введение в литературоведение, некоторые ответы, Юхнова. Литературоведение как наука. Основные и вспомогательные литературоведческие дисциплины
 Скачать 0.61 Mb.
|
18. Омонимия. Ее виды. Причины появления омонимовОмонимы – одинаково звучащие слова, у которых нет общих семантических признаков, дающих возможность считать соответствующие значения значениями одного слова. В пределах омонимии в широком смысле следует различать: 1) Омофоны, т.е. такие случаи, как пруд и прут, слова, звучащие в именительном и винительном падежах одинаково, но имеющие разный состав фонем, что обнаруживается в других формах этих слов и в производных: прута — пруда, прутик — прудики т. п. 2) Омоформы, т.е. случаи, когда у двух слов совпадает и произношение и состав фонем, но лишь в одной форме или в отдельных формах; например, три — «3» и три — повелительное наклонение от глагола тереть; трем —дательный падеж от числительного «3» и трем — 1-е лицо множественного числа настоящего времени от этого же глагола; 3) Собственно омонимы, которые, в свою очередь, могут распадаться на существенно различные группы: а) Подлинные омонимы, т. е. слова, звучащие одинаково, имеющие одинаковый состав фонем и морфологический состав: лук — «растение» и лук — «оружие», лама — «копытное животное» и лама — «тибетский священник», некогда — «когда-то» и некогда — «нет времени» и т. п. Такие омонимы возникают в языке либо при заимствовании слов, либо как результат действия фонетических законов в своем языке. б) Те случаи, когда от тех же корней или основ, независимо друг от друга, образованы «такие же слова», т. е. в той же части речи и тех же совпадениях по словоизменению, например: голубец — «голубая краска» и голубец — «кушанье из фаршированной мясом капусты», самострел — «оружие» и самострел — «сознательное саморанение с целью демобилизоваться». Однако такие случаи, как лайка — «порода охотничьих собак» и лайка — «сорт мягкой кожи» или пионер — «человек, впервые осваивающий неисследованную страну» и пионер — «член детской пионерской организации», не относятся к омонимии, это случаи явной полисемии. в) Наконец, могут быть и такие случаи, когда одно и то же слово заимствуется в разное время, с разным значением и, очевидно, из не вполне тожественного источника, например: из итальянского banda — банда — «сборище бандитов» и более позднее, из жаргона итальянских музыкантов, banda — банда — «духовой оркестр, играющий в опере на сцене» (участники которого отнюдь не бандиты, а бандисты). г) Особый вид омонимии представляют собой случаи так называемой конверсии, когда данное слово переходит в другую часть речи без изменения своего морфологического и фонетического состава, например: зло — краткое прилагательное среднего рода и зло — наречие. Есть и существительное зло. Все три слова: зло — существительное, зло — прилагательное и зло — наречие — являются омонимами, так как это разные части речи с разным лексическим значением, хотя вещественное значение корня у них и совпадает. д) Самый трудный случай — это те омонимы, где нет ни совпадения разных слов, ни параллельного образования от того же корня, ни конверсии, ни параллельного или последовательного заимствования. Это те случаи, когда полисемия настолько расходится, что становится омонимией. Как правило, в этих случаях различие лексического значения подкрепляется и различием грамматических связей. Например, настоять — «добиться исполнения чего-нибудь» («настоять па своем» — «настоять на том, чтобы отклонили предложение» и т. п.) и настоять — «приготовить какую-нибудь настойку» («настоять водку на лимонной корочке»), где оба случая — совершенный вид к настаивать, но первое настоять не может иметь прямого дополнения, а второе обязательно его требует; таким образом, это два разных слова. Реформатский считает, что омонимы — это главным образом результат совпадений, и утверждает, что образование омонимов — это не обогащение словарного состава языка, а досадное неразличение того, что должно различаться. . № 19 варвари́змы (от греч. barbaros – чужеземный), разряд элементов «пассивной» лексики, к числу которых в литературной речи относятся: слова, заимствованные из иностранного языка и не утратившие свой графический облик (Л. Н. Толстой, «Война и мир»: «Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, <…> что называется ridicule…»); слова, содержащие заимствованный корень, а также слова, заимствованные целиком и воспроизводимые в тексте в соответствии с правилами рус. транслитерации (И. Северянин, «У окна»: «Трюмо блистает элегантное»); слова, в пределах фразы связанные с др. словами в соответствии с нормами синтаксиса иностранного языка (Н. В. Гоголь, «Ревизор»: «Как вы думаете, Пётр Иванович, кто он такой в рассуждении чина?»). Писатели прибегают к варваризмам для обозначения реалий иностранного происхождения, а также если необходимо передать оттенок признака какого-либо явления или выразить точку зрения «иноговорящего» персонажа. Диалектизмы – слова, характерные для каких-либо территориальных разновидностей языка. Воспринимаются как чужие, но близкие к родному языку. К XX веку диалектические различия почти нивелируются, т.к. широко распространяются СМИ. Этнографические (этнические) диалектизмы – слова местного обихода, обозначающие предмет, которого нет в других местах, или более дробно классифицирующие мир. Выполняю ту же функцию, что и варваризмы, т.е. придают местный колорит. Также могут использоваться для характеристики персонажа, для оживления авторской речи; в качестве номинации, отсутствующей в литературном языке. Интерес к диалектизмам и фольклору возникает в 1-й трети XIX в. Их собирают братья Гримм, В.Даль, А.Погорельский, Н.