Семинар № 4 (1). Задание Симптомы и признаки стресса
 Скачать 2.17 Mb.
|
|
Задание 8. Схемы «Классификация терроризма», «Основные типы личности террориста»    Задание 9. 1. Любая форма терроризма может рассматриваться как психическое оружие, несущее сильнейшее эмоциональное разрушительное воздействие. Террористический акт оказывает негативное, разрушительное воздействие на человеческую психику, моральные установки, общественные идеалы. К социально-психологическим последствиям террористической угрозы относят виктимизацию, антисоциальное поведение, рентное поведение, алкоголизацию, семейные конфликты, стигматизацию и дискриминацию, школьную неуспеваемость и т.д. В мирной жизни люди ориентированы на социокультурное развитие и стремятся к миру друг с другом. Но террористические акты прерывают привычный ритм жизнедеятельности людей и приносят массовые человеческие жертвы, влекут разрушение материальных и духовных ценностей, не поддающихся порой восстановлению, сеют вражду между государствами, провоцируют войны, недоверие и ненависть между социальными и национальными группами, которые иногда невозможно преодолеть в течение жизни целого поколения. 2. Психологический терроризм – вовлечение адептов в тоталитарные секты и формирование зависимого поведения посредством манипулирования личностью. Сидоров П.И. с соавторами отмечают, что психические расстройства у жертв религиозных культов и людей, подвергшихся террористическому воздействию в рамках единых этио-патогенетических механизмов и клинических проявлений, идентичны (наличие эпизодов измененных состояний сознания при реализации зависимости, непреодолимость зависимости, стереотипизация поведения, синдром отмены). Задание 10. Психотехники в реабилитации первичных и вторичных жертв террора К первичным жертвам терактов относятся заложники, близкие родственники заложников и «пропавших без вести» (предположительных заложников). Схема оказания психологической помощи первичным жертвам террористических актов: поддержание жизнеспособности; диагностический этап; оказание экстренной психологической помощи; пролонгированная психологическая реабилитация. Реабилитации заключается в обеспечении постепенной нейтрализации психологической и психической травмы: проработка «патогенного» материала; работа, обеспечивающая глубинные преобразования в поведенческой и эмоционально-волевой сферах, в системе самопознания. Методы оказания психологической помощи первичным жертвам террористических актов: методы купирования острого стресса и антистрессовая подготовка к экстремальным ситуациям; в работе с жертвами террористических актов групповая терапия — наиболее часто используемый вид терапии, но при необходимости она проводится в сочетании с разными видами индивидуальной терапии; будет уместен дебрифинг; целесообразно проводить тренинг «Исцеление от горя»; методы психотерапии эмоциональных травм с помощью движения глаз (ДПДГ); методы гештальт-терапии; методы когнитивно-поведенческая психотерапии; методы символ-драмы (метод кататимного переживания образов); методы семейная психотерапия; методы нейролингвистического программирования. К вторичным жертвам терактов относятся группы спасателей и сотрудников спецслужб, принимавших участие в ликвидации последствий терактов. Для вторичных жертв, а именно спасателей и сотрудников спецслужб, принимавших участие в ликвидации последствий терактов, экстремальная ситуация — не единичный случай, а профессиональная повседневность. Они имеют конкретные задачи, принимают решения, предпринимают действия, от которых зависит исход ситуации, поэтому у них задействована другая сфера психики, чем у первичных жертв — их работа подчинена интеллекту и воле. Переработка опыта (стрессового, поскольку он связан с угрозой человеческой жизни и высокой ответственностью) происходит на бессознательном уровне, то есть, специальная деятельность по переживанию и отреагированию отсутствует. Поскольку экстремальные ситуации — нормальный компонент трудовой деятельности спасателей и сотрудников спецслужб, для них характерно нежелание самостоятельно обращаться за психологической помощью к специалистам и открыто заявлять о своих проблемах. Сотрудники МЧС и спецслужбы не уделяют достаточного внимания последующей заботе о своем внутреннем состоянии, снятии напряжения и интеграции опыта и поэтому также нуждаются в различной реабилитации и социально-психологической помощи. Программа социально-психологической реабилитации спасателей и сотрудников спецслужб включает четыре этапа: диагностика и профессиональный отбор; анализ психологического состояния и психологического здоровья сотрудников спецслужб; обучение методам саморегуляции: релаксация (позволяет перейти от психической