История русской литературы.Экзамен.. 1. Охарактеризуйте основных представителей, исторические, этические и эстетические идеалы русского западничества 1840х гг
 Скачать 224.71 Kb.
|
|
Роману "Новь" Тургенев предпосылает эпиграф "из записок хозяина-агронома": "Поднимать следует новь не поверхностно скользящей сохой, но глубоко забирающим плугом". В этом эпиграфе содержится прямой упрек "нетерпеливцам": это они пытаются поднимать "новь" поверхностно скользящей сохой. Глубоко забирающим плугом поднимает "новь" в романе Тургенева "постепеновец" Соломин. Демократ по происхождению и по складу характера, он сочувствует революционерам и уважает их. Но путь, который они избрали, Соломин считает заблуждением, в революцию он не верит. Представитель "третьей силы" в русском освободительном движении, он, как и революционеры-народники, вызывает подозрения и преследования со стороны правительственных консерваторов калломейцевых и действующих "применительно к подлости" либералов сипягиных. Эти герои изображаются теперь Тургеневым в беспощадном сатирическом освещении. Никаких надежд на правительственные "верхи" и дворянскую либеральную интеллигенцию писатель уже не питает. Он ждет реформаторского движения снизу, из русских демократических глубин. В Соломине писатель подмечает характерные черты великоросса: так называемую "сметку", "себе на уме", "способности и любовь ко всему прикладному, техническому, практический смысл и своеобразный деловой идеализм". Поскольку в жизни таких Соломиных были еще единицы, герой получается у писателя слишком декларативным. В нем резко проступают черты либерально-демократической доктрины Тургенева. В отличие от революционеров, Соломин занимается культурнической деятельностью: он организует фабрику на артельных началах, строит школы и библиотеки. Именно такая, не громкая, но практически основательная работа способна, по Тургеневу, обновить лицо родной земли. Россия страдает не от нехватки героического энтузиазма, а от практической беспомощности, от неумения "не спеша делать" простое и будничное дело. Тургенев отчетливо видел в эти годы слабые стороны русского духовного максимализма. Гигантомания нередко оборачивалась тем, что всё относительное, конечное, всё устоявшееся и закрепленное, всё, ушедшее в уют, склонны были считать буржуазным, филистерским. Конечно, эта черта в характерах русских героев была надежным противоядием мещанству в любых его формах. Но, достигая предельных высот, максималист впадал в крайности отрицания всего временного, относительного, преходящего. Таким народникам-утопистам Тургенев и противопоставляет в "Нови" трезвого практика Соломина, кровно связанного с родной почвой, осмотрительного и делового. 5. О каких конкретно русских западниках и славянофилах идет речь в книге Герцена «Былое и думы»? Перечислите главные темы книги и ее основные художественные особенности (проблема жанра, стиль). Герцен с 1852 года работает над главным трудом своей жизни- огромной мемуарной эпопеей «Былое и Думы». Мемуарная эпопея- это современное название, которое характеризует 2 жанровые особенности книги: во-первых, её определённо мемуарный характер, то есть воспроизведение в ней конкретных исторических фактов, и во-вторых -сам грандиозный охват изображаемого как во времени( от 1812 года до второй половины 60-х годов), так и в пространства (русская жизнь и жизнь европейская - французская, английская, швейцарская, итальянская). Начинается с рассказов его няньки о мытарствах семьи в Москве 1812 года, занятой французами, заканчивается европейскими впечатлениями 1865-68. Всего 8 частей, первые 5 – воспоминания, остальные – очерки, публицистика. Некоторые главы печатались как самостоятельные произведения. Сам Герцен сравнивал книгу с домом, который постоянно достраивается, с «совокупностью пристроек, надстроек, флигелей». Первая часть – «Детская и университет» (1812-1834) – описывает жизнь в доме отца. События 1825 года оказали значительное