Конен В. - Пути американской музыки - 1965. Второе дополненное издание музыка москва 1965
 Скачать 16.11 Mb.
|
|
Глава первая. ХОРОВОЙ ГИМН НОВОЙ АНГЛИИ 1 Колыбелью духовной культуры Соединенных Штатов Америки является пуританская Новая Англия *. Между тем колонизация Северной Америки начиналась не с Новой Англии, а с южных районов, где нашел своеобразное продолжение старинный уклад жизни английских аристократов **. И, однако, именно пуритане, бежавшие от религиозных преследований на родине, составившие основную массу поселенцев на северо-восточном побережье, — именно они в невероятно трудных условиях, в непрекращающейся борьбе с суровой природой заложили основы будущей национальной культуры страны. Духовное наследие Новой Англии продолжало оказывать сильнейшее воздействие на общественную жизнь Соединенных Штатов в течение многих поколений, даже тогда, когда сама идея пуританства была * Новой Англией называется район на северо-восточном побережье США, который с 1620 года заселялся английскими пуританами. Центром колонистской Новой Англии был Массачусетс (главный город Бостон). Кроме Массачусетса, в состав Новой Англии входили колонии (позднее штаты): Коннектикут, Вермонт, Род Айланд, Мэйн, Ньго Хэмпшайр. ** Первая партия переселенцев из Англии прибыла в Америку в 1607 году и основала на юге колонию Вирджиния. Подробнее об этом см. в третьей главе. <стр. 16> уже давно изжита. В трехвековой истории Америки трудно обнаружить общественное движение, которое в той или иной мере не носило бы отпечатка пуританских идеалов XVII столетия. Так, революционная война га независимость проходила под знаменем Новой Англии. Идея освобождения рабов в середине XIX столетия теснейшим образом переплеталась с нравственно-религиозными устоями пуританства *. Ранние идеологи американского утопического социализма (Торо, Эмерсон и другие) принадлежали к литературной школе Новой Англии, и особенности их мышления, темперамента и художественных вкусов говорят о глубокой связи с пуританской психологией. Даже на рубеже нашего века, когда на юге и западе США уже сложилось творчество Марка Твена и Брет Гарта, литературным, художественным и музыкальным авторитетом страны продолжал оставаться «Бостон, взирающий с пренебрежительной настороженностью на любое интеллектуальное движение по ту сторону так называемой культурной границы» [1]. Вплоть до наших дней в психическом складе американского народа, в его речи, быте, в формах общественной жизни живут многие традиции, восходящие к пуританской Новой Англии. Нигде в Европе, даже в Англии времен республики, пуританское движение не достигало столь крайнего и непримиримого выражения, как в первой северной колонии Нового Света — Массачусетсе, будущем центре Новой Англии. Фанатическая преданность новой вере была если не единственной, то главной причиной, побудившей первых английских переселенцев навсегда расстаться с родиной и Старым Светом. На голом месте, в первобытных условиях они начали строить цивилизацию, свободную от пережитков феодальной культуры. Для пуритан XVII века вопросы веры были неотделимы от проблем социально-экономического уклада. В глазах * Герой движения за освобождение негров Джон Браун замышлял создать в южных штатах диктатуру типа диктатуры Кромвелла, которого он боготворил. Свою страстную ненависть к рабству, свои идеи он формулировал с помощью религиозно-нравственных понятий. <стр. 17> ранних американских колонистов пуританство, даже в своих самых узких религиозных проявлениях, знаменовало разрыв не только с римской церковью, но и со всей культурой, порожденной эпохой господства католицизма в Западной Европе. В самой Англии подобный разрыв с традициями был немыслим. Как ни сильно воздействие протестантства на всю интеллектуальную жизнь Англии начиная с XVI века, все же оно никогда не достигало там самодовлеющего значения. На протяжении двух столетий с протестантским мировоззрением в Англии соперничали и своеобразно переплетались научные и художественные идеи Ренессанса. Так, например, Реформации обязан своим возникновением общедоступный литературный стиль Англии, противопоставлявшийся напыщенному слогу придворных поэтов, писавших на латыни. Современная английская литература ведет начало от первого перевода Библии на родной язык *. Но в дальнейшем национальная литература развивается уже под сильнейшим влиянием итальянского Возрождения. Спенсер немыслим без Ариосто, Марлоу — без «языческой» поэзии Вергилия. Шекспир постоянно обращался к сюжетам и образам итальянских фабльо. Более того, именно в искусстве ренессансного склада народно- протестантские идеи Англии нашли свое наиболее обобщающее и совершенное выражение. Поэт-пуританин Мильтон выразил свою философию посредством типичнейших образов Возрождения. Перселл, создатель музыки англиканского богослужения, отразил самые яркие чувственно-прекрасные черты мадригалов и ранней оперы* . С эпохой расцвета ренессансного