Ответы на вопросы. 1. Политическая теория в структуре гуманитарного знания
 Скачать 126.15 Kb.
|
|
1. Политическая теория в структуре гуманитарного знания Слово «теория» происходит от греческого «theorein», означающего «рассматривать, созерцать, размышлять». Политические теоретики отличаются от других граждан тем, что они стремятся сделать свое видение политики целостным, хорошо обоснованным. Попытки научного осмысления политической реальности явились ответом на интеллектуальный вызов: на определенном этапе развития всякого общества обнаруживается, что изменения идут отнюдь не в соответствии со сложившимися представлениями о политике. Необходимость политико-теоретического осмысления возникает как следствие неудовлетворительного или противоречивого характера общественных взглядов на коренные вопросы политического развития. (Т. Алексеева «Что такое политическая философия?»). Со времени Второй мировой войны произошли важные сдвиги в понимании значимости и направленности интересов политической теории. По мере того как набирала силу поведенческая революция, представителей которой мало волновали макропроблемы, в нормативной политической теории в 50—60-х годов нарастали признаки существенного спада. Прежний интерес к метафизическим теориям государства сменился углубленным анализом поведения отдельных индивидов и групп. Позитивная политическая теория пыталась ограничить себя концептуальным анализом, несмотря на протесты сторонников нормативного подхода. В конце 60-х годов наметилось возрождение интереса к проблемам «большой» теории, которые нередко принимали идеологизированную форму. К концу 70-х годов широковещательные дискуссии между «позитивистами» и «марксистами» исчерпали себя, и им на смену пришел политологический анализ в форме теорий среднего уровня, включавших в себя как эмпирические, так и нормативные элементы (К. фон Байме «Политическая теория: эмпирическая политическая теория» Поскольку политическая теория в отличие от политологии устремлена к должному, к некоему идеалу, то можно сказать, что она подходит довольно близко к утопии. Известный американский теоретик Дж. Ганнел полагает, что следует различать политическую теорию как «особую отрасль политической науки» и политическую теорию в качестве «более общего междисциплинарного образования». Политическая теория работает с двумя типами концепций: с одной стороны, с теми, которые выражают политические идеалы, в том числе идеалы свободы, равенства, справедливости и т.д.; а с другой — с нормативными принципами. Политическая теория рассматривает главным образом антиномии (рациональное/иррациональное;равенство/неравенство; справедливость/несправедливость). Стоит сказать, что между политической теорией и политической философией ставят знак равенства. Что касается политологии, то она обращена к политическому процессу, партиям и движениям, методам функционирования политических институтов и т.д. Теория же, в отличие от нее, рассматривает в рамках своего предмета не только рациональные, но и иррациональные аспекты политической жизни. Наряду с различиями, можно выделить и ряд черт, в равной мере присущих и политологии, и политической теории. Политические наука дает оценку прошлого опыта, а также адекватности соответствующих философско-теоретических идей. Во-вторых, все политические науки дают оценку современных процессов и явлений. С этой точки зрения политическая теория обладает определенными преимуществами по сравнению с другими отраслями знания о политике, стоит на фундаменте общезначимх закономерностей, позволяющих опираться на опыт, полученный в других, однако социально соизмеримых ситуациях. Политическая теория, , имеет общее с философией истории. Все отрасли политической науки пытаются прогнозировать дальнейшее развитие общественно-политических процессов. Для точного их прогноза необходим арсенал средств всех родственных дисциплин, различных методов, взаимно дополняющих друг друга. На политические оценки всегда влияет господствующий идеал. Иными словами, задача политической теории в этом аспекте заключается в разработке и развитии общих нормативных критериев и принципов, отвечающих на фундаментальные вопросы политической морали. Политическая теория, таким образом, абстрагируется от эмпирического материала, но постоянно возвращается к нему, взаимодействует с ним и вновь поднимается до обобщений и универсалий. Политическая теория включает не только нормативную, но и эмпирическую мысль, которая стремится объяснить, а не оценивать любые явления. (У. Эрроу «Коллективный выбор и индивидуальные ценности»). Л. Штраус рассматривал проблему соотношения понятий «философская политическая теория» и «научная политическая теория». Отличие философской политической теории от научной – ориентация на другие принципы, которые имеют ценностную нагрузку. Объекты философской политических теории не эмпирические факты, а высшие принципы политики, обладающие этической ценностью: справедливость, свобода, равенство, порядок. В свою очередь научная политическая теория представляет собой теории среднего уровня и выше, основанные на анализе эмпирических фактов. Но такое разделение довольно условно. Пример книги «Теория справедливости» Дж. Роулза, так как в ней показано, каким образом возможно создать моральную и политическую теорию. Он объединил столь разные дисциплины, как гносеология, моральная психология, политическая теория и эко- номика, и создал междисциплинарный подход к таким сложным понятиям, как справедливость, свобода и равенство. Роулз не только установил связи политической теории с другими социальными науками (чему ранее не уделялось никакого внимания), но и поставил ее на центральное место, тем самым вернув специалистам в этой области чувство гордости и ощущение значимости их деятельности, в которых им так долго было отказано и в которых они так сильно нуждались. 