Конен В. - Пути американской музыки - 1965. Второе дополненное издание музыка москва 1965
 Скачать 16.11 Mb.
|
|
Глава третья СПИРИЧУЭЛС 1 Негритянские спиричуэлс впервые привлекли внимание музыкального мира около ста лет назад. Непосредственным толчкам послужили два события, последовавшие одно за другим в конце 60-х и в начале 70-х годов прошлого столетия. Первым из них была научная экспедиция, посвященная изучению культуры и быта чернокожих рабов, отправленная северянами в глубь южных районов США незадолго до Гражданской войны. Одним из результатов этой поездки была книга, вышедшая в 1867 году, под названием «Песни рабов Соединенных Штатов» [1]. По сей день она остается одним из важнейших источников сведений о музыкальной культуре американских негров. С большой объективностью и тщательностью авторы записали свои непосредственные впечатления от песен, услышанных ими на хлопковых и рисовых плантациях Юга, и приложили к литературно-описательной части книги одноголосные записи этих напевов *. Так городские круги Севера впервые узнали о существовании в стране развитого, высокохудожественного * Музыковедческая сторона этого труда неизмеримо слабее литературной. Видимо, ни один из авторов не имел профессионального музыкального образования. Кроме того, одноголосная запись хоровых многоголосных песен не дает подлинного представления об их художественном облике. 103 музыкального фольклора, создаваемого южными неграми. Авторы книги были поражены огромной музыкальностью невольников, их феноменальным даром коллективной импровизации. Они отметили ошеломляющее своеобразие этого искусства, его высокую одухотворенность и непосредственную красоту. Они с изумлением открыли для себя и сообщили читателю, что в негритянском фольклоре не было ничего варварски- экзотического. Через несколько лет после этого «открытия», которое пока еще носило отвлеченно- теоретический характер, случилось второе событие, благодаря которому песни американских негров реально зазвучали на концертной эстраде больших городов на Севере США и в Европе. Обстоятельства, при которых «песни черномазых» («nigger songs»), как презрительно именовали их на Юге, вознеслись до уровня общепризнанного большого искусства, заслуживают подробного освещения. После Гражданской войны негритянское население при помощи добровольцев- северян стало создавать у себя школы, колледжи и университеты. Одно из таких вновь созданных учебных заведений * уже через несколько лет после начала занятий оказалось на грани финансовой катастрофы. Не было средств не только на то, чтобы оплачивать труд учителей, но даже и для того, чтобы поддерживать в порядке и отапливать здание. Извне неоткуда было ждать помощи. Школе грозило закрытие. На карту была поставлена сама идея просвещения негритянского народа. В отчаянных поисках выхода из создавшегося положения один из руководителей школы, некто Джордж Уайт, белый северянин, убежденный аболиционист, сражавшийся во время Гражданской войны вместе с неграми, решил попробовать организовать концертные выступления хора учащихся. Покоренный красотой хоровых песен, которые ему приходилось неоднократно слышать из уст своих учеников, он верил в то, что они * «Fisk School», позднее «Fisk University». 104 произведут сильное впечатление на музыкально восприимчивую аудиторию. При осуществлении своего плана Уайт, однако, натолкнулся на сопротивление самих участников хора. Привыкшие к тому, что их искусство встречает в среде белых южан насмешливое и презрительное отношение, они упорно не желали выставлять напоказ то, что было для них самым сокровенным и дорогим. Они готовы были составить репертуар из салонных или комических номеров, которыми им часто приходилось развлекать южных рабовладельцев. Но вынести на эстраду своп народные песни — трагические, одухотворенные, проникнутые глубокими, искренними чувствами, — казалось им недопустимым. И только угроза, нависшая над судьбой школы, заставила учеников поступиться своими убеждениями и довериться руководителю. Он оказался прав. Одни лишь южные рабовладельцы, привыкшие из поколения в поколение относиться с высокомерным пренебрежением ко всем явлениям негритянской культуры, не заметили драгоценного клада, лежавшего у них под ногами. В других районах страны хоровые