Агарков М.М. Учение о ценных бумагах. М. М. Агарков. Учение о ценных бумагах

• Название: М. М. Агарков. Учение о ценных бумагах
• Анкор: Агарков М.М. Учение о ценных бумагах.doc
• Дата: 16.01.2018
• Размер: 0.82 Mb.
• Имя файла: Агарков М.М. Учение о ценных бумагах.doc
• Тип: Документы; #14289
• страница: 1 из 13

М.М. Агарков. Учение о ценных бумагах

Предисловие

Юридические документы, которые в настоящее время при­нято объединять понятием ценной бумаги, особенно некоторые из них, имеют весьма долгую историю, до настоящего времени не исследованную во всех деталях, несмотря на капитальные работы Brunner'a, Goldschmidt'a, Freund'a и др. Но теория ценных бумаг, в современной ее постановке, является создани­ем последнего времени и ведет свое начало от работы Brunner'a, появившейся в 1882 году в составе второго тома известного курса германского торгового права, вышедшего под редакцией Endemann'a. Brunner'y принадлежит честь выявления и точно­го определения понятия ценной бумаги.

Разработка теории ценных бумаг сделалась настоятельно необходимой ввиду того значения, которое эти бумаги получили в различных областях современной хозяйственной жизни. Они представляют собой необходимое средство юридической техни­ки в области организации крупных предприятий (акция), кре­дита (облигация, вексель и др.), платежного оборота (чек, перевод), крупного товарного оборота (распорядительные бума­ги). Задача юридической теории заключается в том, чтобы выяснить механизм функционирования этих институтов и найти способы улучшения их правовой регламентации.

Обстоятельная разработка общей теории ценных бумаг, пос­ледовавшая после появления работы Brunner'a, сделала воз­можным не только систематическое изложение учения об этих бумагах, но и появление нескольких проектов кодификации права ценных бумаг (Швейцарский проект 1919 г., Итальянский проект Торгового Кодекса 1922 г. и Проект Торгового Кодекса СССР 1923 г., составленные Комиссией при Комвнуторге). Мож­но думать, что в настоящее время едва ли мыслима кодифика­ция торгового права, в виде ли особого кодекса, или в составе гражданского кодекса, которая не учла бы результата научной работы в этой области.

Теория ценных бумаг имеет большое значение и для совет­ского права. Все главные виды этих бумаг восприняты советским законодательством и хозяйственной практикой как состав­ные части финансовой и торговой техники, заимствованной у капитализма. Особенности советского строя проявляются не столько в самом механизме функционирования различных ценных бумаг, сколько в тех целях, ради которых они исполь­зуются, и в тех границах, которые создаются для их обращения в условиях преимущественного значения государственного хо­зяйства.

Задачей настоящего исследования является рассмотрение основных проблем юридической теории ценных бумаг.

Теория ценных бумаг не в меньшей, а, быть может, в большей степени, чем другие области цивилистики, представляет собой почву, на которой вырастали многочисленные и, порой, причуд­ливые конструкции, оторванные от той практической цели, которая поставлена в этой области юридической науке и зако­нодательству. Настоящая работа делает попытку подойти к учению о ценных бумагах как к технической проблеме нахож­дения правовых способов решения определенных практических задач.

Догматическая разработка действующего советского права дана по источникам Союза ССР и РСФСР. Следует отметить, что законодательства других союзных республик не представ­ляют по этому предмету сколько-нибудь значительных особен­ностей.

30 марта 1927 г. Автор

ГЛАВА 1. ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ О ЦЕННЫХ БУМАГАХ

1. Понятие ценной бумаги

Понятие ценной бумаги получается в результате анализа функций, выполняемых в гражданском и торговом обороте юридическими документами¹.

Юридические документы, т. е. документы, содержание кото­рых удостоверяет те или иные, юридически значимые факты или основанные на них правоотношения, выполняют в обороте различные функции в зависимости от того, каково значение документа для соответствующего правоотношения.