Гоголь. В литературе диалектизмы появляются в 40-е гг. XIX века, например, в «Записках охотника», и встречаются во всей очерковой русской литературе (до 80-х гг. XIX века). Кроме того, диалектизмы используются в художественной прозе о деревенской жизни, у писателей-народников. В поэзии встречаются обычно в стихах поэтов-самородков (Кольцов, Суриков). В начале ХХ века их активно используют неокрестьянские поэты (Есенин, Клюев). В середине ХХ в. появляется деревенская проза: Солженицын, Белов, Астафьев, Распутин. В литературе сложилась традиция включения в текст диалектизма с его разъяснением. Например, рядом даётся нормативный вариант: «“Зверь, Мануйло, зверь!..” – “Звирь! Где звирь?”» (Пришвин). Иногда слово разъясняется непосредственно: «От него отказались, как от человека, ни на какую работу негодного, - “лядащего”, как говорится у нас в Орле». (Тургенев). Различают следующие виды диалектизмов: лексические (кочет, петун – петух). семантические (благой – дикий, взбалмошный). фонетические (в[е]сна - в[и]сна). морфологические (знат – знает). деривационные (нехожий – нехоженый). синтаксические (без двадцать пять – без двадцати пять). Вульгаризмы – слова, которые ощущаются как грубые. Арго (жаргоны) – это разновидности речи, распространённые в определённых ограниченных группах (профессиональные и т.д.). То же, что социолект. Арго может содержать фонетические или грамматические отличия: компáс, на театре. Но обычно отличия проявляются в лексике. К арго относятся языки субкультур, молодёжный сленг, условные языки (их цель – что-то скрыть): воровской язык, язык карточных шулеров; профессиональная лексика («цеховые языки»): язык офеней, врачей, моряков... По мере того, как общество профессионализируется, появляется больше жаргонов. Арго существуют на базе естественного языка, но используют элементы, заимствованные из других языков, из территориальных диалектов или искусственно созданные в целях конспирации. В последнем случае применяются приёмы шифрования: например, в «Очерках бурсы» Н.Г. Помяловского фраза «Ничего не бойся» звучит как «Ши-чего-ни-цы-ши-йся-не-бо-цы». Многие из старых арготизмов оторвались от арготической почвы: брать на пушку, втирать очки, липовый, темнить. Все отклонения (устаревшие слова, неологизмы и т.д.) видны только на фоне нейтрального стиля. Только отклонение от нормы и объединяет эти лексические пласты. Стиль включает в себя все разделы языка (лексику, синтаксис, морфологию...) Бахтин считал, что нейтральных слов почти нет, т.к. «каждое слово помнит о своём контексте». Функции арго: повышение или снижение стиля (от библеизмов до обсценной лексики). создание местного колорита. стилизация речи определённой эпохи, местности, профессиональной группы. имитация устной речи. характеристика индивидуальной речи героя. обновление языка. комическая функция. Вне этих функций арготизмы обычно засоряют и огрубляют речь говорящих. профессионали́змы разряд слов, представляющих специфическую терминологию в «естественной» речи представителей определённой профессии. Создавая художественные образы этих людей, писатели обращаются к данному виду «пассивной» лексики, чтобы придать речи своих персонажей жизнеподобие. Лексика разграничивается: на активный словарный фонд (общеупотребительную лексику), пассивный фонд (архаизмы, историзмы, варваризмы), на лексику ограниченной сферы употребления (диалектизмы, профессионализмы, термины). Историзмы – слова, обозначающие явления прошлого, ныне не существующие (напр., армяк, нэпман, коллежский ассесор). Появление И. в языке обусловлено внеязыковыми причинами: развитием общества, науки, культуры, изменением обычаев народа. И. характеризуются разной степенью устарелости. Различаются И. лексические, или полные, - слова, (одно- или многозначные), вышедшие из активного употребления и не используемые для номинации новых реалий (напр., кафтан, городничий), и И. семантические, или частичные, - устаревшие значения многозначных слов (значение ‘лицо, объявляющее народу официальные известия’ у слова глашатай). И. используются двояко: как нейтральные слова – при необходимости назвать обозначавшиеся ими реалии (в исторических работах); как стилистическое средство – в тех же целях, что и архаизмы. Некоторые И. сохраняются в активном словаре в составе устойчивых выражений (напр., бить баклуши, точить лясы). И. могут снова войти в активное употребление вследствие актуализации обозначаемых ими понятий или в результате использования И. для наименования новых реалий на основании сходства или подобия (обществоведение, благотворительный вечер). От историзмов следует отличать архаизмы (от греч. аrháios - древний) – слова, позднее вытесненные другими и ныне не употребляемые, хотя явления и понятия, ими обозначаемые, существуют до нашего времени (напр., десница – ‘правая рука’, скорбный лист - ‘история болезни’). Термин «А.» может употребляться и в отношении устаревших грамматических явлений (грамматические архаизмы). Выделяются два типа А. – лексические и семантические. Лексические А. включают: а) собственно лексические А. – слова, устаревшие целиком как определенные звуковые комплексы (выя – ‘шея’); б) лексико-словообразовательные А., отличающиеся от синонимического слова современного языка только словообразовательным элементом, чаще всего суффиксом (рыбарь – ‘рыбак’); в) лексико-фонетические А., отличающиеся от современных вариантов лишь несколькими звуками (клоб – ‘клуб’). Семантические А. – устаревшие значения существующих в активном словаре слов (напр., значение ‘зрелище’ у слова позор, современного значение ‘бесчестье’). В современных текстах А. используются только с определенными стилистическими целями: в исторических романах, повестях – для воссоздания реальной исторической обстановки и речевого колорита эпохи; в публицистической и художественной речи – для создания восторженного стиля; для характеристики отрицательных явлений (как средство создания комического – иронии, сатиры, сарказма). А. могут входить в активное употребление, приобретая различные стилистические оттенки (современное употребление слов вояж, веление) или терминологизируясь (употребление слова купец в значении ‘покупатель’ в профессиональной речи устроителей аукционов). Историзмы и архаизмы как слова, принадлежащие прошлому, служат в историческом повествовании средством воссоздания старинного стиля речи, а также для повышения стиля. Стилистические функции устаревших слов в художественной речи Устаревшие слова выполняют в художественной речи разнообразные стилистические функции. Архаизмы и историзмы используются для воссоздания колорита отдаленных времен. В этой функции их употреблял, например, А.