2. Современные проблемы типологии политических теорий. Формирование политической теории началось еще в эпоху античности. Эту традицию продолжили Макиавелли, Гоббс, Локк, Кант, Монтескье, Гегель, Маркс, Ленин, Вебер и многие другие. Чтение трудов данных мыслителей дает возможность понять процесс становления и развития политических идей. А сами политические теоретики отличаются не только наличием определенных взглядов, но и качеством этих взглядов. Они стремятся сделать свое видение политики целостным и обоснованным, опирающимся на современное знание человека об окружающем мире. В университетах Запада политическую теорию обычно делят на политическую философию (нормативная ПТ) и политическую науку (эмпирическая ПТ). Каждая из этих дисциплин обладает самостоятельным полем исследования, но в то же время они тесно связаны друг с другом. Нормативные теории говорят о том, каким должен быть мир. Теория выдвигает аргументы в пользу тех или иных условий, которые считаются более предпочтительными. С НТ тесно связаны еще 2 типа теорий, которые пытаются увязать ценности с «фактами»: предписывающие и оценивающие теории. Первые носят инструментальный характер, их интересует, какие средства лучше употребить для достижения желательных условий. Вторые – оценивают данные условия, опираясь на концепции ценностей. Карл Поппер писал, что каждая теория – это гипотеза, а потому всегда открыта для опровержений и фальсификаций. Поэтому единственная теория, ложность которой нельзя доказать, считается правильной. Есть и предсказывающие теории. Они начинают с определения предпосылок и затем дедуктивно формулируют выводы относительно возможного поведения исследуемых объектов. В более широком смысле эмпирическая теория всегда направлена на понимание реальности. Теория такого рода может принять форму модели или концепции. Модель отображает компоненты системы, но не показывает отношения между переменными. Концепция – определенный способ понимания, трактовка предмета или явления, руководящая идея для их систематического освещения. В деле интерпретаций отношений между переменными концепции идут дальше моделей. Концепции отличаются большей глубиной и широтой в изучении реальности. Поскольку ПТ устремлена к должному, подходит довольно близко и к утопии. Проект гражданского общества Гоббса, предложенный в 17 веке, был в то время нереальным. Утопической идеей мог показаться и проект правового государства Локка. Разумеется, не каждое пророчество находит воплощение в практике, но оно может стать основой для новой теории. Поэтому ПТ – не прорицание и не готовая утопическая конструкция, а мысль, указывающая оптимальный, по мнению ее автора, путь. Таким образом, ПТ работает с 2 типами концепций: теми, которые выражают политические идеалы, и с нормативными принципами. В то же время ПФ– это интегральная, но относительно самостоятельная область не только политического, но и социально-философского знания. Она изучает наиболее общие основания политической деятельности, власти, полит. морали, сущность самой политики, полит. ценностей и целей. ПТ и полит.наука различаются и с точки зрения предмета исследования. ПТ рассматривает антиномии (равенство/неравенство), а ПН обращена к полит. процессу, партиям, движениям. Все науки о политике рассматривают полит. феномены в динамике, дают оценку явлениям современности, пытаются прогнозировать, и на эти оценки всегда влияет господствующий идеал. ПТ не только разрабатывает и изучает нормативные принципы и критерии ответов на моральные вопросы, но и описывает то, какие институты (и как) должны претворять в жизнь одобренный с моральной точки зрения полит. порядок. Задача ПТ заключается и в выработке и развитии общих нормативных критериев и принципов, отвечающих на фундаментальные вопросы полит. морали. Поэтому граница между ПТ и ПФ часто прозрачна. А Н. Бови и Р. Саймон в книге «Индивидуальный и политический порядок» даже рассматривают ПТ как важную часть политанализа. Таким образом, большинство проблем выделения типологий ПТ сводится к тому, что в зависимости от угла зрения и уровня рефлексии границы между различными видами политической теории могут быть как ярко выраженными и неоспоримыми, так и размытыми и едва уловимыми. 3. Политическая теория в исторической традиции. Формирование политической теории началось еще в эпоху античности. Политическая теория возникает с возникновением политической аргументации. И причина тому кроется в самом феномене греческой демократии, в рамках которой именно риторический аспект, обусловленный практикой агона – постоянных споров ораторов вокруг деталей обсуждаемых законом в народных собраниях греческих полисов – играл ключевую роль. Так, в Греции родилась рациональная полит теория, которая стала неотъемлемым элементом западноевропейской интеллектуальной традиции. Эту традицию продолжили такие мыслители как Макиавелли, Гоббс, Локк, Кант, Монтескье, Милль, Гегель, Маркс, Ленин, Вебер и многие другие. В сущности, вся современная политическая теория стоит на двух основных платформах политических теориях Карла Маркса ( экономический детерминизм, материализм и тд) и Макса Вебера( власть, бюрократик, лидерство и тд.) — 19 век (классический период в развитии ПТ) Политические мыслители ХХ века уже редко говорят об «естественном состоянии», в отличие от своих предшественников XVII—XVIII веков. Они используют другие аналитические инструменты. Однако проблемы, ради которых они проводили эти мысленные эксперименты, сохранили свою актуальность. В соответствии с современными представлениями, природа человека не может быть открыта на основании эмпирических свидетельств, а рассматривается на фоне более общих идей относительно места человеческой жизни и деятельности в естественном порядке и оценке фундаментальных целей и устремлений человека. ( здесь можно писать про Фрейда, Франкфурстскую школу — Фромм, Маркузе, Адорно ; экзистенциализм). Бихевиоралистский и индивидуалистический подходы к политике были одобрены позитивистами. Политическая теория приравнивалась к нормальным, естественнонаучным теориям и рассматривалась как совокупность обобщений, которые когда-нибудь получат подтверждение благодаря крупномасштабным и всеобъемлющим эмпирическим исследованиям. Политическая теория, таким образом, должна быть эмпирической, но отнюдь не нормативной, объясняющей, но не дающей рекомендации, морально нейтральной и ни в коем случае не поддерживающей какую-то конкретную концепцию блага. В 20 веке имеет место кризис политической теории.