песни негров имели сенсационный успех. Хор постепенно двигался все дальше и дальше на север, покоряя своим изумительным искусством новые районы страны. За северными городами Америки последовала Европа. Вскоре и другие хоровые группы отправились завоевывать мировое признание музыкальному искусству американских негров. Важнейшим следствием этих концертных турне было появление печатных сборников негритянских хоровых песен. С этого момента музыкальный мир узнал о существовании самобытного фольклорного жанра, сформировавшегося в негритянской среде Нового Света. Интерес к этому жанру, за которым впоследствии утвердилось название «негритянских спиричуэлс»*, не ослабел и по сей день. * Они назывались в первых изданиях «Песни плантаций», «Песни прославления», «Негритянские песни» («Plantation songs», «Jubilee songs», «Negro songs»). О происхождении терыина «спиричуэлс» см. далее. 105 Трудно сказать, какая именно сторона этого народного искусства так потрясла поколение 70—80-х годов прошлого века. Действовала ли на воображение слушателей прежде всего его поэтичность, глубина и сосредоточенность настроения? Поражало ли внешнее художественное совершенство, заставляющее догадываться о том, что этот вид фольклора прошел длительный путь развития, прежде чем откристаллизовался в современную форму? Изумляла ли высокая культура хорового исполнения, говорившая также о древних традициях многоголосия? Быть может, наконец, на публику эпохи позднего романтизма особенно подействовало новаторство музыкального языка? В самом деле, выразительная легко доступная мелодия сочеталась в спиричуэлс со сложной системой свободных полифонических подголосков, со свежими, необычными гармониями и невероятно богатыми и изумительно тонкими ритмическими нюансами. Все это придавало музыке ярко оригинальный колорит, особенно поразивший публику своей новизной в годы, когда Вагнер еще был далеко не всеми признанным «бунтарем», когда новые музыкальные горизонты, открытые русской школой, еще не стали достоянием европейской публики, а импрессионистское течение еще не зародилось. Стремление к новизне музыкального языка, столь характерное для искусства последующих лет, еще не определяло характер «господствующих интонаций» того времени. Быть может, благодаря тому, что по строю звучаний негритянские спиричуэлс резко отличались от бытующей европейской музыки, не только широкая публика, но и критика и музыканты единодушно решили, что, помимо всего, в негритянских спиричуэлс они знакомятся с образцами чисто африканского искусства. Эта точка зрения, подразумевавшаяся также и в первой вышедшей книге о песнях рабов, господствовала почти безраздельно на протяжении полувекового периода. Правда, голоса сомнения послышались уже в 90-х годах, когда в Нью-Йорке был издан труд, посвященный музыке первобытных народностей. Автор его высказал предположение, что негритянские спиричуэлс являются «простым подражанием европейским образцам, которые 106 негры преподносят с небольшими видоизменениями» [2]. Но эта точка зрения не встретила сочувствия по той простой причине, что ничего похожего на негритянские спиричуэлс в среде американцев европейского происхождения до того не встречалось. Было очевидно, что это искусство родилось в чисто негритянской среде и получило распространение по всей территории Соединенных Штатов главным образом благодаря негритянским исполнителям. В поддержку старой точки зрения выступил один из наиболее авторитетных музыкальных критиков начала нашего века, Г. Кребил. Со времени выхода его книги о негритянских спиричуэлс [3] вошел в обиход термин «афро-американская музыка», применяемый ныне по отношению к негритянскому фольклору в США. Кребил обнаружил в спиричуэлс известную общность с европейской музыкой, но преобладание африканских элементов не вызывало у иего сомнений. Научный уровень фольклористики, музыкального анализа и исторических исследований начала века не позволял ему прийти к другим выводам. И тем не менее Кребила не покидала мысль о явном и бесспорном превосходстве так называемого африканского фольклора над бытовой музыкой европейского происхождения, прч- вившейся на территории США. На протяжении периода, последовавшего за первыми выступлениями негритянских хоров, спиричуэлс продолжали