Экзамен по философии. Ответы фил. 1. Предмет, структура и функции философского знания

• Название: 1. Предмет, структура и функции философского знания
• Анкор: Экзамен по философии
• Дата: 15.01.2023
• Размер: 173.86 Kb.
• Имя файла: Ответы фил.docx
• Тип: Закон; #886848
• страница: 6 из 11

12. Жизнь как философская проблема

Проблема жизни относится к тем научным проблемам, которые имеют несомненный философский смысл и значение. Она включает два основных аспекта, тесно связанных между собой: вопрос о взаимоотношении живого и неживого, о качественных особенностях организмов, т.е. вопрос о сущности жизни; и, во-вторых, вопрос о происхождении либо вечности жизни. О философском значении этих вопросов свидетельствует многовековая история познания и те концепции, которые возникали в истории при попытках решения этих вопросов.

Другим свидетельством философского смысла названной проблемы является ее глубокая связь с проблемами сознания и познания, с вопросами о природе чувственного и логического восприятия, об устойчивости и изменчивости в живой природе, об иерархичности, целостности и целесообразности строения и поведения живых систем.

На протяжении многих веков понимание жизни и смерти, отношений живого и неживого, возникновения и развития организмов являлись полем метафизических спекуляций и натурфилософских построений. Вплоть до середины XIX в. проблема жизни даже не была серьезно поставлена. Отдельные гениальные догадки не меняли сути дела: жизнь или отождествлялась с другими формами движения (механицизм), либо объявлялась особым феноменом, проявлением действия особого рода субстанции - жизненной силы (витализм). Важно подчеркнуть, что история рассматриваемой проблемы отражает развитие методологических подходов к ее рассмотрению.

В многовековой истории биологии вокруг проблемы происхождения и сущности жизни развертывалась борьба двух основных направлений - механицизма и витализма, конкретные исторические формы которых существенно модифицировались в связи с развитием экономики, науки и техники, материальной и духовной жизни в целом, а основные принципиальные положения, сохраняясь в своем существе, лишь менялись по форме. Это важно подчеркнуть, так как многие исследователи, рассматривая борьбу витализма и механицизма как определенную закономерность в познании жизни, недостаточно оттеняли многообразие исторических форм витализма и механицизма. Следует далее пояснить сами термины "витализм" и "механицизм".

Витализм (от лат. Vitalis - жизненный, животворный, живой) - идеалистическое течение в биологии, историко-философские корни которого уходят к идеям Платона о бессмертной душе и представлениям Аристотеля о форме как особой творческой силе, имеющей цель в себе (энтелехии). На протяжении многих столетий витализм противостоял различным историческим формам материализма в биологии. Отстаивая качественную специфику жизненных процессов и их целостность, несводимость структур и функций живых систем к их механическим, физическим, химическим, кибернетическим и др. неорганическим аналогам, витализм своей критикой стимулировал развитие и углубление исследований живого с позиций механики, физики и химии, возникновение физико-химических исследований живого, биокибернетики и бионики, концепций самоорганизации.

По мере прогресса науки, развития методологии и конкретных методов исследования живого происходило изменение форм витализма. На смену первоначальному анимизму (идее о всеобщей одушевленности всех тел природы), ярко проявившемуся в представлениях Платона и Аристотеля, последовательно приходят механистический (машинный) витализм, физикалистский (энергетический) витализм, химический (в частности, стереохимический) витализм, кибернетический витализм. Переходы от одной формы витализма к другой были тесно связаны со сменой господствующих в естествознании парадигм и изменением научных картин мира (на смену механической картине мира приходят физическая, химическая, биологическая). Ожесточенная полемика виталистов и механицистов (механистических материалистов) способствовала взаимному уточнению концепций тех и других. По мере успехов материалистического естествознания в изучении субстрата и функций живых систем, витализм, утрачивая свое господство в одних областях, переходил в другие, где отсутствовало рациональное объяснение наблюдаемых явлений. Так, например, основатель неовитализма Ганс Дриш (1867- 1941) - немецкий биолог и философ-идеалист, детально изучивший регулятивные процессы в ходе зародышевого развития личинки морского ежа, связывал действие жизненной силы лишь с регулятивными "механизмами" управления и энергетики живого, получившими к этому времени благодаря развитию биохимии и биофизики рациональное объяснение и не нуждающимися, по мнению Дриша, в немеханистической, виталистической трактовке. Виталистические концепции отразились не только в толковании сущности жизни, но и в понимании многих ее феноменов (физиологических процессов в организмах, онто- и филогенеза, развития жизни как планетарного явления). Будучи специфическим отражением и преломлением идеализма в биологии, витализм, в свою очередь, оказывал определенное воздействие на развитие философии.

