контрольная. Янка Рам Моя младшая жена (СИ)
 Скачать 2.52 Mb.
|
Глава 10 – Первая брачная ночь (Тимур)– Не собираюсь я прикасаться к этой девочке, поняла? Но и тебе её прессовать не позволю! Она ничем это не заслужила. – Она огрызалась! – Наверняка на твоё хамство, да? Недовольно бурчит что‑то себе под нос. – Ляся, по сути, хозяйка «Жемчужины». А я, по сути, только управляющий. Не ищи края, Алла! Нам надо с ней дружить. – «Ляся»… – передразнивает она. – Просто представь, в каком она стрессе. Она испугана… Чужие люди, чужое место. Остановись, Алла! Между нами всё остаётся как прежде. – Сними ей квартиру! Не уверен я, что она сможет жить одна. От неё разит наивностью и беспомощностью. В социальном плане, конечно. Как хозяйка‑то она поуверенней Аллы будет. А так… Братья всегда сопровождали, говорит. Как она одна будет? Тем более, с такой внешностью. Её ж похитят, ё‑моё… Было б мне на десятку меньше, и всего этого груза бы не было – я б похитил. Да и… – Её отец, Ал, не согласится с концепцией фиктивного брака. Это я с Лясей могу по‑тихому это всё провернуть. Потому что она не заинтересована в этом браке так же, как и я. Но иллюзия полноценного брака должна быть. – Всё равно! – Не тупи! Или ты думаешь, на отдельной квартире мне сложнее будет с ней замутить, чем у тебя под носом? Алла обиженно отворачивается к открытому окну. В пальцах мелькает длинная сигарета. Чувствую тошнотворный, но манящий запах дыма. Меня опять начинает сводить от ломки. – Просил же! Не курить в комнате! И при мне не курить! – Извини… – раздражённо бросает сигарету в окно. – А там что – урна?! Там клумба! – Да ты достал, Тим! Придут завтра и уберут всё. – Я же сказал, что уволил всех, кроме еженедельного клининга. – Надолго? – Пока не выплачу кредит. – И сколько нам обламываться? – Не могу знать, – развожу руками. – Смотря, как пойдут дела в сезон. И, кстати, на карте твоей сильно упал лимит. – Я заметила. Ладно… потерплю. Ради тебя. Своим профессиональным кошачьим шагом показательно скользит в мою сторону. Обнимает за шею, прогибается… Привычно придерживаю за талию. Ах… Когда‑то я кончал просто от всего этого. Но внутренности оказались менее профессиональными, чем пластика. Поднимается и рывком впивается мне в губы. Расслабляю свои, чтобы ответить на поцелуй, но… – Твою мать! – уворачиваюсь. – Что?! – Ты на вкус как мокрая сигарета! Фу… Короче, чтобы тоже бросила курить. – Да с чего вдруг!? – Потому что меня обламывает. – Не собираюсь я! – Тогда держи свой рот подальше от меня. – Ты же любишь целоваться! – зло прищуривается. – Любил… Бесит! Телефон звонит. Доставка для Ляси. Выхожу встречать. Машинально поднимаю глаза на окно Маруси. Мельком вижу Ляйсан в окне. Моё тело реагирует, напрягаясь под её взглядом. Пульс ускоряется… Забираю тёплые термокоробки. На кухне всё распаковываю. Перекладываю в мелажницу суши, творожную запеканку с персиками и запечённые дольки яблок. Надеюсь, ты это ешь… Добавляю стакан сливового сока. Она очень старалась сегодня превратить остывшее блюдо в съедобное и аппетитное. И мне хочется тоже порадовать её в ответ. Да и просто хочется ещё немного пообщаться. Но Алла то ли случайно, то ли намеренно тоже приходит на кухню, включает кофеварку. Не готов я ко второй серии. А Ляся и подавно. Забираю со стола блюдо. Отнесу ей. – Теперь ты ещё и официант, Гаранин? Супер! – Следи за базаром… – рычу я. – Каждый день ей будешь ужин приносить? – Каждый день, пока ты не прекратишь свои нападки. Чувствую спиной взгляд бесящейся Алла. А вот нехрен. Веди себя адекватно. Поднимаюсь по лестнице и снова утекаю от предвкушения. Перекладываю поднос на ладонь. Стучу. – Можно?.. Приоткрываю дверь, Ляйсан растерянно встаёт с высокого подоконника. Распахивает свои огромные глаза от удивления. – Твой ужин привезли. – Мне?! – шокированно переводит глаза с меня на блюдо. – В чём проблема? – вопросительно дёргаю бровью. – Ну что Вы… не нужно было. Я бы спустилась. Зачем?.. Мужчина не должен… – Я сам решаю, что кому должен. – Оо… простите, – закрывает лицо руками. – Поучать взялась. Глупая… Признание неправоты уже признак ума. А умная, пусть и фиктивная жена – это хорошая новость. Оглядываю комнату. Тут и присесть толком негде. – Помоги‑ка… Вручаю ей в руки поднос. Вытаскиваю низкий круглый столик в центр на мягкий ковёр. Водружаю поднос. Кидаю две напольные подушки. – Так удобно будет? Кивает. – Садись. Расправив подол платья, садится на колени на подушку. И я сажусь напротив. Настороженно смотрит на меня, не касаясь еды. Что происходит? – Я опять нарушил какие‑то табу твоей культуры? Опускает смущённо свой пушистый веер ресниц. – Рассказывай, – устраиваюсь поудобнее. – Мужчины… – отрицательно