Письменное удостоверение определенных юридических фак­тов может иметь значение доказательства в судебном процессе. Документ в этом случае не играет роли в динамике правоотно­шения. Правоотношение возникает, существует и прекращает­ся независимо как от наличия документа, так и от его содержа­ния. Документ находится как бы вне правоотношения и приоб­ретает значение только в случае судебного спора, в котором ему принадлежит роль доказательства наряду с другими допущен­ными процессуальным правом доказательствами или преимущественно перед ними. Ст. 130 Г. К., согласно которой договор на сумму свыше пятисот рублей должен быть совершен в письменной форме, имеет в виду эту функцию юридического документа. Примечание к этой статье устанавливает в отноше­нии договоров на сумму свыше пятисот рублей преимуществен­ное значение письменных доказательств и, в случае отсутствия письменной формы лишает стороны права ссылаться в под­тверждение договора на свидетельские показания. Если сумма договора ниже пятисот рублей, документ имеет значение про­сто одного из доказательств, допущенных в гражданском про­цессе. В некоторых случаях (ст. 141, 153, 184, 211 и 218 Г. К.) закон устанавливает для отдельных договоров и на сумму ниже пятисот рублей то же положение, которое содержится в общем правиле, формулированном в ст. 136 и примечании к ней.

В других случаях документу присваивается не только про­цессуальное, но материально-правовое значение. Закон или воля сторон устанавливают, что наличность документа необхо­дима для возникновения соответствующего правоотношения. Такие документы, составление которых необходимо для возни­кновения правоотношения (так наз. конститутивные докумен­ты), известны Г. К. Согласно примечанию I к ст. 130, «Когда законом установлено обязательное нотариальное удостовере­ние договора в нотариальном органе, договор, поскольку в законе не установлено иное, считается заключенным со времени его нотариального удостоверения». В этом случае правоотноше­ние возникает только с момента надлежащего оформления сделки. Правильно составленный при участии нотариального органа документ необходим для возникновения правоотноше­ния. Составление документа входит в corpus сделки, составляет ее необходимую часть. Конститутивное значение документа может быть установлено также и волею сторон, как это выте­кает из примечания 2 к ст. 130 Г. К., согласно которой договор признается заключенным лишь по совершении его в определен­ной форме, хотя бы и не требуемой законом, если стороны предварительно согласились совершить его в этой форме. Примерами конститутивных документов по Г. К. могут служить договоры о праве застройки, об отчуждении или залоге права застройки или немуниципализованных строений и др.

Равным образом материально-правовые функции принадле­жат документу тогда, когда он имеет значение при осуществле­нии выраженного в нем права. В отношении целого ряда бумаг (вексель, чек, акция и т. д.) предъявление бумаги необходимо для осуществления выраженного в ней права. Такие докумен­ты называются ценными бумагами. Это понятие обнимает собой большое разнообразие бумаг, — акции, облигации, век­сель, чек, вкладные документы кредитных учреждений, банко­вые билеты, коноссамент, складочное свидетельство и т. д. Все эти бумаги, столь характерные для различных областей совре­менной хозяйственной жизни и столь разнообразные по своему содержанию, объединяются общим им всем признаком, — не­обходимостью их предъявления для осуществления выражен­ного в них права.

Права, которые составляют содержание ценных бумаг, могут принадлежать к различным категориям субъективных частных прав. Чаще всего они принадлежат к обязательственным пра­вам. Но они могут быть также вещными правами, правами членства в корпорации или же представлять собой управомочие на совершение действий, затрагивающих чужую правовую сферу, т. е. принадлежать к так называемым секундарным правам². Обязательственно-правовое содержание имеют век­сель, облигация, вкладной билет кредитного учреждения и т. д. Вещно-правовое содержание (но вместе с тем и обязательствен­но-правовое) имеют распорядительные товарные документы. Советскому праву неизвестны бумаги с исключительно вещно-правовым содержанием. Право членства составляет существен­ную часть содержания акции. В чеке содержится управомочие получить от своего имени (чекодержателя), но за чужой счет (чекодателя) платеж от третьего лица (плательщика). В ценной бумаге не может быть выражено правоотношение, в силу которого обе стороны взаимно приобретают права и обязаннос­ти (ст. 139 Г. К.), т. к. сторона, не владеющая бумагой, не сможет осуществить принадлежащих ей прав. Однако, право, принад­лежащее одной из сторон в двухстороннем договоре, может быть выражено в ценной бумаге после того, как эта сторона исполнит свое обязательство и право ее сделается безусловным. Равным образом возможно выражение в ценной бумаге права требовать от должника определенного исполнения, обусловлен­ного встречным исполнением со стороны кредитора, если встреч­ное исполнение является не обязанностью последнего, а только потестативным условием, от выполнения которого зависит осуществление права требования к должнику. Мыслимо выра­жение взаимных прав сторон по двухстороннему договору в двух ценных бумагах, соответственно находящихся у каждой из сторон. Однако, такая комбинация едва ли имеет практическое значение. С этой комбинацией не следует смешивать случай, когда каждая из сторон выдает другой стороне (обмен) ценную бумагу, причем права, выраженные в них, не поставлены в условную зависимость друг от друга. В этом случае отношения между сторонами не являются отношениями из двухстороннего договора³.

