у кого и мне не хватило, а у ребят даже осталось. Позавидовал им, но попросить не решился. А тут, как на зло, Николай сказал, что будем косить пока хватить горючего. Меня это совсем не обрадовало, но и тут я промолчал. Снова заурчали моторы и мы тронулись. Я еле –еле ворочал вилами. Вот тут то мне пришлось все вспомнить. И то, как сейчас дома мои ужинают и ничего не знают, как я устал и хочу есть, и о том как мать просила хорошо учиться, и о том, как трудно достается этот хлеб. Все это я вспоминал на самом высшем духовном уровне, потому что мне еще в жизни не приходилось такого испытывать. И как я не завидовал тем, кто вот так работал всю свою почти жизнь. Теперь я знал цену труду. |