светского искусства тесно связан и стиль генделевских ораторий, представляющих собой ярчайшее выражение в музыке протестантских культурных традиций Англии. * Перевод Вильяма Тиндала, 1526 год. С конца XVI века в каждой английской церкви подвешивался на цепи том Библии и толпы неграмотных прихожан слушали чтение. ** Церковная музыка Перселла носит настолько светский ренессансный характер, что последующие поколения, пуритан нашли нужным подвергнуть ее радикальной переработке, сблизив с более аскетическими монотонными песнопениями. <стр. 18> Слишком много высоких художественных ценностей, созданных как «городом», так и «двором», было накоплено в Англии на протяжении предшествующих веков. Ростки новой народной культуры, сливавшейся с пуританством, не могли так скоро их вытеснить. В стране, где еще был жив шекспировский («елизаветинский») театр, где расцвела утонченная светская музыка мадригалистов и вирджиналистов, где великолепные дворцы и соборы на каждом шагу напоминали о величии Возрождения, где, наконец, было так много художников, архитекторов, поэтов, музыкантов, воспитанных в светских ренессансных традициях, — в такой стране даже пуританская диктатура оказалась бессильной в борьбе с «суетным» искусством. Во времена кромвелловской республики, когда фанатически настроенные солдаты-пуритане уничтожали дотла театральные помещения, разрушали музыкальные инструменты, сжигали ноты, сам диктатор покровительствовал обездоленным артистам. Он организовал у себя маленький домашний театр, устраивал органные концерты, прятал ценные органы, которым грозило уничтожение. В университетах, как и прежде, существовала и присваивалась ученая степень «доктора музыки», издатели публиковали сборники светских арий и танцев. Бурный расцвет театральной и музыкальной жизни Лондона в эпоху Реставрации лучше всего подтверждает громадную жизненность и цепкость старых традиций. Целое поколение англичан провело жизнь под властью пуританской диктатуры, но достаточно было снять формальный запрет с «суетного» искусства, как все атрибуты художественной жизни «старой доброй Англии» возродились в массовом масштабе, определив собою художественную атмосферу почти целого столетия. Но в Новом Свете в начале XVII века еще не было никаких ^европейских культурных традиций. Переселенцы, прибывшие в Новую Англию, принадлежали к числу наиболее непримиримо настроенных пуритан. Они были свободны до поры до времени осуществлять свои принципы в идеально «чистых» условиях. <стр. 19> 2 В формировании той самобытной культуры, которая на три века вперед определила судьбу национальной американской музыки, воззрения ранних пуритан сыграли огромную роль. Эти воззрения отличались крайней противоречивостью: с одной стороны, проповедь аскетизма, религиозной нетерпимости накладывала на все области их общественной деятельности печать догматизма, морального угнетения; с другой стороны, сектантская направленность мысли пуритан сочеталась с самыми передовыми политическими взглядами. Переселенцы в Новый Свет не отделяли свое новое религиозное мировоззрение от идеи буржуазной демократии В церковной общине Массачусетса зародилась пуританская концепция демократического политического строя, распространившаяся через много лет на формы правления первой буржуазно- демократической республики. Именно пуритане подняли знамя освободительной войны, революционной борьбы за независимость от Англии. «История новейшей цивилизованной Америки открывается одной из тех великих, действительно освободительных, действительно революционных войн, которых было так немного среди громадной массы грабительских войн...» — писал Ленин *. Узость кругозора сочеталась у пуритан с огромным стремлением к просвещению. В умственном складе этих людей, закладывавших в борьбе с природой основы нового буржуазного общества, нет ничего общего с психологией тех романтизированных американскими писателями пионеров, которые два столетия спустя прокладывали себе путь «на запад». В годы, когда материальная культура колонии была намного ниже, чем даже в средневековой Европе, интеллектуальная жизнь ее общества опережала уровень многих европейских стран. Новая Англия еще не знала даже той степени благосостояния, при которой удовлетворение самых насущных потребностей * В. И. Ленин. Сочинения, изд. 4, том XXIII, стр. 178. <стр. 20> перестает быть проблемой, а организация университета уже стояла на повестке дня. В 1636 году был основан Гарвардский университет. В колонии земледельцев, охотников, рыбаков и моряков печатались книги, писались трактаты и диссертации, а публичные диспуты на богословские, политические и исторические темы становились рядовым явлением. Именно в колониальный период сложилась самобытная музыкальная школа, которая вплоть до нашего времени живет в американском быту в несколько видоизмененной форме. Ничего другого столь же самостоятельного и устойчивого Новая Англия в музыке уже не