Адам Сильвера в конце они оба умрут

• Название: Адам Сильвера в конце они оба умрут
• Дата: 19.06.2022
• Размер: 0.58 Mb.
• Имя файла: v-konce-oni-oba-umrut.rtf
• Тип: Документы; #602873
• страница: 21 из 30

ДЕЛАЙЛА ГРЕЙ

12:52

Делайла несется к единственному книжному магазину в городе, где еще чудом продается научно‑фантастический роман Хоуи Мальдонадо «Потерянный близнец Боун‑Бея».

Делайла ускоряется, держась подальше от края обочины и игнорируя оклик лысеющего мужчины с большой гимнастической сумкой. Она проносится мимо двух мальчиков с одним велосипедом.

Она молится, чтобы Хоуи Мальдонадо не перенес интервью на время пораньше, боясь не успеть добраться до места встречи, но вдруг вспоминает, что для Хоуи на кону находятся куда более важные вещи.

ВИН ПИРС

12:55

Вину Пирсу позвонили из Отдела Смерти в 00:02, чтобы сообщить, что сегодня он умрет. И он не то чтобы очень этому удивлен.

Вин зол, что красивая женщина с разноцветными волосами не обратила на него внимания; зол, что так и не женился; зол, что ему сегодня утром отказали буквально все женщины в приложении «Некро»; зол на бывшего тренера, который помешал ему воплотить свою мечту; зол на этих двух мальчишек с велосипедом, которые мешают ему осуществить его последние разрушительные планы. Паренек в велосипедной экипировке тащится очень медленно и занимает великом весь тротуар – а ведь велосипеды нужны для того, чтобы на них ездить! А не катить рядом с собой, как детскую коляску. Вин рвется вперед, не думая о последствиях, и задевает парня плечом.

Тот недовольно цыкает, но друг, схватив за руку, его придерживает.

Вину нравится, когда его боятся. Нравится и в повседневной жизни, однако больше всего он любил это ощущение на ринге. Четыре месяца назад Вин начал испытывать боли в мышцах, но признавать свою слабость отказывался. Силовые нагрузки превратились в испытание с плохими результатами. Несколько подходов по двадцать подтягиваний превратились в подходы по четыре за раз, да и то в лучшие дни, и тренер был вынужден навсегда снять Вина с ринга, потому что драться он больше не мог. Болезни всегда преследовали семью Вина: его отец умер несколько лет назад, после того как ему диагностировали рассеянный склероз, тетя умерла от кровотечения, вызванного внематочной беременностью, и так далее, – но Вин верил, что он лучше, что он сильнее. Ему суждено стать великим, в этом он был уверен; его ждут победа в чемпионате мира и невероятные богатства… Но хроническая болезнь мышц сковала Вина, и он все потерял.

Он заходит в зал, в котором провел последние семь лет, пытаясь стать чемпионом мира в тяжелом весе. Запах пота и грязных кед навевает бесчисленные воспоминания. Единственное воспоминание, которое сейчас для него что‑то значит, – это как тренер заставил его освободить шкафчик в раздевалке и предложил обдумать другие карьерные возможности, например попробовать себя в качестве спортивного комментатора или самому стать тренером.

Какое оскорбление.

Вин проскальзывает в помещение с генераторными установками и вынимает из спортивной сумки самодельную бомбу.

Вин погибнет там, где родился как личность. И погибнет он не один.

МАТЕО

12:58

Мы проходим мимо витрины с классическими и современными книжками, которые лежат в детских креслах, как будто праздно проводят время в зале ожидания, готовые к тому, что их купят и прочтут. Я хотел бы как‑то расслабиться после встречи с грозной физиономией того мужика со спортивной сумкой.

Руфус фотографирует витрину.

– Можем войти.

– Я минут на двадцать, не дольше, – обещаю я.

Мы заходим в «Открытый книжный». Мне нравится, что у него такое вселяющее надежду название.

Зайти внутрь – самая лучшая из самых худших в мире идей. У меня нет времени, чтобы прочесть даже одну книгу. Но раньше я никогда не бывал в этом книжном, потому что обычно заказываю книги с доставкой или беру их в школьной библиотеке. Может, на меня упадет книжная полка, и таким и будет мой конец – болезненным. Хотя бывают смерти и похуже.

Засмотревшись на старинные часы на самой верхней полке, я натыкаюсь на стол и роняю на пол книги с выкладки «Снова в школу». Я извиняюсь перед продавцом по имени Джоэл (если верить его бейджу), но он говорит, что мне не о чем беспокоиться, и помогает поднять книжки.

Руфус оставляет велосипед у входа и следом за мной идет между книжных полок. Я читаю рекомендации сотрудников: разные жанры расхваливаются разными почерками, какие‑то более разборчивыми, какие‑то менее. Я стараюсь избегать секций с литературой о преодолении горя, но две книги все‑таки приковывают мое внимание. Одна называется «Привет, Дебора, моя старая подруга» – это биография Кэтрин Эверенн‑Хейстинг, вызвавшая неоднозначную реакцию у читателей. Вторая – бестселлер, о котором кричат на каждом углу: «Как говорить о смерти, если ты узнал, что умираешь», – написанный каким‑то мужчиной, который все еще жив (и в чем тогда прикол?).