влияние на Герцена. В 1827 он знакомится с дальним родственником Огаревым, будущим поэтом, с которым позже будет вести русскую типографию в Лондоне. Оба любят Шиллера, смотрят на дружбу как на союз политических заговорщиков. Герцен поступает на физмат МГУ. Русской жизни николаевских времён посвящены три следующие части: вторая часть:» Тюрьма и ссылка», 3-я часть «Владимир-на -Клязьме»,4-ая часть «Москва , Петербург и Новгород». Вторая часть – «Тюрьма и ссылка» (1834-1838). По сфабрикованному делу об оскорблении его величества Герце, Огарев и другие члены университетского кружка арестованы и сосланы. Герцен служит в канцелярии в Вятке. В 1838 его переводят во Владимир. Третья часть – «Владимир-на-Клязьме» (1838-39). Романтическая история любви Герцена и Натальи Захарьиной, незаконной дочери дяди Герцена. Родственники не дают согласия на их брак. Герцен приезжает в Москву, не смотря на запрет, увозит девушку и тайно женится на ней. Четвёртая часть – «Москва, Петербург и Новгород» (1840-47). Описание московской интеллектуальной атмосферы эпохи. Герцен и Огарев сближаются с кружком Станкевича (Белинским, Бакуниным). Далее рассуждает о славянофильстве, западничестве, русской общине и социализме. В 1846 Герцен и Огарев по идеологическим причинам отдаляются от многих товарищей, и Герцен решает уехать из России. Образ героя-мятежника, независимо мыслящей личности- бросающей вызов власти,- центральный образ этих частей. Все изображаемые в книге представители русской культуры 1830-1840 годов оказываются у Герцена жертвами своего времени-мрачной николаевской эпохи, вынуждающей их либо к невольному приспособлению к государственной идеологии, либо к пассивному, внутреннему противостоянию ей. Способных на внутренне сопротивление Г. В четвёртой части именует «нашими», имея ввиду прежде всего круг западников, к которому ВТО время он принадлежал, и к лучшим представителям его относил Чаадаева и Орлова, Грановского, Белинского. Герцен причисляет традиционных оппонентов западников- славянофилов близких им по настроению культурных деятелей того времени, называя их «не нашими». К ним ко всем может быть отнесена фраза, которую он сказал о братьях Киреевских: « Сломанность этих людей, заеденных николаевским временем, была очевидна». Развивая свои теории о необходимости полного подчинения религиозному авторитету церкви и традиции, они, по мнению Герцена, сами были неявными сторонниками той самой николаевской идеологии, которой по своим культурным вкусам, как умные, широко образованные люди они не могли принять и от которого отворачивались с негодованием. Однако на это отношение к славянофилам у Герцена накладывается иное, в котором просматриваются нотки сочувствия к ними к их учению. Если в славянофильском учении была какая то сила и правда, говорит Г., то заключалась она не в раболепном подчинении византийской церкви, а в тех стилях русской жизни, которые славянофилы открыли». Пятая часть – «Париж – Италия – Париж; перед революцией и после неё» (1847-52). Рассказ о первых годах Герцена в Европе, о национально-освободительном движении в Риме, о революции 1848. Воспоминания начинают прерываться очерками и статьями. «Западные арабески» - о гибели западной цивилизации. Единственный выход – в социальном государстве. Заканчивается часть рассказом о последних днях жены, на которую повлияли французская революция и болезнь дочки. В 1851 в кораблекрушении погибают мать Герцена и маленький сын. «Русские тени» - очерки о русских эмигрантах, губящими свои силы, невостребованные в России. Шестая часть – «Англия» (1852-64) После смерти жены Герцен переезжает в Лондон, принимается за типографию и «Былое и думы». Страдает одиночеством, пишет очерки об эмиграции разных стран, о характерах разных национальностей. Седьмая часть. Русская эмиграция, история типографии и изданию газеты «Колокол». Восьмая часть (1865-68) – впечатления от разных стран Европы. Европа – «царство мёртвых», единственное место, где можно жить – Швейцария. Тексты писем от Белинского, Чаадаева. «Б. и Д.»