Философия. Философия_ответы. Билеты для кандидатского экзамена по истории и философии науки в группе Хмелевской
 Скачать 2.28 Mb.
|
|
«тепловое», а в микросистемах его нет. Этот момент именуется «атемпоральной онтологи- ей» и может быть отнесён как к этому вопросу, так и к вопросу о новых онтологиях. Кстати, геометрическое истолкование струн как складок/разрезов пространства тоже можно упо- мянуть в этом вопросе. 3.22 Эволюционная проблема в космологии. Модели Вселенной. Человек и Вселенная. Роль антропного принципа в современ- ной космологии. Примерно 5 минут на чтение. На протяжении столетий и тысячелетий даже людям было трудно поверить, что Все- ленная эволюционирует. Даже в любой версии мифа о сотворении мира процесс творения занимал по существу не слишком много времени, и в итоге Вселенная сотворялась сразу готовенькой. Идея о том, что она могла меняться и меняется до сих пор приживалась на удивление плохо. Настолько плохо, что Эйнштейн, обнаружив, что в ОТО не может суще- ствовать стационарного решения, приписал туда известную космологическую постоянную, лишь бы только «уравновесить» гравитационно сжимающуюся Вселенную. Нестационарность, вытекающую из уравнений Эйнштейна, нашёл советский теоретик Фридман, но работы его, по существу первые наброски Теории Большого Взрыва, были проигнорированы, и так бы и канули в лету, если бы позже пара американских радиоастра- номов, пытаясь избавиться от непонятных изотропных помех, приходивших к ним со всех сторон со спектром чёрного тела, нагретого до 3.7K, не открыли бы реликтовое излучение. В поисках возможных источников таких странных помех, они набрели на работу Фрид- мана, и обнаружили, что странный советский чувак предсказал подобное излучение как следствие нестационарности Вселенной, в которую сам Эйнштейн не поверил. На самом деле реликтовое излучение предсказал уже другой чувак, тоже советский, — Гамов. Но нобелевку получили, конечно, только американцы. В вопросе про тёмную материю мы уже говорили, что может существовать три решения: с положительной, отрицательной, либо нулевой кривизной. Часто говорят, что они соответ- 217 ствуют геометриям Римана, Евклида и Лобачевского соответственно. Это не совсем так: оные три геометрии имеют место для двумерных пространств, а не трёхмерных, а в 3D там посложнее, но аналогия близкая, а философы вообще не знают о различиях. Судя по множественному числу в словах «Модели Вселенной», надо упомянуть о 1. Стационарной модели Вселенной. Не очень сейчас актуально, но философы живут в прошлом. 2. Трёх вариантах развития Вселенной Фридмана без космологической постоянной: боль- шое сжатие, большой разрыв и «плоская Вселенная» с Евклидовой геометрией. 3. Циклическая Вселенная. Есть теории, предсказывающие, что Вселенная претерпевает бесконечное число больших взрывов и больших сжатий последовательно, без начала и конца, в духе Гераклита и Ницше. Напоследок про антропный принцип. Может показаться невероятной удачей тот факт, что наша Земля имеет ровно ту орбиту, что имеет. Чуть ближе к Солнцу и на ней не мог- ло бы существовать жидкой воды, чуть дальше — и та же история. Этим дело, конечно, не ограничивается. Существует довольно много подобных факторов: Юпитер, оттягива- ющий от Земли все крупные астероиды, «правильное» число сверхновых в окрестности Солнечной системе. Больше уничтожали бы жизнь радиацией от взрывов, меньше — не дали бы Земле необходимого числа тяжёлых элементов. Всё это кажется странной, даже парадоксальной удачей, но становится обыденностью, если мы вспомним, что во Вселен- ной миллиарды миллиардов звёзд и планет, с самыми разными параметрами. Среди них должны найтись и «удачные» для жизни комбинации, и только на них может появиться наблюдатель, способный удивляться своей удаче. Но применим ли такой стиль рассуждения ко Вселенной в целом? Потому что выясня- ется, что у неё тоже немало параметров, выглядящих слишком «тонко подстроенными» под возможность появления разумной жизни. Это в первую голову та самая средняя плотность, позволяющая реализоваться если не строго «плоскому», то