Философия. Философия_ответы. Билеты для кандидатского экзамена по истории и философии науки в группе Хмелевской
 Скачать 2.28 Mb.
|
|
Какие же сочетания слов лишены смысла? 1. те, которые содержат слова, не имеющие смысла. Например, «это тело есть бабих»; 2. те, которые представляют собой бессмысленные сочетания слов, например, «Цезарь есть простое число». Разделение всех наук на формальные и фактуальные. Формальные науки — это логика и математика, их предложения аналитичны или тавтологичны, они справедливы для лю- бого фактического положения вещей, потому что они его не затрагивают; фактуальные — эмпирические науки о природе и человеке. На самом деле разделение на аналитические и синтетические суждения всё же име- ет относительный характер, и может быть осуществлено лишь по отношению к готовому сложившему знанию. Если же рассматривать знание в его становлении, то резкое проти- вопоставление этих двух видов суждений становится неправомерным «Город Манагуа есть столица государства Никарагуа» (суждение и синтетическое, и аналитическое). С точки зрения неопозитивистов, предложения фактуальных наук синтетичны. Эмпи- рические предложения бывают двух видов: 1. непосредственные высказывания о фактах; (атомарные предложения); 2. предложения, являющиеся следствием из элементарных. Доктрина, согласно которой теоретические положения могут быть сведены к элементар- ным высказываниям о фактах = редукционизм. Вопрос об элементарном предложении. В логике можно ограничиться Все С есть П. Но в действительности? Оказалось, найти такие предложения трудно. Принцип верификации: элементарное предложение необходимо сравнивать с действи- тельностью. Но здесь важно указать способ, как это сделать. Предложение нужно срав- нивать с фактом. Но что есть факт? С точки зрения неопозитивистов — это чувственные данные. Значит, чтобы верифицировать любое эмпирическое предложение, надо свести его к высказыванию о наиболее элементарном чувственном восприятии. Единственный признак факта — это то, что он воспринимается. Эволюция взглядов на основной вопрос философии: Конт — он не разрешим; Мах — разрешим путём признания первичным началом нейтральных элементов; логические пози- тивисты — нет такой проблемы вообще. Карнап разъясняет, что предложения метафизики не абсолютно бессмысленны, но лишены научного смысла, т.е. они не утверждают ника- ких фактов. Они нужны людям, т.к. служат для выражения чувства жизни, переживаний, эмоций. В выражении чувства жизни метафизика может быть поставлена на одну доску с поэзией, музыкой. Но поэзия и музыка — адекватные средства для выражения чувства жиз- ни, а метафизика — не адекватное. Метафизик выражает своё внутреннее чувство жизни в форме утверждений о внешнем мире и претендует на общезначимость этих утверждений. Метафизика должна отказаться от притязаний на научность и общезначимость. Карнап разъясняет, что понятия всех эмпирических наук могут сводиться к коренным понятиям, которые связаны с данным, с непосредственным содержанием переживаний. Это значит, что все физические понятия могут сводиться к психологическим. Карнап «Логиче- ское построение мира» (1928). Проведение принципа верификации оказалось чревато определёнными трудностями. 187 1. непонятна природа самого принципа верификации; он не есть тавтология и высказы- вание о фактах; априорным он быть не может; значит, он бессмысленный. Они должны были признать, что принцип носит конвенциональный характер. 2. если примем данный принцип, то должны признать бессмысленными и многие по- ложения науки. Неопозитивисты попытались заменить актуальную верификацию на принципиальную верифицируемость (логическая возможность провести проверку); но и такая формулировка ведёт к затруднениям: никаким числом чувственных проверок мы не можем осуществить окончательную проверку теоретических суждений (зако- нов). Пришлось заменить верифицируемость подтверждаемостью (достаточно, чтобы оно хо- тя бы в какой-то степени подтверждалось наблюдением). Но в какой мере? Возьмем, например, предложение «Существует милосердный Бог». Мы можем сказать: «Если Он существует, то некоторые верующие считают себя счастливыми». Можно найти таких людей. Сведение верифицируемого предложения к протокольным предложениям. Но ощущения должны быть для всех людей сходными. Отсюда проблема интерсубъективности. Физикализм: создание единой науки на базе единого языка (вещный язык, на котором в науке и в повседневной жизни мы говорим о физических вещах. 1. Предложения такого языка могут быть проверены посредством показаний различных чувств. 2. Интерсубъективность означает, что его предложения могут быть проверены различ- ными субъектами; 3. Универсальность: каждое научно приемлемое предложение, исходящее как из повсе- дневного языка, так и языка науки, м.б. переведено на этот язык. Перевод же непротокольных предложений требует дополнительной операции, которую Карнап назвал редукцией. Когерентная теория истины (согласованность предложений). Логические позитивисты рассматривали теорию как логическую конструкцию на ос- нове чувственных данных, на основе элементарных предложений. Для построения теории необходим набор исходных предложений и система правил, позволяющих вывести из этих предложений другие предложения. Эти правила должны удовлетворять одному условию: обеспечить непротиворечивость системы (принцип терпимости). В логике нет морали — принцип Карнапа. Теоретические положения могут быть сведены к высказываниям о фактах (принцип редукционизма). Дальнейшая эволюция неопозитивизма пошла в направлении создания логической се- мантики. 3.8 Критический рационализм К.Поппера. Философия науки К.Поппера (анализ работы К.Поппера «Эволюционная эпистемология»). 3.9 Концепция исследовательских программ И.Лакатоса (по рабо- те «История науки и ее рациональные реконструкции»). Это уже было у Яковлева В материалах Гриши дословно то же. 188 3.10 Концепция исторической динамики науки Т.Куна (анализ ра- боты Т.Куна «Революции как изменение взгляда на мир»). Томас Кун (1922–1996) Основные работы: «Структура научных революций», «Коперниканская революция». Ключевое понятие в теории Куна — это понятие «парадигма». Парадигма рассматрива- ется как дисциплинарная матрица, включающая в себя совокупность методов и ценностей, разделяемых членами научного сообщества, модель и образец решения научных задач. При этом учитывается общепринятое понимание содержания концептуального аппарата и ме- тодики научных экспериментов. Парадигма, таким образом, объединяет членов научного сообщества, а они, в свою очередь, решают, что считать парадигмой. С одной стороны, Кун рассматривает парадигму как образец конкретных решений головоломок нормальной науки (эпистемологический аспект — например, законы Ньютона). С другой стороны, он обозначает этим понятием всю совокупность убеждений, ценностей, технических средств и т.п. (социологический аспект). В парадигму как дисциплинарную матрицу входят различные компоненты. Одним из них являются «символические обобщения» (например, F = ma или I = V /R). Парадиг- ма также включает «метафизическую часть» (например, утверждения: «все воспринима- емые нами явления существуют благодаря взаимодействию в пустоте однородных атомов, или, наоборот, благодаря силе, действующей на материю, или благодаря действию полей»). Третьим видом элементов являются ценности (например, «количественные предсказания должны быть предпочтительнее качественных; в любом случае следует постоянно забо- титься в пределах данной области науки о соблюдении допустимого предела ошибки»). Под четвёртым видом подразумеваются иллюстративные образовательные способы конкретного решения проблем, с которыми сталкиваются студенты в ходе обучения (различного рода практикумы). Каждая наука, согласно Куну, в своём генезисе проходит допарадигмальную стадию, которая характеризуется наличием большого числа школ и различных направлений. При этом каждая школа по-своему объясняет различные явления и факты, лежащие в русле конкретной науки, причём в основе этих интерпретаций могут находиться различные мето- дологические и философские предпосылки. В рамках парадигмы развивается нормальная (зрелая) наука, и учёные решают опре- делённый тип задач, которые Кун называет «головоломками». Основная повседневная де- ятельность учёных — это решение таких головоломок. Прогресс представляется очевидной тенденцией именно в течение таких периодов нормальной науки. Кун, в отличие от Поппера и Лакатоша, считает, что нельзя говорить о перманентном прогрессе науки. Согласно Куну, имеет смысл выделить внутрипарадигмальный прогресс научного знания по решению всё большего количества головоломок, что и делает так назы- ваемая «нормальная наука». Переход же от одной парадигмы к другой носит проблемный и, как считал Лакатош, критикуя Куна, иррациональный характер. Решая головоломки, учёный иногда сталкивается с нестандартными задачами: пара- доксами или аномалиями. В принципе их решение он может отложить «на потом», имея в виду появление в будущем более совершенных приборов, новых более точных методик расчётов и т.