Н. Толстой: «Земля оттич и дедич - это те берега полноводных рек и лесные поляны, куда пришел наш пращур жить навечно. (...) он огородил тыном свое жилище и поглядел по пути солнца в даль веков.И ему померещилось многое - тяжелые и трудные времена: красные щиты Игоря в половецких степях, и стоны русских на Калке, и установленные под хоругвями Дмитрия мужицкие копья на Куликовом поле, и кровью залитый лед Чудского озера, и Грозный царь, раздвинувший единые, отныне нерушимые, пределы земли от Сибири до Варяжского моря...». Архаизмы, в особенности славянизмы, придают речи возвышенное, торжественное звучание. Старославянская лексика выступала в этой функции еще в древнерусской литературе. В поэтической речи XIX в. с высокой старославянской лексикой стилистически уравнялись древнерусизмы, которые тоже стали привлекаться для создания патетики художественной речи. Высокое, торжественное звучание устаревших слов оценивают и писатели XX века. В годы Великой Отечественной войны И.Г. Эренбург писал: «Отразив удары хищной Германии, она (Красная армия) спасла не только свободу нашей Родины, она спасла свободу мира. В этом залог торжества идей братства и гуманности, и мне видится вдалеке мир, просветленный горем, в котором воссияет добро. Наш народ показал свои воинские добродетели…» Устаревшая лексика может приобретать ироническую окраску. Например: Кто из родителей не мечтает о понятливом, уравновешенном ребенке, который все схватывает буквально на лету. Но попытки превратить свое чадо в «чудо» катастрофически часто заканчиваются неудачей (из газ.). Ироническому переосмыслению устаревших слов нередко способствует пародийное использование элементов высокого стиля. В пародийно-иронической функции устаревшие слова часто выступают в фельетонах, памфлетах, юмористических заметках. Сошлемся на пример из газетной публикации в период подготовки ко дню вступления президента в должность (август 1996 г.):Новый руководитель рабочей группы по подготовке торжества Анатолий Чубайс с воодушевлением взялся за дело. Он считает, что сценарий церемонии должен быть разработан «на века», а посему в ней нет места «временным», бренным изыскам. К последним была отнесена уже написанная для праздника ода, которую условно можно было назвать «На день восшествия президента Ельцина в Кремль». Произведение постигла горькая судьба: Чубайс его не утвердил, и 9 августа мы не споем: Наша гордая держава велика и величава. Вся страна сил полна, выбор сделала она! («Инаугурация - это не игра»)Существует мнение, что устаревшая лексика распространена в официально-деловом стиле. Действительно, в деловых бумагах употребляются отдельные слова и обороты речи, которые в иных условиях мы вправе рассматривать как архаизмы [например, юридические термины деяние, дееспособный, содеянное, кара, возмездие в словарях сопровождаются пометой (арх.)]. В некоторых документах пишут: сего года, к сему прилагается, нижеподписавшийся, вышепоименованный и т.д. Эти специальные официально-деловые слова в пределах «своего» функционального стиля экспрессивной окраски не имеют. Никакой стилистической нагрузки такая устаревшая лексика в официально-деловом стиле не несет. Анализ стилистических функций архаизмов в том или ином произведении требует знания общеязыковых норм, действующих в описываемую эпоху. Например, в произведениях писателей XIX в. встречаются слова, которые архаизовались в более позднее время. Так, в трагедии А.С. Пушкина «Борис Годунов» наряду с архаизмами и историзмами встречаются слова, которые перешли в состав пассивной лексики лишь в советское время (царь, царствую и т.п.); естественно, их не следует причислять к устаревшей лексике, несущей в произведении определенную стилистическую нагрузку. . № 20 Славянизмы – слова, заимствованные из старославянского или (позднее) из церковнославянского языков. В общем случае это слова, имеющие в литературном языке русский синоним. Ломоносов выделял славянизмы «невразумительные» (рясно, обаваю) и общепринятые (конь, очи). От степени усвоенности зависит и стилистический эффект славянизмов. Уже ломоносовская теория стилей была основана на взаимоотношении двух фондов русского литературного языка – фонда так называемых слов «словенских» (старославянских или церковнославянских) и фонда чисто русских слов. Нельзя путать славянизмы и архаизмы. Старославянский язык не является древней формой русского языка. Они сосуществовали вместе, и старославянский язык был источником постоянных заимствований. Слова одежда, небо, глава (в книге) не производят впечатления устарелости. Архаизмами являются слова отмирающие, выходящие из употребления, а о славянизмах в общем этого сказать нельзя. Славянизмы не могут быть отнесены и к варваризмам, так как старославянский язык в той его части, в которой был усвоен русским языком, не был языком иностранным. Фонетические признаки славянизмов 1.Неполногласие Оро/ра (ворог/враг), ере/ре (берег/брег), оло/ле, ла (полон/плен, волость/власть). Нужно помнить, что про полногласие/неполногласие можно говорить только тогда, когда имеются пары слов. Слова могут менять свое значение: порох/прах. Может сохраниться только одно слово из пары(полногласное или неполногласное): горох/грах, веремя/время. Для литературы самым интересным является случай, когда сохраняются оба слова пары. Тогда славянизмы воспринимаются как слова высокие. Поэт высокое или низкое слово в зависимости от стиля. Бывает и наоборот: славянизм остался в языке, а исчезнувшее русское слово воспринимается как высокое (шлем/шелом). 