-замечательное произведение и в стилистическом отношении. Для всех разделов книги характерны точные и яркие метафоры,» строительным материалом» которых оказываются самые разнообразные области: мифология, религия, история, философия и т.п. Постоянное вкрапление в текст иностранных слов и выражений- на латинском, французском, немецком, английском языках; постоянное сочетание церковно-славянской архаики с варваризмами и живым русским стилем, в том числе и грубоватыми просторечиями. 6. Объясните, в чем состоит близость социально-философской проблематики повести Герцена «Доктор Крупов» и его рассказа «Сорока-воровка» и чем эти произведения различаются в тематическом отношении. Вслед за романом «Кто виноват» Герценом были написаны повести «Сорока-воровка» и «доктор Крупов». В повести «Сорока-воровка» Герцен обличает несовершенство российского социума, усматривая одно из главных его зол в крепостном паре, Но проблематика повети, как всегда у Герцена, шире прямолинейного обличения. Жертвой крепостного закабаления в произведении оказывается талантливая русская актриса- человек с ярко выраженным чувством собственного достоинства, невероятным самообладанием, и высочайшей, не характерной для обычной крестьянки внутренней культурой европейского образца. Образ героини Анеты напоминает героинь Жорж Санд. В повести «Доктор Крупов», написанной в форме дневника Доктора, где тот излагает свои соображения о странных психических отклонениях в сознании людей, искренне убеждённых в своём здравомыслии. Герцен продолжает тему «безумия», пронизывающего всё общество, живущее традиционными представлениями, и даёт ей философскую трактовку. Доктор Крупов, медик и социолог в одном лице, ставит откровенно неудовлетворительный диагноз обществу, которое, по его мнению, охвачено множеством различных недугов. К наиболее страшным из них он относит романтизм-«духовную золотуху», неестественным образом раздражающую его «страстями вымышленными», и аристократизм- «застарелую подагру нравственного мира». Правда, наряду с пессимистически звучащими утверждениями что вся история есть не что иное, «как связанный рассказ родового хронического безумия», герой высказывает суждение, что одновременно происходит «медленное излечение» человеческого рода, позволяющее надеяться на то, что «через тысячу лет двумя-тремя безумиями будет меньше». За этим суждением стоит конечно надежда самого автора, что вера в науку и прогресс человеческого знания. Однако предлагаемые в конце повести конкретные рекомендации к излечению людей, страдающих «эпидемическим сумасшествием», а именно воздействовать на них «шампанским или бургонским» слишком наивны, что бы принимать их всерьёз и за простодушным научным оптимизмом Крупова не увидеть тайных герценовских сомнений в отношении обнаружения, будь то в настоящем или в будущем, подлинных способов излечения, которые могли радикально изменить в лучшую сторону несовершенную человеческую природу. 7. Объясните, на каких уровнях и в каких смысловых аспектах представлена в романе Герцена «Кто виноват?» оппозиция романтизма и действительности. Дайте характеристику образа Бельтова как представителя типа «лишнего человека». В 1845-1846 гг. Герцен публикует роман «Кто виноват?», написанный в новом, «натуральном» ключе. Главным объектом критики становится романтическое мироощущение, понятие, скрывающее от человека грубую реальность жизни и неспособное дать ему силы для противостояния ей. Типичным романтиком сентиментального типа выведен Дмитрий Круциферский, молодой человек, образованный и начитанный, пытающийся строить свою жизнь по идеальным образцам, почерпнутым из поэзии Жуковского, творчество которого сыграло едва ли не определяющую роль в его воспитании. Высмеивая сентиментальный настрой героя, Герцен заставляет его беспрерывно, почти по любому поводу лить слёзы. Немаловажно и указание на то, что Круциферский