во всяком случае приближен- ному к нему сценарию эволюции. Это заряды и массы элементарных частиц, тонкие ком- бинации которых делают возможными ядерные реакции дальше гелия, без которых наша Вселенная была бы весьма скучным местом из водорода и гелия. Сюда же можно отнести выше обсуждавшиеся вопросы размерности пространства. Всё это может казаться стран- ной подстройкой и требует объяснения, одно из которых — существование Бога, а другое — антропный принцип. ” Слабый антропный принцип в формулировке Г. М. Идлиса (1958): «Мы наблюдаем заведомо не произвольную область Вселенной, а ту, особая структура которой сделала её пригодной для возникновения и развития жизни». Как уточняет академик Л. Б. Окунь, «слабый ан- тропный принцип исходит из представления об ансамбле, содержащем бесконечно большое число вселенных». Это значит, что во Вселенной встречаются разные значения мировых констант, но наблюдение некоторых их значений более вероятно, поскольку в регионах, где величины принимают эти значения, выше вероятность возникновения наблюдателя. Дру- гими словами, значения мировых констант, резко отличные от наших, не наблюдаются, потому что там, где они есть, нет наблюдателей. Сильный антропный принцип: Вселенная должна иметь свойства, позволяющие развиться разумной жизни. 218 “ Критика антропного принципа связана в основном с тем, что много чести будет. Чело- веку отдаётся высокая роль чуть ли не определять существование Вселенной как таковой, либо хотя бы значения её фундаментальных констант. Ну в сильной вариации принципа. В слабой вариации необходимо либо, чтобы Вселенная меняла свои базовые законы от точки к точки в пространстве и/или времени, либо, чтобы существовало более одной Все- ленной. Все эти варианты кажутся в известной степени фантастическими, но иначе как будто и никак. Либо много Вселенных, либо разумный замысел, либо исключительная роль разума в самой возможности существования мира. Здесь стоит помянуть вопрос, который ставил Эйнштейн: имел ли Бог выбор, какой мир создать? Иными словами, является ли наша Вселенная логически единственно возможной? Можно ли вывести, скажем, массы и заряды элементарных частиц из каких-то более фун- даментальных, необходимых принципов? Если нет, то антропный принцип кажется чуть ли не последней надеждой. Хоккинг, скажем, возлагает на него очень много надежд, но это вроде как вопрос по-прежнему дискуссионный. Не только среди философов. И в связи с этим нужно помянуть о том, что существуют различные версии множества параллельных Вселенных. В том числе есть даже идеи космологического Дарвинизма. Мол постоянно появляются новые Вселенные с произвольными значениями фундаментальных постоянных (возможно, в чёрных дырах), но «выживают» из них только те, в которых появляется наблюдатель. Версия упоротая, но народу нравится. 3.23 Проблемы детерминизма и их трактовка в современной физи- ке. Понятие сложных систем. За неимением нормальных источников приходится опираться на какую-то хуйню (≈ 15 минут), но что делать. Конспект где-то вдвое короче. Итак, детерминизм — это представление, согласно которому «всё происходящее в ми- ре, включая ход человеческой жизни и человеческой истории, предопределено либо судь- бой, либо богами или Богом (учение о предопределении, теологический детерминизм), ли- бо природой (космологический детерминизм), либо человеческой волей (антропологическо- этический детерминизм), либо развитием общества (социальный детерминизм)». Мы уже говорили о связанном с этим понятием демоне Лапласа. Вышепомянутая статья начинает пространные рассуждения о «старом» и «новом» по- нимании причинности. Мол раньше причины воспринимались как внутренние отношения, а теперь в вещах нет разделения на внутреннее и внешнее. Не знаю, что это должно значить. Дальше автор указывает на одну из антиномий Канта, противопоставляющую сводимость всех сложных вещей к простым или же, соответственно, несводимость. Он говорит, что вся механистическая философия Нового Времени — Декарт, Лейбниц и даже Ньютон — стояла на позиции сводимости. Мол все тела мы