Л. Штраус писал о ценностном кризисе политической философии века: «Когда нам пришлось столкнуться с тиранией лицом к лицу – с тиранией, которая превзошла самые отважные догадки проницательнейших мыслителей прошлого, - наша политическая теория оказалась бессильной распознать ее.... Нашу политическую теорию преследует убеждение, что «ценностные суждения» недопустимы для научного хода мысли, а назвать тот или иной режим тираническим будет со всей очевидностью равноценным произнесению такого ценностного суждения» («О тирании»). ( то есть тогдашняя политическая теория была бессильна описать все творившееся безумие, поэтому кризис) Х. Арендт в сборнике «Между прошлым и будущим » также пишет, что в веке традиционные понятия и представления стали не в состоянии описать и объяснить действительность. Возникла только брешь между прошлым и будущим. Это стало результатом слома традиции. Возник тоталитаризм, который уже нельзя было постичь в обычных категориях политической мысли в силу его беспримерности. ( как пример неописуемой адухи) Если говорить о событиях , повлиявших на развитие ПТ, то это: две мировые войны,формирование тоталитарных режимов, массовой культуры и общества потребления ( об этом писала Х.Арендт в «Vita Activa»). 4. Структура современного политико-теоретического дискурса. В современном политико-теоретическом дискурсе можно выделить несколько основных тем. С подъемом «нового институционализма» пришло обновленное понимание истории, правил и политических режимов в качестве ограничителей политики. И раньше, некоторые представители этой отрасли знания разделяли общепринятую точку зрения о том, что «с историей надо считаться». Но в настоящее время институциональный подход доминирует в политической науке в целом и в ее отдельных субдисциплинах. Наиболее характерными примерами этого являются две современные работы по политической истории: Т. Скокпол «Защита солдат и их матерей: политические истоки социальной политики в Соединенных Штатах» и К. Оррена «Запоздалый феодализм: труд, закон и либеральное развитие в Соединенных Штатах». Историческое наследие представляет собой одно из ограничений, на которое указывает нам новый институционализм. Ограничение применения социальной власти социально-экономическими силами, действующими на поверхности социальной жизни, постоянно возвращались с момента появления в 1852 г. работы К. Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта». она продолжает привлекать внимание современных исследователей с позиций формализации и дальнейшего развития, что нашло отражение, в частности, в таких классических трудах, как «Политика и рынки» Линдблома и «Политический контроль над экономикой» Тафта. Кроме того, применение социальной власти ограничивается еще одним способом: На нее влияют ограничения когнитивного свойства, связанные с ограниченными возможностями опыта чистого (а точнее практического) разума. Политические социологи и психологи уже давно обратили внимание на иррациональные и нерациональные аспекты политической жизни. В частности, это относится к работам по социализации и идеологии как части массового сознания. Однако даже сторонники модели рационального выбора теперь по достоинству оценивают аналитические возможности, открывающиеся благодаря ослаблению притязаний на всю полноту информации и абсолютную рациональность. сли политэкономы пытаются свести проблему к недостатку информации, то их коллеги, представляющие другие отрасли политической науки, говорят о неких психологических факторах. Политологи практически всех направлений вновь признают основополагающую роль человеческих убеждений и факторов, которые их определяют. Манипуляция ограничениями, в рамках которых формируются убеждения и ценности людей и осуществляется их политический выбор, как и манипуляция людьми, живущими в условиях этих ограничений, представляет собой действие политического характера, получает всё большее внимание аналитиков. В числе наиболее серьезных исследований последнего времени на эту тему следует отметить работы Г. Эллисона, о «концептуальных картах», Дж. Марча об «искажениях моделей», Р. Аксельрода о теории схем, а также много-численные труды по политической коммуникации. Растущее понимание того, что идеи имеют определенные последствия. Этот вопрос возникает в ходе обсуждений государственной политики. Рассмотрение старых проблем в новом ракурсе, определение новых подходов к ним и новых способов решений-составляет суть политической активности. Такой же подход вполне применим и в кросснациональном контексте: распространение идей демократизации наряду с частными идеями о демократизации тех или иных типов режима, несомненно, было главной составляющей наиболее драматических политических событий во всем мире. Идеализм вновь набирает силу и в сфере международных отношений. Представляется анализ наличных и возможных ценностей, с тем, чтобы понять поведение людей, меняющих свою ценностную ориентацию. Так, Дж. Скотт в работе «Моральная экономика крестьянства» объясняет ставившие в тупик политиков крестьянские восстания в Юго-Восточной Азии как реакцию простых людей на проведение политического курса, который не соответствовал их представлениям о справедливости. Б, Мур в работе «Несправедливость» 1978 г. попытался обобщить это положение. 5. Международная политическая теория: современные аспекты. Изменения в международной системе стали очевидны в 70-е годы. Подвергая сомнению выгоды либеральной взаимозависимости, в 70-е годы возникли неореалистические подходы к международной политической экономии и возродились подходы националистические. Соединяя реалистические посылки с либеральными установками, некоторые авторы стали анализировать экономические отношения между странами не только с точки зрения их конфликтности, но и с точки зрения возможностей для создания международных институтов и режимов. Ученые применяли теорию рационального выбора и микроэкономические модели для объяснения внешнеэкономической политики государств. Э. Гидденс сравнивает современную глобальную систему с «лоскутным одеялом», имея в виду отсутствие баланса между бедностью и богатством, а также отсутствие как политической интеграции, так и согласия между нациями и регионами, что само по себе является источником усиления международной напряженности. Одним из