качает головой, – не сидят за столом с женщиной. Если они им не махрам. – Почему? – Только махрам. Родственники. Матери могут… Пожилые… Молодые девушки прислуживают. Кушают отдельно. После… – на мгновение поднимает взгляд. – Отменяется такое правило. В моём доме женщины не прислуживают. – Нельзя? – удивлённо. – Можно, – пожимаю плечами. – Только если хочется сделать приятно. Ешь. – При Вас? – Тоже нельзя? – Не знаю. Уединение с посторонним мужчиной – харам. Строго сводит свои изящные соболиные брови. – Я не совсем теперь посторонний. – Простите… да. – Поэтому расслабься и ешь. Разглядывает чашу. – Это… суши? Я читала… Япония. – Не пробовала? – Нет. – Это хаси, – показываю ей палочки. – Вот так надо держать. Острое любишь? Васаби? Немножко. Попробуешь? Несмело кивает. В глазах спрятано любопытство. Зайка какая… Ухмыляясь, демонстрирую ей последовательность. – Немного васаби, потом соевый… Открывай рот. – А? – взлетают её брови. – Открывай, – требовательнее повторяю я, облизывая губы и возбуждаясь от двузначности. Подношу к её нежным пухлым губкам ролл. – Открывай рот. Я тебя покормлю. Мои веки тяжелеют, в своих фантазиях я совсем в других обстоятельствах говорю ей это… – Мужчины у вас не кормят женщин? – Только в первую брачную ночь… сладостями… – вспыхивает она. – Ну, считай, у нас первая. И коль мы с тобой отказались от её ммм… «сладких» вариаций, то придётся тебе отведать острого из моих рук. Губы несмело размыкаются. Не моргая, обхватывает ролл, скользя губами по палочкам. Вау… Кровь бросается ей в лицо, глаза распахиваются ещё сильнее. Замирает. – Остро?! Жуй! Рис погасит остроту. Быстро жуёт, жалобно хныкая. – Держи, – протягиваю сок, – запивай! Сейчас будет вкусно и хорошо. Мда… Всё, как в первую брачную ночь! «А ведь… я мог бы… пойти этой дорогой!» – проскальзывает крамольная мысль. Неудивительно! Её алеющие губы и скользящий по ним язычок выключают мою адекватность. Выпивает половину стакана, на глазах проступают слёзы. Машет на лицо руками. – Нужно поменьше васаби. Ты не ешь острое? – Чуть‑чуть можно… – допивает сок. – Много женщине – плохо. – Почему? – Острое разжигает похоть. Мужчине – можно. Женщине – стоит воздерживаться. – Как интересно! Почему такое разделение? – Мужчине похоть дана Аллахом, чтобы продлять свой род. А женщине не нужна похоть. Она просто не имеет права отказывать мужу… – опускает взгляд, – в праве наслаждаться ею. А её похоть бессмысленна. – Ммм… очень спорно! Я бы сие правило тоже отменил. Но тут как знаешь. Ещё? – О, нет! – испуганно. – Я больше не смогу! – Кушай запеканку тогда и яблочки. А я суши доем. Макаю суши в соевый, засовываю себе в рот, кайфуя как фетишист от того, что мои губы соприкасаются с теми местами на палочках, которых касались её губы. Опять шокированно не моргает. – Дай угадаю, – смеюсь я, проглотив. – Нельзя есть из одной чашки? Активно кивает, с ужасом глядя, как я подхватываю палочками очередной ролл. Господи, да я бы тебя всю вылизал, детка, чего ты так ужасаешься? – Отменяем! А целоваться как? Или только еды касается? Чисто теоретически спрашиваю! – поднимаю обезоруживающе раскрытые ладони, улавливая её страх. – Я не знаю… Мужчина сам определяет… степень своей чистоты. Шариат не запрещает… Если… ммм… чистая… – Чистая? – Оу… Нехорошо такое обсуждать. Можно, не буду? – Можно. Телефон в кармане трезвонит. Алла… Я засиделся? Ну а что, мне с собственной женой поболтать нельзя? Раз уж мы с ней так вляпались. К тому же она единственная в этом доме меня пока не бесит. И голос у неё очень тёплый и умиротворяющий. Практически терапия всех моих неврозов. Я же не домогаюсь её в конце концов. Просто беседуем. Опухшие от васаби губы обхватывают десертную вилку с яблоком и скользят… Ох, неспроста ваши мужчины отдельно едят! И вовсе не из соображений чистоты и прочей ахинеи! Как тут есть? Когда вся кровь в нижнее полушарие отливает. Надо валить отсюда, пока я не… «Алла!» – напоминаю я себе. Вот там можно брать всё, что вздумается. А здесь нельзя… Встаю, оставляя её за столом, достаю из шкафа пару подушек, одеяло и постельное. – Справишься? Я пойду… Ночь уже. – Поднос на кухню можно отнести? – отодвигает пустую чашку. – Да я сам. Спокойной ночи. – Спасибо… Внизу лестницы Алла! – Тридцать минут! – Ай… – с досадой дёргаюсь я. – Хватит! Пойдём спать. – А что спать‑то? Удовлетворился уже, что ли? – Идиотка… – закатываю я глаза. – Реально бесишь! Тормози! – Или что? Опять вещи собирать?? – с обидой. Ррр… Дайте сигарету. А лучше три! Проходя мимо неё, вырываю из руки пачку. На кухне смотрю на неё, понимая, что сейчас сорвусь! Нет. Сказал – бросаю. И точка. Сминаю пачку, вышвыриваю в мусорку. И лучше сейчас никому меня не бесить! |