Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособие. Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособ. За пределами экономического общества. Постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире

• Название: За пределами экономического общества. Постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире
• Анкор: Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособие.doc
• Дата: 13.12.2017
• Размер: 3.39 Mb.
• Имя файла: Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособ.doc
• Тип: Документы; #11277
• Категория: Социология. Политология
• страница: 19 из 49

Глава восьмая. Формы проявления творчества в современном обществе

Сегодня творчество не противостоит труду столь непосредственно, как услуги противостоят продуктам материального производства. В нынешних условиях элементы творчества (creativity) и труда (labour) тесно слиты в продуктивной деятельности (work); разорвать это противоречивое единство фактически невозможно, и поэтому мы вынуждены акцентировать внимание на становлении определенных черт creativity в рамках современной work. Между тем, так как последняя представляет собой процесс, субъектами которого выступают отдельные индивиды, общности людей и весь социум в целом, формирующиеся элементы творчества не могут быть проанализированы иначе, чем через их объективные проявления на различных уровнях социальной структуры.

Рассматривая формы проявления творческой деятельности, мы основываемся на том, что если формирование ее предпосылок было обусловлено прежде всего развитием социального целого, то реализация такой деятельности начинается с изменения целей и характера поведения cоставляющих его индивидов. В любой сфере человечес кой деятельности творчество выступает прежде всего как индивидуальный процесс; порождаемое стремлением людей к самореализации, оно приводит к формированию более совершенной личности исключительно благодаря ее собственным усилиям. Такая автономность творческого субъекта не есть нечто абсолютное; существуя в рамках организаций и общества, человек постоянно вступает в определенные отношения со своими контрагентами, и интерперсональный характер творчества столь же существенно характеризует этот вид человеческой активности, как и ее внутренние предпосылки. Между тем формирование элементов творческой деятельности происходит лишь как рефлексия социальных процессов в конкретном человеке.

Поэтому ниже мы попытаемся реконструировать процесс формирования творческой деятельности на уровне отдельного субъекта и оценить его воздействие на современное хозяйство; далее мы обратимся к творческой деятельности на уровне экономической организации — производственной фирмы или компании; и, наконец, в завершение рассмотрим вопрос о реализации элементов творчества на уровне социума в целом, о формировании новых общественных связей и институтов.

Элементы творчества и индивидуальное поведение

До недавних пор утверждение об исключительной роли человека в процессе производства основывалось на рассмотрении его в качестве воплощения способности к труду, как совокупности знаний и навыков, обозначавшихся понятием «рабочая сила». В современной ситуации человек продолжает оставаться важнейшим фактором социального прогресса, но уже как творческая личность, обладающая качествами, ранее казавшимися не имеющими к хозяйственным закономерностям никакого отношения.

Признавая знания основным производственным ресурсом, исследователи в последние годы все чаще приходят к выводу, что в сегодняшних условиях экспансия информационной экономики, определяющая лицо меняющегося социума, обусловлена целым рядом человеческих качеств, достаточно полно сформировавшихся на грани тысячелетий¹⁸⁹. Развитие творческой деятельности, основанной на внутренней неэкономической мотивации и имеющей ярко выраженный интерперсональный характер, приводит к тому, что на хозяйственный прогресс влияют не только и не столько информация и знания, сколько сам характер восприятия человеком мира, его отношение к себе, к себе подобным и внешней среде¹⁹⁰. На первое место выходит уже не информация, а воображение¹⁹¹; возникает ситуация, когда «деньги и власть не могут ни купить, ни создать волевым решением солидарность и смысл»¹⁹², значение которых сегодня трудно переоценить, а формирующаяся как на уровне производственных корпораций и локальных общностей, так

и на уровне всего социума система убеждений становится не менее важной, чем система хозяйственного управления¹⁹³.