представителей модернизма 1960-х гг. являлся Джейма Розенау он выдвинул специальную концепцию сцепления-поведение актора в рамках одной внутренней системы влияет на другую, равно как и на систему международных отношений. Технологический прогресс, развитие массовых коммуникаций усиливают тенденции к сцеплению и делают политические системы более проницаемыми для внешнего влияния- те примат внутренней политики над внешней. Дж. Розенау обосновывал данный вывод ссылками на то, что внешняя политика, во-первых, имеет «домашнее происхождение», а во-вторых, ее эффективность также в значительной степени проверяется отношением к ней в своей собственной стране. Заметным течением в теории международных отношений 70-х гг. в. стал неомарксизм. Неомарксизм, так же как неореализм и неолиберализм, можно считать продолжением традиционных парадигм, утвердившихся в исследовании международных отношений на протяжении как минимум двух предшествующих столетий. В 1970-е гг. неомарксисты —представители- Й.Гантлунг, И.Валлерстайн, — главное внимание обращали на проблемы отношений развитых стран Западной Европы, Японии и Северной Америки с развивающимися странами Азии, Африки и Латинской Америки. Следуя классической марксистской теории об эксплуатационном характере капиталистического способа производства, неомарксисты утверждали, что отсталость стран третьего мира следствие колониального господства империалистических держав, и ее сохранение объясняется приходом неоколониализма на смену классическому колониализму. В конце в. появилось и принципиально новое направление, методологически связанное с политической философией постмодернизма. Термин «постмодернизм» впервые использовал французский философ Франсуа Лиотар (он подразумевал под ним критику рационалистических концепций, восходящих к эпохе Просвещения и претендующих на адекватное объяснение реальностей современного мира). Рассуждая о международной политике, постмодернисты доказывали, что холодная война стала результатом реализации концепции политического реализма с его ставкой на силовой механизм регулирования международных отношений. Отношение постмодернистов к реалистической парадигме в теории международных отношений как в ее классическом, так и в неореалистическом варианте более негативно, чем к либеральной или марксистской парадигмам. Постмодернисты соглашаются, с неолибералами в вопросах снижения роли национальных государств и повышения роли негосударственных субъектов в мировой политике. Однако основное внимание постмодернисты уделяют исчезновению самого принципа территориальности политической власти. На этом основываются концепции «смерти географии», «сжатия времени-пространства», «эмансипации территориальности». Территориальный принцип построения власти с точки зрения постмодернизма хорош только для тех случаев, когда имеет место однородность населения, а поскольку такой однородности в современном мире становится все меньше, то и данный принцип должен уйти в прошлое. По мнению некоторых постмодернистов, традиционные основы национальных государств размываются не только из-за перераспределения значительной части властных полномочий в пользу наднациональных структур, таких как в еропейский союз, сама политическая власть теряет свое значение по отношению к власти экономических институтов и глобальных рыночных механизмов. Весьма распространенным среди постмодернистов стало утверждение о том, что на смену традиционным государственным границам приходит так называемая внутренняя граница, разделяющая группы и отдельных индивидуумов внутри населения каждого государства. Д. Сандерс «Международные отношения: неореализм и неолиберализм». За последние два десятилетия заметно вырос объем теоретических построений в области изучения международных отношений. Наряду с возрастанием аналитической строгости «ортодоксальных» подходов наблюдается появление иных точек зрения, порождающих новые теории, эпистемологии и даже онтологии, направленные на изучение традиционных проблем поведения государства на внутренней и международной аренах. Дискуссия неореалистов и неолибералов критически анализировалась с различных позиций — от постмарксистских до феминистских. Большая часть критики носила эпистемологический характер. Неореалистов и неолибералов по-разному обвиняли в неспособности осознать тот факт, что их теории годятся только лишь для оправдания существующей расстановки сил. 6. Теория рационального выбора и современная политика. Теории общественного выбора экономическое исследование принятия нерыночных решений, или просто как применение экономической теории в политической науке. Предмет теории общественного выбора совпадает с предметом политологии: теория государства, правила голосования, поведение избирателей, политика партий, бюрократия Однако методология теории общественного выбора есть методология экономической науки. Основной поведенческий постулат теории общественного выбора, как и всей экономической теории, гласит, что человек является эгоистичным и рациональным максимизатором полезности. Современная литература по теории общественного выбора использует аналитические инструменты экономической теории. Теория общественного выбора развивалась как самостоятельная область в основном с 1948 г. Все «отцы-основатели» теории общественного выбора были либо американцами, либо британцами. Однако за последние два десятилетия значительно расширилось исследование многопартийных систем теоретиками общественного выбора. В 30-е гг. разочарование в рыночных процессах было широко распространено, и в моду вошли модели «рыночного социализма», изображающие, как государства могут вытеснить ценовую систему и распределять блага так же эффективно, как и рынки. Конструктивный анализ функций общественного благосостояния Абрама Бергсона (1938) указывал, как индивидуалистическая утилитарная этика экономиста может быть инкорпорирована в целевую функцию государственного плановика и как она может помочь ему достичь максимума общественного благосостояния посредством государственного управления. Книга Эрроу 1951 г. была непосредственным развитием статьи Бергсона и параллельного обсуждения ФОБ Полом Самуэльсоном в книге «Основания экономического анализа». Задачей Эрроу было описание