2.Чередования согласных Слав. Русск. Жд (чуждый, одежда) ж (чужой, одежа) Щ (нощь, пещь) ч (ночь, печь) 3.Использование причастий на –ущ, -ющ, -ащ, -ящ. 4  .Нет перехода е о со смягчением последующего согласного под ударением. Например, небо/нёбо.Морфологические признаки славянизмов 1.Форма именительного падежа мужского рода прилагательных: ой (рус.ф. благой)/ый (ст.-сл. благый). 2.Усечение прилагательных (бессонну, благосклонну). 3.Форма родительного падежа женского рода существительных: ыя (слав.ф. мудрыя)/ой (мудрой). Склонение существительных по парадигмам старославянского языка. Например, очеса (мн.ч. от «очи»), чудеса (мн.ч. от «чудо»), сыны (вместо «сыновья»). Лексические признаки славянизмов 1.К славянизмам относится большое количество служебных слов. Доколи/доколе – до каких пор, доньдеже – пока не, коль – сколько, убо – ведь. Стилистические функции славянизмов 1.Славянизмы используются для стилизации речи прошлых времен. 2.Употребление славянизмов при переводе древних текстов. 3. Комическая функция славянизмов (о низком предмете говорится высоким стилем). 4.Славянизмы – профессиональный язык духовенства. Средство характеристики героя, если изображается священник или набожный человек. Функция изображения профессионального языка может сочетаться с иронической функцией. Неологизмы (от Нео... и греч. lógos — слово) новые слова или выражения, свежесть и необычность которых ясно ощущается носителями данного языка. Н. делятся на общеязыковые (как новообразованные, так и новозаимствованные) и авторские, индивидуально-стилистические. Возникновение первых связано с обозначением нового предмета или явления, например «лавсан», «программирование», «нэп». Будучи полностью освоенными языком, они перестают быть Н., например «утопия» (Т. Мор, 16 в.), «робот» (К. Чапек, 20 в.). Авторские, индивидуально-стилистические, окказиональные Н. преследуют определённые художественные цели. Они редко выходят за пределы контекста и не получают широкого распространения. Н. создаются в языке по продуктивным моделям, по образцу уже существующих в языке слов, например «зеленокудрый» (Н. В. Гоголь), «громадьё», «молоткастый» (В. В. Маяковский) и др. Вопрос № 21 Эпитет — (от древнегреч. epitheton— приложение, прилагательное) — образная, эмоционально-выразительная характеристика предмета, явления, лица или события, выраженная, как правило, прилагательным с иносказательным значением. Эпитет обычно выполняет в предложении синтаксическую функцию определения, поэтому его можно считать образным определением.Эпитеты особенно важны в поэтических описаниях, ведь в них не просто фиксируются объективные свойства предметов и явлений. Основная их цель — выразить отношение поэта к тому, о чем он пишет. Вот пример поэтического описания осени — стихотворение Ф.И.Тютчева:Есть в осени первоначальной Короткая, но дивная пора — Весь день стоит как бы хрустальный, И лучезарны вечера... Где бодрый серп гулял и падал колос, Теперь уж пусто все — простор везде, — Лишь паутины тонкий волос Блестит на праздной борозде...В этом отрывке даже такие, казалось бы, обычные, предметные определения, как «короткая пора», «тонкий волос», являются эпитетами, передающими эмоциональное восприятие Тютчевым ранней осени. Они как бы аккомпанируют ярким метафорическим эпитетам «день хрустальный», «лучезарны вечера», «бодрый серп», «на праздной борозде».Эпитетами могут быть различные части речи, выполняющие в предложении функции определений (отглагольные прилагательные, причастия), обстоятельств образа действия (наречия, деепричастия), а также существительные-приложения.Эпитеты, в отличие от обычных определений, всегда отражают индивидуальность писателя. Найти удачный, яркий эпитет для поэта или прозаика — значит точно определить свой неповторимый, уникальный взгляд на предмет, явление, человека.В народной поэзии, чуждой личному авторству, широко распространены постоянные эпитеты: «дружинушка хоробрая», «красна девица», «синее море», «шелковое стремечко», «дорога прямоезжая», «конь добрый», «тучи черные», «иоле чистое» и т.п.Постоянные эпитеты указывают на типичный, постоянный признак предмета. Они часто не учитывают ситуации, в которой этот признак проявляется: ведь море не всегда «синее», а конь не всегда «добрый». Однако для певца или сказителя смысловые противоречия не являются помехой.В произведениях писателей, опирающихся на традиции устного народного творчества, обязательно используются постоянные эпитеты. Немало их в поэмах М.Ю.Лермонтова «Песня про купца Калашникова» и Н.А.Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», в стихотворениях Некрасова, Есенина. Особенно последовательным в использовании постоянных эпитетов является Лермонтов, их можно встретить едва ли не в каждой строке его поэмы: Над Москвой великой, златоглавою, Над стеной кремлевской белокаменной Из-за дальних лесов, из-за синих гор, По тесовым кровелькам играючи, Тучки серые разгоняючи, Заря алая подымается...