распространяться в разных кругах американского населения. Многочисленные переложения для сольного исполнения с инструментальным аккомпанементом, для концертной эстрады и для домашнего музицирования постепенно превратили эти хоровые песни в нечто вроде бытово-го городского романса. Европейская гармонизация, «академическая» трактовка формы и фактуры дополнительно усиливали сходство с европейскими камерно-вокальными жанрами. Американское население в целом воспринимало спиричуэлс как свою, национальную разновидность музыкального фольклора, но при этом ее чисто негритянские истоки не подвергались сомнению. Переворот во взглядах на спиричуэлс произошел около 30-х годов нашего века. 107 Почти одновременно с двух сторон началось наступление на традиционную точку зрения. Сначала заговорили фольклористы, изучающие музыку неевропейских народностей. Один из наиболее авторитетных представителей этой группы, Э. фон Хорнбостель после тщательного научного анализа пришел к категорическому выводу, что в американских спиричуэлс «нет ничего от Африки, за исключением стиля вокального исполнения» [4]. Бесспорные черты европейского музыкального мышления были обнаружены в негритянских спиричуэлс и другими музыковедами [5]. Но эффект разорвавшейся бомбы произвели совсем другие изыскания, а 108 именно — неожиданное открытие неизвестных ранее пластов музыкального творчества белокожих американцев. В начале 30-х годов был опубликован ряд работ [6], впервые привлекших внимание к старинным традициям хорового пения и фольклорного музицирования среди американцев англокельтского происхождения. Эти труды доказывали, что хоровые духовные песни под названием спиричуэлс издавна существовали в южных районах США и что между негритянскими песнями и англокельтским фольклором есть множество существенных точек соприкосновения. Поскольку англокельтские спиричуэлс уводили к хоровому гимну Новой Англии, то было признано само собой очевидным, что «приоритет» в создании этого жанра принадлежит не неграм, а американцам европейского происхождения. Такого рода взгляды, получившие в 30-х годах широкое распространение, вызвали резкий протест со стороны негритянских кругов. «Спиричуэлс считались простыми «песнями черномазых» до тех пор, пока в мировой музыке их не признали единственным видом американского музыкального фольклора. И тогда только «добросовестные ученые» занялись длительным и кропотливым изысканием их истоков и накопили данные, позволившие им заявить, что спиричуэлс вовсе не являются созданием негров, а что на самом деле это — достижение «белых» сельских кругов...» [7]. Так с возмущением и иронией откликались на открытия некоторых музыковедов представители негритянской интеллигенции. Война между «негрофилами» и «негрофобами» бушевала на протяжении двух десятилетий. Первые не переставали бросать в лицо противнику один неопровержимый факт: несмотря на большое сходство между негритянскими спиричуэлс и некоторыми народными и бытовыми песнями англокельтов, в этих англокельтских песнях даже самый пристрастный слушатель не может найти тех высокохудожественных черт, той эмоциональной насыщенности, того неповторимого красочного своеобразия, которые свойственны негритянским образцам. Таким образом, основа этого искусства — африканская, 109 и европейские влияния на нее поверхностны и несущественны. «Негрофобы», с другой стороны, подчеркивают исторические обстоятельства: духовные гимны и светские баллады англокельтов существовали раньше, чем успела сформироваться афро-американская музыкальная культура. Поэтому речь может идти только об африканским наслоениях на европейскую основу. Перемирие между двумя враждующими «сектами» не достигнуто и по сей день. А между тем для разрешения вопроса необходима иная его постановка. По существу, негритянские спиричуэлс являются синтетическим жанром, в нем обобщены как африканские, так и англокельтские художественные истоки. Вопрос о «приоритете» носит с научной точки зрения абсурдно-шовинистический характер. Негритянские спиричуэлс являются совместным достижением двух культур — англокельтской и африканской. Никто не станет отрицать, что негритянские спиричуэлс и для белого американца играют роль национального фольклора. Вместе с тем подобную роль неспособны выполнить ни чисто