рыночного или политического процесса. Со времени опубликования книги Эрроу появилось немало литературы, исследующей свойства функций общественного благосостояния или социального выбора. Эти работы сосредоточиваются на проблемах агрегирования индивидуальных предпочтений для максимизации ФОБ и для удовлетворения некоторого набора нормативных критериев. Это исследование оптимальных методов агрегирования естественным образом стимулировало интерес к свойствам реальных процедур агрегирования предпочтений через правила голосования, т. е. к вопросу о том, каков будет результат выбора при неком данном наборе предпочтений и различных правилах голосования. Очевидным стимулом для написания классической работы Даунса 1957 г. послужили работы как Бергсона, Эрроу. Даунс в некоторой степени стремился заполнить вакуум, созданный теоремой Эрроу о невозможности, продемонстрировав, что конкуренция между партиями за голоса избирателей может оказывать столь же положительное влияние на исход политического процесса, какое конкуренция между фирмами за потребителей оказывает на исход рыночного процесса. В даунсианской модели государство возникает не просто как правило голосования или «черный ящик», в которые поступает информация о предпочтениях голосующих, но как институт, состоящий из реальных людей избранных представителей, бюрократов, а также избирателей, — причем каждый из них имеет свой набор целей и ограничений. Хотя целью Даунса было разрешение парадокса Эрроу, ирония заключается в том, что одним из наиболее важных вкладов этой книги было выдвижение собственного парадокса, а именно, почему у рациональных эгоистичных индивидов вообще возникает намерение голосовать. Одно из ранних классических произведений по теории общественного выбора — работа Олсона (1965) «Логика коллективных действий». В этой книге Олсон применил аргументацию теории общественного выбора к анализу различных проблем коллективных действий, в том числе групп интересов. С этого времени группы интереса стали центром притяжения в литературе по теории общественного выбора. Первая статья Бьюкенена (1949), вышедшая до работы Эрроу, была атакой на эту органическую теорию государства; затем Бьюкенен (1954) возобновил свою атаку после опубликования книги Эрроу. Вместо аналогии между государством и индивидом Бьюкенен предложил аналогию между государством и рынком. Он предложил рассматривать государство как институт, посредством которого индивиды взаимодействуют друг с другом для своей взаимной выгоды, т.е. подобно Викселю (1896), рассматривать государство как процесс обмена между гражданами. Взгляд на государство как на институт достижения соглашений, выгодных всем гражданам, естественным образом приводит к убеждению, что эти соглашения являются контрактами, обязывающими всех индивидов. Теория рационального выбора рассматривает государство как рынок, существующий ради поставки общественных благ и устранения внешних эффектов, оно должно выполнять ту же задачу выявления предпочтений относительно этих общественных благ, которую рынок выполняет для благ частных. Поэтому подход теории общественного выбора к нерыночному принятию решений: во-первых, принял те же поведенческие допущения, что и экономическая теория в целом (рациональные и утилитарные индивиды); во-вторых, часто изображал процесс выявления предпочтений как аналогичный рынку; в-третьих, задавал те же вопросы, что и традиционная ценовая теория («Существуют ли равновесия? Являются ли они стабильными? Эффективными по Парето? Как они достигаются?»). Часть литературы по теории общественного выбора исследует принятие нерыночных решений, голосование так, как если бы они имели место в условиях прямой демократии. Государство трактуется как «черный ящик» или правило голосования, в которые помещаются индивидуальные предпочтения (голоса) и из которых выходят варианты коллективного выбора. 7. Демократия, гражданское общество и политическая теория. Тесная связь между демократией и гражданским обществом признается подавляющем большинством современных исследователей. Так, в классической работе «Демократии в Америке» (1835) А. де Токвиль подчеркивал необходимость свободных ассоциаций для выживания демократии. Он считал, что без активного участия граждан в деятельности эгалитарных институтов, гражданских ассоциаций и других политически релевантных организаций невозможно обеспечить демократический характер политической культуры и социально-политических институтов. Кроме того, свободные ассоциации, по мнению Токвиля, являются одним из главных средств, препятствующих тирании большинства. Доклад Йена Шапиро «Демократия и гражданское общество» (1992). Шапиро выделяет две традиции в трактовке гражданского общества: либерально-демократическую и социально-демократическую. Первая находит отражение в сочинениях Токвиля. отстаивал также Дж. Ст. Милль, особенно в сочинении "О свободе"; ей привержены и такие современные авторы, как Исайя Берлин. Вторая традиция может быть прослежена как восходящая к зрелым произведениям Ф. Энгельса, , "Происхождение семьи, частной собственности и государства"; ныне она находит выражение в литературе по производственной демократии - в работах Кэрола Пейтмена, P. Даля и др., а также в тех дискуссиях о демократизации семьи, что исходят от феминистских движений на Западе. Либеральные демократы превыше всего ценят свободу, а демократия для них представляет инструментальную ценность. С этой точки зрения гражданское общество - источник смысла и ценности жизни. Демократические институты должно строить так, чтобы сделать максимальной для людей свободу поступать, действовать на различных жизненных поприщах так, как им угодно. Практическое затруднение, на которое наталкивается либерально-демократическая традиция в подходе к гражданскому обществу, состоит в том, что в этой традиции внимание сосредоточивается исключительно на разрушительной энергии государства. Хотя централизованные государства могут оказывать огромное разрушительное воздействие на гражданские институты, как было удостоверено в вашей части мира коммунистическим опытом, они являются не единственными разрушительными общественными силами, на которые нам надо обратить внимание. Приверженцы социально-демократической