сигов Детская литература. Возникновение и развитие детской литературы в россии
 Скачать 82.42 Kb.
|
Журналы для детейВ первой половине XIX в. появляется большое количество журналов для детей. Многие издатели стараются подражать Н. И. Новикову, но чаще всего неудачно, ни один журнал не достиг идейно-художественного уровня «Детского чтения для сердца и разума». Распространенными были издаваемые в течение многих лет журналы «Для юношества», позже переименованный в «Друг юношества и всяких лет» (1807—1815) М. И. Невзорова и «Новое детское чтение» (1821—1824) С. Н. Глинки. Первые два года М. И. Невзоров следовал принципам и идеям журнала Н. И. Новикова: заботился о доступности и разнообразии содержания, помещая рассказы о жизни великих людей, природоведческие очерки. Позднее в журнале стали преобладать религиозные идеи. Журнал С. Н. Глинки «Новое детское чтение» в основном помещал пересказы «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха, «Робинзона Крузо» Д. Дефо, «Телемака» Фенелона и др. Журналы «Звездочка» (1842—1863), «Лучи» (1850—1860) издавались А. О. Ишимовой. «Лучи» («журнал для девиц») издавался для старшего возраста; «Звездочка» — журнал для «благородных воспитанниц институтов Ее Императорского Величества» — был адресован девочкам младшего возраста. Оба эти издания пропагандировали религиозные и монархические идеи, стремились воспитывать девочек в духе послушания, набожности, сентиментальности. В журнале «Новая библиотека для воспитания» (1847—1849) помещались в основном научно-популярные произведения. Он издавался для детей среднего и старшего возраста. Издателем журнала был Петр Григорьевич Редкин, профессор сначала Московского, а позже Петербургского университета. Редкин стремился привлекать к сотрудничеству талантливых ученых, писателей и переводчиков. В журнале помещались интересные научно-познавательные статьи («О машинах», «О луне», «Атлантический океан»). На его страницах было опубликовано переложение Несторовой летописи, сделанное историком С. М. Соловьевым и названное «Русская летопись для первоначального чтения». Белинский одобрил верность источнику и художественность стиля Соловьева. В «Новой библиотеке для воспитания» были помещены первые переводы сказок Г. X. Андерсена («Соловей», «Гадкий утенок»). Журнал Ред- кина был одобрен революционно-демократической критикой. Белинский внимательно рецензировал многие номера «Новой библиотеки». Он отмечал недостатки некоторых статей: сухость, малодоступность изложения для детей. Отвергает Белинский также переделку «Илиады» и «Одиссеи», сделанную Беккером. Однако основное идейно-художественное направление журнала и научность содержания его были положительно оценены критиком. С начала XIX в. входят в детское чтение басни И. А. Крылова — почти сразу же после появления первых сборников (в 1809, 1811, 1815 гг.). «Нет нужды говорить о великой важности басен Крылова для воспитания детей: дети бессознательно и непосредственно напитываются из них русским духом, овладевают русским языком и обогащаются прекрасными впечатлениями почти единственно доступной для них поэзии», — писал Белинский. В 1847 г. был издан сборник «Басни Крылова» с биографией, написанной П. А. Плетневым. Белинский высоко ценил это издание, рассчитанное на широкие слои народа, доступное и детскому восприятию. В детское чтение постепенно вошли сказки А. С. Пушкина, сказка «Конек-Горбунок» П. П. Ершова, стихи М. Ю. Лермонтова, повести Н. В. Гоголя, «Записки охотника» И. С. Тургенева. В первой половине XIX в. появились в русской детской литературе написанные специально для детей талантливые произведения: стихи для младшего возраста В. А. Жуковского, повесть «Черная курица, или Подземные жители» А. Погорельского, рассказы и сказки В. Ф. Одоевского. А. Погорельский (1787—1836)Антоний Погорельский (псевдоним Алексея Алексеевича Перовского) — автор первой волшебно-фантастической повести для детей младшего возраста «Черная курица, или Подземные жители» (1829). Эта повесть была хорошо известна Пушкину, ценившему мастерство А. Погорельского. В детстве ею увлекался Л. Толстой; в зрелые годы он любил перечитывать «Черную курицу» своим детям. Эта книга также была одобрительно встречена Белинским. Волшебная повесть Погорельского построена доступно для детского восприятия. Создается впечатление, что она была первоначально рассказана писателем племяннику Алеше (будущему поэту А. К. Толстому), которого с любовью и заботой воспитывал Погорельский. Все сцены в повести отличаются конкретностью, выпуклостью, выразительными подробностями, картинной точностью. Вот, например, одна из них: «... Алеша со вниманием стал рассматривать залу, которая очень богато была убрана. Ему показалось, что стены сделаны из мрамора, какой он видел в минеральном кабинете, имеющемся в пансионе. Панели и двери были из чистого золота. В конце залы, под зеленым балдахином, на возвышенном месте, стояли кресла из золота. Алеша очень любовался этим убранством, но странным показалось ему, что все это было в самом маленьком виде, как будто для небольших кукол». Впервые в детской литературе появился настоящий, живой образ мальчика. Он вызывает симпатии ребенка-читателя и пробуждает сопереживание. Этот образ помог сделать сложную проблематику повести доступной детскому восприятию. Вместе с девятилетним Алешей, героем повести, читатель совершает увлекательное путешествие к подземным жителям; вместе с ним заблуждается, совершает ошибки, вместе с ним задумывается над серьезным вопросом, в чем настоящая красота и ценность человека. Погорельский показывает, как легко вторгается сказка в жизнь мечтательного Алеши: «Вдруг сердце у Алеши еще сильнее забилось: ему послышался голос любимой его Чернушки, она кудахтала самым отчаянным образом, и ему показалось, что она кричит: Кудах, кудах, кудуху! Алеша, спаси Чернуху!..» Алеша — добрый, смелый и впечатлительный мальчик. В то же время он любит пошалить. Автор сумел художественно выразить особенности детского мышления и речи. Вот как передает он внутренний монолог Алеши: «Об исправлении самого себя он хотя и не забыл, но думал, что не может быть так трудно, как говорила Чернушка. “Будто не от меня зависит исправиться! — мыслил он, — стоит только захотеть, и все опять меня любить будут”». Действие развертывается динамично и захватывающе. Повествование часто развивается у Погорельского как реалистическое, полное бытовых подробностей: «В тот день учитель и жена его в больших были хлопотах. Они давали обед директору училища, и еще накануне, с утра до позднего вечера, везде в доме мыли полы, вытирали пыль и вощили красного дерева столы и комоды». А порою это романтически-та- инственный рассказ о волшебных превращениях: «Чернушка подняла хохол, распустила крылья... Вдруг сделалась болыпая-болыпая, выше рыцарей, и начала с ними сражаться». Или вдруг слышится живой, эмоциональный диалог: «“Если ты меня не боишься, — продолжала курица, — так поди за мною. Одевайся скорее”, — “Какая ты, Чернушка, смешная! — сказал Алеша. — Как мне можно одеться в темноте? Я платья своего теперь не сыщу, я и тебя насилу вижу!”» Сюжет «Черной курицы» развивается в гармоничном соединении реального и фантастического планов повествования. Погорельский не дает готовых педагогических рецептов своему читателю. Он заставляет задуматься о лени, тщеславии, неумении хранить чужую тайну, о невольном предательстве, которое оборачивается непоправимой бедой для многих людей.
|