наполовину немец, чем лишний раз подчёркивается романтическая природа героя, для западников 40-х годов всё немецкое однозначно ассоциировалось с романтическим началом. Женившись на Любоньке он чистосердечно верит, что его счастье будет продолжаться вечно! Однако Любонька любит другого_ Владимира Бельтова Столкнувшись с реальной жизнью, с её сложными и непредсказуемыми проявлениями, Круциферский совершенно теряется, не знает, что предпринять, и как себя вести, и наконец находит выход, который подсказывает ему его слабая романтическая натура: он начинает пить, что бы уйти от мучительных жизненных противоречий. Другой жертвой романтического в широком смысле становится, то есть оторванного от жизни воспитания, представлен в романе его главный герой Бельтов. Владимир воспитывался мамой и специально нанятым учителем Жозефом. Мать, еще в юности столкнувшаяся со «злотворной материей» жизни, всеми силами старается уберечь сына от подобного столкновения. Жозеф, сам по духу чувствительный романтик, воспитывал своего ученика по системе Руссо и Песталоцци, не учитывая особенных условий русской жизни, в которых его воспитаннику предстояло жить. После университета Бельтов поступает на службу, но столкнувшись с рутиной и пошлой жизнью чиновника, он понимает, насколько служба далека от идеалов добра и справедливости, которые он собирался туда привнести. Прекращает служить, пробует заняться медициной, но ничем не может заняться всерьез, разочаровывается во сякой деятельности и превращается – Герцен прямо намекает на это- в некое подобие «лишнего человека», продолжая ряд начатый пушкинским Онегиным и лермонтовским Печориным. Бездеятельность своего героя Герцен стремиться объяснить не столько идейными влияниями, духом эпохи и проч., сколько МАТЕРИАЛЬНЫМИ, СОЦИОЛОГИЧЕСКИМИ ПРИЧИНАМИ, или, как принято было говорить в то время, «СРЕДОЙ», предопределяющей все идейные влияния, накладывая на них свой неизгладимый отпечаток. Героиня романа- Люба Круциферская- в отличие от Бельтова и Круциферского с детства знала, какой грубой и жестокой может быть жизнь. Но именно это знание закалило её волю, научило, по крайней мере внутренне, сопротивляться «злотворной материи» жизни и сформировало её сильный характер. Она похожа на героинь романов Жорж Санд. главный принцип, отстаиваемый ими- принцип несвязанности женщины узами традиционного брака, который она, если законный супруг не может дать ей того счастья, которого она желает, она имеет право разрушить этот брак. Любонька понимает, что не должна стыдиться общественного мнения, которое должно считать её преступницей и грешницей. Сознание её настолько развито и свободно, что даже страх религиозного возмездия она считает пустым предрассудком. Духовному уровню Любы под стать духовный уровень её избранника Бельтова, авторское отношение к которому в конце романа становится всё более сочувственным. Оба они рисуются почти как идеальные фигуры, сумевшие вырваться из мира всеобщего «безумия». Не на высоте их понимания оказывается не только Круциферский, бессильный избавиться от своей болезненной привязанности к жене мучающий себя приступами ревности, но и умный доктор Крупов, полагающий, что виновником разыгравшейся драмы является Бельтов, от скуки и праздности соблазнивший любу и разрушивший семью. Но в авторском понимании Бельтов точно не виноват случившемся. И если уж искать виноватого, то им будет не кто иной, как Круциферский, слабый человек, изуродованный романтическим воспитание, закрепившем в нём слабость и навсегда оставившим его в плену отвлечённых представлений о жизни. 