традиции всегда признавали гражданское общество сердцевиной политики и считали, что демократизация политической жизни должна брать свое начало в демократизированном гражданском обществе. Они полагают, что политика неизбежно пронизывает собою общественную жизнь, ибо ее, общественную жизнь, пронизывают властные отношения, и что демократия может быть действительно демократией лишь в том случае, если она формирует облик тех властных отношении, которые, в свою очередь, формируют облик гражданского общества. Кроме того, они ни на минуту не упускают из виду, что со стороны одной сферы гражданского общества - в современном капиталистическом мире заметнее всего в этой роли рынок - может проявиться в отношении других сфер разрушительный для тех экспансионизм. представляется, что этот процесс оказывает на гражданское общество всеподчиняющее и всеуравнивающее воздействие, такое же опустошительное, как и господство государственных институтов, страшащее либеральных демократов. Теоретики, приверженные социал- демократической традиции, задачу демократического государства. Государство, по их мнению, должно участвовать в обеспечении функционирования гражданских институтов, дабы гарантировать, что они будут управляться демократически и что одна часть гражданского общества как, рынок- не превратится в экспансионистскую силу, разрушающую все, что несовместимо с ее логикой. Было обозначено два подхода в понимании места и роли гражданского общества в демократическом государстве: либерально-демократический и социально-демократический. В первом гражданское общество служит преградой между человеком и жестоким государством, и демократия хороша, потому что не вмешивается в повседневную жизнь людей и позволяет гражданскому обществу жить своей жизнью. В русле социал-демократической традиции государство представляется как инструмент демократизации гражданского общества. Одна из попыток такого рода была предпринята Майклом Уолзером (Walzer) в работе "Сферы справедливости" (1983). В ней он утверждает, что главные источники несправедливости в сложных обществах, как наше, ведут происхождение от того самого империализма (экспансионизма), на который и указывают социал-демократы. Индивиды или классы в одной области социальной жизни начинают подчинять своему воздействию, влиянию и господству то, что происходит в других. Уолзер признает, что государство не обладает ни необходимым знанием, ни потенциалом для демократического переустройства каждой из сфер гражданского общества, поэтому он отводит государству посредническую роль. Главная задача государства - не допустить внутреннего империализма, для чего ему нужно укреплять границы между различными сферами гражданского общества, не пытаясь регулировать то, что происходит в них самих. 8. Философские проблемы и парадоксы современной теории демократии. В книге «Капитализм, социализм и демократия» 1942 года Й. Шумпетер. подверг то, что он сам называл «классической теорией демократии» критике за ее нереалистичность. Никакой общей воли, народного суверенитета и правления народа нет, утверждал Шумпетер. Граждане и близко не соответствуют идеалу теорий XVIII и XIX веков: они не очень-то интересуются политикой, но главное – в сфере политики они редко поступают рационально. Даже образованные люди, когда дело доходит до политики, опускаются на примитивный уровень аргументации. В общем, главным объектом критики Шумпетера была рациональность людей в политике. Тем не менее, Шумпетер не стал настаивать на том, что в современных обществах сложилась недемократическая система. Вместо этого он сделал более изящный ход – пересмотрел теорию демократии. Демократия – это процедура принятия политических решений, при которой элиты конкурируют за голоса избирателей. Гражданское участие- не имеет важность. Массы могут быть даже не очень привержены демократическим идеалам – главное, чтобы им были привержены элиты. Во много Шумпетера предвосхитил Вебер, но это отдельная тема. Появившиеся эмпирические теории демократии испытали серьезное влияние Шумпетера и исследователей электорального поведения. Так, Р. Даль, автор теории полиархии, в своих ранних работах (50-60-ые годы) пытался создать теорию демократии как процесса относительно эффективного контроля над лидерами. Даль в те годы спорил с элитистами, которые говорили, что обществом правит меньшинство. С этим он был категорически не согласен, и говорил, что правят меньшинства. В общем, в демократической политике участвует множество разнонаправленных сил, которые взаимно уравновешивают друг друга. Это было названо плюралистической демократией. Дж. Сартори Один из тезисов теории демократии Джованни Сартори «Пересматривая теорию демократии»,гласит: сегодняшние демократии должны опасаться не аристократии, как раньше, а «посредственности», которая может уничтожить своих лидеров и заменить их на недемократическую контрэлиту. Поэтому главная проблема для демократии — сохранение вертикальной структуры управления и лидерства. Ученый выдвигает аргументы в пользу мнения о том, что активное участие людей в политическом процессе способно привести прямо к тоталитаризму. Тем не менее, подобный пересмотр теории демократии имеет свою логику. Аргументация такова: идеалы демократии устарели, поскольку даже созданные в XVIII и XIX веках теории черпали вдохновение в афинской демократии, несовместимой с существующими системами. Это характерно как для Даля, так и для Сартори. Так, в статье «Полиархия, плюрализм и пространство», Даль утверждает, что «демократическая теория, первоначально сформулированная как осмысление политической и общественной системы небольшого масштаба, несомненно, нуждается в поправках на реальность крупномасштабной демократии. Монистические положения классических демократических убеждений сталкиваются с плюралистической действительностью широкомасштабной демократии, и в результате теория часто оказывается неадекватной как с описательной, так и нормативной точек зрения». Существуют и другие направления в демократической теории. Основы современной демократии участия были заложены в работе Кэрол Пейтман «Участие и теория демократии». В этом труде автор выступает с критикой концепции демократии, построенной на принципах