В современных концепциях витализм проявляется в дуалистических представлениях о живом, о соотношении души и тела, в дуалистических истолкованиях антропосоциогенеза.

Механицизм обычно определяют, как установку на исчерпывающее объяснение всех природных явлений с позиций механики, рассмотрение живых существ и социальных явлений как особого рода машин, в которых все сложные феномены являются комбинацией механических устройств. А организм, по мнению механицистов, есть особого рода механизм.

Такое понимание механицизма если и справедливо, то только в отношении науки XVII в., и оно уже не полностью адекватно для науки XVIII в. В таком буквальном понимании термин "механицизм" не отражает ни того, что происходило в античной науке, ни тех дискуссий, которые происходят в современной науке. В этих случаях речь идет уже не о "сведении" всех явлений мира непосредственно к механике, а о такой позиции, когда признается специфичность явлений отдельных областей материального мира, отдельных форм движения, но считается, что каждая из более высоких форм движения может быть сведена к одной или комбинации нескольких нижележащих форм движения.

Можно говорить о механицизме в собственном (узком) смысле, представляющем всю природу и отдельные ее явления по образу механических машин-автоматов. Это течение имеет своим истоком материалистический аспект картезианства. И можно толковать механицизм в более широком плане - как "сведение" любого естественного явления к машине, но не обязательно исключительно к грубо механическому устройству. Такая машина может мыслиться как тепловой двигатель (аналогии: дыхание - горение), как химическая, либо кибернетическая "машины", либо, наконец, как сложная комбинация всех названных.

В связи с этим в многовековой истории борьбы витализма и механицизма следует выделять наивный механицизм, возникший задолго до возникновения механики как науки и выражавшийся в идее развития путем простой комбинации первичных элементов или начал (Эмпедокл, атомизм Левкиппа - Демокрита - Эпикура и др.), грубый машинный механицизм, физический механицизм (организм - тепловой двигатель), химический механицизм (жизнь - форма бытия особых молекул органического вещества), кибернетический механицизм. Каждой из исторических форм механицизма соответствуют свои исторические формы витализма. Вообще противоположность механицизма и витализма не является столь значительной, как об этом иногда думают. Как это ни парадоксально, но витализм, по сути дела, есть продолжение механицизма в тех областях, где механицизм не находит четких и достаточных оснований для решения проблем. По меткому выражению Л. Берталанфи, витализм есть вывернутый наизнанку механицизм. Наивному механицизму противостояли идеи первоначального витализма (Аристотель) о душе, энтелехии (целевой причине и внутреннем двигателе явлений), которая определяет и направляет развитие как бы в предвидении его конечного результата. Этим "направляющим" началом является не материя (которая вечна и инертна), а именно активная форма.

Конечно же, в античной науке еще нет витализма и механицизма в развитом виде. Говоря о витализме Аристотеля или механицизме Демокрита, мы несколько схематизируем историю и приписываем "зародышам будущих мировоззрений" значение самостоятельных направлений. В этом вопросе следует согласиться с немецким исследователем К. Гесслером, который в своей книге "О сущности жизни" отмечает данное обстоятельство.