африканские песни, ни столь же чистые образцы англокельтских спиричуэлс. Антонин Дворжак первый обратил внимание на обобщающие национальные свойства негритянских спиричуэлс [8]. Он не прибегал к сравнительной характеристике африканской и афро-американской музыки. Но интуицией большого музыканта Дворжак понимал спиричуэлс не как узко негритянское искусство, убеждая американцев, что здесь они имеют дело с подлинным американским фольклором. Он еще раз доказал свое художественное чутье тем, что в своей Пятой симфонии («Из Нового Света») использовал характерные интонации этих песен для достижения локального американского колорита, В самом деле, новейшие исследования в области музыкального фольклора Африки [9] с чисто научной точки зрения подтверждают, что в связи с негритянскими спиричуэлс нельзя говорить ни об африканских наслоениях на европейский фундамент, ни об европейских влияниях на африканскую основу. Перед нами, интереснейший 110 случай художественного синтеза, достигнутого всецело на социальной и культурной почве США. 2 Негритянские спиричуэлс родились на Юге Соединенных Штатов не просто потому, что там было неизмеримо больше чернокожих жителей, чем на Севере *. Особенности общественного уклада южных районов страны максимально благоприятствовали созданию этого вида музыкального искусства. На протяжении длительного времени, более двух столетий, на Юге Соединенных Штатов сосуществовали бок о бок две этнические группы: англокельтская и африканская. Условия южного быта не допускали процесса ассимиляции, столь типичного для городской жизни Севера (а позднее и Запада) страны. Ни одна из этих групп не растворилась в другой. Каждая сохраняла устои своего музыкального фольклора. Негры, проживавшие на Севере США, полностью приобщились к городской «европейской» культуре и вследствие этого растеряли последние остатки своих «африканизмов». На Юге же негры жили компактной многочисленной группой, в которой создавалось свое искусство, отличное от европейского. Но при этом между отдельными представителями двух соседствующих этнических групп существовал непрерывный и тесный контакт, а близость уровней музыкального развития делала взаимовлияния неизбежными **. * Если бы это обстоятельство оказывало столь большое воздействие на развитие негритянской культуры, как это кажется на первый взгляд, то невозможно было бы объяснить, почему так называемое «Негритянское возрождение» (т. е. начало крутого подъема деятельности американских негров в области литературы, поэзии, драмы, профессионального музыкального творчества и др., относящееся к 10—20-м годам нашего века) зародилось и утвердилось именно на Севере. ** В настоящее время усиленная миграция негритянского населения с Юга в северные и западные районы значительно изменила расово-национальный состав южных районов США. Так, если в 1900 году около 3/4 всех американских негров проживали на Юге, то к 1950 году их оставалось там меньше 1/5. Это должно сказаться в недалеком будущем в изменении характера современного афро-американского фольклора. 111 Социальный и экономический уклад, формы быта, характер культуры южных районов США разительно отличались от уклада Новой Англии. Вирджиния (вокруг которой концентрировались южные колонии) и Массачусетс* олицетворяли два диаметрально противоположных типа общественного устройства XVII— XVIII веков. Переселенцы на Юге относились в высшей степени враждебно к пуританским и республиканским устремлениям Новой Англии. Первые колонисты в Северной Америке преследовали только одну цель — экономическую эксплуатацию естественных ресурсов и труда. Они были настроены «промонархистски» и «прокатолически». В период английской республики Кромвеллу пришлось снарядить специальную экспедицию, чтобы заставить этот «заокеанский угол монархии» 10 признать новый строй. Как и в дореспубликанскои Англии, религиозные группы, несогласные с ортодоксальным католицизмом, встречали в южных колониях нетерпимое и враждебное отношение. Жители Юга примкнули к протестантству только тогда, когда и в самой Англии религиозный вопрос утратил всякую социальную остроту и протестантство стало господствующим вероисповеданием всех добропорядочных англичан. В среде первых колонистов (начало XVII столетия) политические реакционные устремления не были еще очень ярко выражены — их интересы были преимущественно коммерческими. Но благодаря волне революционных взрывов, прокатившейся по Европе в последующие годы, социальный уклад южных колоний приобрел ясно выраженную реакционную окраску. Во время английской революции 1643 года поток эмигрантов- аристократов устремился в южные колонии Америки. До сих пор жители южных штатов США кичатся тем, что в их среде уцелели старинные аристократические * Первоначально обе колонии назывались Вирджиния (Южная и Северная). Северная Вирджиния после переселения пуритан была переименована в Массачусетс. 