Все эпитеты в этом тексте взяты Лермонтовым из образного «словаря» народной поэзии. Сравне́ние — троп, в котором происходит уподобление одного предмета или явления другому по какому-либо общему для них признаку. Цель сравнения — выявить в объекте сравнения новые, важные для субъекта высказывания свойства. Ночь — колодец без дна— М. Рыльский В сравнении выделяют: сравниваемый предмет (объект сравнения), предмет, с которым происходит сопоставление (средство сравнения), и их общий признак (основание сравнения, сравнительный признак, лат. tertium comparationis). Одной из отличительных черт сравнения является упоминание обоих сравниваемых предметов, при этом общий признак упоминается далеко не всегда. Известны разные виды сравнений: Сравнения в виде сравнительного оборота, образованного при помощи союзов как, будто, словно «точно»: «Мужик глуп, как свинья, а хитёр, как черт». Бессоюзные сравнения — в виде предложения с составным именным сказуемым: «Мой дом — моя крепость». Сравнения, образованные при помощи существительного в творительном падеже: «он ходит гоголем». Отрицающие сравнения: «Попытка — не пытка». Сравнения в форме вопроса. . № 22 ТРОП [греческое tropoi] - термин античной стилистики, обозначающий художественное осмысление и упорядочение семантических изменений слова, разнообразных сдвигов в его семантической структуре. См. "Семасиология". Определение Т. принадлежит к числу наиболее спорных вопросов уже в античной теории стиля. "Троп, - говорит Квинтилиан, - есть изменение собственного значения слова или словесного оборота, при котором получается обогащение значения. Как среди грамматиков, так и среди философов ведется неразрешимый спор о родах, видах, числе тропов и их систематизации". Основными видами Т. у большинства теоретиков считаются: метафора, метонимия и синекдоха с их подвидами, т. е. Т., основанные на употреблении слова в переносном значении; но наряду с этим в число Т. включается и ряд оборотов, где основное значение слова не сдвигается, но обогащается путем раскрытия в нем новых дополнительных значений (созначений) - каковы эпитет, сравнение, перифраза и др. Во многих случаях уже античные теоретики колеблются, куда отнести тот или другой оборот - к Т. или к фигурам. Так, Цицерон относит перифразу к фигурам, Квинтилиан - к тропам.Оставляя в стороне эти несогласия, можно установить следующие виды Т., описанные у теоретиков древности, Ренессанса и Просвещения: 1. Эпитет (греческое epitheton, латинское appositum) - определяющее слово, преимущественно тогда, когда оно прибавляет новые качества к значению определяемого слова (epitheton ornans - украшающий эпитет). Ср. у Пушкина: "румяная заря"; особое внимание теоретики уделяют эпитету с переносным значением (ср. у Пушкина: "дней моих суровых") и эпитету с противоположным значением - так наз. оксюморону (ср. Некрасова: "убогая роскошь"). 2. Сравнение (латинское comparatio) - раскрытие значения слова путем сопоставления его с другим по какому-то общему признаку (tertium comparationis). Ср. у Пушкина: "быстрее птицы младость". Раскрытие же значения слова путем определения его логического содержания называется истолкованием и относится к фигурам (см.). 3. Перифраза (греческое periphrasis, латинское circumlocutio) - "способ изложения, описывающий простой предмет посредством сложных оборотов". Ср. у Пушкина пародийную перифразу: "Юная питомица Талии и Мельпомены, щедро одаренная Аполлоном" (вм. молодая талантливая актриса). Одним из видов перифразы является евфемизм - замена описательным оборотом слова, по каким-либо причинам признаваемого непристойным. Ср. у Гоголя: "обходиться с помощью платка". В отличие от перечисленных здесь Т., построенных на обогащении неизмененного основного значения слова, следующие Т. построены на сдвигах основного значения слова. 4. Метафора (латинское translatio) - "употребление слова в переносном значении". Классический пример, приводимый Цицероном - "ропот моря". Стечение многих метафор образует аллегорию и загадку. 5. Синекдоха (латинское intellectio) - "случай, когда целая вещь узнается по малой части или когда по целому узнается часть". Классический пример, приводимый Квинтилианом - "корма" вместо "корабль". 6. Метонимия (латинское denominatio) - "замена одного названия предмета другим, заимствуемым у родственных и близких предметов". Ср. у Ломоносова: "читать Вергилия". 7. Антономасия (латинское pronominatio) - замена собственного имени другим, "как бы извне заимствованным прозвищем". Классический пример, приводимый Квинтилианом - "разрушитель Карфагена" вместо "Сципион". 8. Металепсис (латинское transumptio) - "замена, представляющая как бы переход от одного тропа к другому". Ср. у Ломоносова - "десять жатв прошло...: здесь через жатву разумеется лето, через лето - целый год". Таковы Т., построенные на употреблении слова в переносном значении; теоретики отмечают еще возможность одновременного употребления слова в переносном и прямом смысле (фигура синойкиозы) и возможность стечения противоречащих друг другу метафор (Т. катахрезы - латинское abusio). Наконец выделяется ряд Т., в к-рых изменяется не основное значение слова, но тот или иной оттенок этого значения. Таковы: 9. Гипербола - преувеличение, доведенное до "невозможности". Ср. у Ломоносова: "бег, скорейший ветра и молнии". 10. Литотес - преуменьшение, выражающее посредством отрицательного оборота содержание положительного оборота ("немало" в значении "много"). 11. Ирония - выражение в словах противоположного их значению смысла. Ср. приводимую Ломоносовым характеристику Катилины у Цицерона: "Да! Человек он боязливой и прекроткой...". Основными Т. теоретики нового времени считают три Т., построенных на сдвигах значения - метафору, метонимию и синекдоху. Значительная часть теоретических построений в стилистике XIX-XX вв. посвящена психологическому или философскому обоснованию выделения этих трех Т. (Бернгарди, Гербер, Вакернагель, Р. Мейер, Эльстер, Бэн, Фишер, на русском языке - Потебня, Харциев и др.). Так пытались обосновать различие между Т. и фигурами как между более и менее совершенными формами чувственного воззрения (Вакернагель) или как между "средствами наглядности" (Mittel der Veranschaulichung) и "средствами настроения" (Mittel der Stimmung - Т. Фишер). В том же плане пытались установить и различия между отдельными Т. - напр. хотели видеть в синекдохе выражение "непосредственного воззрения" (Anschaung), в метонимии - "рефлексии" (Reflexion), в метафоре - "фантазии" (Гербер). Натянутость и условность всех этих построений очевидны. Поскольку, однако, непосредственным материалом наблюдения являются языковые