Бумаги, в которых не выражено какое-либо право, как, напр., почтовые или гербовые марки, а также денежные знаки, не являются ценными бумагами.

Необходимость предъявления бумаги для осуществления выраженного в ней права имеет двоякое значение. Предъявле­ние бумаги, во-первых, необходимо кредитору для легитимации его в (качестве субъекта выраженного в ней права. В частности, для истребования от должника по бумаге исполнения его обязательства кредитор должен предъявить бумагу. Без бумаги кредитор может быть лишен возможности осуществить свое право требования. Должник имеет право отказать в исполнении, если бумага ему не предъявлена. Во-вторых, лицо, обязанное по бумаге, может выполнять свою обязанность только в отношении предъявителя бумаги. В противном случае оно будет нести ответственность перед субъектом, управомоченным бумагой, в частности, должник по ценной бумаге обязательственно-право­вого содержания может оказаться вынужденным дважды ис­полнить свое обязательство. Исполнив же правильному держа­телю бумаги, он погашает свое обязательство. Таким образом, легитимация держателя ценной бумаги в качестве субъекта соответствующего права имеет значение как в интересах самого держателя, которого он управомачивает выступить с соответствующим притязанием, так и в интересах обя­занного лица, который, исполнив свою обязанность предъяви­телю, освобождает себя от ответственности перед дей­ствительным субъектом права, если держатель таковым не был.

Однако, легитимационное значение предъявления бумаги само по себе достаточно только в том случае, когда ценная бумага является бумагой на предъявителя. В других случаях легитимационное действие ценной бумаги, как в отношении ее держателя, так и в отношении обязанного лица основано не только на предъявлении бумаги, но и на некоторых иных юридических фактах. Предъявление ценной бумаги всегда необходимо для осуществления выраженного в ней права. Но не всегда достаточно одного предъявления. В случае ценных бумаг иных, чем бумаги на предъявителя, для обоснования претензий держателя, а также для признания исполнения со стороны должника, совершенным по надлежащему адресу, необходима еще дополнительная легитимация, различная для отдельных видов ценных бумаг. (См. ниже гл. 1, 2.)

Необходимость предъявления бумаги для осуществления выраженного в ней права предполагает зависимость между бумагой и соответствующим правом⁴. Бумага является как бы носителем права. Право овеществляется в бумаге. Однако, этой формуле нельзя придавать значение большее, чем обратному выражению, порой весьма удобному при изложении и хорошо оттеняющему особенности ценных бумаг, но ни в какой степени не обладающему той степенью точности, которая необходима в юридических построениях⁵.

Зависимость, существующая между ценной бумагой и выра­женным в ней правом, приводит к тому, что передача этого права предполагает и передачу права на бумагу. Только тот, кто имеет право на бумагу, может в силу этого права распоряжать­ся ею с целью осуществления права из бумаги. Право на бумагу и право из бумаги нормально имеют одну и ту же судьбу. Они могут быть разъединены только в случае, специально установ­ленном законом, каковым является случай объявления бумаги уничтоженной в особом, определенном законом порядке⁶.