дала. Небезынтересно, что и наиболее самостоятельная школа живописи, возникшая на территории США за три столетия, также относится к раннему колониальному периоду. Наконец, в северо-восточных поселениях зародились и национальные архитектурные формы США. Однако своеобразие умственного склада пуритан, их узкие верования и догматизм не могли не оказать влияния на эту зарождающуюся культуру. Особенности искусства Новой Англии, и музыкального прежде всего, были в большой мере предопределены ограниченностью мировоззрения и психологии ранних переселенцев. В начале 30-х годов нашего века появились исторические исследования [2], доказавшие отсутствие у пуритан специальных юридических законов, которые ставили бы музыку, подобно театру, под запрет (война была объявлена только таким видам культовой музыки, которые несли в себе следы «язычества» или «папизма»). Тем ярче предстает страшная сила ограниченного мировоззрения пуритан: в замкнутой среде общественное мнение действовало более безотказно, чем законом установленные репрессии. Крайняя нетерпимость ко всему яркому, декоративному, роскошному поонизывала жизнь северных американских колоний. Идеализируя скромность, суровость и простоту, они стали рассматривать эти добродетели в качестве критериев политической благонадежности. Всякое проявление земной красоты воспринималось как угроза новому общественному строю. Всем видам светского искусства — не только театру, который пуритане называли «храмом дьявола», но и беллетристической литературе и внекультовой музыке — был объявлен общественный бойкот. <стр. 21> Эти сектантские установки, по существу, не претерпели изменений на протяжении целого столетия. Ни влияние новых пришельцев, нахлынувших в Америку в результате английской революции и Семилетней войны, ни постепенное расширение сферы профессиональной деятельности жителей Новой Англии, ни их торговые связи с Европой и новыми американскими колониями — ничто не поколебало пуританского мировоззрения. Дошедшие до нас материалы, которые характеризуют духовную жизнь Новой Англии XVIII века, говорят о гиперболической нетерпимости ко всем проявлениям «светскости». <стр. 22> «В диспуте нельзя было цитировать ни одного «нечестивого» автора,— пишет бытописатель эпохи. А «нечестивым», с пуританской точки зрения, считался всякий, кто не писал на религиозные темы. У идейных руководителей Новой Англии была определенная политика игнорирования всех поэтов, кроме Мильтона, и всех прозаиков, кроме Беньяна*. По существу, только Библия считалась авторитетной книгой» [3.] В начале XVIII века в каталоге библиотеки Гарвардского университета нельзя было найти имен наиболее выдающихся писателей и поэтов Англии того времени. Жители Америки не знали ни публицистики Адисона**, ни поэзии Драйдена или Попа***, Чтение романов осуждалось наряду с игрой в карты и безнравственными театральными представлениями. В библиотеках девушек из пуританских семей можно было увидеть произведения Мильтона, Платона, Марка Аврелия, Эдвардса****, но только не романы Свифта, Дефо и Ричардсона. Первое упоминание о появлении изданий шекспировских пьес относится к 1722 году. Случайно проникшее в Новую Англию изображение Венеры Милосской хранилось под замком. Когда некий наивный английский эмигрант, художник по профессии, убедившись в том, что он не сможет прожить искусством, задумал открыть школу танцев, то в центральную газету Бостона посыпались возмущенные протесты. Появление органа на территории колонии серьезно взбудоражило общественную мысль. К. Матер, один из идейных вождей Новой Англии, в своей работе «Magnolia Christi Americana», считавшейся классической, серьезно раздумывает над тем, можно ли допустить проникновение в Новый Свет такого музыкального инструмента, как орган — «дьявольская волынка», по словам * Джон Беньян — автор знаменитой религиозной аллегории «Путешествия пилигрима». ** Адисон — наиболее выдающийся публицист Англии конца XVII — начала XVIII века, издатель знаменитого «Зрителя» («Spectator»). *** Джон Драйден и Александр Поп — выдающиеся поэты Англии конца XVII века. **** Джонатан Эдвардc — пуританский писатель Новой Англии, <стр. 23> пуритан. (Во времена кромвелловской республики орган был изгнан из обихода церковной службы.) В качестве дипломной работы в Гарвардском университете в 1730 году разрабатывалась тема «Возбуждает ли орган благочестивое настроение во время богослужения?» Автор работы пришел к отрицательному выводу. Лишь через тридцать лет эта тема, вторично предложенная для теоретического обсуждения, была рассмотрена в благоприятном свете. С такой же настороженностью и недоброжелательством встретили пуритане попытку внедрить в качестве церковного инструмента виолончель. Когда же в колониях появился первый клавесин, то один из университетских деятелей публично заявил, что подлинная пуританка «не должна допустить обучения своей дочери игре на вирджинале» [4]. Ограниченные эстетические