112 фамилии (вроде Рандольфов, Монроу, Мадисонов и т. п.), подобно тому как житель Новой Англии гордится, если ему удается доказать, что его предки прибыли на корабле «Mayflower» *. Показательно, что аристократы-гугеноты из Франции, преследуемые на родине за свои религиозные убеждения, также оседали на Юге, вовсе не стремясь в демократические общины своих единоверцев в Новой Англии. Экономической основой аристократического Юга было сельское хозяйство — табачные, сахарные, хлопковые плантации. Как истинный британский джентльмен, южный колонизатор не считал возможным принимать непосредственное участие в обработке земли. Физический труд рассматривался как занятие, приводящее к деградации человека. В организации огромных южных плантаций не было ничего общего с принципами капиталистического хозяйства, характерного для фермерских районов современного Запада США. Южный плантатор стремился перенести в Новый Свет старорежимные отношения, существовавшие между феодалом и крепостными, но при осуществлении этих намерений он встретился с серьезным препятствием — отсутствием рабочей силы. В начале колонизации переселенцы были еще очень немногочисленны. Кроме того, в условиях новой незаселенной страны, где владение землей было более или менее доступно каждому, эксплуатация труда пришельцев из Европы оказалась материально невыгодной. Попытки приспособить индейское население к рабскому труду потерпели крах **. Здесь и нашла себе применение позорная торговля неграми из Африки, которую не удалось привить почти нигде в Европе * «Mayflower» («Майский цветок») — название корабля, на котором прибыла на северные земли первая партия переселенцев-пуритан. ** Индейцы, попавшие в рабство, либо кончали самоубийством, либо погибали от туберкулеза. 113 и от которой с возмущением отказывались передовые буржуазно-демократические круги колонистской Америки*. Реакционность уклада, быта, общественной мысли вплоть до нашего времени остается отличительным признакомюжных районов США. Гражданская война, прошедшая под знаменем борьбы против рабства, по существу была войной между капитализмом и остатками старорежимных феодальных отношений. Но, покончив с сепаратистскими стремлениями южных штатов**, она так и не смягчила социальных противоречий между промышленным Севером и «аристократическим» сельскохозяйственным Югом. И после войны зажиточные граждане Юга продолжали считать, что они принадлежат «к угнетаемому классу, находящемуся под властью грубой, невежественной плебейской демократии» п. Еще в 30-х годах нашего века на Юге звучали песни, выражающие непримиримую традиционную ненависть южанина-аристократа к «угнетающему» его республиканскому правительству северян ***. В пуританской Новой Англии, благодаря подчеркнутой демократичности быта и широко доступному просвещению, социальные противоречия в течение некоторого времени оставались замаскированными. Но на Юге резкие классовые различия укоренились с самого начала и в предельно обнаженной форме. До последнего времени население южных районов США распадается * Когда в 1776 году рождалась американская республика, одним из доводов, выдвинутых против короля Георга III, было то, что он ввел черное рабство в Америке вопреки воле колонистов. Но затем этот параграф был исключен в целях примирение с южными рабовладельцами и работорговцами. ** Непосредственным поводом к началу Гражданской войны был выход южных штатов из республиканского союза Соединенных Штатов и их объединение в самостоятельное государство. *** Вот текст одной из хорошо известных песен Юга, записанный Джоном Ломаксом [12]; I am a good old rebel. Yes, that’s just what I am And for this land of freedom