можем разложить на простые составляющие и объяснить их поведение сугубо из поведения частей. А вот схоластика, восходящая ещё к Аристотелю, это пример взгляда на целое, как не разделимое на части. Ну если вспомнить аристотелевские перлы вроде того, что тяжёлые вещи падают потому что их естественное место внизу, это звучит логично. Древние греки считали, что невозможно описать физику математически потому что природа всегда неточна и изменчива. Детерменизм тесно связан с редукционизмом. Только законы простейших составляю- щих мира кажутся однозначно определёнными, и значительная часть споров о детерме- низме связана с тем, понимать случайное как принципиально неопределимое или просто 219 слишком сложное для предсказания. Если следовать редукционизму и считать, что базо- вая механика частиц детерминистична, то получается, что и все сложные процессы также детерминистичны. Статья пишет, что главной отличительной чертой механистического детерминизма яв- ляется темпоральная обратимость. Нет качественного различия между причинами и след- ствиями. Стоит заменить скорости всех частиц на противоположные — и время «пойдёт вспять». И это тоже гипотеза Лапласа. Что интересно, в механистической парадигме, которая вроде как детерминистична, са- мо понятие причины значительно обесценивается. В математизированном естествознании все процессы зависят от непрерывно меняющегося времени и нет двух чётко ограниченных состояний, следующих другом, и нет чётких границ явлений, которые могли бы служить причинами друг друга. Любое состояние системы находится в функциональной зависимости от её начального состояния и законов развития. Получается интересно: причинная обуслов- ленность как бы и есть, но конкретных причин как бы и нет. Сравните с четырьмя видами причин Аристотеля. Возможно, именно это различие между причиной как непосредственной обусловленно- стью одного события другим и функциональным детерминизмом можно вынести в центр ответа. Оно звучит философски. Дальше статья говорит, что механистический принцип де- терминизма можно сформулировать как сводимость теории к небольшому числу законов, выраженных в виде математических уравнений. «Такие законы называются динамически- ми и противопоставляются статистическим», — говорит статья. Ну не самая сильная фор- мулировка, но мы понимаем, о чём идёт речь. Помоему лучше уточнить, что уравнения дифференциальные. Дальше упоминается некий принцип Максвелла, согласно которым физические урав- нения должны содержать независимые переменные только имплицитно, а не эксплицитно. Неявно, если говорить по-русски. И утверждается, что есть мнения, что этот принцип яв- ляется необходимым условием детерминизма. Ну, в этом что-то есть. Это была краткая история становления детерминизма. Теперь собственно о его про- блемах. Проблемы начинаются с термодинамикой. Частиц так много, что динамические законы больше не применимы, а статистические — не детерминистичны. Мы можем, конеч- но, верить, и верим как правило, что микроуровень динамических уравнений определяет макроуровень статистических. Но можем ли мы это доказать. Возникают принципиально новые сорта поведения: возрастание энтропии, необратимость времени. Остро встаёт вопрос о том, как именно возникает эта необратимость из обратимых законов микромира. Обретает смысл понятие времени. Вопрос этот и физикам-то не до конца ясен, а философы вообще в прострации. Так что это направление нападения номер раз. Направление нападения номер два — это, конечно же, кванты. Можно я не буду ещё раз повторять всё очевидное? Нельзя? Тогда без подробностей хотя бы: Принцип неопределён- ности, спонтанность процессов (а ля распад ядра), связанная с ним неопрелённость самого существования продуктов и реагентов распада. Роль наблюдателя. Скрытые параметры. Возможно параллельное существование множества альтернативных историй (Эвереттов- ская интерпретация), отсутствие истории между наблюдениями как таковой (Копенгаген- ская интерпретация) либо одновременное осуществление всех возможных историй (Приём, введённый Фейнманом, который мы знаем как