факты, ряд теоретиков XIX в. обращается к лингвистическим данным для обоснования учения о Т. и фигурах; так Гербер противопоставляет Т. как стилистические явления в области смысловой стороны языка - фигурам как стилистическому использованию синтактико-грамматического строя языка; на связь стилистических Т. с кругом семантических явлений в языке (в особенности на ранних ступенях его развития) настойчиво указывают Потебня и его школа. Однако все эти попытки найти лингвистические основы стилистических Т. не приводят к положительным результатам при идеалистическом понимании языка и сознания; только при учете стадиальности в развитии мышления и языка можно найти лингвистические основы стилистических Т. и фигур, в частности разъяснить текучесть их границ как результат текучести границ между семантикой и грамматикой в языке, - см. "Семасиология", "Синтаксис", "Язык". Следует далее помнить, что лингвистическое обоснование стилистических Т. отнюдь не заменяет и не устраняет необходимости литературоведческого их рассмотрения как явлений художественного стиля (как это пытались утверждать футуристы). Оценка же Т. и фигур как явлений художественного стиля (см.) возможна лишь в результате конкретного литературно-исторического анализа; в противном случае мы вернемся к тем отвлеченным спорам об абсолютной ценности тех или других Т., к-рые встречаются у риторов древности; впрочем, и лучшие умы древности оценивали Т. не абстрактно, а в плане применимости их в жанрах реторических или поэтических (так - Цицерон, Квинтилиан) № 23Метафора — (от древнегреч. metaphorа — перенос) — иносказательное слово, основанное на отождествлении явлений жизни по сходству признаков, качеств, свойств. Это могут быть цвет, форма, характер движения, любые индивидуальные свойства предмета, которые близки или соответствуют индивидуальным свойствам другого предмета.В образовании художественных метафор главную роль играют ассоциативные соответствия между предметами. Метафоры, созданные писателями, активизируют восприятие, нарушают автоматизм и «общепонятность» художественного текста, делают его выразительным.В языке и в художественной речи выделяются две основных модели, по которым образуются метафоры. В основе первой лежит одушевление или олицетворение, основа второй — овеществление. Созданные по этим моделям метафоры называются метафорами олицетворяющими («снег лежит», «мороз сковал реки», «ручей бежит», «год пролетел», «время становилось», «чувства угасают», «заела скука») и метафорами овеществляющими («железная воля», «глубокая печаль», «языки пламени», «корень зла», «перст судьбы»).Метафоры (языковые и индивидуальные) всегда есть в художественной речи. Изучая произведения, особенно поэтические, нужно внимательно анализировать метафоры. Они широко используются, если писатели стремятся выразить свое личное, субъективное отношение к жизни, творчески преобразить окружающий мир. В романтических произведениях, например, именно в метафоризации (то есть в использовании разнообразных метафор) выражается отношение писателей-романтиков к миру и человеку. В психологической и философской лирике, в том числе реалистической, метафоры незаменимы как средство индивидуализации переживаний, выражения философских представлений поэтов. Приведем примеры из стихотворений русских поэтов XIX в.:А.С.Пушкин: «Сквозь волнистые туманы / Пробирается луна, / На печальные поляны / Льет печально свет она»; «Но юность нам советует лукаво / И шумные нас радуют мечты»; М.Ю.Лермонтов: «Ночь тиха. Пустыня внемлет богу, / И звезда с звездою говорит»; «Тогда пишу. — Диктует совесть, / Пером сердитый водит ум»;Ф.И.Тютчев: «Зима недаром злится, / Прошла ее пора — / Весна в окно стучится / И гонит со двора»; «Сумрак тихий, сумрак сонный, / Лейся в глубь моей души, / Тихий, томный, благовонный, / Все залей и утиши».Метафоры, в свою очередь, могут стать основой для создания образов-символов. Например, в стихотворениях М.Ю.Лермонтова именно метафоры являются основой образов-символов «паруса (стихотворение «Парус»), «сосны» и «пальмы» («На севере диком стоит одиноко...»), «утеса» («Утес»). Смысл этих символов — в метафорическом уподоблении одиноких паруса, сосны и утеса одинокому человеку, ищущему свой путь в жизни, мятежному или страдающему, несущему свое одиночество, как бремя. Метафоры — основа поэтических символов в поэзии А.А.Блока и других символистов. . № 24. Метонимия — (от древнегреч. metonymia— переименование) — перенос названия с одного предмета на другой, основанный на смежности (соположении, соприкосновении) в пространстве или во времени прежнего предмета и нового, на который перенесено название. Новый предмет получает при этом новое имя, «переименовывается». В метонимическом ряду только соседние звенья поддаются объяснению. Связи между другими необъяснимы и трудны для понимания, так как логические отношения устанавливаются только между соседними понятиями. Например, первое значение слова «тарелка» — «кухонная посуда, на которой подаются блюда». Метонимическое переносное значение: тарелка — «содержимое посуды» («я съел одну тарелку супа») . Все другие значения слова «тарелка» («тарелка» — спутниковая антенна, «тарелка» — космический объект, «летающая тарелка») являются метафорами. Если в метонимическом иносказании («тарелка супа») учитываются отношения смежности и логические отношения («одно в другом»), то в метафорах (спутниковая «тарелка» и «летающая тарелка») — другой тип отношений, основанный на сходстве признаков этих предметов (округлые, вогнутой формы) с предметами кухонной посуды. Метафоры соотносятся с прямым значением слова по принципу «параллельного включения» (все переносные значения восходят к прямому), метонимия — по принципу «последовательного включения», причем в данном случае ряд очень короток. В творчестве поэтов начала XIX в., когда были еще сильны традиции рассудочной поэзии классицистов, метонимические иносказания играли заметную роль, в том числе и в поэзии некоторых поэтов-романтиков (К.