Взаимодействие людей как целостных личностей, а не как простых элементов производственной системы становится основой основ функционирования социального целого; по словам Дж.Робертсона, «экономика XXI века должна систематически воспитывать в людях уверенность в своих силах и способность к самосовер шенствованию. Первая не означает самодостаточность и эгоистичную изоляцию. Она предполагает способность к свободному сотрудничеству с другими людьми. Вторая включает в себя развитие новых способностей в условиях участия в совместной деятельности»¹⁹⁴. В результате возникает ситуация, когда новые продукты и услуги создаются новой информацией и новыми работниками, а не появляются в результате освоения оригинальных технологий и производственных процессов, как еще несколько десятилетий назад; сегодня, говоря, что «продукты и технологии становятся все более "новыми", мы подразумеваем в первую очередь, что работники тоже новые, и им все представляется новым — и система, и коллеги, и поставленные перед ними задачи»¹⁹⁵.

Творчество, как мы уже отмечали, всегда представляет собой прежде всего индивидуальный процесс. Порождаемое внутренни ми мотивами, стремлением личности к самосовершенствованию и самореализации, оно социально по своей природе, но индивидуально по своему характеру. Разумеется, это разграничение весьма условно, так как любое проявление творчества неизбежно воздействует на социальные связи и институты, равно как и любое развитие последних так или иначе отражается на возможностях и перспективах творческой деятельности. Однако мы полагаем, что в нашем анализе разделение личностных и социальных сторон творчества допустимо и целесообразно.

Наиболее принципиальные проявления творческой деятельно сти мы видим в становлении новых стереотипов поведения человека, внутренней мотивации как основном факторе, определяю щем действия людей, в росте самостоятельности и автономиза ции современных работников, иногда выражающихся в индивидуализме, и, что может быть представлено как некая противоположная последнему процессу тенденция, в формировании новых типов коллективов и общностей, способствующих развитию способностей и талантов и объединяющих творческие личности образом, не приводящим к их унификации.

Преодоление ценностей, свойственных индустриальному обществу, становление новой системы стимулов и мотивов деятельно сти — это наиболее общая и легко констатируемая черта, привносимая развитием творческой активности в современные хозяйственные отношения¹⁹⁶.

Данный процесс в значительной степени обусловлен прогрессом материального производства. Сегодня, когда «беспрецедентно большая доля жителей западных стран выросла в условиях исключительной экономической стабильности»¹⁹⁷ и в силу этого избавлена от прямого давления примитивных материальных потребнос тей, творческая деятельность получает предельно широкие возможности для своего проявления. Фактически она формируется как результат любого развития современного хозяйства, приводящего «к переходу от экономики, направленной на удовлетворение лишь насущных потребностей плоти, к экономике, отвечающей и бесконечно разнообразным духовным потребностям»¹⁹⁸. Некоторые исследователи отмечают, что проявления творчества, связанные с нарастанием роли внутренних стимулов к деятельности и даже элементов бессознательного, порождены в первую очередь техническими факторами¹⁹⁹, другие склонны подчеркивать значение меняющейся социальной среды, когда work предполагает прежде всего «работу на себя и своими собственными силами»²⁰⁰, и так далее. В определенной мере каждый из авторов прав, ибо творческая деятельность подготавливается всеми сторонами прогресса производства, равно как и проявляется во всех аспектах его развития. В результате все более утверждается понимание того, что личная экономическая заинтересованность, являясь важным побудитель ным мотивом человеческих действий в рамках индустриального общества, может быть использована для объяснения лишь самых простых экономических процессов; при анализе более сложных общественных взаимодействий неизбежны апелляции к мотивам преимущественно неэкономического характера²⁰¹.

Активные дискуссии разворачиваются вокруг терминологичес кого обозначения возникающей ценностной ориентации. Если в 70-е и 80-е годы большинство западных авторов вслед за Р.Ингельгартом²⁰² характеризовали ее как «постматериалистическую»,

отмечая в первую очередь доминирование факторов внутреннего развития личности и интерперсонального взаимодействия над факторами высокой оплаты и социальной защищенности, то несколько позже возникло понятие «экспрессивизм»²⁰³, вобравшее в себя и некоторые другие характеристики новой системы ценностей.