Грубый машинный механицизм XVII-XVIII вв. мыслил машины по образу и подобию часового механизма. В полемике с механицизмом виталисты нового времени, не отвергая нацело объяснительных возможностей схемы организм - механизм, ставили вопрос о Творце организмов (часы создает часовщик, организмы - высшая сила, жизненная сила, творец и т.п.) и об источнике активности организмов (движущих пружинах функционирования и развития живого). Такие вопросы подталкивали естествоиспытателей и натуралистически мыслящих философов к поиску таких причин. По свидетельству X. С. Коштоянца, уже первый основоположник машинных представлений об организмах Р. Декарт задумывался о роли "животного тепла" как источнике движения. К этому его, вероятно, подталкивали наблюдения над практикой виноделия и сыроделия, процессами брожения и дыхания. Еще в большей мере это относится к Ж. Ламетри, которого, по справедливому замечанию того же X. С. Коштоянца, нельзя считать грубым механистом, так как он трактует организм не только с позиций механики, но и с позиций физики и химии. Это в полной мере относится и к Д. Дидро. Вслед за Толандом Дидро развивает идею о движении как главном атрибуте материи. Тем самым он подрывает ту основу, исходя из которой виталисты разрывали форму и содержание жизни. Дидро хорошо видит недостатки грубо механистического объяснения жизни Декартом, равно как и недостатки философии Спинозы. В своем обращении к читателю в предисловии своего труда он замечает: "Помни всегда, что природа не бог, человек не машина, гипотеза не факт, и будь уверен, что ты неверно поймешь меня во всех тех местах этого произведения, где, по твоему мнению, ты заметишь что-нибудь, противоречащее этим принципам". Здесь высказано недовольство материалиста той неизбежной формой (в силу недостаточной развитости естественно-научного знания и др. причин), в которую по необходимости вынужден был облечься материализм в стремлении уйти от ограниченностей механистического мировосприятия. Критические "стрелы" виталистов стимулировали естественно-научную мысль к поиску ответов на поставленные в полемике вопросы. В дальнейшем (уже в XIX в.) это привело к открытию первого начала термодинамики - закона сохранения и превращения энергии, влияние биологических запросов на открытие, которого следует особо отметить.

Современный витализм, в условиях, когда существует диалектический материализм и сформулированы эволюционно-материалистические концепции возникновения и сущности жизни (А. И. Опарина, Дж. Б. С. Холдейна, Д. Д. Бернала и др.), не противостоит столь резко механицизму и метафизике, а скорее смыкается с ними в критике диалектико-материалистической методологии. Примеров тому множество (Г. Веттер, Хаас, Дессауэр, Ж. Моно и др.).

Необходимо подчеркнуть, что многовековая борьба вокруг проблемы происхождения и сущности жизни имела значение не только для биологии, но и оказывала серьезное влияние на мироощущение и мировосприятие различных эпох, на целые философские системы и школы.

В более близкое к нам время идеи витализма развивались многими мыслителями в рамках общих философских систем. Так, например, блестящий экспериментатор Г. Дриш, не сумев с позиций механистической методологии объяснить ряд открытых им и другими учеными явлений индивидуального развития, переходит на позиции витализма и философского идеализма (неотомистского толка).

Можно привести и обратные примеры, когда общий характер мировоззрения ученого активно влияет на его представления о сущности жизни. Например, известный французский ученый, философ и теолог П. Тейяр де Шарден развивает эволюционную концепцию происхождения и развития жизни, но на идеалистической основе.

Важно подчеркнуть, что проблема происхождения и сущности жизни всегда была и остается сегодня ареной острой идейной борьбы не только различных биологических школ и течений, но и различных философских направлений. С другой стороны, сам генезис этой проблемы не был автономным, а испытал на себе влияние развития материальной жизни общества, развития приборной базы биологии (создание оптической, а затем электронной микроскопии и других методик), смежных отраслей естествознания, методологии науки и т.д., и т.п.

XX в. принес новый поворот в подходе к проблеме жизни. В предшествующие века во всем многообразии подходов к проблеме, взглядов и суждений о жизни имелся один общий момент. Во всех них происходила неосознаваемая подмена: все исследователи, как виталисты, так и механицисты, как сторонники целостного, так и сторонники суммативного подхода в толковании сущности жизни, фактически определяли, как динамическое и длящееся явление не жизнь, а живое существо - организм. Причем в различные эпохи в зависимости от глубины проникновения в явления жизни эти определения являлись отражением жизненных явлений на уровне сложного многоклеточного организма, либо на уровне витальных процессов в клетке, либо на субклеточном и молекулярном уровне.