п. Но если аномалий становится достаточно много, то возможна научная ре- волюция — смена научной парадигмы. Научные революции рассматриваются Куном как такие некумулятивные эпизоды развития науки, во время которых старая парадигма заме- щается целиком или частично новой парадигмой, несовместимой со старой. Сами скачки носят, скорее, психологический спонтанный характер, поскольку во многом зависят от лич- ностных факторов членов научного сообщества. Кун поясняет свои рассуждения с помощью 189 психологических понятий «инсайт» и «гештальт». Опираясь на экспериментальный материал гештальтпсихологии, Кун, используя мета- фору, пишет: «То, что казалось учёному уткой до революции, после революции оказывалось кроликом». Согласно Куну, необходимо отказаться от представления, что смена парадигм приближает учёных всё ближе к истине, поскольку их эволюция, как и в животном мире, не имеет какой-либо общей фиксируемой цели. Он пишет, что выражения типа «реаль- но существует», «онтология теории является реальным подобием природе» кажутся ему в принципе иллюзорными. Кун не сомневается, что ньютоновская механика улучшает меха- нику Аристотеля и что теория Эйнштейна улучшает теорию Ньютона в том смысле, что даёт лучшие образцы для решения головоломок. «Но в их последовательной смене, — за- ключает Кун, — я не вижу связного и направленного онтологического развития. Наоборот, в некоторых существенных аспектах, хотя никоим образом не целиком, общая теория отно- сительности Эйнштейна ближе к учению Аристотеля, чем взгляды того и другого к теории Ньютона». Успех научной революции зависит от количества и характера решаемых головоломок в новой парадигме. Большую роль в победе революции играет количество авторитетных учёных в научном сообществе, предлагающих перейти к новой парадигме. Революции раз- решаются, как и в теории Дарвина, через отбор посредством конфликтов внутри научного сообщества. Качественные скачки в науке всегда происходят от одной парадигмы к другой. Поэтому, с точки зрения Куна, можно говорить о рациональности науки только в рамках парадигм. В периоды «нормальной» науки учёные чисто психологически не склонны предполагать возможность существования другой парадигмы и стараются не замечать аномалии в «своей парадигме» или объяснять их с помощью новых гипотез и возможностью устранения в бу- дущем технических погрешностей. Как считает Кун, «три класса проблем — установление значительных фактов, сопоставление фактов и теории, разработка теории — исчерпывают поле нормальной науки, как эмпирической, так и теоретической». Исследование в нормаль- ной науке направлено на разработку именно тех явлений и теорий, существование которых парадигма заведомо предполагает. Переключение с одного гештальта на другой, то есть с одной парадигмы на другую — это не только концептуально-методологический, но и социально-психологический кризис научного сообщества. Как пишет Кун, «открытие начинается с осознания аномалии, то есть с установления того факта, что природа каким-то образом нарушила навеянные па- радигмой ожидания, направляющие развитие нормальной науки». Все известные в исто- рии естествознания открытия характеризуются тремя общими чертами: предварительное осознание аномалии, постепенное или мгновенное её признание и последующее изменение парадигмальных понятий и процедур. Рациональность науки, таким образом, во многом обусловливается социально-психологическими факторами. Научные революции не являются кумулятивным этапом в развитии науки. Кун подчёркивает, что, напротив, кумулятивным этапом являются только исследования в рам- ках нормальной науки, когда учёные решают и отбирают разрешимые в принципе задачи. Схема развития науки, по Куну, выглядит следующим образом: Парадигма 1 → Нормальная наука → Головоломки → Революция → Парадигма 2 Анализируя Коперниканский переворот в астрономии и переход от теории флогистона к парадигме кислородного горения, Кун показывает, что пять традиционных характеристик научных теорий: точность, непротиворечивость, область приложения, простота и эвристич- ность — имеют методологическое значение только в рамках самих парадигм. Вне синтези- рующей их парадигмы и при переходе от одной парадигмы к другой эти характеристики «расплываются», становятся «смутными» и «конфликтными». Кроме того, проведённый 190 Куном сравнительный анализ теорий Птолемея и Коперника, а также открытия кислорода показал, что великие научные открытия носят глубоко процессуальный характер. Так, укоренение идей Коперника и их разработка в научном сообществе продолжалась около двух столетий. Вопрос о приоритете в открытии кислорода до сих пор носит острый характер. Согласно Куну, первым открыл кислород как газ шведский химик К. Шеели. Второй соавтор, англичанин Дж. Пристли, повторив опыты Шеели, попытался объяснить их на основе доминировавшей в то время теории флогистона. Но только А. Лавуазье сфор- мулировал новую парадигму химии, построив кислородную теорию горения. 3.11 Идеи эволюционной эпистемологии в работе К.Лоренца «Эво- люция и априори». Два направления с разными задачами: 1. предметом является эволюция органов познания и познавательных способностей (Ло- ренц, Фоллмер), 2. эволюция как модель развития научного знания (Поппер) = эволюционная теория науки Основные идеи: 1. Жизнь = процесс получения информации. 2. Живые существа обладают системой априорных (врождённых) когнитивных струк- тур. 3. Они формируются в процессе эволюции. 4. Адаптивность этих структур является свидетельством реалистичности получаемых с их помощью знаний. Основоположник — австрийский этолог, Нобелевский лауреат Конрад Лоренц (1903– 1989). «Гипотетический реализм». Шел от Канта. Априорные. структуры познания: «Если мы понимаем наш разум как функцию органа, то ответ на вопрос, каким образом формы его функции соответствовали реальному миру совсем прост: формы созерцания и категории, предшествующие любому индивидуальному опыту, приспособлены к внешнему миру по тем же причинам, по которым копыто лошади ещё до её рождения приспособлено к степной почве, а плавники рыбы приспособлены к воде еще до того, как она вылупится из икринки». Отличие от Канта: эти априорные особенности не вечны, изменяются и не противостоят действительности (т.е. Кант не прав, что «разум предписывает природе законы»). Они формируются в процессе эволюции под воздействием действительности и поэтому могут её адекватно постигать. Априорны для индивида, но апостериорны для вида. Дальнейший текст Гриши совпадает с уже появлявшимся у Яковлева 3.12 Идеи эволюционной эпистемологии в работе Г.Фоллмера «Ме- зокосмос и объективное познание». Герхард Фоллмер (р.1943) Главное сочинение = «Эволюционная теория познания». Гипотетический проективный реализм. 191 1. Познание = адекватная реконструкция внешних структур в субъекте. Не отражение (как у эмпириков), а взаимодействие S и О. 2. Субъективные и объективные структуры соответствуют друг другу («подходят») — эволюционная теория. 3. Познание является полезным, оно повышает шансы репродукции, приспособленность организмов. Внутренняя реконструкция не всегда корректна, но имеется согласование между миром и знанием. («Обезьяна, которая не имеет реального восприятия ветки, вскоре стала бы мертвой обезьяной»). Частичная изоморфия. Соотношение между ре- альностью и познанием можно разъяснить с помощью модели проекции. (Если объект проецируется на экран, то структура изображения зависит от: а) структуры предмета, вида проекции, б) структуры воспринимающего экрана (наших органов чувств). 4. Биологически — эволюция есть процесс мутаций и селекции, теоретико-познавательно — процесс предположений и опровержений. 5. Научное познание не совпадает с опытным познанием. Научное познание не обуслов- лено генетически («было бы бессмысленно искать биологические корни теории отно- сительности»). В создании гипотез мы свободны и должны соблюдать правила: недо- пущения логических противоречий, бритвы Оккама и т.п. 6. Мезокосмос: мир, к которому приспособился наш познавательный аппарат (мир сред- них размеров) = лишь срез, часть действительного мира. Наша «когнитивная ниша». Т.е. наши возможности наглядного восприятия могут нам отказывать (например, неев- клидовы геометрии). Поэтому наглядность не является условием истины. 