Наиболее же терминологически близка предлагаемому нами подходу позиция О.Тоффлера, рассматривающего складывающи еся принципы мотивации прежде всего как завершенную «пост-экономическую систему ценностей»²⁰⁴. В этом случае подчеркива ется, что таковая преодолевает стандарты экономической эпохи, а не видоизменяет их. Понимание того, что система убеждений состоит как из «экономической», так и из «неэкономической» составляющих, существовало в социологической науке еще с довоенных лет. В 1946 году П.Дракер одним из первых начал их исследование в рамках теории управления, отметив, что «нужды в равной степени выражают экономические и неэкономические потребнос ти и желания»²⁰⁵; в 70-е и 80-е годы неэкономические цели людей также неоднократно подвергались всестороннему анализу²⁰⁶, однако именно О.Тоффлер впервые рассмотрел современные нематериальные мотивы деятельности индивида не как неэкономичес кую составляющую его активности, а как элемент преодоления прежней экономической системы мотивации, как проявление не неэкономических, а постэкономических потребностей.

Все перечисленные понятия представляют собой различные терминологические обозначения одного и того же явления: перехода от реализации в деятельности преимущественно внешних побудительных мотивов к реализации мотивов преимущественно внутренних. О.Тоффлер считает, что последние проявляются в деятельности, которая «содержательна, интересна и полезна для общества»²⁰⁷, другие полагают, что система современной мотивации включает в себя «такие ценности, как творчество, автономность, отсутствие контроля, приоритет самовыражения перед социальным статусом, поиск внутреннего удовлетворения, стремление к новому опыту, тяготение к общности, принятие участия в процессе выработки решений, жажда поиска, близость к природе, совершенствование самого себя и внутренний рост»²⁰⁸. Результатом же является, как правило, констатация имеющего место «перехода

от "трудовой этики" к "жизненной этике", в рамках которой возможность получить образование создает условия для смены деятельности в любом возрасте и позволяет людям полностью использовать свой потенциал в производительной деятельности и на общественном поприще»²⁰⁹.

Активные исследования изменений в структуре человеческих ценностей начались в США и западноевропейских странах вскоре после окончания Второй мировой войны. Именно в конце 50-х — начале 60-х годов, когда хозяйственная жизнь в полной мере адаптировалась к мирным условиям, доминирующее положение экономических и материальных факторов в системе мотивации, ранее незыблемое, стало вызывать все больше сомнений. Причиной тому стали несколько обстоятельств.

Во-первых, в рамках самого индустриального производства и близких к нему по характеру производственных операций под-отраслях третичного сектора материальные потребности большинства работников оказались удовлетворенными на уровне, в целом соответствующем их пожеланиям, и простая прибавка к заработной плате стала значить меньше, чем возможность располагать свободным временем или делать свою активность более разнообраз ной. Новые стремления работников были сформулированы в известном императиве А.Маслоу, гласящем: «Человек должен быть тем, чем он может быть; он должен соответствовать своей внутренней природе»²¹⁰. Последнее предполагает прежде всего стремление человека к максимальному удовлетворению своих интересов как субъекта потребления и как свободной личности; с 60-х годов фиксируется рост значения досуга и возможностей самореализа ции вне рамок производства: к началу 90-х годов более 55% американских служащих предпочитали отказаться от повышения по служебной лестнице, если таковое было связано с сокращением свободного времени, которое они могут проводить в кругу семьи, и фактически все работники были готовы на почти 5-%-ное сокращение оплаты, если бы оно компенсировалось ростом свободного времени²¹¹. Однако самореализация за пределами производствен ного процесса всегда страдает известной ограниченностью, так как профессиональная активность любого работника остается основным содержанием его жизни и должна быть в первую очередь усовершенствована с учетом изменившихся ценностей.

Во-вторых, внутренне мотивированная деятельность стала обнаруживаться и в рамках производства. В 60-е и 70-е годы, в эпоху перехода от индустриального общества к постиндустриальному,

факторы самореализации еще не могли доминировать в самом производственном процессе, и поэтому на первые позиции в шкале ценностей вышли элементы социального и коллективного признания тех или иных достижений работника. Таковое не обязательно должно было сопровождаться повышением оплаты или продвижени ем по служебной лестнице; возрастающий авторитет человека и его влияние на происходящие в организации процессы, как правило, совпадали по времени с упрощением организационной структуры компаний и уменьшением количества должностных градаций. Как отмечает М.Хэммер, «в организациях, где работают люди интеллектуального труда, звания присваивают очень редко... На протяжении всей своей карьеры сотрудники могут получить от силы одно или два звания, да и те скорее обозначают специальности, чем занимаемые ступеньки служебной лестницы»²¹². Широкая экспансия в полной мере неэкономически мотивированной деятельности в масштабах всего общественного производства началась в 80-е годы, когда в результате информационной революции производство стало освобождаться от рутинных операций, превращаясь в поле приложения творческих способностей работников.