Витализм на всех этапах не просто противостоял механицизму, а заставлял материалистически мыслящих ученых искать ответы на те вопросы, которые оставались необъясненными с позиций той или иной исторической формы механицизма. Первоначально это были вопросы целесообразности строения и функций живых существ, затем вопросы особого субстрата (органических веществ в мире живого в отличие от неорганических тел), затем вопросы истоков их активности и, наконец, на рубеже XIX и XX вв. вопросы управления поведением и развитием живого.

Механисты, опираясь на достижения механики, физики и химии, акцентировали внимание на общих чертах живых существ и явлений неорганической природы. Жизнь стали рассматривать как физико-химический процесс. Однако вскоре обнаружился ряд особенностей этого процесса, значительно отличающих его от аналогичных процессов в неорганических системах. Так, например, каталитические свойства белков аналогичны действию неорганических катализаторов. Однако ферментативный катализ существенно отличен и качественно, и количественно от действия неорганических катализаторов. Ферментативный катализ отличается от своего промышленного аналога тремя отличительными особенностями: значительным увеличением скорости реакции (в 1010-1013 раз) и специфичностью, т.е. избирательностью (способность каждого фермента катализировать превращение строго определенных биологических субстратов, иногда лишь единственного вещества, в единственном направлении), не достижимыми в небиологическом катализе. Особенностью ферментативного катализа является также его регулируемость - способность биокатализатора, фермента, увеличивать или уменьшать свою активность в зависимости от потребностей организма. Однако исследование механизма ферментативного катализа показывает, что к нему применимы законы и принципы, на которых основаны обычные химические реакции. Отличие реакций ферментативного катализа определяется сложностью структуры ферментов и химических превращений, которые совершают вещества в ходе катализа.

13. Человек как проблема философской антропологии

Антропология – раздел философии, раскрывающий вопросы природы человека, его происхождения, законы его существования и развития. Как самостоятельная отрасль сформировалась в XVI в.

Человек – понятие, которое характеризует качества и способности, присущие всему человеческому роду – как биологические, так и социальные.

Отличием антропологии как философского учения о человеке от других наук является ее направленность на исследование наиболее общих проблем человеческого бытия, специфики существования человека как вида. Основные вопросы философской антропологии: сущность и природа человека, антропогенез, происхождение и сущность сознания (разума) человека, перспективы эволюции человека и т. д.

Вопрос определения сущности человека в философии решался по-разному.

В античной философии человек рассматривался как часть Космоса, как микрокосм, подчиненный в своих человеческих проявлениях судьбе как высшему началу.

В системе христианского мировоззрения проблема природы человека решалась в контексте изначально неразрывной и противоречивой связи двух качественно противоположных ипостасей – духа и тела. Человек – подобие Бога. Человек имеет божественную душу, но вместе с тем он грешен и зол. Зло в мире не от Бога, а от человека. Моральный долг человека – спасение своей души.

Для философии Нового времени человеческий разум утрачивает свое космическое измерение, при этом он сам из себя формирует качества, принципы, правила, схемы, императивы и обосновывает свои права на познание истины. В эпоху Нового времени возникает убеждение во всесилии и всевластии человеческого разума, которое укрепляется в эпоху Просвещения.

В XIX в. развиваются концепции сознания как духовного начала в человеке, которое отождествляется и с рациональным (Г. Гегель), и с иррациональным (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше).

Философия марксизма предлагает взгляд на природу человека как рационального общественного существа и как предметного существа в силу того, что человек имеет дело с предметами. Мышление (сознание) – это лишь одна из способностей целостного человека. В предметной деятельности человека воплощается противоречивое единство ее опредмечивания (превращение деятельностных способностей человека в свойства предмета) и распредмечивания (превращение характеристик предмета в деятельностные способности человека).