8. Объясните, на каких уровнях и в каких смысловых аспектах представлена в романе Герцена «Кто виноват?» тема ложного и истинного воспитания В романе затронуты проблемы семьи, и брака, положение женщины, проблемы воспитания русской интеллигенции. Роман интересен и по форме. Он состоит как бы из нескольких биографий главных героев: Любоньки—незаконнорожденной дочери помещика Негрова, учителя Дмитрия Круциферского, молодого дворянина Владимира Бельтова. Писатель раскрывает их трагическую судьбу, указывает на причины, которые мешают их счастливой жизни. В конце романа четко вырисовывается ответ на вопрос, поставленный в его названии. Кто же виноват, что гибнут глубокая по своей натуре и запросам Любонька, восторженный идеалист Дмитрий Круциферский, ищущий, но не находящий правильного пути, Владимир Бельтов? Самодержавно-крепостнический строй, тот затхлый мир, в котором находятся герои — таков неизбежный и единственный ответ на поставленный вопрос. 1. Круциферский – романтик. Бельтов – реалист. Главным объектом критики в романе становится романтическое мироощущение, понятое как умозрительное знание, скрывающее от человека грубую реальность жизни и неспособное дать ему силы для противостояния ей. Типичным романтиком сентиментального, «чувствительного» типа выведен Дмитрий Круциферский – разночинец по происхождению, культурный, начитанный, обучавшийся в университете молодой человек, пытающийся строить свою жизнь по идеальным образцам, почерпнутым в поэзии Жуковского, творчество которого сыграло едва ли не определяющую роль в его воспитании. Высмеивая сентиментальный настрой Круциферского, Герцен заставляет его беспрерывно, почти по любому поводу лить слезы и прямо указывает на литературных предшественников изображаемого им типа – Вертера из романа «Страдания юного Вертера» Гете и Владимира Ленского из пушкинского «Евгения Онегина». Немаловажно и указание на то, что Круциферский наполовину, по матери, немец, чем лишний раз подчеркивается романтическая природа героя; для западников 1840х годов и писателей «натуральной школы» все немецкое однозначно ассоциировалось с романтическим – мистическим и туманным – началом. Женившись на Любоньке, незаконнорожденной дочери помещика Негрова, Круциферский полагает, что обрел счастье, которое теперь – поскольку божественное Провидение заботливо опекает всех тех, кто, как он, чистосердечно верит в него, – будет продолжаться вечно. Но вся его наивная философия, а с нею и вера в доброе Провидение разрушаются в один миг, когда он узнает, что Любонька, по-прежнему тепло и нежно относящаяся к нему, по-настоящему любит другого человека – Владимира Бельтова. Столкнувшись с реальной жизнью, с ее сложными и непредсказуемыми проявлениями, Круциферский совершенно теряется, не знает, как себя вести и что предпринять, и наконец находит выход, который подсказывает ему его слабая натура: он начинает пить, чтобы уйти от мучительных жизненных противоречий. 2. Другой жертвой романтического в широком смысле, т. е. оторванного от жизни воспитания представлен в романе его главный герой Владимир Бельтов. Сын богатого помещика Бельтова, женившегося на гувернантке, когдато бывшей крепостной крестьянкой, Владимир воспитывался матерью и специально нанятым ею учителемгувернером, швейцарцем Жозефом, в полной изоляции от действительности. Мать, еще в юности столкнувшаяся, по выражению Герцена, со «злотворной материей» жизни, всеми силами старалась уберечь сына от подобного столкновения. Жозеф, развивший сильный от природы ум юноши и познакомивший его с начатками различных наук, сам был по духу чувствительным романтиком («в сорок лет без слез не умел читать» Шиллера) и, воспитывая своего питомца по системам Руссо и Песталоцци, не учитывал особых «климатологических» условий русской жизни, в которых его воспитаннику предстояло жить впоследствии. По выходе из университета Бельтов определяется на службу в министерство и, столкнувшись с рутинной, пошлой жизнью чиновничьего аппарата, довольно быстро понимает, насколько она далека от тех идеалов добра и справедливости, которые он поначалу, исполненный юношеских надежд, собирался привнести в нее. Не совладав с «чиновничьим Голиафом», Бельтов прекращает служить, пробует заняться медициной, потом ваянием, но ничем не может увлечься всерьез, разочаровывается во всякой деятельности и