Владение бумагой служит не только для легитимации держа­теля в качестве субъекта означенного в ней права в отношениях между ним и обязанным лицом. Владение бумагой легитимиру­ет держателя в качестве субъекта права, также и в отношении третьих лиц. В этом случае один факт владения бумагой сам по себе достаточен также только для бумаг на предъявителя. Для других ценных бумаг необходима дополнительная легитимация. Легитимация держателя в отношении третьих лиц чаще всего имеет значение в случае обращения взыскания на право, выраженное в ценной бумаге. Обращение взыскания на право, выраженное в ценной бумаге, может иметь место только путем обращения взыскания на самую бумагу. Поэтому только после обращения взыскания на самую бумагу возможно обращение к должнику в порядке, предусмотренном ст. 292 Г. П. К.

От ценных бумаг необходимо отличать так называемые легитимационные бумаги и легитимационные знаки⁷. Предъяв­ление легитимационных бумаг и знаков не является необходи­мым условием для осуществления соответствующего права. Предъявление легитимационной бумаги или значка не управомачивает требовать исполнения. Но должник управомочен исполнить свою обязанность предъявителю. Исполнив обяза­тельство предъявителю, должник освобождает себя от обязан­ности и не несет ответственности перед действительным субъ­ектом права, если предъявитель таковым не был. Таким обра­зом эти бумаги и знаки, также как и ценные бумаги, имеют легитимационное значение в интересах должника, но в отли­чие от них не имеют легитимационного значения в интересах держателя.

Легитимационные бумаги и знаки весьма распространены в повседневной жизни и в деловом обороте. Очень часто на них имеется одно только изображение какого-либо знака или номе­ра и нет другого текста, в частности, на них обычно отсутствует подпись обязанного лица. Они всегда имеют в виду предъяви­теля и не содержат наименования управомоченного лица. К их числу принадлежат гардеробные марки, так называемые «со­бачки», т. е. номерки, выдаваемые в банках клиенту, совершив­шему операцию, для представления их в кассу при получении денег и т. д. Ввиду своей многочисленности они не поддаются исчерпывающему перечислению.

Юридический документ может выполнять не одну, а несколь­ко указанных функций. Все документы, в том числе и ценные бумаги, могут служить письменным доказательством. Ценная бумага может быть, кроме того, и конститутивной бумагой, как, напр., вексель, но может и не быть ею, — напр., акция. Состав­ление и выдача акции не является необходимым условием для возникновения прав акционера. Наконец, ценная бумага может добавочно выполнять легитимационные функции, кроме тех, которые присущи ей как определенной ценной бумаге. Такой случай мы имеем в отношении ценных бумаг, управомачивающих должника чинить исполнение не только субъекту Орава, означенному в бумаге, но и каждому ее предъявителю (808 Гер. Гражд. Ул.). В юридической литературе за ними укрепи­лось название легитимационных бумаг, также как и за бумага­ми, описанными выше. Однако, их необходимо строго различать. В одном случае дело идет об именной ценной бумаге, имеющей, кроме того, и легитимационные функции, выходящие за предел тех, которые присущи именным бумагам. В другом случае документ вообще не является ценной бумагой⁸.

На практике определение того, принадлежит ли документ к числу ценных бумаг, может в отдельных случаях оказаться затруднительным. Решать этот вопрос следует по рассмотрении совокупности обстоятельств, позволяющих судить о том, какова воля сторон, — желали они сделать бумагу необходимой для осуществления выраженного в ней права или нет. Облегчает задачу принадлежность бумаги к такому типу, который обычно рассматривается в обороте как ценная бумага. Вопрос не представляет затруднений тогда, когда документ обладает реквизитами, которые в силу закона определяют ее принад­лежность к определенному типу ценной бумаги (напр., вексель) ⁹.

Термин «ценная бумага», употребляемый юридической тео­рией для обозначения документов, предъявление которых не­обходимо для осуществления выраженных в них прав, не имеет единого и вполне определенного значения в современных зако­нодательствах¹⁰ . В советском законодательстве он часто обозна­чает бумаги, составляющие предмет массовых эмиссий госу­дарства или хозяйственных предприятий (облигации, акции). В этом смысле ст. 23 Г. К. говорит об изъятии из оборота аннули­рованных ценных бумаг. В этом же смысле употреблен термин «ценная бумага» в ст. 30 Положения о товарных и фондовых биржах и фондовых отделах при товарных биржах, указываю­щий на государственные (в том числе и коммунальные), а также на допущенные к обращению в пределах СССР иностранные ценные бумаги как на объект биржевого оборота. В этом же смысле употребляют выражение «ценная бумага» положения и уставы кредитных учреждений.