7. Раз познание = проекция, то мы пытаемся восстановить начальную информацию, на- чальный объект. Но всё знание является ГИПОТЕТИЧЕСКИМ. «Проективная теория познания». Дальнейший текст Гриши совпадает с уже появлявшимся у Яковлева По материалам Кузнецова Н. 3.13 Радикальный конструктивизм в эпистемологии (по работе Э. фон Глазерсфельда «Введение в радикальный конструктивизм»). «Радикальный конструктивизм — эпистемологический подход, согласно которому знание принципиально не может соответствовать объективной реальности или “отражать” её, по- скольку единственный доступный индивиду «реальный мир» представляет собой конструк- цию (систему конструктов), порождаемую самим индивидом в процессе познания на основе своего сенсорного опыта.» — Википедия. Полный текст работы 56k символов ≈ час на чтение. Язык в основном приятный, можно просто прочесть оригинал. Конспект приблизительно в 5 раз короче и, разумеется, пропус- кает часть тонкостей. Дальнейшие цитаты из этой работы. ” Одним из основных тезисов является тезис о том, что мир, который мы познаем (прожи- ваем) на собственном опыте и который мы сами же конструируем, является актом непро- извольным, наше конструирование — это не предмет специального внимания, т.е. мы не знаем, как мы это делаем». 192 “ Работа начинается с вопроса о том, что существует в дейсвтительности, но вывернутого на изысканный манер: а можно ли вообще говорить, что есть какая-то действительность, в которой что-то сущесвтует? Цитируя некоего Путнама, Глазерсфельд утверждает, что от Платона до Канта никто всерьёз не сомневался, что можно, и спорили только о том, что же в ней существует. А затем добавляет от себя, что и после Канта тоже. Ключевое отличие своей философии от всей прежней (которую он называет «метафи- зическим реализмом») Глазерсфельд видит в том, что если раньше познание рассматри- валось как «иконическое» отображение объективно сущесвтующей действительности, то радикальные конструктивисты рассматривают его как приспособленность (Anpassung) в функциональном смысле. Для описания отображения Глазерсфельд также использует тер- мин «гомоморфизм». Этот гомоморфизм прежней философии Глазерсфельд сравнивает с картиной, более-менее точно воспроизводящей действительность при необязательном со- блюдении размеров, а свой подход — с ключом, непохожим на замок, который он открывает, но подходящим к нему. ” Так, мы можем сказать наверняка, что профессиональный взломщик имеет множество клю- чей, имеющих различную форму и, тем не менее, открывающих нашу дверь. “ Автор сравнивает свою теорию с Дарвиновской, в которой выживает наиболее приспо- собленная особь, но замечает, что вообще говоря особь не бывает от природы более или менее приспособленной, а есть лишь две крайности: она оставляет потомство или умира- ет. Остальное — уже наша оценка. Приводя аналогию между эволюцией видов и идей, приспособленных, выживающих, Глазерсфельд встаёт на позиции эволюционной эпистемо- логии (но продолжает спорить с Конрадом Лоренцом в онтологии). Идеи выживают или отсеиваются, но не улучшаются по Глазерсфельду, так же, как и живые организмы. ” . . . в лучшем случае можно сказать, что на окружающую среду возлагается ответственность за процесс вымирания, но никак не за выживание. “ Аналогично, идеи «выживают», то есть считаются истинными пока они справляются с некой практической задачей приспособления: ” Такая логика вполне приемлема при анализе основной проблемы теории познания. В самом общем смысле наше знание является полезным, значимым, жизнеспособным (если угодно 193 оценивать его в терминах позитивной шкалы) в том случае, когда оно накладывает устойчи- вость на опытный мир, дает возможность делать предсказания, допускать или предотвра- щать те или иные явления и события. <. . . > Следуя строгой логике, это вовсе не означает, что мы теперь знаем, как устроен объективный мир; это означает лишь то, что мы знаем один из многих путей, ведущих к достижению поставленной цели и который мы в нами же определенных обстоятельствах опыта избрали. “ Квинтессенция этого в цитате Пиаже: «Разум организует мир в процессе организации самого себя». Вторая часть работы посвящена в основном истории эпистемологии и если вы очень спешите — она менее важна. Глазерсфельд подчёркивает, что идея сомнения в истинности и вообще возможности знания не нова. Приводит цитаты древних греков (Пиррона, Секста Эмпирика) на этот счёт. ” . . . максимум, на что мы способны, это сравнить наше ощущение яблока с другими ощуще- ниями, но никоим образом не с самим яблоком — таковым, каким оно могло бы быть до того, как мы его так или иначе восприняли. “ Ещё сильнее заставил нас сомневаться Кант, переведя пространство и время из мира объективного в априорные формы чувственности. ” Отныне сомнением в том, действительно ли яблоко является таким гладким, ароматным, сладким и желтым, каким оно кажется, перерастает в сомнение о существовании реаль- ного предмета, который мы обособили как автономную целостность от остального мира и восприняли в качестве «вещи». “ Основным для радикального конструктивизма становится вопрос о том, как эта невоз- можность что-либо знать о вещах мира наверняка может сочетаться с устойчивостью ви- димых законов нашего мира, постоянством причин и следствий. На этот вопрос пытается ответить Джамбатиста Вико (XVII–XVIII вв) в духе того, что творение и познание есть одно и то же, и только строитель знает здание, которое построил. Поэтому всё в мире знает только Бог, а человек — знает то, что «познал, когда создавал и посредством собственного труда выковывал». 194 ” И хотя развитая им теория познания является логически выдержанной — человеческое зна- ние конструируется самим человеком и, соответственно, ни в каком онтологическом боже- ственном творении не возникает необходимости — все же открыто говорить о независимости знания Вико не решается. “ Взгляды Вико, говорит Глазерсфельд, этим похожи на Берклианство. Хотя это не в точности оно. Вико предвосхищает радикальный конструктивизм, и квинтессенция этого в фразе «Человеческое знание (наука) — не что иное, как привнесение связи между вещами». В итоге, на основной вопрос «Вико не даёт прямого ответа, однако ему удается оставить в стороне сам вопрос, обращая его в бессмыслицу, если мир, в котором мы живем и который познаем, с необходимостью конструируется нами самими, тогда нет ничего удивительного в том, что нам же самим он кажется и относительно стабильным». Глазерсфельд замечает также нотку конструктивизма у Канта, но отдаёт предпочтение Вико, ибо у Канта способ конструирования мира мыслящим субъектом априорен, то есть по существу и принадлежит той самой объективной реальности, которую автор недолюбливает. ” Для Вико, напротив, он не имеет ничего общего с неизменными, встроенными в организм мировоззренческими принципами и способами мышления, определяющими суть конструи- руемого, а является историей самой конструкции <. . . > И всё же, каким бы изящным ни показалось данное объяснение, оно не дает ответа на два других вопроса: в каких пределах нечто (новое) можно считать совместимым с уже имеющимся знанием? и зачем вообще ор- ганизму нужно такого рода когнитивное конструирование? Попытка отыскать какой-нибудь из возможных ответов на поставленные вопросы определила содержание третьей части дан- ной работы. “ Третья часть несколько более путаная. ” Всякий конструктивизм интуитивно исходит из предположения, что любые когнитивные события происходят в опытном мире какого-либо целеориентированного сознания. В дан- ном случае целеполагание вовсе не подразумевает целей, связанных с «внешним миром» Цели, о которых идет речь в данном контексте, возникают исключительно вследствие оце- нок когнитивным организмом событий собственного опыта, с тем чтобы одни повторить, а других попытаться избежать. “ 195 Честно говоря, дальше начинается неубедительное жонглирование, примерно сводяще- еся к тому, что регулярность законов мира — не свойство законов мира, а свойство регуля- ризующего их субъекта. Это, конечно, в духе прежде сказанного, но как-то также не ясно, почему. Позже это разъясняется чуть лучше. ” . . . все, что мы извлекаем из нашего опыта индуктивным способом, неизбежно этому же опыту и принадлежит, но никак не мифическому миру вне опыта, которым грезят метафи- зические реалисты. “ Глазерсфельд делает большую разницу между эквивалентностью (Aquivalenz) и самотождественностью (individuelle Identitat). Первая означает «такой же», вторая — «тот же самый». В принци- пе, нам это хорошо знакомо по неразличимости частиц в квантмехе (это НЕ ПРИМЕР ГЛАЗЕРСФЕЛЬДА). Пиаже показывает, что эти категории не врождённые, они приходят примерно к двум годам. А автор делает акцент на том, что именно оценка субъекта таким образом проводит черту между двумя разными восприятиями одного объекта либо двумя одинаковыми, но не одним и тем же объектами. Конструктивизм во все поля. ” Никто более искусно не использует это принципиальное свойство, чем фокусник. Предполо- жим, на одном из представлений он просит у кого-нибудь из зрителей кольцо, перебрасывает его через сцену своему помощнику, а затем предлагает ошеломленному зрителю отыскать кольцо в собственном кармане. Фокус состоит в том, что восприятие зрителей нарушается таким образом, что они совершенно непроизвольно устанавливают тождественность меж- дуединственный раз увиденным кольцом и любым переброшенным через зал объектом. “ Другой пример — смена кадров кинофильма, воспринимаемых как единое движение. Глазерсфельд также подчёркивает, что тождественность относительна, ибо зависит от свойств, которые мы принимаем во внимание. «Два яйца — говорит он, — могут быть снесены с разницей в месяц, но мы будем считать их одинаковыми, ибо они снесены одной курицей, имеют один размер, цвет и т. п.» И нет никакой объективности в том, чтобы считать разные объекты экземплярами одного класса, но есть пригодность. В то же время повторяемость базируется на сравнении, а значит она также субъективна. Ощущение постоянства законов мира таким образом становится просто следствием того, на чём мы сосредотачиваем внимание. ” Евклида, определяет границы конструирования. Эмпирически мы можем воспринимать эти границы только «изнутри», из перспективы кирпичной постройки или Евклидовой геомет- рии. Пределы мира, о которые разбиваются наши начинания, нам не дано увидеть воочию. То, что мы переживаем, воспринимаем, познаем, изучаем, конструируется исключительно из нашего собственного строительного материала и подлежит объяснению только с позиций нашего способа конструирования. 