активности к расслаблению); аутогенная тренировка (позволяет управлять защитными механизмами психики); саморегуляция с помощью управления дыханием (владение методами дыхательной гимнастики оздоравливает организм в целом, помогает снизить нервно-психическое напряжение во время работы и мобилизовать внутренние резервы в критических ситуациях); самомассаж (позволяет снять мышечные блоки); дебрифинг, групповая методика дебрифинга предназначена для снижения нервно-психического напряжения, испытываемого после работы в экстремальной ситуации, создания атмосферы взаимного доверия и понимания; индивидуально и групповое консультирование; групповое консультирование способствует ослаблению наиболее тяжелых эмоциональных последствий работы в чрезвычайных ситуациях, в частности, профессиональных ошибок, через разделение ответственности, снятие чувства вины и получение эмоциональной поддержки; в ходе индивидуального психологического консультирования применяются техники НЛП, глазодвигательная десенсибилизация, рациональная психотерапия, массаж. Задание 11. Оказание помощи жертвам террористических актов Освобожденные заложники, как показывает опыт наблюдения за развитием реакций людей, подвергшихся стрессовому воздействию с угрозой для жизни, нуждаются в наблюдении и лечении в условиях стационара. Рассмотрим первоочередные действия родственников и знакомых человека, ставшего свидетелем теракта. В первую очередь нужно дать человеку выговорится. Не нужно его останавливать, даже если он снова и снова рассказывает свою историю по очереди всем членам семьи и знакомым. Во время рассказа поощряйте выражение чувств. Можно задавать вопросы: «Тебе было страшно? Ты растерялся?» и т.п. Если женщина или ребенок начинают плакать – не останавливайте их, дайте выплакаться. При этом лучше обнять человека, дать ему физически почувствовать, что рядом с ним – близкие люди. У человека, пережившего шок, часто случаются проблемы с дыханием: он говорит и плачет, как бы захлебываясь. Следите за его дыханием, и если видите, что он задыхается – прямо говорите «Дыши, дыши!». Мужчины в таких случаях часто выражают свою реакцию в виде гнева. Дайте человеку выплеснуть этот гнев, поощряйте его вопросами «Ты их ненавидишь?» и т.п. Пусть человек жестикулирует, топает, он может даже побить кулаками подушку – это полезно. После теракта нельзя оставлять этого человека одного, позволять ему долго молчать, замыкаться в себе. Не нужно говорить: «Успокойся, замолчи, перестань плакать!». Даже если человек сразу же говорит «У меня все хорошо», это неправильно: невыраженная проблема просто уходит вглубь и потом проявится снова. Не надо пытаться быстро переключить внимание пострадавшего на что-то другое. Человек должен отдавать себе отчет в том, что с ним действительно что-то случилось, должен выразить свою реакцию. Надо учитывать, что человек, перенесший тяжелую психическую травму, гораздо быстрее восстанавливает душевное равновесие, если его привлечь к какой-либо физической работе и не одного, а в составе группы. Как отмечают специалисты, иногда не только люди, побывавшие в заложниках, но и свидетели террористических атак нуждаются в помощи психологов.     Задание 12. Психологическая помощь детям и подросткам в чрезвычайных ситуациях (на опыте работы с жертвами террористического акта в Беслане)  В обзоре У. Юла и Р.М. Уильямса [8] представлен детальный анализ исследований, тема которых – последствия психотравм, возникающих у детей и подростков в результате катастроф и масштабных несчастных случаев. В качестве наиболее распространенных симптомов они называют: нарушения сна; нарушения общения со сверстниками и родителями, трудности сепарации (стремление постоянно находиться рядом с родителями); снижение способности к концентрации, трудности в сосредоточении на школьной работе, временное снижение памяти, утрату имевшихся ранее навыков; навязчивые мысли; повышенную настороженность и подозрительность; утрату жизненных перспектив; страхи; раздражительность; чувство вины; депрессию; повышение уровня тревожности вплоть до приступов паники. В наибольшей степени такие выраженные проявления психической травмы наблюдаются в случаях массовых катастроф, затрагивающих целый город или регион. В подобных случаях происходит взаимное заражение отрицательными переживаниями, создающее вторичную травматизацию. Оказывая психологическую помощь жертвам террористического акта в Беслане, Венгер Александр Леонидович, Морозова Елена Ивановна и Морозов Владимир Андреевич описывают ситуацию следующим образом: «Мы столкнулись с тем, что практически весь город оказался вовлеченным в травматическую ситуацию. В течение длительного периода, вплоть до ноября 2004 г., город пребывал в глубоком