I do not give a damn. I hate the Yankee nation And everything they do I hate the Declaration Of Independence too... (Я — старый, добрый бунтовщик. Я проклинаю эту страну свободы. Я ненавижу нацию янки и все, что они делают. Я ненавижу Декларацию независимости и т. п.) 114 на три прослойки. Их представители рождаются и умирают с сознанием своих строго регламентированных социальных возможностей. Перешагнуть эту классовую черту в южных районах первой в мире буржуазно-демократической республики оказалось нисколько не проще, чем в дореволюционной Англии. Высшую «касту» представляли собой так называемые «южные аристократы». Это были крупные землевладельцы, заселявшие преимущественно низменности колонии (или штата) Вирджиния. В их руках была сосредоточена вся экономическая и политическая власть. В течение всей «предыстории» и истории Соединенных Штатов воля южных аристократов воспринималась как голос всего Юга. В горных местностях, где земли было мало, скопились иммигранты-англокельты, представители третьего сословия. Здесь были крестьяне — ирландцы и шотландцы, спасавшиеся от неурожая и голода; бездомные бродяги, считавшиеся по английскому законодательству преступниками и ссылаемые в колонии; осевшие здесь моряки, свободные рабочие, продававшие себя по объявлению южным аристократам за бесплатный переезд через океан. Были среди них и люди, увезенные насильно, подобно неграм-рабам. По приезде в Новый Свет весь этот плебс и социально и территориально резко обособился от аристократии. В политической жизни колоний он как социальная группировка не участвовал совсем. В напряженный предреволюционный период выдающимися борцами за независимость были не плебеи, а выходцы из аристократических фамилий — Вашингтон, Джефферсон, Патрик Генри, примкнувшие к революционной Новой Англии. На протяжении столетий за представителями третьего сословия на Юге узаконилось презрительное наименование: «нищая белая дрянь» («poor white trash»). В «Приключениях Гекльберри Финна», где с гениальной лаконичностью отражены многие типичные черты культуры и быта южных районов США прошлого столетия, Марк Твен запечатлел и картину из жизни белой бедноты. В частности, в гротескно- заостренном образе 115 владельца поместья, который безнаказанно стреляет в детей и с презрением отворачивается от собравшейся вокруг его дома возмущенной толпы, автор показал типичные взаимоотношения между всесильным южным аристократом и «нищей белой дрянью». Постепенно мелкие самостоятельные землевладельцы превратились в издольщиков или фабричных рабочих-текстильщиков. Вплоть до наших дней сохранились социальные грани, отделяющие белый плебс от жителей роскошных дворцов с колоннами. В современной литературе этот тип американца, одинаково непохожий как на барина- плантатора, так и на северного янки, представлен достаточно широко, в частности в произведениях Колдуэлла и Фолкнера. Самую низкую ступень социальной лестницы американского Юга образуют негры — потомки рабов, привезенных из Африки преимущественно в XVIII столетии ж. Гражданская война, следствием которой было упразднение института рабства и некоторая индустриализация Юга, по существу очень мало затронула бесправное положение негров. Как доказывает борьба против сегрегации, ведущаяся в наши дни, до сих пор в южных штатах в значительной степени сохранилась система угнетения, насилия, расовой ненависти, которая господствовала в эпоху узаконенного рабства. Но при этом общественный уклад южных районов не только не означал изоляцию чернокожих от белых, но, наоборот, предполагал их непрекращающийся, а часто и очень близкий контакт (хотя и на очень неравных началах). В какой-то мере здесь допустима аналогия с русским помещиком, окруженным огромным количеством крепостных. Широко признано, что духовный склад негров-рабов повлиял определенным образом на облик южного аристократа. «Поющие» интонации, мягкое произношение, * Так, в 1727 году в Северной Америке было 75 000 негров, к 1790 году это число увеличилось в 10 раз, а в начале XIX века число чернокожих американцев превышало миллион, что составляло 19% всего населения США. 116 изящество и непринужденность движений, особый склад юмора — все эти черты, характеризующие американского «южного джентльмена», сложились под воздействием