Н.Батюшкова, молодого А.С.Пушкина). Особенно насыщенными метонимиями и метонимическими перифразами были произведения, восходившие к «высоким» жанрам поэзии классицистов. Не случайно в пушкинской оде «Вольность» (1817), воспевшей «Вольность» и «Закон» как важнейшие общественные ценности, мы найдем очень много метонимий. Это и «Цитеры слабая царица» — метонимический перифраз, обозначающий богиню любви Венеру; «свободы гордая певица» — метонимическое обозначение новой музы, которую поэт хочет видеть своей вдохновительницей. Вслед за этим Пушкин пишет об «изнеженной лире», о «венке», который нужно сорвать с него, поэта, так много писавшего о любви. Метонимическая иносказательность используется и тогда, когда Пушкин пишет о вполне обычных предметах, особенно в романе «Евгений Онегин», полном намеков, отсылок к тому, что известно читателям, легко узнаваемо: «Узрю ли русской Терпсихоры / Душой исполненный полет?», «Партер и кресла — все кипит», «Все, чем для прихоти обильной / Торгует Лондон щепетильный», «Язык Петрарки и любви» (т.е. итальянский язык), «Читал охотно Апулея, / А Цицерона не читал». В романтической поэзии современников Пушкина метонимии использовались значительно реже, их роль в художественной речи была совершенно несравнима с ролью метафор и метафорических перифраз. Метонимия никогда уже не становилась в русской поэзии господствующим средством поэтической выразительности, каким она была в XVIII в. и в начале XIX в. Многие поэты оценивали метонимические иносказания как слишком сухие, рассудочные, абстрактные и схематичные, связывали их с литературной архаикой. . СИНЕКДОХА— (от древнегреч. synekdoche— соподразумевание) — слово в переносном значении, которое называет какую-либо часть предмета или явления, но имеет в виду целое (весь предмет или целиком явление) или, наоборот, называя целое, имеет в виду какую-либо его часть. «Переименование» в синекдохе, таким образом, может быть основано на двух типах отношений: 1) часть вместо целого (латинское: parsprototo): «сто голов скота» (т.е. сто животных), «в роте осталось десять штыков» (т. е. бойцов), «на улице стоит одинокое красное пальто» (т.е. женщина в красном пальто). 2) целое вместо части (латинское: totumproparte): «начальство пришло» (имеется в виду один начальник), «еда стоит на столе» (не вся еда, а какие-то блюда с едой). Синекдохой может быть использование слова, обозначающего родовое понятие вместо видового: «насекомое залетело» (вместо: комар залетел), «орудие выстрелило» (вместо: пушка выстрелила). Количественное соотношение является главным признаком синекдохи и отличает ее от метонимии. Это соотношение нельзя понимать буквально: речь идет не соотношении каких-то точно измеряемых величин, а о соотношении понятий о предметах: более общего и более конкретного, частного. Выразительность синекдохи основана на том, что она как бы подчеркивает важность какой-либо части предмета, называя эту часть, но подразумевая предмет целиком. Может быть подчеркнута значимость самого предмета или совокупности предметов, если назван весь предмет (или род, совокупность предметов), но подразумевается какая-либо часть предмета или единичный предмет. В художественной речи используются как обычные, языковые синекдохи, так и синекдохи, созданные самими писателями. Создавая синекдохи, писатели чаще всего опираются на существующую традицию. Например, вполне традиционной поэтической синекдохой является использование слова «парус» для обозначения лодки или корабля: «смиренный парус рыбарей» (Пушкин), «иные парус напрягали» (Пушкин), «белеет парус одинокий» (Лермонтов). Именно парус, а не какая-либо другая часть корабля вызывает множество образных ассоциаций. Индивидуальные синекдохи в произведениях появляются тогда, когда писателю важно подчеркнуть какие-либо стороны предметов или явлений, чтобы точнее выразить их суть. Например, говоря о своем пристрастии в юности к шампанскому «Аи», который «любовнице подобен, / Блестящей, ветреной, живой» и к «Бордо благоразумному» в зрелые годы, автор в романе А.С.Пушкина «Евгений Онегин» имеет в виду две поры своей жизни — молодость и зрелость, в шутливой форме продолжая одну из важнейших тем своих размышлений — о смене возрастов человека. В стихотворении «Прощай, немытая Россия...» М.Ю.Лермонтов «прощается» с «мундирами голубыми», имея в виду политическую полицию, жандармов, держащих в страхе всю Россию. Значение этой синекдохи расширяется: поэт считает тайную слежку, доносительство, поощряемые жандармами в голубых мундирах, характерной и наиболее отвратительной чертой жизни России. Н.А.Некрасов часто использовал синекдоху «народ», имея в виду русское крестьянство — большую и важную для судьбы страны часть народа. Не народ-нацию, состоящий из нескольких сословий, подразумевает он, говоря о тяжелой доле русского народа, который «стонет... по полям, по дорогам», взывая к нему («ты проснешься, исполненный сил»), а народ-крестьянство. Семь мужиков в поэме «Кому на Руси жить хорошо» представительствуют за весь народ. Это как бы развитие синекдохи «народ»-крестьянство, использованной в стихотворениях Некрасова. №25. Гипербола — (древнегреч. hyperbole) — один из самых древних выразительных художественных приемов, основанный на преувеличении (гиперболизации) тех или иных свойств изображаемых предметов и явлений. Простейший случай гиперболизации — словесные гиперболы: «— Вот об землю царь стукнул палкою, / И дубовый пол на полчетверти / Он железным пробил наконечником» (М.Ю.Лермонтов), «Рука бойцов колоть устала, / И ядрам пролетать мешала / Гора кровавых тел» (М.Ю.Лермонтов), «рот величиною с арку главного штаба», «суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа», «тридцать пять тысяч одних курьеров» (Н.В.Гоголь), «реки, озера, моря, океаны слез» (Ф.М.Достоевский).