трауре. Продолжалось опознание погибших. Почти ежедневно проходили чьи-либо похороны (либо тело раньше не было опознано, либо человек только теперь скончался от ран в больнице). В соответствии с местными обычаями, до истечения 40 дней после похорон еженедельно совершались поминки по погибшему. Практически все население города носило траур» [3]. Клановость и тесные связи между соседями, характерные для Северной Осетии, как и вообще для кавказских микрокультур, играли двоякую роль. С одной стороны, они создавали возможность эмоциональной и материальной взаимоподдержки. С другой стороны, повышалась степень взаимного заражения отрицательными переживаниями. Элементы общинного образа жизни способствовали широкому распространению вторичной травматизации. В результате острое состояние наблюдалось и у многих людей, непосредственно не пострадавших и не потерявших никого из ближайших родственников. Среди детей наиболее распространенными были жалобы на страхи, нарушения сна, ночные кошмары. Родители описывали такие проявления как отказ от еды, нарушения поведения, боязнь оставаться в одиночестве, боязнь громких звуков и т.п. Многие подростки жаловались на преследующие их картины, воспроизводящие отдельные пережитые эпизоды (флэшбэк). Некоторые родители отмечали у своих детей появление повышенной агрессивности (в частности, во взаимоотношениях братьев/сестер). Данные наблюдений и экспресс-диагностики свидетельствовали о резко повышенном уровне тревоги, избегании контактов с окружающими, о наличии у многих детей, пострадавших в результате террористического акта, заторможенности (вплоть до ступора и тотального мутизма), депрессивного состояния, наиболее выраженного в случаях гибели кого-либо из родных и близких. У многих детей отмечалось хаотическое, нецеленаправленное поведение. У значительного числа подростков имелось острое чувство вины (за то, что не смог спасти кого-то из близких или друзей, за то, что выжил, а они погибли и т.п.). Агрессивность в некоторых случаях была выраженной и явной, а чаще – подавленной и скрытой (особенно у девочек). Подавленная агрессия проявлялась в форме высокой напряженности, аутоагрессии (самообвинения, отказ от еды и т.п.). Родители детей-заложников непосредственно после трагедии находились в глубокой депрессии или апатии, причем в подавляющем большинстве случаев это состояние приобрело затяжной характер. Нарушение нормального функционирования родителей существенно препятствовало восстановлению психологического состояния детей. Задачи психологической реабилитации детей и подростков, переживших тяжелую психическую травму, принципиально различаются в зависимости от момента ее осуществления – непосредственно после травмы и несколько месяцев спустя. На первом этапе реабилитационная работа в целом может быть охарактеризована как медико-психологическая, на втором – как психолого-педагогическая. Этим определяется и подбор специалистов, осуществляющих такую работу. Сразу после психотравмы основной задачей психологической помощи пострадавшим детям и подросткам является экспресс-коррекция острой симптоматики, препятствующей нормальному функционированию ребенка: восстановление нормального сна и питания (что создает благоприятные условия для восстановления ЦНС); обеспечение нормального уровня общей активности и ее упорядочение; преодоление острых фобий, депрессивных состояний, острой тревоги, флэшбэк-эффектов; коррекция грубых нарушений общения. Снятие этих симптомов способствует дальнейшей нормализации психологического состояния, активизирует использование ребенком имеющихся у него стратегий преодоления и защитных механизмов психики. Подобные задачи типичны для краткосрочной психотерапии, которая, в отличие от ее продолжительных форм, направлена не на обеспечение глубоких личностных преобразований, а на «избавление от негативных переживаний, дискомфорта или депрессии» [6]. Преодоление или снижение эмоционального дискомфорта представляется важным не только само по себе, но и как профилактическая мера, снижающая риск последующего развития посттравматического стрессового расстройства. Основная задача работы с отсроченными последствиями психотравмы – восстановление нормального социального и внутрисемейного функционирования детей. Важно обеспечить регулярное посещение школы (детского сада). Требуется специальная работа по преодолению нарушений общения с родителями и сиблингами, возникших вследствие психотравмы. Психокоррекционная работа с пострадавшими была начата через десять дней после освобождения заложников. Как уже отмечалось, ситуация в городе определялась массовым горем, всеобщим трауром, непрекращающимися похоронами, еженедельными поминальными обрядами. В противовес этому, организуя