196 “ Последним абзацем автор замечает, что радикальный конструктивизм применим сам к себе, и не должен рассматриваться как отображение истины, но только как одно из при- способлений к миру. Это прекрасно. 3.14 Понимание науки в феноменологии (по работе Э.Гуссерля «Фи- лософия как строгая наука»). Гуссерль — основатель феноменологии. «Феноменология — направление в философии XX века, определявшее свою задачу как беспредпосылочное описание опыта познающего созна- ния и выделение в нём сущностных черт». — Википедия. Полный текст работы 130k символов ≈ 2:30 на чтение. Язык, увы, отвратительный. Понять, чего хочет автор можно только под веществами. Конспект приблизительно в 20 раз короче и содержания в нём мало, но суть в том, что и в огромном труде содержания не больше. Дальнейшие цитаты из этой работы. Примечательно, что второй абзац работы с названием «Философия как строгая наука» начинается словами «Притязанию быть строгой наукой философия не могла удовлетворить ни в одну эпоху своего развития». Итак, по Гуссерлю философия постоянно притязает на статус науки, но ей так и не удаётся его достичь, зато в этих попытках она формирует более строгую методологию и классификацию самих наук. Все науки несовершенны, ибо неокончены и местами противо- речивы, но в них есть система, которая растёт и совершенствуется. А в философии системы нет. Все утверждения в ней спорны, есть только точки зрения, мнения, школы. Затем Гус- серль спрашивает, а должна ли вообще в философии быть эта системность, научность? И толком, естественно, не отвечает. Далее начинается сумбурное рассуждение о том, что такое натурализм. Гуссерль го- ворит, что представители наук о природе (естественных) привыкли считать всё природой, сводить любое явление к натуралистическим законам. Аналогично, представители наук о духе привыкли всё сводить к духу и историзму. И вот такая философия, она вроде как натуралистична. ” Натуралист, говоря вообще, в своем поведении — идеалист и объективист. Он полон стрем- ления научно, т.е. обязательным для каждого разумного человека образом, познать, что такое есть подлинная истина, подлинно прекрасное и доброе, как они должны быть опре- деляемы по общему своему существу, каким методом должны быть постигаемы в каждом отдельном случае. “ Гуссерль при этом утверждает, что «натуралист» сам постоянно опровергает то, что предполагает и, как выражается автор, проповедует (при этом Гуссерль не спешит объяс- нить, что и как именно). ” Предрассудки вызывают слепоту, и тот, кто видит только факты опыта и внутренне при- знает значение только за опытной наукой, тот не почувствует себя чересчур смущенным 197 бессмысленными следствиями, которые не могут быть на опыте показаны как противоре- чащие фактам природы. “ Вообще, в этом месте Гуссерль как-то очень нелестно отзывается о естественнонаучном взляде на мир, хотя вроде он философ, чей идеал — точная наука. Дальше, опираясь на какое-то пространное пустословие, Гуссерль говорит, что «натурализм кажется совершенно дискредитированным», и тут же замечает, что «Однако, и это только предрассудок, и по- этому уклониться от линии строгой науки было бы в корне неправильно». Вообще вся книга просто переполнена длинными бессодержательными и бездоказательными фразами, за ко- торыми следует что-то вида «Разумеется, сомневаться в фактической неопровержимости этого невозможно». Главная заслуга натурализма — «энергия», с которой он стремится реализовать в фи- лософии идеал точной науки. И дальше идёт восхваление науки в самых пафосных словах. Кажется, Гуссерлю всё-таки нравится строгая наука, но натурализм, пытающийся постро- ить на ней философию, чем-то не угодил. В конце части он даёт более ясный план опро- вергать натурализм не из его следствий, а из его посылок, а именно — «натурализирования сознания». Гуссерль дальше ещё продолжает спорить с натуралистами, но вопрос вроде как не совсем об этом, поэтому не буду пересказывать его размытые обвинения, почитайте сами. Итак, о понимании науки: ” Всякое естествознание по своим исходным точкам наивно. Природа, которую оно хочет исследовать, существует для него просто в наличности. Само собой разумеется, вещи су- ществуют как покоящиеся, движущиеся и изменяющиеся в бесконечном пространстве и, как временные вещи, в бесконечном времени. Мы воспринимаем их, мы описываем их в безыскусственных суждениях опыта. Познать эти само собой разумеющиеся данности в объективно значимой строгой научной форме и есть цель естествознания <. . . > Достаточ- но вспомнить только о той “наивности”, с которой, сообразно вышесказанному, естествозна- ние принимает природу как данную, — наивности, которая в нём, так сказать, бессмертна и повторяется вновь и вновь в любом пункте его развития, всякий раз как оно прибегает к простому опыту, — и в конце концов сводит весь опытно-научный метод опять-таки к самому же опыту. Конечно, естествознание в своем роде весьма критично. Один только разрозненный, хотя бы при этом и значительно накопленный, опыт имеет для него малое значение. В методическом распорядке и соединении отдельных опытов, во взаимодействии между опытом и мышлением, которое имеет свои логически прочные правила, разграничи- вается годный и негодный опыт, каждый опыт получает свое определенное значение и вы- рабатывается вообще объективно значимое познание — познание природы. Однако, как бы ни удовлетворял нас этот род критики опыта, пока мы находимся в естествознании и мыс- лим в его направлении, остается еще возможной и незаменимой совершенно иная критика опыта, которая ставит под знак вопроса весь опыт вообще и в то же время опытно-научное мышление. “ 198 Дальше я не выдержал и плюнул. Читать это говоно невозможно, поэтому перехожу от работ Гуссерля к статьям о Гуссерле. А именно к материалам лекций Хмелевской . Там по Гуссерлю минут на 5 чтения, так что ознакомьтесь лучше. А далее самые уместные по теме цитаты оттуда. ” Феномен = то, как вещь является нам, а не вещь сама по себе (ноумен). Принцип: «Назад, к самим предметам!». Феноменология = «наука об истинных началах» “ ” Науки направлены на овладение истиной. Но все научные законы — лишь «идеализирую- щие фикции», «вероятности», познаются путем индукции — поэтому это лишь вероятност- ное знание. Т.