превращается – Герцен прямо намекает на это – в некое подобие «лишнего человека», продолжая ряд, начатый пушкинским Онегиным и лермонтовским Печориным. В соответствии с теориями философов позитивистов, разделяемых так или иначе всеми писателями «натурального» направления, бездеятельность своего героя Герцен стремится объяснить не столько идейными влияниями, духом эпохи и проч., сколько материальными, социологическими причинами, или, как принято было говорить в то время, «средой», предопределяющей, как считалось, и все идейные влияния, накладывая на них свой неизгладимый отпечаток. Отсюда принципиальная важность указания на тот факт, что Бельтов, унаследовавший после смерти отца имение Белое Поле, достаточно богат, чтобы позволить себе не служить и вести праздный образ жизни. 3. Герцен, создавая образ Владимира Бельтова, «лишнего человека», продолжает традиции Пушкина и Лермонтова. Бельтов — человек ищущий. Его не удовлетворяет служба чиновника. Он хотел бы своим трудом принести наибольшую пользу простым людям. Однако настоящего удовлетворения Бельтов не находит ни в чем. Возвратившись из-за границы, он хочет заняться гражданской деятельностью. Читатель чувствует, что и здесь Бельтов потерпит поражение, ибо он резко отличается от тех, кто при помощи взяток, богатства проходит на выборах в губернское правление. Мечты Бельтова рухнули. Он оказался лишним среди крепостников, развратников и самодуров, в царстве «мертвых душ». Талант, незаурядные способности этого человека, не раскрывшись, гибнут. Герцен в романе по-новому освещает проблему «лишнего человека». Бельтов имеет немало сходных черт с пушкинским Онегиным и лермонтовским Печориным. Но герой Герцена — новое явление в русской литературе 4. Подобный «материалистический» взгляд на вещи защищает в доктор Крупов, убежденный в том, что все идейные мотивы, которыми руководствуются люди, включая веру в судьбу и Провидение, в конечном счете могут быть сведены к простейшим столкновениям физических, природных элементов, познаваемых самой трезвой из существующих наук – медициной. Позиция Крупова во многом напоминает последовательно «материалистическую» позицию брата Герцена А. А. Яковлева. Позиция же самого Герцена в романе много сложнее. Круповский «материализм» для него, при всех очевидных достоинствах этого направления мысли, всё-таки крайность. Он важен и ценен как сила, разоблачающая крайности романтического направления. Материалистическую концепцию Герцен дополняет почерпнутой у западников и отчасти у Фейербаха теорией «лица», или личности, способной не подчиниться сформировавшей ее «среде», не быть только пассивным ее отпечатком, а сопротивляться ее воздействию, если таковое представляется зрелой личности стесняющим ее стремление к дальнейшему развитию и ограничивающим ее потребность в свободе. В результате человеческий мир, изображаемый в романе, и в первую очередь все персонажи второго ряда: чета помещиков Негровых, чиновники, обыватели города NN (где разворачивается основное действие романа) – дается как бы в двойном освещении. С одной стороны, человеческие характеры представлены как неизбежные и закономерные порождения определенной «среды», и авторское отношение к этому вполне нейтрально, лишено какой-либо этической оценки: какова «среда», таковы и ее порождения. С другой стороны, сама «среда» со всеми ее порождениями описывается как какоето чудовищное отклонение от нормы: она безобразна, уродлива, почти гротескно нелепа. Присутствуют и намеки на то, что «среда» эта – безумна, и, следовательно, печать безумия лежит на всех человеческих существах, произведенных ею. Носительницей нового человеческого сознания Герцен делает главную женскую героиню романа – Любоньку Круциферскую. Дочь крестьянки и помещика Негрова, взятая из милости на воспитание в дом отца, она, в отличие от Круциферского и Бельтова, с детства знала, какой грубой и жестокой может быть жизнь. Но именно это знание закалило ее волю, научило, по