Художественные функции гипербол многообразны. Они необходимы прежде всего для того, чтобы указать на исключительные свойства или качества людей, природных явлений, событий, вещей. Например, исключительность характера романтического героя Мцыри подчеркнута гиперболой: слабый юноша в поединке с барсом оказывается таким же сильным, как и дикий зверь. Их бой становится поединком равных. Гиперболы привлекают внимание читателей, заставляя их по-новому взглянуть на изображаемое, почувствовать его особую роль и значимость. Преодолевая границы правдоподобия, наделяя животных, людей, явления природы, предметы «чудесными», сверхъестественными качествами, писатели с помощью гипербол подчеркивают условность созданного ими художественного мира. Гиперболы проясняют авторское отношение к изображаемому — «возвышение», идеализацию или, наоборот, отрицание, насмешку.Гиперболизация играет особую роль в сатирических произведениях. Во всех сатирических жанрах — в эпиграммах, баснях и стихотворных сатирах поэтов XIX-XX вв., в «сказках» и сатирической «хронике» «История одного города» М.Е.Салтыкова-Щедрина, в сатирической повести М.А.Булгакова «Собачье сердце», в комедиях «Клоп» и «Баня» В.В.Маяковского — гиперболы выявляют комизм изображаемых событий и героев, подчеркивают их пороки, нелепость, становятся средством их шаржированного или карикатурного изображения. Литота— это образное выражение, стилистическая фигура, оборот, в котором содержится художественное преуменьшение величины, силы значения изображаемого предмета или явления. Литота в этом смысле противоположна гиперболе, поэтому по-другому её называют обратной гиперболой. В литоте на основании какого-либо общего признака сопоставляются два разнородных явления, но этот признак представлен в явлении-средстве сопоставления в значительно меньшей степени, нежели в явлении-объекте сопоставления. Например: «Лошадь величиной с кошку», «Жизнь человека — один миг» и т. п. По существу литота чрезвычайно близка гиперболе по своему выразительному значению, почему её и можно рассматривать как вид гиперболы. В старинных работах по риторике гипербола делилась на «увеличение» (др.-греч. αὔξησις auxesis) и «уменьшение» (ταπινωσις tapinosis или μείωσις meiosis).[2] С другой стороны, литоту по её словесной структуре можно классифицировать как сравнение, метафору или эпитет. Многие литоты являются устойчивыми оборотами. Значительная их часть является фразеологизмами или идиомами: «черепашьи темпы», «рукой подать», «Денег кот наплакал», «небо показалось с овчинку». Литота есть в народных и литературных сказках: «Мальчик-с-пальчик», «мужичок-с-ноготок» «девочка-дюймовочка». В комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» Молчалин говорит: Ваш шпиц — прелестный шпиц, не более наперстка! Я гладил всё его; как шёлковая шерстка! К литоте часто обращался Н. В. Гоголь. Например в повести «Невский проспект»: «такой маленький рот, что больше двух кусочков никак не может пропустить», «талии, никак не толще бутылочной шейки». Н. А. Некрасов в «Песне Ерёмушке»: «Ниже тоненькой былиночки надо голову клонить». В поэме «Крестьянские дети» он использовал фольклорное выражение «мужичок с ноготок»: И шествуя важно, в спокойствии чинном, Лошадку ведёт под уздцы мужичок В больших сапогах, в полушубке овчинном, В больших рукавицах… а сам с ноготок! На литоте построено целое стихотворение К. С. Аксакова «Мой Марихен так уж мал». П. И. Чайковский положил на музыку текст одной из публикаций этого стихотворения с другим именем заглавного персонажа (из сборника А. Н. Плещеева) под названием «Детская песенка. Мой Лизочек»[3]: Мой Лизочек так уж мал, Так уж мал, Что из листика сирени Сделал зонтик он для тени И гулял. . № 26. АНАФОРА [греч. αναφορα — возвращение, единоначатие, скреп] — повторение каких-либо сходных звуковых элементов в начале смежных ритмических рядов (полустиший, строк, строф). А. может быть звуковой: «В речном тумане виснет ниже Вечерний красный парус дня». лексической: «Наше оружие — наши песни, Наше золото — звенящие голоса». и видом ее — синтаксической: «Только в мире и есть, что тенистый Дремлющих кленов шатер, Только в мире и есть, что лучистый Детски задумчивый взор». чисто ритмической: «Обворожает царицу Необозримой Руси». А. может располагаться в начале полустиший («Город пышный, город бедный»), строк («Она не страшилась возмездия, Она не боялась утрат»), строф, проводиться через все стихотворение в тех или иных комбинациях (Лермонтов, «Когда волнуется»; Фет, «Это утро, радость эта» и т. д.). Особенно ярко А. построения выступают на примере амебейной композиции. А. называют также стихотворение, все слова к-рого начинаются одним и тем же звуком, напр.: «Лучистый лен любовно лепит Лазурь ласкающих лесов, Люблю лукавых лилий лепет, Летящий ладан лепестков» и т. д. Эпи́фора (от др.-греч. ἐπιφορά — принесение, прибавление) — риторическая фигура, заключающаяся в повторении одних и тех же слов в конце смежных отрезков речи. Нередко эпифора используется в поэтической речи (очень часто — в фольклоре) в виде одинаковых или аналогичных окончаний строф (пример — стихотворная пьеса Александра Гладкова «Давным-давно» и одноимённая песня из кинофильма «Гусарская баллада»).Противоположностью эпифоры является анафора. ПримерыФестончики, всё фестончики: пелеринка из фестончиков, на рукавах фестончики, эполетцы из фестончиков, внизу фестончики, везде фестончики.— Н. В. Гоголь. Мёртвые душиИ самой справедливостью является тот закон времени, чтобы оно пожирало своих детей, – так проповедовало безумие.Нравственно все распределено по праву и наказанию. Ах, где же избавление от потока вещей и от наказания «существованием»? Так проповедовало безумие.Может ли существовать избавление, если существует вечное право? Ах, недвижен камень «было»: вечными должны быть все наказания. Так проповедовало безумие— Ницше. Так говорил Заратустра |