е. естественнонаучное знание не совпадает с подлинным истинным знанием, истинное не совпадает с познанным. Истина имеет регулятивный эффект для познания (как предел, линия горизонта). Гуссерль делит мир на «реальное» и «идеальное» — между ними резкая граница. Истины относятся к сфере идеального, это мир «чистых сущностей», который не зависит от субъекта (законы логики, математики). “ ” Философия дает метод обнаружения всех смыслов науки. Наука = сознание в его смыслах. Сознание — язык — практика. “ ” Законы науки существуют объективно, но не в виде отдельных предметов, а как идеальные предметности. Их нельзя обнаружить в опыте и эксперименте, они — продукт индуктивной духовной деятельности. Язык передает информацию об идеальных предметностях от одного человека к другому. “ ” Научное познание: 199 1) исходные впечатления от объектов 2) идеальные очевидности, предметности 3) язык 4) практика Нельзя обособлять друг от друга эти слои, отрывать жизненный мир (практику, язык) от науки. Такой отрыв стал причиной кризиса техногенной цивилизации. “ 3.15 Герменевтика: эволюция и основные принципы герменевтиче- ского метода. Проблема интерпретации в науке. Герменевти- ческие проблемы в научном познании. «Герменевтика — направление в философии XX века, выросшее на основе теории интер- претации литературных текстов» — Википедия. Основные представители — Шлейермахер, Дильтей, Хайдеггер, Гадамер. По этому делу нет материалов на сайте Хмелевской, поэтому приходится дёргать из ран- домных источников. Например, отсюда : 10k символов ≈ 8 минут на чтение. Язык простой. И отсюда : 33k символов ≈ 20 минут, язык простой, но затянуто. Мой вариант где-то минут на 7, менее подробный, разумеется. Вообще, герменевтика начинается в глубокой античности. По сути это любое толкова- ние текстов, которые требуют толкования, что, разумеется, сначала применялось ко всяким там Гомерам, а потом перекинулось на Библию, и тут пошло-поехало. Вся схоластика — это по сути герменевтика. Толкование писания и древних авторов (Платон, Аристотель). Но нас больше всего интересует герменевтика XX века, возрождённая (зачем-то) вышеупо- мянутыми ребятами. Соответственно это такая преимущественно гуманитарная пурга, не являющаяся строго научным методом. Утверждается, что всякий текст имеет два значения: говорящего и слушающего. Назва- ние восходит к Гермесу — посланнику и толкователю богов. Эволюция Герменевтика начинается чуть ли не в доисторический период толкованием мифов и ритуалов. Можно ли это считать нормальной герменевтикой, если письменно- сти ещё нет? Вопрос спорный. В античности традиция продолжается. Укуренная пифия в Дельфах несёт бред и возникает необходимость его перетолковывать. Но всерьёз история начинается толкователями уже Гомера, к числу которых можно смело причислить того же Платона, который в каждом первом диалоге на Гомера отсылается. Начинается подгонка древней литературы под своё мнение — великая, и не оставленная до сих пор традиция. О размахе, который всё это приобрело и в патристике, и в схоластике, не надо и напоми- нать. Каждый толкует Библию так, как ему нравится, благо простор метафор позволяет. ” Ориген в трактате О началах развивает учение о трех смысловых пластах Св. Писания: телесном, душевном и духовном. Телесный, или смысл — для простых людей. Душевный смысл — для тех, кто более усерден в вере. Духовный же смысл открывается лишь избран- ным. 200 “ С Возрождением и Новым временем приходят попытки подвести под это научную базу, хотя не ясно, какие. Наверное, тут можно вспомнить Галилеевское «Книга природы напи- сана на языке математики» и польстить философам идеей, что вот, де, даже сама физика рассматривалась некоторыми как своего рода герменевтика. Потому что ничего серьёзного в эту эпоху на самом деле нет. По ссылке выше говорится «Начиная с Ренессанса существует своя герменевтика в юриспруденции и филологии», но без конкретики. А вот в XIX веке герменевтика начинает действительно обретать научность. Зарожда- ется лингвистика, какой мы её знаем. Наука, приближенная к точным. ” Термин «герменевтика» стал употребляться в философском смысле в раннем немецком романтизме. Ф. Шлейермахер (1768–1834), работы которого имели основополагающее зна- чение для герменевтики, превратил ее в учение об искусстве понимания как такового. “ Он утверждает, что понимание не приходит само собой, а требует усилия (что было вновинку), требует создания методов осмысления. «Искусство понимания заключается в умении реконструировать чужую речь». ” Окончательный поворот герменевтики в сторону философии происходит в XX в. Хотя пер- вые намеки на такой поворот можно найти уже в «философии жизни» позднего Дильтея и у Ницше, заявившего, что «нет фактов, есть только интерпретации», герменевтику как философскую дисциплину в этом ключе развивает М.Хайдеггер и его ученик Х.Г.Гадамер. Если у Хайдеггера герменевтика нацелена на самопонимание фактически существующего человека, то Гадамера интересует сфера гуманитарного знания, он стремится осмыслить «историчность» и «языковость» человеческого опыта. Как метод собственно исторической интерпретации герменевтика разрабатывалась круп- ным мыслителем Вильгельмом Дильтеем (1830–1911). Он считал своей основной задачей разработку методологии гуманитарного знания, которую он понимал как «критику исто- рического разума». Его работы послужили своего рода проектом герменевтической фило- софии. В результате «герменевтика» сделалась модным термином и начиная с 1920-х годов вошла в состав «философии истории». “ Дильтей педалирует идею, что герменевтика — это искусство понимания вообще, и по- этому все гуманитарные науки — куда ни плюнь, сплошная герменевтика. Насколько я понимаю, такой взгляд вообще популярен в их среде. Хайдеггер вот под влиянием Дильтея пытается понять (самоистолковать) самого человека, говоря что, мол, я и сам своего рода герменевт. То есть не обязательно иметь в виду именно какой-то текст, речь скорее о поиске смыслов вообще. Правда поздний Хайдеггер уже перестаёт делать из себя герменевта. 201 ” Не без влияния хайдеггеровских идей Х.Липпс предпринимает в 1936 попытку создания «герменевтической логики». Ее предмет — живая речь, а не косная морфология суждения, как в классической логике. Последняя, в частности, полностью отвлекается от того обсто- ятельства, что речь «позволяет нам нечто узнать». Истинное содержание речи надо искать не в высказывании, а в ситуации, где некоторое утверждение или замечание возникает и где оно оказывает определенное воздействие на говорящего. “ Вообще в этот момент мы стоим практически в самой далёкой от естественных наук точке нашего курса, и это надо осознавать. В данном билете знания физики и знания вообще вам скорее навредят. ” Средой герменевтического опыта является язык. Язык — это универсальная среда, в кото- рой осуществляется само понимание. Способом этого осуществления является истолкова- ние. Язык рассматривался исследователем как особая реальность , внутри которой человек понимает другого человека и также понимает мир. Язык — основное условие, при котором возможно человеческое бытие. “ Весь этот поворот к языку начинает напоминать мне позднего Витгенштейна, с той разницей, что Витя мужик был умный. Видимо поэтому к герменевтике его не относят, хотя по существу он разработал философию языка. Дальнейшую разработку этой темы осуществлял Ханс Георг Гадамер (р. 1900), ученик М.Хайдеггера. Этот перец ещё более ударенный, и он видит герменевтику не методологи- чески, а как «способ существования для человека познающего, действующего и оценива- ющего». Опыт для него уже герменевтика, так что дело принимает почти онтологический оборот. Принципы 1. Тексты необходимо изучать не в изоляции, а в общем контексте, целостной структуре произведения. 2. При истолковании текста важно составить по возможности наиболее полное представ- ление о личности автора, даже если неизвестно его имя. 3. Огромную роль в интерпретации документа играет реконструкция исторической и культурной среды, в которую был включен автор. 4. Требуется тщательный грамматический и филологический анализ памятника в соот- ветствии с законами языка оригинала. 5. Поскольку каждый литературный жанр имеет свои особенности и приемы, важно определить, к какому жанру принадлежит данный текст (с учетом специфики его художественного языка: гиперболы, метафоры, аллегории, символы и т.д.). 202 6. Толкованию должно предшествовать критическое изучение рукописей, призванное установить наиболее точное чтение текста. 7. Толкование остается мертвым без интуитивного сопричастия духу памятника. 8. Пониманию смысла текста может способствовать сравнительный метод, т.е. сопостав- ление с другими аналогичными текстами. 9. Толкователь обязан установить, какой смысл написанное имело прежде всего для са- мого автора и его среды, а затем уже выявить отношение памятника к современному сознанию. Это из первой ссылки выше . А вот из другого источника , более сжато: 1. Автономия объекта (т.е. текст = продукт человеческого разума, в нем уже заложено активное начало, он уже хочет что-то «сказать». Поэтому надо уважать объект, его автономию, и не привносить смысл извне). «Смысл надо не вносить, а выносить». 2. Критерий тотальности или когерентности (части текста м.б. поняты только в свете целого, а целое м.б. понято только вместе с частями). 3. Критерий актуальности понимания (герменевтик не может полностью элиминировать свою субъективность, личный опыт и т.