длительного общения с неграми. В противоположность пуританам Новой Англии плантаторы на Юге выступали как носители культурных традиций Старого Света. По мере возможности они поддерживали связь с художественной жизнью метрополии, копируя в провинциальном масштабе «культурные моды» светского Лондона. Ни в архитектуре, ни в литературе, ни в живописи колониальный Юг не создал ничего самобытного. Архитектура южных селений, гораздо более импозантная, чем остроконечные «тюдоровские» домики Новой Англии, добросовестно, хотя и с некоторым запозданием, отражала эволюцию архитектурных стилей Лондона. Вначале дом южного плантатора строился по типу средневековой усадьбы. Позже, когда в Англии привился ренессансный стиль, аристократы Нового Света также начали его культивировать. Он и являет собой классический тип жилой архитектуры южных штатов США *. Жители южных колоний пристально следили за новейшими достижениями английской литературы, но сами они не создали школы, которая стояла бы на уровне революционной публицистики и религиозно-философских трудов Новой Англии. В отличие от жителей Севера, на Юге Соединенных Штатов сформировался тип американца, который по мере возможности культивировал изящные искусства. Южный аристократ презирал деловитость и скромность северянина Новой Англии. Он жил в роскошном, хотя часто и запущенном особняке с колоннами и выращивал парк в английском стиле. Стены комнат его дома были украшены его портретами и портретами членов его семьи. В соответствии с весьма странной, но распространенной * В Англии и Америке этот стиль носит название «Georgian», по имени королей Георгов, в период царствования которых он получил распространение. 117 системой они заказывались по письменному описанию художникам в Англии. Среди книг владельца поместья редко можно было встретить авторов Новой Англии, но Вальтер Скотт с его прославлением средневековой старины, Адисон и Голдсмит, возродившие старинные баллады, Теккерей, Байрон и другие английские писатели-романтики находили в южных колониях широкую аудиторию. Начальных и средних школ на Юге было очень мало. «Белая беднота» оставалась неграмотной. Дети плантаторов получали классическое европейское образование либо в Старом Свете, либо в частных пансионах и у домашних учителей (на которых смотрели как на представителей более низкой социальной прослойки). После начального домашнего курса они поступали в университет. Университетов в южных штатах было больше, чем средних школ. Само собой разумеется, что такая система образования не ставила своей целью подготовку к политической, коммерческой или иной профессиональной и практической деятельности. Из гражданина южных колоний (впоследствии штатов) формировался так называемый «gentleman of leisure» * — светский человек, в жизни которого развлечение играло значительную роль. «Мужчина Юга знает только три способа времяпрепровождения,— пишет бытописатель начала XIX века. — Все они заняты любовными делами; почти все играют в карты; некоторые из них еще «делают» деньги. До религии им нет никакого дела. Они как будто заключили с нею договор, основанный на правиле: «не трогай нас и мы не будем трогать тебя» [13]*...» В романе «Виргинцы», в образе братьев-близнецов, приехавших навестить своих аристократических родичей в Лондоне, Теккерей создал тип американского «юного джентльмена» колониальных времен. Прогулки, балы, спектакли, охота, танцы на открытом воздухе, ночные серенады по образцу южноевропейских — все это долгое время было бытом американского Юга. Только Гражданская война, потрясшая до основания * Буквально — «аристократ безделья». 118 «придворно-аристократическии» образ жизни южного плантатора, уничтожила без следа эту светскую художественную культуру. Большое место во времяпрепровождении праздных аристократов Юга занимала музыка. Интересны с этой точки зрения дошедшие до нас инвентарные описи предметов домашнего обихода на Юге и в Новой Англии. В то время как в описаниях пуританских домов не упоминается никакое имущество, кроме мебели и кухонных принадлежностей, практически в каждом доме южанина были музыкальные инструменты: флейты, флажолеты, скрипки, позднее клавесины. Умение играть на каком-либо инструменте считалось необходимым для образованного человека. Об этом