взгляды пуритан в сочетании с высоким политическим авторитетом оказывали губительное воздействие на развитие художественной культуры страны. В век европейского Просвещения в американских колониях установился взгляд на искусство как на сугубо второстепенную область духовной деятельности общества. Этими воззрениями были заражены самые передовые умы того времени. Искусство казалось им роскошью, излишней и даже недопустимой в стране, которая собирала силы для установления демократического республиканского строя. Так, Веньямин Франклин, ученый, писатель, исследователь, революционер, горячо любивший музыку (и, в частности, оставивший ряд проницательных и интересных мыслей о природе музыкального фольклора), высказал мнение, что только после того, как американский народ разрешит свои основные политические и общественные проблемы, он сможет подумать и о «декоративной стороне» жизни (подразумевая под этим развитие искусства). Живя в Париже во время знаменитой борьбы глюкистов и пиччинистов, он не сумел уловить общественный смысл этого музыкального спора и воспринял его только с юмористической стороны. «Я понял, что они с жаром спорили о заслугах двух иностранных музыкантов, из которых один был комар, <стр. 24> другой — шмель, — писал он из Парижа. — Они проводили свое время в этих дебатах, по-видимому так же мало помышляя о краткости жизни, как если бы они были уверены, что проживут еще целое столетие. Счастливый народ, — говорил себе я, — вы, конечно, живете под мудрым, справедливым и умеренным правлением, так как никакое общественное неудовольствие не вызывает ваших жалоб, и вы не имеете других предметов для распри, кроме совершенства или несовершенства иностранной музыки» [5]. <стр. 25> Томас Джефферсон, наиболее последовательный демократ среди американских революционных вождей, откровенный атеист, воспитанный на французской материалистической философии, также безоговорочно присоединился к эстетическим воззрениям пуритан. Он считал живопись и скульптуру слишком большой роскошью для Америки в ее тогдашнем экономическом положении, хотя в этот же период нашел возможным осуществить в своей колонии бесплатное университетское образование. Будучи горячим поклонником и тонким знатоком музыкального искусства, он с глубоким сожалением писал о том, что американский уровень жизни не допускает существования камерных оркестров, вроде европейских придворных капелл. Этот выходец из аристократической среды, влюбленный во французскую культуру, шокировал европейцев тем, что носил на дипломатических приемах синие шерстяные чулки и безобразный пуританский костюм, считая, в соответствии с пуританскими убеждениями, что греховно тратить средства на украшение собственной персоны. 3 При господстве подобных эстетических воззрений музыка в американском обществе должна была резко отличаться от своего европейского прототипа. В самом деле, вспомним, как развивались мировые музыкальные школы XVII и первой половины XVIII века. Величайшее достижение музыкального искусства этого периода - - опера. Она зародилась за целое поколение до того, как пуритане-колонисты расстались со Старым Светом. С быстрым и блестящим развитием оперного искусства, сначала в пределах придворной культуры (флорентийцы, ранний Монтеверди, Люлли и многие другие), затем и в демократических городских театрах (венецианская и неаполитанская оперы, Перселл), связано возникновение самых крупных творческих школ музыкального классицизма. В то же время новая музыкально-стилистическая <стр. 26> эпоха (которая ведет начало от появления оперы) отмечена небывалым ранее значением инструментальной музыки. Тут и бурный расцвет старинных церковных органных школ, достигших своей вершины в творчестве Баха и Генделя, и возникновение «изящного» репертуара клавесинистов, зародившегося в сугубо светской салонной обстановке (вирджиналисты, Куперен, Рамо, Скарлатти и другие), и предназначенная для эстрады новая концертная скрипичная литература (Корелли, Легренци, Вивальди и другие) и, наконец, первые симфонические оркестры — предвестники великого искусства Глюка, Гайдна, Моцарта. Даже старинная хоровая культура, уводящая в глубь средневековья, испытала на себе в эпоху Просвещения омолаживающее воздействие «новейших» течений. Можно ли представить себе оратории Генделя или Баха в отрыве от образов, драматургии, выразительных средств современной им оперной и инструментальной музыки? Но в обществе, где театр был заклеймен как «храм дьявола», где инструментальная музыка практически бойкотировалась, а артисты, если они туда случайно попадали, наталкивались на непримиримую враждебность, достойную отцов средневековой церкви, — в таком обществе абсурдно предположить возможность каких-либо точек соприкосновения с современным ему музыкальным искусством Европы. Не могло быть я речи не только о зарождении в Америке своей оперной или инструментальной школы, но даже и о сколько-нибудь широком |