п.) 4. Адекватность понимания (одного желания понять — мало, надо быть конгениальным тексту, нужна предрасположенность души, широта горизонтов герменевтика). Проблема интерпретации По сути вся наука — это сплошная интерпретация, и с этим трудно не согласиться. Физика — это интерпретация окружающего нас мира, опыта в тер- минах математических уравнений и физических абстракций. Естественная наука вообще — это теория, интерпретирующая эксперимент. Можно упомянуть тут любимую философа- ми «теоретическую нагруженность фактов», то есть утверждение о том, что вне контекста теории (интерпретации) любой факт эксперимента и сформулировать-то не получится. Все измерительные приборы уже что-то по сути предполагают и как-то интерпретируют. Сомни- тельно, чтобы что-то тут привнесла герменевтика, но к вопросу «проблема интерпретации в науке» такие слова, наверное, подойдут. ” «То, что вы видите в сильный микроскоп, созерцаете через телескоп, спектроскоп или вос- принимаете посредством того или иного усилительного устройства, — все это требует ин- терпретации», — писал один из создателей квантовой механики Макс Борн. “ Гуманитарии тем временем ищут смыслы, значения, ценности для разных культур раз- ных исторических периодов, или для разных авторов разных книг. Всё это, конечно, ближе к герменевтике и наверное покатит как «Герменевтические проблемы в научном познании». Потому что вообще-то по этой фразе гугл не даёт ничего. Выходя несколько за предел герменевтики, можно сказать, что для постмодернистов интерпретация текста — уже не столько поиск в нём смысла, заложенного автором, сколько внесение собственного смысла. 203 3.16 Социальная эпистемология. «Сильная программа» Д.Блура, «социальная эпистемика» Э.Голдмана, социальная эпистемо- логия Ст.Фуллера. Из трёх перечисленных текстов нашёл только Блура : 56k символов, нормальный язык ≈ час на чтение. По остальным пунктам, да и вообще для введения предлагаю вот эту статейку (8k символов, ≈ 6 минут). Прочитайте её и возвращайтесь. Дальше ещё 5k символов от меня, что отнимет ещё минуты 4. Вернулись? Итак, давным-давно Френсис Бэкон положил основы тому, что станет нау- кой, и в частности выдвинул своё учение о призраках. Он учил искать, и избавляться от ошибок, порождаемых заблуждениями, иллюзиями и всякой прочей гадостью. Но Бэкон умер, прошло много лет, много открытий и философам науки стало откровенно скучно. В какой-то момент они предложили считать, что никаких знаний об объекте толком быть не может, а вся наша наука — это только социальный продукт, такой же, как искусство и мифология и нет в ней никакой вашей истины. Появились интерналистский и экстерналистский взгляд на философию науки. Первый пытается изучать её «в себе», вырабатывать методы поиска истины. Второй говорит, что наука неотрывна от остального общества, и в общем-то нет смысла говорить о какой-то в ней истине: всё, что она там себе надумала, это всё под влиянием общества (политики, эко- номики, культуры, пёс знает чего). Вот социальная эпистемология — это в разной степени поехавшести об этом. ” Социолог имеет дело со знанием, включая научное знание, только как с естественным фено- меном. Поэтому его определение знания будет в значительной степени отличаться от опре- делений, даваемых дилетантом или философом. Вместо определения знания как истинного мнения, социолог рассматривает в качестве знания все то, что человек за него принимает. Оно состоит из тех представлений, которыми человек живет и которых он с уверенностью придерживается. В особенности социолога интересуют представления, принятые как сами собой разумеющиеся, или институализированные представления, или представления, обле- ченные авторитетом тех или иных социальных групп. Конечно, мы должны отличать знание от всего лишь мнения. Это может быть сделано путем резервирования слова «знание» за тем, что социально санкционировано, оставляя для просто «мнения» все индивидуальное и идиосинкразическое. — Д.Блур, Сильная программа. “ Блур приводит четыре принципа, которых должна придерживаться социология: 1. Социология знания должна быть каузальной, т.е. иметь в качестве своего предмета условия, вызывающие те или иные представления и состояния знания. Естественно, будут иметь место и другие, отличные от социальных, типы причин, которые соучаст- вуют в производстве представлений. 2. Социология знания должна быть беспристрастной в отношении истины и лжи, рацио- нального и иррационального, достижений и провалов. Обе стороны данных дихотомий будут требовать объяснения. 204 3. Форма ее объяснений должна быть симметричной. Одни и те же типы причин будут объяснять, например, и истинные и ложные представления. 4. Социология знания должна быть рефлексивной. В принципе, её объяснительные кон- струкции должны быть применимы к самой социологии. Подобно требованию симмет- рии данный принцип является ответом на необходимость поиска общих объяснений. Это очевидное требование, так как в противном случае социология являла бы собой опровержение собственных теорий. Ещё кусок информации можно взять здесь (25k символов ≈ 20 минут на чтение. Я брал только избранные куски. Голдман разделяет эпистемологию на два типа: позитивную или веритистскую (счита- ющую, что существет объективная истина) и негативную или верифобную (считающую, что истина — только социальный конструкт). Первая по его мнению может быть как ин- дивидуальной, так и социальной. Вторая — только социальной. Идеи Блура таким образом Голдман относит к негативной разновидности (не в смысле плохие, а в смысле отрицают истину как нечто самостоятельное). Чего же придерживается сам Голдман? ” Это разграничение социальной эпистемологии на позитивную и негативную дает Э. Голдма- ну возможность указать на своеобразие собственного проекта социальной эпистемологии, который, безусловно, является позитивной формой социальной эпистемологии, базирую- щейся на классических методологических основаниях. “ Как я понял, он считает, что истиной для человека становится то, в чём он сам не сомневается, и на это оказывают влияние социальные институты, а то какое отношение имел бы Голдман к социальной эпистемологии. Но при этом истина не сводится к этим институтам, а она скорее индивидуальное убеждение, выросшее под их влиянием. ” Более радикальную концепцию социальной эпистемологии, непосредственно претендующую на статус неклассической, представляет еще один идеолог социальной эпистемологии, аме- риканский философ-социолог Стив Фуллер. “ Фуллер говорит, что занимается не проблемой знания, но проблемой производства зна- ния. И в этом смысле он становится где-то между радикальным Блуром и умеренным Гол- дманом. Он не отрицает возможности существования истинного знания, но в то же время описывает процесс появления знания как культурный, социальный; процесс чистых догово- рённостей между отдельными индивидами, и указывает на то, что классические (сиречь не социальные) эпистемологи допускали большие ошибки, рассматривая знание вне тех, кто его формирует. В целом у меня сложилось впечатление, что рассуждает он вполне в духе Блура, о тех же социальных обусловленностях формирования тех или иных представлений, а уже на вопрос, есть ли в них истина отвечает в духе известной позиции «Я этого не знаю, да оно мне, собственно, и до пизды». 205 3.17 Физика как фундамент естествознания (лингвистическая, эпи- стемологическая, онто-логическая фундаментальность). Оп- позиция редукционизма и антиредукционизма в ракурсе ра- боты Э.Шредингера «Что такое жизнь? Физический аспект живой клетки». Конспект на 5 минут + Шрёдингер по ссылке ниже ещё на 15, если вы не читали его в семестре. Едва ли мне нужно объяснять вам, что физика — это фундамент естествознания, по- этому сразу перейдём к классификации фундаментальностей. Источник этого можете не открывать. Пересказываю: Лингвистическая: фундаментальность состоит в том, что физика задаёт остальной науке язык: создаёт приборы, методы исследования, явления на которые мы ориентируемся. Микроскоп больше всего пользы принёс в биологии и медицине, но функционирует на основе физических явлений. Эпистемологическая: Существует тезис монофундаментальности, говорящий, что ес- ли все науки состоят единую систему, то у неё должен быть один (и только один) фундамент. Нельзя часть мира выводить из одних базовых посылок, а часть — из других. А то будет как в анекдоте про строительство моста с двух сторон. Физика больше всего подходит под эту роль фундамента объяснительной базы всех наук. Объяснять биологию из физики удобно. Физику из биологии по меньшей мере странно, хотя в прошлом билете почти этим и зани- мались. Поэтому надо помнить, что среди философов не все с этим согласны, и подносить эту часть как мнение, а не факт. Онтологическая: Тут формулировка самая путанная. На мой взгляд, это частный слу- чай прошлого пункта, но не на их. По существу тут мы говорим, что если целое сводится к частям, то наименьшие части всех целых объектов, изучаемых другими науками, лежат в сфере интересов физики. Фактически, если что и существует «на самом деле», то объекты физики, а остальное — лишь их какие-то комбинации. Этот тезис наиболее оспариваем, и тут мы выходим на. . . Редукционизм и антиредукционизм. Редукционизм — есть вера в то, что сказанное мной по онтологической фундаментальности верно. То есть все явления так или иначе сводятся к каким-то самым низкоуровневым, нет ничего на высоких уровнях организации материи, причины чего не лежали бы на низких. И да, с этим спорят. В частности, Ленин и друзья говорят, что химическое не сводимо к физическому, биологическое — к химическому, психологическое — к биологическому, социальное — к психологическому. Но Ленина мы любим не за это, а вот кого действительно стоит послушать о науке, так это Шрёдингера . Книга на 150k символов, часа 2 на прочтение, и оно стоит того даже если экзамен вы уже сдали. Это не Гуссерль, это не Хайдеггер. Это действительно умный человек. Но я понимаю, что сейчас не у всех есть два часа, и скажу, что по этому вопросу непосредственно достаточно прочитать страницы 79–88, что минут на 15. В эпиграф этой главы вынесена фраза «Человек никогда не противоречит себе, если он вообще никогда ничего не говорит». И это задаёт тон всему вопросу. С одной стороны, Шрёдингер утверждает, что в биологии не появляется никаких принципиально новых со- ставных элементов, то есть вот онтологически вроде всё сводится к физике. Редуцируется. Но старые физические элементы проявляют себя в сорте взаимодействий, который в общем- то нигде в неживой природе до сих пор не встречался: а именно «выкачивают» энтропию вовне живой системы. Да, такого нигде до сих пор не было, и поэтому можно говорить о неполном редукционизме. 