свидетельствуют и биографии видных политических деятелей Юга (Патрика Генри, Джефферсона и других). В подражание европейским помещичьим оркестрам южный плантатор стремился создать своп группы «придворных» музыкантов. В большинстве случаев это были негры-рабы, музыкальная одаренность которых обнаружилась очень скоро. Иногда же эти музыкальные ансамбли состояли из «белых крепостных»: английских правонарушителей, проданных в южные колонии *, мальчиков и девочек, специально похищенных для этой же цели из Лондона и т. п. Сохранился любопытный документ, относящийся к 1619 году, в котором содержатся сведения о том, что по прибытии из Англии «груза», состоявшего из девушек и женщин, предназначенных для продажи, одна девушка была куплена по исключительно высокой цене (150 фунтов табака), «потому что умела красиво петь песни» [14]. И другой аристократический обычай укоренился в южных поместьях. Подобно английскому лорду, устраивавшему в своих деревнях массовые крестьянские хороводы и танцы, американский плантатор приглашал к себе белую бедноту, которая пела старинные баллады и танцевала деревенские танцы. И в помещении, и на * Кстати, первым скрипичным мастером Америки был высланный из Англии преступник Джофри Стаффорд. 119 открытом воздухе в южных штатах Америки музыка звучала непрерывно. Тем не менее ничего заслуживающего внимания с точки зрения мирового музыкального искусства американский Юг не дал и не мог дать. Ведь и в самой Англии с XVI5 века начинается эпоха упадка придворной музыкальной культуры. Вершина развития музыкального искусства, культивируемого в аристократической среде Англии (маски, мадригалы, клавесинная литература XVII века), совпала с «началом его конца». Уже Перселл — последний великий композитор эпохи — творил больше для «города», чем для «двора». На протяжении XVII и XVIII веков все крупные достижения Англии в области искусства (за исключением, может 120 быть, живописи) формировались независимо и изолированно от аристократических кругов. Английская придворная культура утратила жизненную силу гораздо раньше, чем, например, французская или немецкая. А ее запоздалые, провинциальные отголоски в Америке подавно были обречены на вымирание. История социального развития Соединенных Штатов раскрывает картину постепенного, но неуклонного вырождения южной аристократии. Пуританская Новая Англия, промышленные центральные штаты, позднее Запад, заселяемый пионерами, затмили собой реакционный «благородный» Юг, находившийся в период Гражданской войны на грани экономической катастрофы. Но даже в свой наиболее процветающий, колониальный период аристократическая культура Юга не могла бы выдержать сравнение с художественной жизнью метрополии. В те годы, когда лондонский свет слушал оперы Генделя, посещал фортепианные концерты Христиана Баха и молодого Моцарта или смотрел в театре игру Дэвида Гаррика, южные плантаторы довольствовались любительским исполнением отдельных, случайно отобранных отрывков из произведений мастеров прошедшей эпохи или наслаждались игрой третьесортных актеров в концертах типа современного ревю. Музыка, культивируемая в южных штатах, всегда по уровню была неизмеримо ниже современного ей европейского искусства. Музыканты в поместьях не получали, как правило, профессионального образования. Других постоянных музыкальных кадров там не было. Европейские музыканты, переселявшиеся в США на протяжении XVIII и XIX веков, предпочитали оседать в демократической Новой Англии или центральных штатах, которые по уровню культуры были ближе к Европе. Самому же южанину-аристократу, как и любому английскому лорду, казалось предосудительным стать музыкантом-профессионалом. И все же, несмотря на ограниченность культивируемого ими искусства, южные аристократы сохранили в Новом Свете некоторые традиции европейского музицирования. «Феодальный» быт южан способствовал сохранению старинного крестьянского фольклора. В южных 121 колониях была подготовлена почва для того, чтобы африканские невольники, оторванные от родной культуры, обратились к музыке как к наиболее доступному им средству художественного выражения. Именно белой бедноте и неграм-рабам было суждено стать создателями одного из самых интересных и художественно значительных явлений в национальной музыке США. |