психологическую реабилитацию детей, важно было создать игровую комнату, которая стала бы островком нормальной детской жизни и помогала преодолеть погруженность детей и родителей в тягостные воспоминания, захваченность трагическими переживаниями. На базе поликлиники при Центральной клинической больнице г. Беслана был организован Центр психологической реабилитации детей и подростков. Были созданы отдельные зоны, каждая из которых была бы снабжена оборудованием и материалами, необходимыми для определенного вида деятельности: зона сюжетно-ролевой игры («кукольный домик» с куклами, игрушечной мебелью и посудой; «гараж» с разнообразными машинами и техникой; наборы «парикмахерская», «магазин», «больница»; мягкие игрушки); зона конструктивной деятельности (наборы самоделок, строительного материала и «конструкторов» разного типа); зона спортивных занятий (тренажеры; шведская стенка; матрасы, использовавшиеся в качестве матов; сухой бассейн; мячи, хулахупы; пружинный матрас, использовавшийся как батут); зона отреагирования агрессии (боксерская груша и перчатки; надувные мечи, молотки и дубины); зона художественной деятельности (краски, кисти, вода, карандаши, пастель, пластилин, белая и цветная бумага); зона игр с водой (таз с водой, плавающие игрушки, черпаки); зона релаксации (искусственный аквариум; музыкальный центр; матрасы, коврики, подушки; мелкие «магические» аксессуары – слоники, колокольчики, «уловители снов» и т.п.). Пространство было организовано таким образом, чтобы наполняющие его предметы сами побуждали детей к соответствующей активности. Игрушки и материалы были не спрятаны в шкафах, а развешаны на стенах, разложены на полу, как бы оставленные посередине уже начатой деятельности. Время пребывания каждого ребенка в Центре составляло около двух часов в день. Некоторые родители по рекомендации психолога, а также по настоянию самих детей приводили их в Центр практически на весь день, а иногда два раза в день. Венгер А.Л. И Морозова Е.И. пишут: «Организовав Центр, мы получили возможность охватить коррекционной работой большое количество детей и подростков при существенном недостатке персонала. Центр позволял также осуществлять эффективный мониторинг состояния детей и родителей, отслеживая его динамику как в течение дня, так и ото дня ко дню. Глубина расстройств у многих детей была такова, что чисто психологических средств оказывалось недостаточно. Поэтому было важно, что наша работа проводилась в поликлинике, в тесном контакте с детскими психиатрами. При необходимости мы приглашали их в игровую комнату, чтобы они могли понаблюдать за детьми, оценить тяжесть расстройств и в случае надобности предложить родителям лечение». 1. Формы работы При коррекции психической травмы, в отличие от других видов терапевтической работы с ребенком, диагностику не требуется выделять в самостоятельный этап. Это объясняется особой яркостью и самоочевидностью симптоматики, на которую нацелена терапия, а также необходимостью экстренной помощи. Оценка состояния ребенка осуществлялась на основе наблюдений, беседы, жалоб родителей, анализа реакций на психокоррекционные воздействия и т.п. Только в отдельных случаях могут быть использованы специальные диагностические приемы (в частности, ребенку могут быть предложены некоторые рисуночные пробы). С младшими детьми психокоррекционная работа проводилась, преимущественно, с использованием методов игровой терапии, со старшими – арттерапии. Психокоррекционные воздействия ненавязчиво включались в свободную игру и свободную художественную деятельность. Они проводились как в индивидуальной форме, так и с небольшими, как правило, разновозрастными группами детей. В рамках одного и того же занятия разным детям предлагались разные роли, что позволяло обеспечить высокую степень индивидуализации психокоррекционной работы. Каждое занятие строилось по принципу «волны»: сначала происходило постепенное включение детей в деятельность, ее интенсивность повышалась, доходила до некоторого максимума, определявшегося психологическим состоянием детей, а затем снижалась. Занятие заканчивалось спокойной деятельностью (например, рисованием) или сеансом релаксации. Перед уходом домой каждый ребенок получал в подарок игрушку, которая служила напоминанием о деятельности в Центре и тем самым способствовала закреплению результатов психокоррекции. 