Согласно ст. 204 Г. П. К. и ст. 89 Полож. о нотариате РСФСР в депозит суда и нотариусу могут быть внесены деньги, ценные бумаги и драгоценности. Значение термина «ценные бумаги» не является в этом случае совершенно ясным. До настоящего времени практика не внесла еще определенности в этот вопрос. Вполне допустимо придать термину то же значение, которое вкладывает в него теория, и допускать внесение в депозит суда всякого документа, предъявление которого необходимо для осуществления выраженного в нем права¹¹. Мыслимо, хотя Г. П. К. этого и не делает, допускать внесение в депозит вообще всякого документа, а следовательно, и всякого рода ценных бумаг. На этой точке зрения стоит германское право (§ 372 Гер. Гр. Ул.)¹². То же значение, что и в ст. 204 Г. К, имеет термин «ценные бумаги» в ст. 100 Кодекса Законов о браке, семье и опеке.

Употребление термина «ценная бумага» совпадает с теорети­ческим его значением в прим. 2 к ст. 60 Г. К., которая говорит о государственных и иных допущенных к обращению в пределах СССР ценных бумагах на предъявителя, содержащих обяза­тельство платежа определенной денежной суммы. В этом слу­чае выражение «ценная бумага» употреблено для того, чтобы ограничить действие нормы только теми денежными докумен­тами на предъявителя, предъявление которых необходимо для осуществления выраженного в них права и исключить приме­нение ее к распискам, не указывающим имени того, кому она выдана, или к легитимационным бумагам.

Таким образом, термин «ценная бумага» подлежит каждый раз особому истолкованию для определения того, какое значе­ние придано ему той или иной нормой.

Выявление понятия ценной бумаги имело место первона­чально в Германии, а затем также и в других странах. Еще пол­столетия назад Thol называл ценной бумагой всякий документ имущественно-правового содержания¹³. Но вскоре после этого Brunner предложил свое определение понятия ценной бумаги, которое легло в основу дальнейшей разработки вопроса. Опре­деление Brunner'a гласит следующим образом: «Wertpapier ist eine Urkunde ueber ein Privatrecht, dessen Verwertung durch die Innehabung der Urkunde privatrechtlich bedingt ist¹⁴. Brunner уловил в нем ту характерную особенность, которая позволяет объединить в одном понятии все разнообразие отдельных видов ценных бумаг. Его формула в процессе последующей разработ­ки подверглась уточнению, но не менялась по существу. Е. Jacobi, взгляды которого приняты господствующим в настоящее время в германской науке направлением в теории ценных бумаг, определяя ценную бумагу как документ, предъявление которо­го необходимо для осуществления выраженного в нем права, справедливо отмечает тождество своего определения с опреде­лением Brunner'a¹⁵.

В настоящее время единое понятие ценной бумаги не состав­ляет исключительное достояние германской науки. Швейцария, цивилистическая доктрина которой тесно связана с германской, целиком восприняла германские взгляды, что и получило выражение в составленном Е. Huber'ом проекте 1919 г. о пере­смотре титулов XXIV-XXXIII швейцарского обязательствен­ного права. В Италии понятие ценной бумаги вошло в научный обиход и, что обычно свидетельствует о победе новой юридичес­кой фигуры, заняло определенное место в юридическом препода­вании¹⁶. Кроме того, Италия сделала крупный вклад в теорию ценных бумаг в лице Vivante, который в т. III своего курса торгового права дал монографическое исследование вопроса, представляющее собой одну из наиболее капитальных работ в этой области. Определение, положенное Vivante в основу своего исследования, совпадает с определением Jacobi, с тем, однако, что Vivante суживает его путем введения признака автономнос­ти и литтеральности права, выраженного в бумаге и, таким образом, исключает из него, так наз. в Германии, Rektapapiere (см. гл. 1, 2)¹⁷.