В-третьих, новые возможности для своего развития творческая деятельность получает в рамках расширяющегося под ее же воздействием информационного сектора. Резкий рост престижа образования после Второй мировой войны и формирование нового класса современного общества — работников интеллектуального труда — факторы, основанные первоначально на вполне экономических мотивах, — в 70-е и 80-е годы приобрели самодостаточ ное значение. Если раньше превалировала экономическая оценка знаний, которые хотя и представляют собой нечто большее, нежели обычный товар, тем не менее включались в традиционную систему обмена, в результате чего, по словам Ж.-Ф.Лиотара, «знания в виде информационного товара как незаменимой предпосылки производства [стали] одной из главных, если не самой главной, ставкой во всемирном соперничестве за власть»²¹³ ; если успехи, сопутствовавшие предпринимателям и менеджерам, занятым в наиболее передовых отраслях информационного сектора, обусловливали стремление к знаниям как к фактору, открывающе му блестящие перспективы получения высоких доходов и достойного социального статуса; если работники были готовы отказаться от непосредственного удовлетворения своих материальных потребностей и вкладывать значительные средства в обучение, полагая,

что полученное в колледже образование, затраты на которое в тот период редко превышали 20 тыс. долл. США, «даст возможность дополнительно заработать в среднем 200 тыс. долл. в течение тридцати лет после окончания учебного заведения» и что «не существует другой формы вложения капитала, способной окупить себя в де-сятикратном размере, принося в среднем 30% годового дохода в течение 30 лет»²¹⁴, то в последние десятилетия подтверждается предположение, согласно которому «интеллектуальная деятельность должна быть мотивирована внутренне, а... традиционные поощрительные меры — например, денежные премии — теряют свое значение как побудительные мотивы»²¹⁵.

Именно работники, занятые в информационном секторе хозяйства, науке, образовании, здравоохранении, политике и культуре, составляют социальную группу, наиболее восприимчивую к новым мотивационным факторам²¹⁶. Как отмечал Дж.К.Гэлбрейт, «служение целям нации, государства или общества, стремление максимально использовать возможности, предоставляемые занимаемым положением, для достижения этих целей — таковы единственно приемлемые для них мотивационные факторы»²¹⁷. Распространенность неэкономических целей среди служащих данной категории столь высока, что «работниками интеллектуального труда следовало бы руководить так, как если бы они были добровольца ми»²¹⁸. Иначе говоря, эффективным оказывается общение с ними только как с равными партнерами компании; по справедливому мнению Ч.Хэнди, «сегодня организация не может требовать от своих работников лояльности; напротив, она должна заслужить их лояльность по отношению к себе»²¹⁹.

Экспансия творческой деятельности радикально изменяет и внешние формы поведения людей, что, в частности, отчетливо проявляется в стремлении к автономизации. Этот феномен имеет сегодня исключительное значение по двум причинам: во-первых, он является условием мобилизации творческого потенциала работников, в результате чего ускоряются изменения в производственных технологиях и совершенствуются производимые блага и услуги; во-вторых, рано или поздно наталкиваясь в рамках корпорации на определенные пределы, творческие стремления все чаще служат причиной ухода работников интеллектуального труда из прежних хозяйственных структур.

Отметим, что с ростом доли работников, цели которых связаны с самореализацией и самосовершенствованием, в любой производственной структуре снижаются роль и возможности прежнего централизованного управления²²⁰, и тем самым, «чем более мы превращаемся в глобальное интеллектуальное общество, тем более высоких темпов, а не только масштабов преобразований следует ожидать»²²¹. В соответствии с этим современная корпорация все более и более обретает черты не только и не столько производственной единицы, но прежде всего специфической социальной общности.