2. Ознакомление ребенка с новой обстановкой Ребенка, впервые пришедшего в Центр, сначала знакомили с помещением. Ласково обняв за плечи, психолог подводил его к искусственному аквариуму (зона релаксации) и показывал, как плывут рыбки: «Видишь, красивые рыбки плывут все вместе, в одну сторону…» Постояв у аквариума, психолог подводил ребенка к следующей зоне: «Тут у нас гараж. Здесь много разных машин… А тут – куклы и все, что нужно, чтобы с ними играть: посуда, мебель. Еще можно играть в парикмахерскую, или в магазин, или в больницу». Если ребенок опасался отойти от мамы, то мы просили ее (или другого родственника, приведшего ребенка в Центр) сопровождать нас. С особо замкнутыми и заторможенными маленькими детьми психолог общался при посредстве куклы бибабо. Надев ее на руку, он от ее имени обращался к ребенку, что облегчало вхождение в контакт. Познакомив ребенка с помещением, психолог предлагал ему выбрать какое-нибудь занятие и на некоторое время оставлял его, предоставляя ему возможность освоиться в новой обстановке. Некоторые наиболее апатичны дети отказывались осматривать Центр. В этих случаях психолог подсаживался к нему, предлагая различные занятия: приносил бумагу и краски, подавал воздушный шарик и т.п. Все это делалось очень неторопливо и ненавязчиво. Уже этот предварительный этап имел существенное психокоррекционное значение. Сама адаптация в новом помещении, заполненном детьми и взрослыми, способствовала преодолению проблем общения, фобий, возникших в результате психотравмы. 3. Восстановление физиологических функций и активности На первом этапе работы особое внимание уделялось преодолению нарушений сна, что позволяло обеспечить благоприятные условия для восстановления нервной системы. Восстановлению сна способствовали различные формы релаксации и контроля за ритмом дыхания. Одним из вариантов такого контроля является задание на подстройку дыхания к ритму, непосредственно задаваемому психологом (психолог неторопливо считает, а ребенок делает вдох на каждый счет). Можно задавать ритм, взяв ручки ребенка в свои и медленно, равномерно поднимая (вдох) и опуская их (выдох), подобно тому, как это делается при искусственном дыхании, но не так резко. Еще один вариант контроля – сосредоточение внимания ребенка на дыхании («Прислушайся к тому, как ты дышишь, но не старайся ничего делать со своим дыханием, не старайся управлять им»). Благодаря этому дыхание становится ровнее и глубже. Мы проводили подобные занятия с детьми сами, а также обучали этим простым техникам родителей. Они способствовали не только восстановлению нормального сна, но и снижению общей напряженности, помогали преодолеть состояние острой тревоги, типичное для человека, пережившего тяжелую психотравму. Еще одна важнейшая задача первого этапа работы – восстановление общего уровня активности. Формы, в которых оно проводилось, зависели от степени исходной заторможенности ребенка. Так, при особо выраженной пассивности психолог предлагал различные простые задания на выбор: рисование, собирание паззлов или простейшей модели из конструктора, игру в куклы и т.п. Он сам активно участвовал в деятельности, поощряя малейшие проявления детской инициативы. В случае отказа ребенка от всех этих видов деятельности психолог начинал сам играть или рисовать на глазах у ребенка, периодически побуждая его принять в этом участие. Важно также организовать какую-либо совместную деятельность детей, хотя бы на уровне так называемой «игры рядом». Хотя в норме такое общение типично для раннего (приблизительно двухлетнего) возраста, при выраженной психотравме оно нередко является единственной доступной формой коммуникации и для значительно более взрослых детей, вплоть до подросткового возраста. 4. Упорядочение активности и отреагирование агрессии Восстановление активности служило эффективным средством преодоления детской депрессии. Вместе с тем, оно нередко сопровождалось актуализацией симптоматики, которую ранее не удавалось выявить именно вследствие общей заторможенности ребенка. Наблюдались хаотические, мало целенаправленные действия, деструктивные и агрессивные проявления. У большинства детей, уровень активности которых на момент обращения не был снижен, подобное поведение отмечалось сразу. В связи с этим, на втором этапе работы центральное место занимало структурирование и упорядочивание активности ребенка. Этой цели служило постепенное увеличение количества правил и ограничений (например, «поиграл – убери за собой игрушки; только после этого можно переходить к другому занятию»). С одними детьми переход к этому этапу совершался уже к середине первого сеанса, с другими – на втором, третьем или четвертом сеансе. Детям, состояние которых исходно характеризовалось высокой активностью, правила и ограничения задавались уже с самого начала психокоррекционной работы. Значительное место уделялось отреагированию агрессии. Детям предлагались такие занятия как: фехтование надувными мечами и дубинками; удары по боксерской груше или по картонной коробке; прокалывание воздушных шариков; игры со «страшилками» и с игрушками, изображающими агрессивных персонажей (волк, крокодил, баба-яга); марширование, топанье ногами; создание рисунков с агрессивным содержанием; разрывание бумаги или картона и т.