плебисцита и межгруппового плюрализма, вновь возвращаясь к классическим идеалам демократии, подразумевающим активное участие граждан в процессах обсуждения и принятия решений по важнейшим проблемам общественной жизни. Однако одной из самых популярных теорий демократии является делиберативная (или совещательная). Самым известным теоретиком этого направления является Ю. Хабермас. Делиберативная теория демократии по Хабермасу подразумевает, что государственно-правовая сфера должна быть максимально открытой и подвижной, созданной гражданами для самих себя. А принимаемые решения должны быть результатом публичного обсуждения, с возможностью пересмотра результатов дискурса. Целью делиберативного дискурса является достижение консенсуса. Консенсусом является принятие решения на основе общего согласия, полученное в ходе обсуждения. Консенсус, который достигается в ассоциации свободных и равных, покоится на единстве процедуры, по поводу которой пришли к согласию. Консенсус выполняет этическую функцию, делая ценности всеобщими, а также осуществляет идеологическую функцию, то есть выступает демократической процедурой, которая не только стремится сгладить противоречия между различными социальными группами, но также консолидировать (объединить) общество. 9. Идеологические дискурсы как объект политической теории. Важнейшим аспектом функционирования идеологий является их взаимодействие в политическом пространстве. Это явление обозначается понятием «идеологический дискурс». Первые примеры взаимовлияния идеологий имели место еще в ХIХ веке. Буржуазный консерватизм воспринял либеральные новации ХIХ века как собственные устои, требующие защиты от посягательств радикалов, и уже имел мало общего с концепциями Э.Бѐрка и - тем более - Ж.де Местра. Социальный консерватизм О.Бисмарка, проявившийся во введении системы государственного страхования по болезни, в случае увечья и пенсионного обеспечения по старости, отразил растущее влияние социалистических идей. Европейские идейно-политические течения оказали существенное влияние на формирование отечественных либерализма и консерватизма, а взаимодействие между этими направлениями русской общественной мысли способствовало их становлению и развитию, появлению консервативного либерализма. В ХХ веке процесс взаимовлияния идеологий принял еще более широкий размах. Уже в самом начале ХХ в. проявился агрессивный империалистический национал-консерватизм, а затем – в известной степени как его развитие – фашизм, синтезировавший националистические, консервативные и социалистические идеи. Процесс синтезирования идеологий привел к уменьшению различий между ними и частично – к их обесцениванию. К началу ХХI века кредо почти всех идеологических течений Запада стали рыночная экономика и оптимизация государственного регулирования ею, свобода, демократия, права человека. Полемика по поводу этих явлений сводится преимущественно к нюансировке интерпретаций. Идеологизированная политика постепенно уступает место рационально- прагматической, движимой трезвым расчетом. Так, в Великобритании в 1990-е годы лейбористы примирились с большей частью неоконсервативных реформ – приватизаций, переустройством рынка труда и т.д., а консерваторы отказались от свойственного тэтчеризму резко отрицательного отношения к вмешательству государства в социальные отношения. Известный исследователь немецкого консерватизма А.А.Френкин акцентирует внимание на дискурс этой идеологии и либерализма в ФРГ: «Консерватизм противопоставляет себя либерализму. Но в то же время в консерватизме содержится определенный либеральный элемент. «Разгадка» этого реального противоречия в том, что обе концепции конкурируют, они не только выявляют слабости соперника, но и взаимодополняют одна другую». Объективные процессы синтезирования идеологий и прагматизации политики могут вызывать негативные последствия, сопровождаться издержками. В этой связи представляется резонным мнение отечественного исследователя К.Г.Холодковского: «Политический прагматизм при всей его оправданности и нарочитой трезвости чреват скрытыми до поры до времени угрозами. Он способен сделать политиков близорукими, лишить политический проект широкой перспективы, помешать ему стать вровень с углубляющимися проблемами современности. Своеобразной – и весьма опасной – имитацией политической идеологии в этих условиях может оказаться популизм, рассчитанный на аполитичную и не склонную к рефлексии массу, воспитанную поверхностной, потребительской поп- культурой». Идеологический дискурс протекает на нескольких уровнях. Он может носить характер полемики по наиболее общим проблемам всего человечества. Так, во второй половине ХIХ века в условиях интенсивного формирования и развития индустриального общества дискурс выражался в конкуренции социалистической и либеральной идеологии. В период с 1917 по 1945 г. дискурс проявился прежде всего в остром соперничестве между социалистической и фашистской идеологиями. После разгрома государств фашистской оси основное содержание идеологического дискурса состояло в противоборстве социалистических и либерально-консервативных идей. В идейном споре на глобальном уровне участвовала также идеология социал- демократии. В настоящее время главный водораздел идеологического дискурса пролегает между идейными течениями, защищающими идеалы гуманизма и демократии, и доктринами, обосновывающими насилие и террор как приоритетные методы достижения политических целей. Соответственно эволюционируют и идеологические системы. С одной стороны, сближаются политические доктрины либерализма, неоконсерватизма, социал-демократии, христианской демократии. С другой стороны, консолидируются фашистские, экстремистские, шовинистические, расистские, фундаменталистские и прочие подобные течения. Наряду с глобальными измерениями идеологический дискурс имеет и определенные особенности на региональном и страновом уровнях. Так, в странах с устойчивыми демократическими традициями объектом идейных дискуссий являются в основном частные вопросы общественной жизни и текущей политики. В странах же, где еще не завершены процессы модернизации и национальной консолидации, дискурс носит характер острой полемики между националистическими, либеральными и социалистическими воззрениями. В России от характера этого идеологического соперничества зависят формы и темпы реформирования страны. 