Творческие стремления современного работника весьма очевидно проявляются в его желании «сотрудничать с компанией, но не работать на компанию в качестве ее служащего»²²². Как отмечают И.Нонака и Х.Такеучи, «на индивидуальном уровне всем членам организации должна быть дана возможность действовать автономно, насколько это позволяют обстоятельства. Предоставляя работникам большую автономность, организация повышает шансы появления новых возможностей; увеличивается также вероятность того, что у индивидов появится стимул к созданию нового знания»²²³. Превращение интеллекта и знаний в главные ресурсы производственного процесса, обусловливающие все меньшую зависимость работника от системы «фабричного» производства, ведет в конечном счете к деструкции ее основ. Как подчеркивает О.Тоффлер, «по мере перехода от машиноемкой к информацион ноемкой экономике, по мере того, как все больше важных видов деятельности начинает зависеть от индивидуальных услуг и манипуляций с символическими благами, крупные промышленные структуры начинают распадаться»²²⁴.

Данный процесс широко развернулся с начала 70-х годов, когда в западных странах отчетливо обозначились постиндустри альные тенденции. Период «последнего рывка» индустриального общества, последовавший за Великой депрессией, ознаменовался значительным сокращением индивидуальной занятости (self-employment); так, в США ее доля снизилась с 1940 по 1973 год с 20% рабочей силы до 10%, в Германии аналогичные цифры для 1939 и 1970 годов составили 29% и 17%, во Франции для 1946 и 1970 годов — 38% и 21%²²⁵. Именно в эти годы было достигнуто

минимальное значение данного показателя; его рост отмечается различными авторами с 1970²²⁶ или с 1972²²⁷ годов, причем интенсивность такового также оценивается по-разному: от 15_20% за 1970_1984 годы²²⁸ до более чем 25% за период с 1972 по 1983 год²²⁹.

Начало 70-х годов характеризовалось не только быстрым развитием индивидуальной занятости, но и вызванными ею ростом квалификации и мобильности людей. Подавляющее большинство работников, непосредственно не связанных сегодня с крупными корпорациями, представляют сферу услуг или являются производителями информации; так, в Великобритании лишь не более 13% таковых занимаются материальным производством²³⁰. Данный сектор хозяйства может действовать вполне автономно; его работники, будучи соединены с остальным миром компьютерными сетями, производят и потребляют в основном информационные продукты. Создание нуклеарных производственных единиц повышает спрос на услуги, ранее выполнявшиеся специализированными подразделениями крупных корпораций; таким образом, волна индивидуального предпринимательства неизбежно порождает эффект мультипликатора, все более разрушающего монополии крупных компаний. В результате нарастания этой тенденции к 1995 году в США прогнозировалось создание около 20,7 млн. семейных предприятий на дому²³¹, большая часть которых относится к наиболее высокотехнологичным отраслям производства; последнее подтверждается темпами расширения информационных сетей, используе мых индивидуальными работниками. В США к 2000 году все условия для автономной деятельности (telework) будут созданы не менее чем в 25 млн. домашних хозяйств; в ЕС данный показатель достигнет к тому же времени 10 млн.²³²

Творческая деятельность, вызывая развертывание подобных процессов, обеспечивает тем самым и широкие возможности для своего дальнейшего прогресса. Это выражается не только в том, что производство и потребление тесно переплетаются в явлении, обозначаемом понятием «prosumption»²³³, но и в том, что возникает новая этика трудового процесса, когда создаваемый продукт несет на себе отпечаток личности его создателя, когда невоспро

изводимые блага, занимая все более значимое место в общем объеме производства, радикально подрывают существующие хозяйственные устои экономического общества. Согласно статистичес ким данным, более 63% американцев, занятых в различных видах индивидуальной деятельности, очень удовлетворены своей работой, тогда как среди служащих корпораций подобный ответ дали только 47%²³⁴. Как отмечает О.Тоффлер, «поэтапное развитие от ремесла к массовому производству и от него к новой высшей форме ремесла дает ключ к пониманию сверхиндустриальной экономики»²³⁵.

Все отмеченные обстоятельства подтверждают растущую роль сущностных, креативных сил человека в обеспечении прогресса производства. Стремление выразить себя не только в свободное время, не только в качестве субъекта потребления, но в первую очередь в качестве создателя новых процессов, благ и продуктов становится одним из наиболее важных проявлений творческой деятельности в современном мире.