На полках я вижу многие из моих любимых триллеров и молодежных книг.

Я останавливаюсь в разделе любовных романов. Около дюжины книг здесь обернуто в крафтовую бумагу, на них – штампы «Свидание с книгой вслепую» и небольшие подсказки, которые должны зацепить покупателей. Что‑то вроде короткого описания в профиле на сайте знакомств. Или в приложении «Последний друг».

– Ты когда‑нибудь с кем‑нибудь встречался? – спрашивает Руфус.

По‑моему, ответ очевиден. Мило, что он не делает поспешных выводов.

– Не‑а. – Я только влюблялся, но мне немного неловко признаться, что это были герои книг и сериалов. – Я упустил свой шанс. Может, в следующей жизни.

– Может, – соглашается Руфус.

Я чувствую, что он хочет сказать что‑то еще. Возможно, отколоть шуточку, что мне стоило зарегистрироваться в «Некро», чтобы не умереть девственником, как будто бы секс и любовь – это одно и то же. Но Руфус молчит.

А может, я ошибаюсь.

– Эйми была твоей первой девушкой? – спрашиваю я и хватаю с полки обернутую бумагой книгу, на которой нарисован убегающий преступник с огромной червовой картой в руках и надписью: «Роман, который украдет ваше сердце».

– Это были мои первые серьезные отношения, – говорит Руфус, вращая стойку с открытками, на которых изображен Нью‑Йорк. – Но в прежней школе у меня кое‑что было с одноклассниками. Ничего серьезного, хоть мне и хотелось. А у тебя кто‑то был? – Он берет со стойки открытку с фотографией Бруклинского моста. – Можешь отправить открытку.

Открытки.

Я улыбаюсь и беру одну, две, четыре, шесть, двенадцать открыток.

– Ты, я смотрю, влюбчивый, – замечает Руфус.

Я иду к кассе, где меня снова встречает Джоэл.

– Нам нужно отправить всем открытки, понимаешь? – Я специально ничего не уточняю, потому что не хочу сообщать продавцу, что покупатели, которым он пробивает чек, умрут сегодня в возрасте семнадцати‑восемнадцати лет. Не хочется портить ему день. – Плутонцам, одноклассникам…

– У меня нет их адресов, – перебивает Руфус.

– Отправь на адрес школы. У них должны быть адреса всех выпускников.

Это я и хочу сделать. Я покупаю таинственную книгу и открытки, благодарю Джоэла за помощь, и мы уходим. Руфус сказал, что в его отношениях самым главным была возможность откровенно делиться своими мыслями. Я могу сделать это при помощи открыток, но и голосом мне тоже придется воспользоваться.

– Впервые донимать отца по поводу любви я начал лет в девять, – говорю я, снова просматривая открытки с изображениями мест родного города, в которых так и не побывал. – Мне было интересно, где она прячется: под диваном или на верхней полке в шкафу, куда я пока не мог дотянуться. И ведь папа не говорил: «любовь в тебе самом» или «любовь повсюду вокруг нас».

Руфус катит велосипед рядом, и мы проходим мимо спортзала.

– Я заинтригован. Что же он тогда говорил?

– Что любовь – это суперспособность, данная каждому из нас, только эту суперспособность я не всегда смогу контролировать. Особенно когда повзрослею. Иногда будет накатывать волна чистого безумия, и главное – не бояться, если моя сила заденет кого‑то, кого я даже не планировал задеть. – Лицо начинает гореть, я так хотел бы сейчас иметь суперздравый смысл, но мне его явно не хватает, потому что такие вещи не стоит произносить вслух. – Это было глупо. Прости.

Руфус останавливается и улыбается.

– Не, мне понравилось. Спасибо за эту историю, Суперматео.

– На самом деле я Мега‑Мастер‑Матеомэн. Так что не путай, сайдкик. – Я поднимаю взгляд с открыток. Мне очень нравятся его глаза. Карие и усталые, хотя он успел немного отдохнуть. – А как узнать настоящую любовь?

– Я…

Звон стекла – и нас внезапно отбрасывает назад, языки пламени охватывают визжащую толпу. Вот и все. Меня ударяет о водительскую дверцу ближайшего автомобиля, плечом я сбиваю зеркало заднего вида. Зрение меркнет: темнота, огонь, темнота, огонь. Я поворачиваюсь, и у меня хрустит шея; Руфус лежит рядом со мной. Его красивые карие глаза закрыты. Вокруг – мои открытки с видами Бруклинского моста, статуи Свободы, Юнион‑сквер, Эмпайр‑стейт‑билдинг. Я подползаю ближе и весь напрягаюсь, протягивая к нему руку. Его сердце стучит мне в запястье. Как и мое, оно отчаянно не хочет останавливаться, особенно в такой сумятице. Наше дыхание беспорядочно, тревожно, испуганно. Понятия не имею, что случилось, осознаю только, что Руфус пытается открыть глаза, а люди вокруг кричат. Но не все. На земле лежат тела, чьи лица целуют бетон, а рядом с девушкой с разноцветными волосами, которая силится встать, лежит женщина, но глаза ее смотрят в небо, и кровь окрашивает лужу багровым.