п. Эта работа проводилась, по возможности, в отдельном помещении. Мы тщательно следили за тем, чтобы агрессия не направлялась непосредственно на другого человека. Так, даже при фехтовании разрешалось ударять мечом только по другому мечу, но не по человеку. Обычно отреагирование агрессии сопровождалось громкими звуками, что было полезно также для преодоления акузофобии (боязни громких звуков), имевшейся у большинства детей. Каждое занятие по отреагированию агрессии завершалось сеансом релаксации (уставшие «походники» или «солдаты» ложились на отдых). На этом этапе работы, как и на предыдущем, широко применялись различные формы арт-терапии. Предпочтение отдавалось заданиям, требующим выполнения определенных правил. Например, практиковалось групповое рисование с передачей кисточки по кругу: каждый участник группы набирал краску, рисовал до тех пор, пока краска на кисточке не кончится, затем мыл кисточку и передавал ее следующему участнику. 5. Работа с семьей Для восстановления нормального психологического состояния ребенка после пережитой психотравмы большое значение имеет психокоррекционная работа с семьей в целом [8]. В результате травмы нарушаются нормальные детско-родительские связи, возникают симбиотические либо вынужденно дистанцированные отношения между ребенком и родителями. Эти два вида нарушений внутрисемейного общения нередко сочетаются друг с другом: в бытовом отношении наблюдается симбиотическая связь, в то время как эмоциональные контакты существенно ослаблены. При появлении дисфункциональных форм детского поведения родители ощущают свою некомпетентность и беспомощность и невольно способствуют закреплению у ребенка негативных поведенческих стереотипов. Если психическую травму пережили и родители, и ребенок (что типично для массовых катастроф), то темпы восстановления их психологического состояния существенно различаются. Обычно дети быстрее возвращаются к нормальному эмоциональному уровню благодаря большей психической гибкости и адаптивным возможностям. Состояние родителей изменяется медленнее и препятствует нормализации психического развития детей. Несмотря на то, что родители озабочены оказанием помощи своим детям, недостаточная критичность к собственному психологическому состоянию нередко заставляет их самих избегать психологической помощи. В связи с этим специальное внимание обращалось на то, чтобы привлечь родителей к работе над собственными психологическими проблемами и трудностями. Особенно важна работа с семьями в тех случаях, когда структура семьи нарушается вследствие гибели отца или матери. При этом резко нарушаются внутрисемейные связи, функции умершего родителя не переходят к оставшемуся в живых. Наиболее тяжелой категорией являются мужчины-вдовцы, воспитывающие маленьких детей. Проявление каждодневной заботы о ребенке – непривычная для них функция. Их эмоциональное состояние может надолго оставаться очень тяжелым. Задание 13. Дебрифинг как метод психосоциальной помощи участников ЧС С точки зрения возникновения психических нежелательных реакций, основную роль несет не только само ЧС, а как личность воспринимает, интерпретирует и переживает это событие. Таким образом, ЧС – это некое событие, которое отражается на жизни людей и способно нанести не только физический ущерб человеку, но и принести психологические последствия. Если говорить о личности, такой ущерб называется травмой, а событие – травмирующим. В случае, когда ЧС имеет сверх значимость для личности, а переживание ее превышает индивидуальные компенсаторные ресурсы психики, то могут возникать различные нарушения психического характера. Впервые обратили внимание на развитие таких нарушений еще во время Второй мировой войны. И в тоже время были применены первые попытки дебрифинга. Основной задачей было нормализовать ненормальные реакции людей, принимавших участие в боевых действиях, что приводило к возможности пережить ситуацию и жить дальше. Это и легло в основу современного дебрифинга. В настоящее время метод эффективно используется при работе с людьми, пережившими: военные действия, катастрофы различного характера, террористические акты, стихийные бедствия и прочие ЧС. Дебрифинг – метод работы с групповой психической травмой. Это форма кризисной интервенции, особо организованная и четко структурированная работа в группах с людьми, совместно пережившими катастрофу или трагическое событие. Дебрифинг относится к мерам экстренной психологической помощи. Он проводится как можно раньше после события, иногда через несколько часов или