Иррационалистическое представление о сущности человека стало наиболее распространенным в ХХ в. Эта позиция была характерна для представителей «философии жизни», фрейдизма и неофрейдизма, экзистенциализма, русской религиозной философии. По З. Фрейду, сознание человека иррационально, поскольку управляется бессознательным. Согласно экзистенциализму, бытие человека иррационально, бессмысленно и непостижимо. Представления о воле к жизни или воле к власти, вере и стремлении к переживанию подлинности жизни были решающими в описании природы человека.

Интерес к понятию «природа человека» в современной философской практике связан с тем, что в нем проявлены самосознание и способы самоорганизации человека и общества. Уже начиная с Канта философы ставят человека в центр своих исследований. Кантовский вопрос «Что такое человек?» становится основным вопросом философии, а сам человек – главным предметом исследований. С одной стороны, человек обусловлен природной необходимостью, с другой – человеку присущи нравственная свобода и абсолютные ценности. Поэтому человек одновременно и подчинен необходимости, и свободен как носитель духовности.

По мнению Канта, прагматическая наука о человеке исследует то, что человек «в качестве свободно действующего существа делает или может и должен сделать из себя сам», а физиологическая наука имеет предметом своего исследования то, что «природа делает из человека». Исходный принцип деятельности человека, по Канту, – категорический императив, т. е. формальное внутреннее требование, согласно которому всякая личность является самоцелью и не может рассматриваться как средство осуществления целей.

Уникальность бытия человека связана с его двойственностью. В философии Николая Бердяева человек предстает как точка пересечения двух миров – высшего и низшего: «В качестве существа плотского он связан со всем круговоротом мировой жизни, как существо духовное он связан с миром духовным и с Богом».

Справедливой представляется точка зрения С. С. Аванесова, который считает, что «человек не может стать еще одним предметом знания наряду с прочими предметами … поскольку человек – не предмет знания, а та экзистенциальная позиция, с которой все прочее воспринимается и постигается предметно». Среда обитания человека и созданных им предметов культуры не может жить по тем законам, которые определены как природные, поскольку природные объекты длятся без человеческого участия, что не относится к феноменам культуры. Культура есть не только исключительное условие бытия человека, но и его порождение, она длится и будет возобновляться только постоянным усилием человека.

Р. Бенедикт в работе «Модели культуры» (1934), используя изначально биологический термин «паттерн», описал доминирующие внутренние принципы человека, обеспечивающие общность формы культурного поведения в различных сферах жизнедеятельности человека, обозначив их как «культурные паттерны». Это позволило представить человека через его жизнь в культуре, а культуру – через ее проявленность в человеке, через обусловленность ею человеческой реакции, когда даже спонтанное поведение может трактоваться как культурно обусловленная реакция, преобладающая среди моделей поведения человека.

Клиффорд Гирц, один из современных антропологов, определяет паттерны культуры как упорядоченные системы означающих символов, без которых «человек вел бы себя абсолютно неуправляемо, его поведение представляло бы собой хаос бессмысленных действий и спонтанных эмоций, его опыт был бы совершенно неоформленным. Культура, накопленная сумма таких паттернов, это не просто украшение человеческого существования, но – и это принципиально важно для определения ее специфики – важнейшее ее условие». Устойчивость воспроизводимых культурных моделей в коммуникативной практике зависит от поддержания стабильных, ритмически повторяемых знаково-символических актов общения посредством ознаковления длящейся повседневности.

По К. Гирцу, особую роль в становлении человека играет то, что с точки зрения физиологии он проявляется как неполное, незавершенное животное, что определяет не его необычайную способность учиться, а содержание познанного и освоенного опыта, прежде чем он сможет самостоятельно функционировать. Человек в стремлении самоопределения как живое существо «обнаруживает свое собственное начало лишь в глубине жизни, начавшейся раньше него… Лишь на основе всегда уже начавшегося человек может помыслить то, что имеет для него значение первоначала».

Таким образом, философская антропология описывает природу и сущность человека, его другие характеристики в понятиях всеобщего и общесоциологического, в единстве существования человека как природного и социального существа, как уникальной формы бытия.