10. Современные концепции политической идеологии. Одно из самых простых «ученических» определений политической идеологии гласит, что она есть «набор убеждений о правильном устройстве общества и о том, как это устройство может быть достигнуто». Идеологии интерпретируют мир, который есть, как мир, каким он должен быть. Критическое восприятие идеологий как иллюзорного видения мира до сих пор остается одним из самых распространенных в социальных науках. В русле этой традиции Ю. Хабермас определил идеологию как систематически искажаемую коммуникацию. Своеобразный взгляд на сущность идеологии имел и Карл Манхейм. Он различал два значения этого понятия, и первое он называет частичным, второе — тотальным. О понятии частичной идеологии это должно означать, что мы не верим определенным «идеям» и «представлениям противника», ибо считаем их более или менее осознанным искажением действительных фактов, подлинное воспроизведение которых не соответствует его интересам. Здесь речь может идти о целой шкале определений — от сознательной лжи до полуосознанного инстинктивного сокрытия истины, от обмана до самообмана. Частичному противопоставляется понятие радикальной, тотальной идеологии, когда речь идет об идеологии эпохи или конкретной исторической и социальной группы (например, класса) и имеется в виду своеобразие и характер всей структуры сознания этой эпохи или этих групп. сли в понятие частичной идеологии входит лишь часть высказываний противника (и только в аспекте содержания), то понятие тотальной идеологии ставит под вопрос все мировоззрение противника (в том числе и его категориальный аппарат). Понятие «интерпретация» является центральным для морфологического подхода к изучению идеологий (Майкл Фриден). идеи являются индивидуальными интерпретациями, то идеологии – это интерпретационные рамки, которые возникают в ходе практического воплощения идей в язык политических понятий. В попытках осознания политического акторы наталкиваются на остаточные «некритические» следы индивидуального опыта. Это означает, что политическое состоит в политизировании совокупностей индивидуального опыта через адаптацию последнего к публичной сфере. Морфология идеологий отражает морфологию индивидуальных понятий: в ядре идеологии содержится кластер неопровержимых и неоспариваемых понятий, которые образуют между собой очевидную идеационную сеть, способную существовать на протяжении длительного времени в относительно неизменном виде. Данная сеть – это неэлиминируемые ключевые понятия, которые представляются должными в актуальной политической повседневности. Идеологии как логически выстроенные и культурно укорененные интерпретационные рамки предоставляют политическим акторам возможности интерпретации окружающей действительности, которые одновременно являются, идеологии не являются простым отражением политических направлений, идеологии претендуют на то, чтобы формировать эти направления. Структура идеологии по Фридену такова: Ядро идеологии (устойчивые во времени ценности той или иной идеологии, например, понимание природы человека или отношение к свободе или справедливости).Идеология в программах партий и политическом дискурсе (подвержена изменению во времени и изменению под давлением оппозиции). Идеология на уровне поведения индивида (определенные поступки в обществе могут называться консервативными или либеральными без рефлексии по этому поводу, например, отдать ребенка в воскресную школу будет рассмотрено обществом как проявления консерватизма без отношения к реальным целям и причинам такого поступка). Существует влиятельная точка зрения Альтюссера на идеологию, как средство влияния на поведение индивида. Идеология – инструмент подавления государственного аппарата. Цель идеологии – подчинить индивида. Средства, которые использует идеология – это ритуальные практики такие как религиозные обычаи или светские обычаи вроде института морального долга(этика), подчинения закону и тд. Основная параллель, которую проводит Альтюссер – идеология – это секуляризованная христианская религия. Идеология основана на подчинении и повиновении, безвольном исполнении воли теперь уже государства. Однако человек воспринимает это иначе. Идеология для человека – это осмысленная реальности. Идеология – это воображаемое отношение к условиям существования. То есть идеология – это способ восприятия людьми своего положения в обществе. Идеология через бессознательные механизмы формирования субъективности подчиняет индивидов порядку классового господства. Это происходит таким образом: социальные структуры формируют представление об обществе, которое усваивается индивидом на бессознательном уровне, в дальнейшем индивид мыслит именно в этих категориях, и его рефлексия происходит именно с помощью них. Индивид переживает идеологию как реальность. В идеологии люди узнают, что существует и что не существует, приобретая при этом идентичность, чувство реальности, критерии правды и лжи. Идеология устанавливает, что «хорошо», «правильно», «справедливо», «красиво», «привлекательно» или «плохо», «отвратительно» и т.д. Данный аспект связан с нормализацией и структурированием желаний людей. Идеология устанавливает горизонты возможного и невозможного, тем самым формируя определенные надежды, амбиции и страхи.: Современный американский культурантрополог Клиффорд Гирц использует оценочный подход к идеологии. Он пытается показать, что общественные науки пока не сумели развить безоценочное понятие идеологии; корни этой неудачи проявляются прежде всего при подходе к идеологии как к самостоятельной сущности — т. е. как к упорядоченной системе культурных символов. По его мнению, «идеология дуалистична, противопоставляет чистое «мы» злому «они», провозглашая: кто не со мной, тот против меня (напоминает «Понятие политического» Шмитта). На общество она оказывает разобщающее воздействие, поскольку сеет недоверие к существующим политическим институтам, нападает на них, пытается их разрушить. Она догматична, поскольку притязает на полное и исключительное обладание политической истиной и презирает компромиссы. |