дней после трагедии. Считается, что оптимальное время для проведения дебрифинга – не раньше, чем через 48 часов после события. К этому моменту завершится период особых реакций и участники событий будут в состоянии, в котором возвращается способность к рефлексии и самоанализу. Но если времени пройдет слишком много, воспоминания станут расплывчатыми и туманными. В таких случаях при необходимости воссоздания пережитых чувств и состояний могут использоваться видеозаписи или фильмы о событии. Процедура дебрифинга заключается в отреагировании в условиях безопасности и конфиденциальности, она дает возможность поделиться впечатлениями, реакциями и чувствами, связанными с экстремальным событием. Встречая похожие переживания у других людей, участники получают облегчение – у них снижается ощущение уникальности и ненормальности собственных реакций, уменьшается внутреннее напряжение. В группе появляется возможность получить поддержку от других участников. Действия ведущих направлены на то, чтобы мобилизовать внутренние ресурсы участников, помочь им подготовиться к возникновению тех симптомов или реакций ПТСР, которые могут возникнуть впоследствии. Участникам обязательно сообщают о том, где они впоследствии могут получить помощь. Цель дебрифинга – снизить тяжесть психологических последствий после пережитого стресса. Общая цель группового обсуждения – минимизация психологических страданий. Для достижения этой цели решаются следующие задачи: «проработка» впечатлений, реакций и чувств; когнитивная организация переживаемого опыта посредством понимания структуры и смысла происшедших событий, реакций на них; уменьшение индивидуального и группового напряжения; уменьшение ощущения уникальности и ненормальности собственных реакций. Эта задача разрешается при помощи группового обсуждения чувств: мобилизация внутренних и внешних групповых ресурсов, усиление групповой поддержки, солидарности и. понимания; подготовка к переживанию тех симптомов или реакций, которые могут возникнуть в ближайшем будущем; определение средств дальнейшей помощи в случае необходимости. Дебрифинг не предохраняет от возникновения последствий травмы, но препятствует их развитию и усилению, способствует пониманию причин своего состояния и осознанию действий, которые необходимо предпринять, чтобы облегчить эти последствия. Поэтому дебрифинг – одновременно и метод кризисной интервенции, и профилактика. Проводить дебрифинг возможно в любом месте, но нужно стремиться к тому, чтобы помещение было удобным, доступным и изолированным. Идеальной обстановкой для дебри-финга является комната, где группа изолирована от внешних вмешательств, таких, например, как телефонные звонки. Участники располагаются вокруг стола. Это лучше, чем традиционная модель групповой терапии, когда стулья расположены по кругу с пустым пространством посередине, поскольку последняя форма организации пространства может быть непривычной и поэтому восприниматься как угроза. Оптимальное количество участников в группе от 10 до 15 человек. При необходимости включить большее количество людей одновременно целесообразно разделять группу на небольшие подгруппы. Проводится дебрифинг под руководством двух подготовленных специалистов. Не допускается присутствие посторонних лиц, не имеющих непосредственного отношения к событию. Время сессии четко обозначается вначале и составляет 2-2,5 часа без перерыва. Ограничение вводится по той причине, что за это время происходит очень интенсивная переработка опыта, в которой задействованы достаточно сильные эмоции. Тот, кто руководит дебрифингом, должен ясно представлять себе, что он не консультант и уж, конечно, не групповой терапевт в традиционном смысле. Дебрифинг нельзя назвать «лечением». Его смысл – в попытках минимизировать вероятность тяжелых психологических последствий после стресса. Тот, кто руководит дебрифингом, должен быть знаком с групповой работой, с проблемами, связанными с тревогой, травмой и утратой. Ему необходимо быть уверенным в себе и спокойным, несмотря на интенсивные эмоциональные проявления у членов группы. Самое важное – это организация группового обсуждения. Оно включает проговаривание, слушание, принятие решений, обучение, следование повестке дня, «приведение» встречи к удовлетворительному завершению и позитивному результату. У ведущего имеются и другие функции, например, использование законов групповой динамики, контроль над перемещением членов группы внутри и вне комнаты, контроль над временем, индивидуальные контакты с теми, чье состояние ухудшилось, и запись происходящего. Но хотя эти функции важны, они должны быть подчинены главным задачам действия.  В дебрифинге принято выделять три части и семь отчетливо выраженных фаз: |