Особое положение занимает французская доктрина. Устано­вившаяся в ней традиция различает два вида бумаг, — valeurs mobilieres и effets de commerce¹⁸. Понятие valeurs mobilieres обнимает собой совокупность бумаг, составляющих предмет массовых эмиссий и могущих обращаться на фондовой бирже при содействии фондовых маклеров. К их числу относится французская рента, облигации, выпускаемые юридическими лицами публичного или частного права, и акции. Effets de commerse представляют собой бумаги, предназначенные, глав­ным образом, для производства расчетов по торговым операци­ям, как, напр., вексель и чек. Несмотря на возможность, предо­ставленную ст. 76 Французского Торг. Код., эти бумаги на практике не составляют предмета сделок, совершаемых при содействии биржевых маклеров. Торговля ими совершается при посредстве банков, а также разного рода банкирских и меняльных контор. Таким образом, valeurs mobilieres и effets de commerce имеют различный рынок. В первом случае это так наз. рынок капиталов, во-втором — денежный рынок.

Понятия valeurs mobilieres и effets de commerce в совокуп­ности не покрывают полностью понятие ценной бумаги в том его объеме, который принят в германской литературе. Так, напр., товарораспорядительные документы не попадают ни в ту, ни в другую группу, за исключением, впрочем, варранта, который может быть отнесен к effets de commerce.

Традиционная система изложения французского торгового права, рассматривающая отдельно каждую из этих групп, создает неудобства, которые в настоящее время, благодаря более усиленной разработке во французской доктрине соответ­ствующих проблем, делаются особенно заметными. Некоторые первостепенной важности юридические вопросы имеют одина­ково существенное значение как в учении о valeurs mobilieres, так и в учении об effets de commerce. Так, напр., вопрос об исключении для должника возможности приводить против требования по бумаге возражения, основанные на отношениях между ним и кем-либо из предшественников держателя, может быть приурочен как к тому, так и к другому отделу, причем делается неизбежным или повторение или соответствующая ссылка. Эти неудобства, а также влияние немецкой и итальян­ской доктрины, привели к попыткам разработать единую обоб­щающую теорию. Наибольший интерес в этом направлении представляет работа Thaller'a об юридической природе titres de credit¹⁹. Понятие titres de credit Thaller определяет следующим образом: «Valeurs de tout genre enfermees dans un instrument de papier, dans un certificat, se pretant a une circulation facile et dormant au porteur un droit Й une ou и plusieurs prestations pecuniaires qu'il tire ou parait tirer du titre lui meme»²⁰. Под это неточное и очень расплывчатое определение Thaller подводит векселя, чеки, облигации, ордерный страховой полис и некото­рые другие бумаги. Товарные бумаги с его точки зрения не являются titres de credit. При помощи понятия titres de credit он делает попытку объединить valeurs mobilieres и effets de commerce. Еще до появления цитируемой работы, Thaller высказался за построение единой теории ценных бумаг, находя, что перенесение во Францию этой идеи привело бы к значитель­ным преимуществам²¹.

Французская доктрина не создала еще систематического учения о ценных бумагах по французскому праву. Она находит­ся только в начале этого пути, несмотря на то, что в разработке проблем, связанных с отдельными видами ценных бумаг, ей принадлежат весьма значительные заслуги (особенно по вопро­су об именных бумагах и об юридической природе трансферта).

Обособленное положение занимает в интересующем нас вопросе Англия и Северо-Американские Соединенные Штаты. Английское и американское право не знает понятия ценной бумаги. Но им не чуждо обобщение положений, относящихся к отдельным видам ценных бумаг. Результатом такого обобщения является в англо-американской юриспруденции понятие обо­ротного документа (negotiable instrument). Оборотным докумен­том считается предъявительская или ордерная бумага, предос­тавляющая своему добросовестному держателю право на полу­чение платежа, свободное от недостатков в праве его предшес­твенников²². Понятие оборотного документа известно в С. А. С. Ш. также и законодательству. Большинство штатов имеют мало отличающиеся друг от друга законы, посвященные оборотным документам. Типичным может считаться Нью-Йорский Negoti­able Instruments Law, 1897 г. В § 20 этого закона указаны реквизиты оборотного документа. Типичными оборотными бу­магами являются переводный вексель (bill of exchange), простой вексель (promissory note) и чек (cheque). Но к их числу могут быть отнесены и другие бумаги, как, напр., банковые билеты, облигации на предъявителя²³.