крайней мере внутренне, сопротивляться «злотворной материи» жизни и сформировало ее сильный характер. Образ Любоньки строится Герценом с явной оглядкой на героинь романов Жорж Санд, стремящихся воплотить на практике сенсимонистские принципы поновому свободного поведения женщины в обществе. Главный принцип, отстаиваемый героинями Жорж Санд, – принцип несвязанности женщины узами традиционного брака, который она, если законный супруг не может дать ей того счастья, которого она желает, имеет право разрушить вопреки господствующим в обществе законам, стоящим на охране «святости» семейного очага. Нечто подобное происходит и в романе Герцена. Полюбив Бельтова, Любонька понимает, что не должна стыдиться общественного мнения, которое в силу предрассудков, опутавших сознание жителей города NN, а по Герцену – вообще все «безумное» сознание прошлого и современного мира, должно считать ее преступницей и грешницей. Сама Любонька отнюдь не считает себя таковой. Сознание ее настолько развито и свободно, что даже страх религиозного возмездия она, в духе Фейербаха, почитает пустым предрассудком и усилием ума и воли пытается избавиться от него. Духовному уровню Любоньки под стать духовный уровень ее избранника Бельтова, авторское отношение к которому к концу романа становится все более и более сочувственным. Оба они рисуются как почти идеальные фигуры, сумевшие вырваться из мира всеобщего «безумия». С точки зрения Герцена, если уж искать виноватого, то им будет не кто иной, как Круциферский, слабый человек, изуродованный романтическим воспитанием, закрепившим в нем эту слабость и навсегда оставившим его в плену отвлеченных представлений о жизни. Меняется к концу романа и мотивировка бездеятельности Бельтова. Истинную, не сводимую к «материалистическим» объяснениям ее причину видит одна только Любонька, пораженная той «ширью понимания», которой обладает избранник ее сердца. Сам Герцен придерживается иной точки зрения: он рисует своего героя праздным, но праздным в силу необходимости. Вину бездеятельности он за ним признает, но и тут же снимает ее: «есть вины лучше всякой правоты». Показательна характеристика состояния Бельтова как «многостороннего бездействия» и «деятельной лени». Здесь, вне всяких сомнений, речь идет о том, что развернуться в полную силу своей личности Бельтову мешают внешние условия русской жизни – государственный авторитаризм николаевской империи, пресекающий всякие попытки свободного самопроявления человеческого «я». Герцен был убежден, что если человек при николаевском режиме служит в государственном учреждении, он неизбежно оказывается одновременно жертвой и (хотя субъективно это может противоречить его убеждениям) пособником авторитаризма. Отсюда глубокая симпатия писателя к неслужащей дворянской интеллигенции в лице ее лучших представителей: известный достаток, избавляющий их от необходимости тянуть чиновничью лямку, в его глазах позволял им сохранить свое человеческое достоинство и свой, независимый от самодержавного николаевского официоза, богатый внутренний мир – мир подлинной культуры, высокого нравственного благородства и стоической этики скрытого противостояния деспотическому социуму. Таков общий взгляд Герцена на русских «лишних людей», к которым, помимо Онегина и Печорина, он причислял также Чаадаева и во многом самого себя, – автобиографическая подоплека образа Бельтова достаточно очевидна. Роман завершается на драматической, если не трагической ноте. В том, что случилось, не виноват никто, потому что происшедшее было неизбежным следствием цепляющихся друг за друга «материальных» причин, действующих как в природе, так и в человеческом обществе, и поэтому искать виновных среди людей было бы несправедливо и немилосердно. Виноваты не отдельные люди, а само «безумное» общество, с древних времен живущее ложными понятиями о природе и назначении человека и на корню губящее все попытки отдельных индивидуумов противостоять этому всеобщему «безумию». |