Между тем стремление к максимальной реализации своей индивидуальности не должно, как это часто делается, рассматриваться в качестве подтверждения тенденции к росту индивидуализма современного человека. Автономизация деятельности, безусловно, находит свое выражение в том, что современные работники «отвергают ценности иерархии, государственного контроля над экономикой и корпоративизма»²³⁶, но, даже признавая, что подобная индивидуализация не только является фактором отрицания прежних «материалистических» отношений²³⁷, но и выступает в роли центрального элемента всей социальной трансформации²³⁸, мы не считаем возможным говорить о том, что современное общество в обязательном порядке порождает индивидуализм в качестве одной из характерных черт нового работника.

Индивидуализм и автономность не являются синонимами. Творческий индивид движим стремлением к самореализации, немыслимой вне рамок социального целого. Его поиски, как в сфере производства, так и в потреблении, в иных формах жизнедеятель ности, не только не исключают приверженности целям совершенствования коллектива и общества, но скорее предполагают ее в качестве своего фундаментального элемента. Отнюдь не слуяай-

ным представляется тот факт, что первые проявления неэкономи яеского поведения промышленных работников в США и других западных странах были зафиксированы социологами и специалистами по менеджменту во время Второй мировой войны. Как отмечал в 1946 году П.Дракер, «война принесла промышленному рабочему удовлетворение своим трудом, ощущение важности того, что он делает, чувство выполненного гражданского долга, самоуважения и гордости, чего он никогда ранее не испытывал »²³⁹. Когда в течение 1944 года 400 тыс. работников компании «Дженерал Моторс» сделали более 115 тыс. рационализаторских предложений, это было не проявлением индивидуализма, а стремлением внести свой вклад в дело борющейся нации; в СССР в течение военных лет впервые за послереволюционные годы жесткость коммунистических репрессий ослабла, но масштабы успешно решавшихся в этот период хозяйственных задач намного превосходили довоенные стандарты.

Мы полагаем, что и проявляющееся сегодня стремление к автономности и самореализации не означает нарастания индивидуа лизма²⁴⁰. Даже выход работников за пределы компании, который может при определенных допущениях рассматриваться как желание более успешно двигаться к сугубо индивидуальным целям, воплощается, как правило, в создании новой хозяйственной общности. Действуя более эффективно, чем прежняя, она способству ет развитию всего общественного производства в целом, воспроизводя внутри себя не менее, а чаще всего даже более развитые формы совместной деятельности, нежели существовавшие в материнской структуре. Ф.Фукуяма пишет: «Свойственная американцам тенденция уходить из фирм, в которых они работают, и открывать собственный бизнес часто считается проявлением американского индивидуализма... Однако новые предприниматели редко действуют сами по себе. Обычно они покидают компании группами или быстро создают новые организации со своими иерархиями и субординациями. Эти последние требуют такой же степени взаимодействия работников и такого же уровня дисциплины, как и старые, а если достигают коммерческого успеха, то могут разрастись до гигантских размеров и просуществовать очень долго», совершенно справедливо заключая, что «американская демократия и американская экономика достигли таких успехов благодаря не индивидуализму и не коллективизму как таковым, а взаимодействию этих разнонаправленных тенденций»²⁴¹. То же самое подчеркивает

и Ч.Хэнди, указывая, что «Америка достигла своего благоденствия в силу того, что индивидуализм там подкреплялся традицией доверять пусть менее удачливым, но разделяющим аналогичные приоритеты и ценности гражданам»²⁴².

Касаясь вопросов соподчинения интересов и эффективности производства, мы оказываемся в кругу проблем, связанных со структурой и направлениями совершенствования современной корпорации. Являясь одним из основных социальных институтов индустриального общества, она и сегодня сохраняет свое значение как важное связующее звено между интересами индивида и общества. Развертывающиеся внутри нее процессы не в меньшей мере, чем рассмотренные выше, зависят от эволюции системы ценностей и предпочтений составляющих ее индивидов, от характера их деятельности. Поэтому следующий важный комплекс проблем, который предстоит рассмотреть, связан с проявлением творческой деятельности на уровне современных производственных структур и, в частности, в рамках корпорации.