206 Интересно заметить, что само понятие энтропии того же сорта. Переходя от одной части- цы к многим, мы не вносим ничего онтологически нового, но целое теперь можно описывать в терминах температуры и энтропии, которые для отдельных частиц не имели совершенно никакого смысла. Подобное положение вещей и можно считать взглядом Шрёдингера на оппозицию редукционизма/антиредукционизма: нет ничего онтологически нового, никаких принципиально новых составных частей или видов взаимодействия, действующих между частицами на более высоком уровне организации материи. Но есть новые сорта поведе- ния, которые они при этом проявляют, некие накопительные эффекты, поэтому целое, хотя и сводится к частям, но ведёт себя так, выглядит так, как части никогда не ведут и не выглядят. Кстати, можете упомянуть, что Вайнберг, книжку которого «Мечты об окончательной теории» нам тоже давали — жёсткий редукционист, о чём прямо пишет. Ну если потребуется пример представителей того или иного направления. А Ленин вот наоборот. 3.18 Онтологические проблемы физики. Современные физические представления о материи, её видах и свойствах. Физическая реальность с позиций конструктивизма и реализма. Итак, философы рассуждают о физике, так что мы выходим на мою любимую, сука, тему. Современные представления о материи по мнению ебучей кафедры философии для есте- ственных факультетов, то есть нихуя не современные. Чтиво на 3 минуты. Тут будет меньше ссылок на источники, так как часть срача я просто хорошо помню. Итак, мы будем идти по упрощённому пути, говоря, что материя делится в основном на вещество и поле, не обращая внимания на то, что это по сути есть одно и то же. Вещество состоит из фермионов: лептонов и кварков, поле — из бозонов. Чем они отличаются вы и сами знаете, а если не знаете — вылетайте нахер. Интересным моментом является то, что Хмелевская выводит в отдельный тип материи физический вакуум. Вообще-то, физический вакуум — это состояние поля, а не отдельный тип, но она выводит. Не знаю, как именно хорошо это подать, но вроде как она не спорит с тем, что физический вакуум — состояние поля с наименьшей энергией (она ж не Гришунин всё-таки), но при этом зачем-то обособляет его. Ну хрен с тем. Пусть будет. Заслуживают отдельного упоминания виртуальные частицы, этот самый физический вакуум составляющие, а также переносящие (если вы забыли) любое взаимодействие. В чём отличие виртуальных частиц от обычных? Для них не выполняется релятивистское соотношение между энергией и импульсом E = p 2 c 2 + m 2 c 4 , поэтому своим существованием они обязаны сугубо принципу неопределённости. Это значит, что быть они могут только совсем недолго, и вопрос об их бытии особенно щекочет эго онтологов. Поэтому упомянаем как «онтологическую проблему физики». Хотя какая тут проблема, господи? Что дальше? Есть тёмная материя и тёмная энергия. И есть суперструны. Теория всего, опять же. Имхо, всё это прекрасно подходит под этот билет, но это билет следующий, так что писать я два раза одно и то же не стану, а вы помяните, если захотите, и в этом билете. Что можно ещё приплести к онтологическим проблемам? Можно упомянуть о проблеме соотношения причинности и случайности, но это будет через один билет. На самом деле и билеты через два, и через три, здесь тоже можно упомянуть, поэтому этот билет на половину состоит из следующих. Тем лучше — нам меньше учить. Теперь про физическую реальность с позиций конструктивизма и реализма. Вы будете смеяться, но ведь это билет 13 Хмелевской в чистом виде. Напоминаю: Конструктивизм отрицает существование отдельной внешней реальности как таковой. Познавая законы природы, мы создаём закономерности, устанавливаем их в некоем непре- 207 рывном потоке внешнего опыта. В общем, физической реальности толком нет с этих по- зиций, и выступает в защиту такого Глазерсфельд. Реализм же говорит, что вон он, есть внешний мир, и мы с ним взаимодействуем, тем самым наши попытки научного пости- жения — суть поиск отображений закономерностей этого внешнего мира в мире нашего сознания, а не подбирание ключей, как у конструктивистов. 3.19 Поиски новой онтологии. Понятия тёмной материи и тёмной энергии. «Теория всего».Теория суперструн, ее философское и физическое обоснования. Минут 10 на чтение. Тёмные материя и энергия. Надеюсь, что вам не нужно это объяснять, но всё же. В ходе спектроскопического анализа скорости вращения галактик выясняется, что скорость эта зависит от расстояния до центра галактики не так, как это должно вытекать из рас- пределения видимого вещества. Желая сохранить прежние уравнения гравитации, которые уж очень хорошо работают во многих других случаях, мы вынуждены предположить, что во вселенной существует масса, не взаимодействующая или во всяком случае очень слабо взаимодействующая с электромагнитным излучнеием, и что самое интересное, этой массы очень много. Вообще, более удачным термином была бы «прозрачная материя», потому что тёмное (поглощающее) в телескопы вполне видно. Причём прозрачная во всех диапазонах. Но такой уж термин исторически сложился. Другая проблема связана с поведением крупномасштабной вселенной. Поскольку в мире есть гравитация, космос не может быть стационарным. Мир должен разлетаться, а грави- тация — его тормозить. Но здесь возможно три качественно разных сценария. Либо грави- тация в какой-то момент затормозит расширение и обратит его вспять (средняя плотность Вселенной больше порога), либо расширение будет вечно продолжаться с конечной поло- жительной скоростью (средняя плотность Вселенной меньше порога), либо же расширение будет асимптотически замедляться до нуля, но никогда его не достигнет (средняя плотность Вселенной равна пороговому значению). Потрясающий факт в том, что последний случай, весьма маловероятный если константы Вселенной подсторены только случаем, фактически единственный благоприятствует развитию разумной жизни, к чему мы ещё вернёмся. Даже не очень большие отклонения от порога привели бы либо к схлопыванию, либо к разлёту вселенной в унылую пыль ещё в далёком прошлом. Наблюдения за прошлым далёких галактик позволяют проверить, по какому же из этих сценариев живёт вселенная. Случится ли великое сжатие, великий разрыв или мы живём в тонко подстроенной «плоской» Вселенной? Но результаты наблюдений дали странный результат, что реализуется четвёртый случай: на нынешнем масштабе времени наша Все- ленная близка к плоской, но тем не менее она расширяется с ускорением, как будто её масса вообще отрицательна. Такой эффект возможен только при наличии во Вселенной ко- лоссальных количеств некой антигравитирующей субстанции, которую и назвали «тёмной энергией». Теория всего. Теорией всего как правило называется физическая теория, которая смогла бы объединить в некую однородную систему все четыре фундаментальных взаимодействия. После того как стандартная модель смогла объединить электромагнитное взаимодействие со слабым (а ещё прежде электрические и магнитные эффекты были объединены в одну систему электромагнитных), всем очень хочется свести в единое уравнение вообще всё. На 208 пути присоединения к электрослабому взаимодействию сильного есть довольно многообе- щающие результаты, а вот с гравитацией беда, потому что она вообще несколько выбивается из квантовой теории. Подробно обо всём этом можно почитать у Вайнберга , но это книжка часов на 6, поэтому если вы её не читали в семестре — будет трудно. Хотя в принципе, вы сами всё это гораздо лучше философов знаете. Здесь наверное стоит упомянуть о суперсимметрии. Если кратно, то вся современная физика частиц построена на разных симметриях: преобразованиях, переводящих одни ча- стицы в другие. Например, u− и d− кварки, а следовательно — и протоны с нейтронами отличаются друг от друга только поворотом в пространстве изоспина. Это симметрия. Так вот, есть гипотеза, что существует специфическая симметрия, переводящая бозоны в фер- мионы и обратно. Эта гипотеза предсказывает также существование у каждой частицы так называемого «суперсимметричного партнёра», ну вроде как у каждой частицы есть анти- частица (но это другое, просто аналогия). Вот эти партнёры должны быть тяжёлыми как родовая травма Гришунина, поэтому если они и есть, найти их трудно. Одной из главных задач БАКа было их отыскать, но не справился. Может быть, потому что их нет. Может быть, потому что они ещё тяжелее. Суперсимметрия — ещё не теория всего, но она неких шаг на пути к этой теории. Зачем она нам нужна? Кандидаты на роль тёмной материи. Мы не знаем, что такое тёмная материя, но у нас есть масса версий. Среди них самые важные: 1. Барионная тёмная материя. Это тупо старые звёзды или планеты, которые не светят, и слишком маленькие, чтобы их видеть. Самая простая, но неубедительная версия, потому что не складывается с темпами звездообразования. 