Понятие оборотного документа значительно уже понятия ценной бумаги. Оно довольно близко подходит к французскому понятию effets de commerce, но все же не совпадает с ним. Теория ценных бумаг разрабатывалась главным образом в связи с учением о бумагах на предъявителя, которые на европейском континенте представляют собой довольно резко обособленный вид ценных бумаг. Обособлению бумаг на предъ­явителя способствовало то обстоятельство, что право европей­ских континентальных государств не допускает векселей на предъявителя. Наоборот, английское и американское право допускают векселя на предъявителя, что делает возможным объединение на основе вексельного права положений о целом ряде других бумаг не только ордерных, но и на предъявителя.

Понятие оборотной бумаги обладает некоторыми несомнен­ными практическими преимуществами. Благодаря меньшему по сравнению с понятием ценной бумаги объему, ему присуще большое содержание. Положений, общих всем оборотным доку­ментам, больше, чем положений, общих всем ценным бумагам. Однако это обстоятельство приводит и к практическому недо­статку понятия Оборотного документа. Оно объединяет меньшее количество документов, чем понятие ценной бумаги, и не выделяет юридически весьма существенного момента — необ­ходимость предъявления бумаги для осуществления выражен­ного в ней права.

Ввиду зависимости понятия оборотного документа от допу­щения векселей на предъявителя, оно не может быть использо­вано при догматической разработке континентального европей­ского права, а также и советского права.

Общее понятие ценной бумаги известно русской цивилистической науке. Проф. Г. Ф. Шершеневич, отмечая, что «понятие о ценных бумагах не успело до сих пор выясниться ни в жизни, ни в науке, ни в законодательстве», считал необходимым установить за этим термином определенное содержание. Поня­тие ценной бумаги он определял следующим образом: «под именем ценной бумаги следует понимать документ, которым определяется субъект воплощенного в нем имущественного права»²⁴. Проф. В. М. Гордон, не определяя понятия ценной бумаги, указывает характерные для него признаки (начала литтеральности, легитимации, презентации, абстрактность и автономность права из бумаги; об этих признаках см. гл. 1, 2)²⁵.

Разработка теории ценных бумаг оказала значительное вли­яние на новейшие проекты кодификации торгового права: швейцарский проект 1919 г.²⁶, итальянский проект Торгового Кодекса, составленный комиссией под председательством С. Vivante²⁷, и проект Торгового Свода СССР, составленный Комиссией при быв. Комвнуторге, работавшей под председа­тельством проф. В. Ю. Вольфа. Эти три проекта представляют значительный интерес, впрочем, не столько ввиду своего офи­циального происхождения и назначения, сколько в качестве первых попыток формулировать результат теоретических ис­следований в области ценных бумаг в виде законодательных норм.

Швейцарский проект следующим образом определяет поня­тие ценной бумаги: «Wertpapier im Sinne dieses Gesetzes ist eine jede Urkunde, mit der ein Recht, auf das sie lautet, derart verknupft erscheint, dass ohne die Urkunde das Recht weder verwertet oder geltend gemacht, noch auf andere uebertragen werden kann» (art. 842)²⁸.

Итальянский проект дает следующее определение: « titolo di credito 6 il documento necessario per esercitare il diritto letterale che vi e menzionato. Non e titolo di credito il documento che contine 1'obligo di scambiare due prestazioni». (Art. 309).

Проект Торгового Свода СССР признает ценными бумагами «документы, предъявление которых составляет необходимое условие для осуществления основанного на них права» (ст. 186).

Определение швейцарского проекта формулировано в описа­тельном стиле. Определение итальянского и советского проекта носят более лапидарный характер. Но во всех трех проектах определения построены на признании необходимости предъяв­ления документа, и, следовательно, владения им для осущес­твления выраженного в нем права.

Особенность итальянского проекта составляет то, что он не относит к числу ценных бумаг бумаги типа Rektapapiere гер­манского права, как это вытекает из приведенного выше опре­деления, в которое введен признак литтеральности права. Rektapapiere этим свойством не обладают (см. гл. 1, 2).

Общность содержания понятия ценной бумаги, установлен­ная в указанных трех проектах, свидетельствует об определив­шейся тенденции континентального европейского права к объ­единению положений об отдельных видах ценных бумаг в единую систему.