2. Лёгкие нейтрино. Свойства тёмной материи похожи на свойства нейтрино. Этих ребят тоже хрен поймаешь. Но несмотря на кажущуюся простоту, эта версия при тщатель- ных подсчётах тоже не оправдывает себя. 3. Суперсимметричные частицы. Вот поэтому мы о них и говорили. Обнаружение суп- персимметричных частиц помогло бы в поисках и тёмной материи, но пока, увы, всё не так однозначно. 4. Первичные чёрные дыры. Есть версия, что в первые мгновения от большого взрыва образовался ворох мелких чёрных дыр, которые из-за своих ничтожных размеров больше не подвержены излучению Хоккинга, и потому стабильны. 5. И много более извращённых версий, таких как топологические дефекты самого пространства- времени (типа разрывы, складки, всякое такое) и менее интересные наборы гипотети- ческих частиц. В тёмную энергию кандидатов толком нет, вообще непонятно, что это. Может быть какая-то особая сущность, а может быть и просто неучтённый член в уравнениях ОТО. Вклады в общую энергию Вселенной: 1. Звёзды и планеты 0.4% 2. Межгалактический газ 3.6 3. Тёмная материя 22% 4. Тёмная энергия 74% 209 Тот факт, что мы не понимаем 96% нашей Вселенной действительно можно считать проблемой физики. Правда, я не пойму, почему философы, не понимающие 100%, ставят это нам в упрёк. Поиски новой онтологии и теория струн. Струны. Ёбаные струны не понимает тол- ком никто. Рубаков говорит, что даже он не понимает. Только ему это мешает писать по теории струн статьи, а Хмелевской, блядь, нет. Что можно сказать по этому поводу? Теория струн — один из самых перспективных кандидатов на теорию всего. История её была изложена здесь . С тех пор появилось множество самых разных версий её, а также дальнейшее развитие в виде M-теории, про которую никто не знает, что означает в названии буква M. Это целое семейство теорий, и все они дикие. Но философов волнует только возможность «новой онтологии», то есть того, что теперь в основе мира лежат не частицы, а одномерные протяжённые объекты (замкнутые, либо открытые), как будто это охуеть как всё меняет. Второй по популярности кандидат на теорию всего — петлевая квантовая гравитация, но про неё почему-то философы рассуждать любят куда как меньше. Про струны мож- но ещё сказать, что все частицы представляются как моды колебаний этих самых струн, а также, конечно, про то, что все разновидности теории струн требуют по меньшей мере десятимерного пространства (+ одно измерение времени), а подчас — и больше. Всё это рождает вопрос «где измерения, Джонни?», на который сторонникам струн удаётся отве- тить только в духе «загнуты гравитацией в такую тугую дулю, что её радиус много меньше наблюдаемых нами величин. Представьте себе тонкую леску, натянутую поперёк дороги. У неё одно измерение макроскопическое, а два других очень мелкие, и поэтому можно с лёгкостью не заметить их. Но когда вы влетите в провод на мотоцикле — это ощутит даже скептик. Вот примерно такими же свёрнутыми на планковском масштабе видит большую часть наших измерений теория струн. Обоснования. «Философское обоснование теории струн», вам самим не смешно? Есте- ственно, по этому нет нихера никаких результатов в серьёзных источниках. Зато есть статья Хмелевской. Статья Хмелевской в сборнике «Актуальные проблемы общественных наук». Про суперструны. Философская. Но если вам кажется, что это недостаточно позор, то вот вам ещё занимательный факт: Хмелевская сама состоит в редколлегии этого журнала. Най- ти этот сборник, разумеется, невозможно. Принимая в расчёт всю эту хуйню, я написал ей и получил её работу (12k символов ≈ 12 мин на чтение) с комментарием «но я писала это десять лет назад и уже отчасти передумала», охуеть, да? А также работу Эрекаева (45k символов ≈ 45 мин на чтение). В принципе, обе работы рекомендованы к прочтению. Пер- вая из них короткая, а вторая пригодится в такой куче билетов (в т. ч. самого Эрекаева), что время оправдает себя. В дальнейшем, я в разных местах буду частично опираться на эту статью. Многое из того, что будет сказано, уже обсуждалось тут Эрекаев пишет, что отчасти вопрос новой онтологии состоит в том, можно ли использо- вать прежнюю онтологию элементарных частиц и полей для описания Вселенной на план- ковском масштабе, то есть в первые мгновения её существования. Здесь можно помянуть индийских философов, потому что это делает Эрекаев: ” К настоящему времени в философии существует блестящая концептуальная онтологиче- ская база. Это и гениальные образы и представления мыслителей древней Индии, предла- гавшими нам представлять суть мироздания как шуньяту (пустоту), а весь наблюдаемый 210 мир –– как майю (иллюзию). Любопытно отметить, что эти, казалось бы, очень стран- ные и с научной точки зрения несерьезные взгляды (идеи) постепенно все больше находят свою реализацию и, в общем-то, подтверждение в некоторых фундаментальных разделах современной физики. <. . . > При этом тенденция фундаментального физического позна- ния говорит о том, что любая объектность является физической структурой и не обладает какой-то последней субстанцией. Предел субстанциональности сегодня останавливается на уровне даже не элементарных частиц, а на уровне гипотетических суперструн, из которых «состоят» все еще точечные в эксперименте электроны и кварки. В теории струн они ста- новятся специфическими структурами — соответствующими модами колебаний струн. В радикальном варианте программы геометризации физики основа материального мира — элементарные частицы, представляют собой сложные «сгустки», «узлы» пустого искрив- ленного (либо закрученного или более сложного топологического) пространства. “ Рассуждая дальше в этом духе, Эрекаев замечает, что онтологическую новизну в стру- нах составляют представления о пространствах Колаби—Яу, чему посвящён отдельный би- лет, а также о бранах и мирах на бранах. Далее идёт рассказ о падении на чёрную дыру, больше относящийся вопросам о про- странстве и времени. (см. также вопрос 1.23 ) Для внешнего наблюдателя падающий оста- навливается на горизонте событий, постепенно замедляясь при подлёте к нему. Для самого падающего ничего такого не происходит: он преспокойно сваливается прямиком в ад нахуй в сингулярность. Это онтологически может быть истолковано как возникновение двух па- раллельно существующих реальностей, хотя сам Эрекаев говорит, что может и не быть. Пересказывать всё здесь нет смысла, потому что тогда билет растянется в длину оригина- ла Непосредственно о струнах Эрекаев пишет, что они создают принципиально новую он- тологию тем, что частицы в них не состоят из струн, а являются модами их колебаний. Онтологической же проблемой он называет то, что непонятна природа самих струн. Ма- териальны ли они или представляют просто геометрические структуры, абстрактное мате- матическое средство? Материальность, якобы, в противоречии с нулевой толщиной струн. Подробнее, опять-таки, в оригинале. Ну а физические основания. Всё довольно тривиально. Стандартная модель неплохо ра- ботает, но у неё есть две проблемы. Во-первых, она не согласуется с ОТО, а во-вторых, в ней невероятное количество ни из чего не выводящихся констант. Струны вроде как обе могут разрешить. Теоретики любят, когда в теории мало подстроечных параметров. Мало вещей, которые можно изменить «слегка». И вот суперструны призваны ввести не под- страиваемые уравнения, из которых все константы будут вытекать с необходимостью, а не постулироваться. И вдобавок помирить нас с ОТО. И всё это не я сказал, а Стивен Вайн- берг. Нобелевский лауреат. Беда же состоит в том, что все подобные теории (и струны, и суперсимметрия, и петлевая гравитация, и т.п.) требуют колоссальных энергий для своей экспериментальной проверки. P.S. Да, ребят. Об этом всём есть ещё аж в трёх разных билетах Эрекаева, но их пишу не я. Тем не менее, вы ведь справитесь с объединением этих билетов в один супербилет, |