симметризация волновой функции). Возни- кает принципиальное различие детерминизма, обусловленного незнанием (статистическая механика) и принципиальной случайностью природы (квантовая механика). Квантовая ста- тистика объединяет оба сорта. Ещё одну порцию причинности мы получаем от СТО. В СТО есть пространство Минков- ского, и здесь стоит упомянуть про конус будущего и конус прошлого. Нарисовать диаграм- 220 му, и отметить на ней времениподобный и пространствоподобный интервалы, объяснив, что причинная связь может быть только между теми событиями, интервал между которыми времениподобен. И под конец врывается ОТО. Пространство-время искривляется, вместе с ним искрив- ляются и конусы прошлого и будущего, а значит — и причинность. Если вы хотите по- настоящему упороться этим, то посмотрите это видео (11 минут), оно того стоит. Теперь вопрос о системах. Вообще, когда философы начинают упоминать «систему» — жди беды. Сперва даётся пустое определение. По Гришунину «система есть комплекс вза- имодействующих элементов». Иногда далее добавляют, что «обособленный от среды и вза- имодействующий с ней как целое». Сложная система, по википедии, состоит из подсистем, и проявляет свойства, не сводимые к свойствам частей. То есть вопрос опять про редукци- онизм, а точнее — про его невозможность в ряде случаев. Но это мы уже обсуждали. Возможно, вы углядели здесь прямую аналогию с появлением энтропии на стадии термо- динамики, с проявлением порядка из хаоса, о котором писал Шрёдингер, на стадии жизни, с несводимостью социального к психологическому, о которой рассуждал Ленин. И вы правы. Вообще, вся эта синергетика, о которой с сектантской настойчивостью проповедует кафедра философии для естественных факультетов, это неравновесная термодинамика для даунов. То есть для тех, кто не умеет в уравнения, но порассуждать хочет. Теория систем утверждает, что она рассматривает самые общие принципы эволюции систем, вне зависимости от того, что именно они из себя представляют. Указывает на зако- номерности, общие как для физических, так и для биологических или социальных систем. Ну и так далее. Соответственно тут уместно всякое пустословие на тему того, что системы могут быть открытыми или замкнутыми, что в них проявляется хаотическое поведение, но этот хаос может стремиться к тем или иным аттракторам, то есть выходить на некото- рые устойчивые траектории, типичные для данной системы. И вот дескать изучением этого всего занимается синергетика и теория систем. Вообще дело-то действительно интересное, теория хаоса — это большая ветвь диффуров и сложная математика, но так как математики философы не знают, получается сущая параша. Ни в одном из учебников вы не найдёте по этому поводу ни одной конкретной фразы, но так как в вопрос поставлено только понятие сложной системы, много нам и не надо. Понятие я сформулировал. 3.24 Этико-правовые проблемы науки. Этос науки Р.Мертона. Со- циальная ответственность ученого. Правовое регулирование научной деятельности. см.также вопрос 1.2 Вы ведь заебались читать? Я да. Давайте посмотрим ещё видосов (20 минут об Этосе Мертона). В принципе, здесь не совсем то, что было на семинаре, так что если вы спешите — не смотрите. Конспект сильно короче. ” Этос науки — это аффективно окрашенный комплекс ценностей и норм, считающийся обя- зательным для человека науки. Нормы выражаются в форме предписаний, запрещений, предпочтений и разрешений. Они легитимируются в терминах институциональных ценно- стей. Эти императивы, передаваемые наставлением и примером и поддерживаемые санкци- ями, в различных степенях интернализируются учёным, формируя тем самым его научную совесть или, если кто-то предпочитает это новомодное выражение, его суперэго. Хотя этос науки не кодифицирован, его можно вывести из того морального консенсуса ученых, ко- 221 торый находит выражение в обычной научной практике, в бесчисленных произведениях научного духа и в моральном негодовании, направленном на нарушения этого этоса». — Роберт Мертон, Социальная теория и социальная структура. “ По мнению Роберта Мертона, этос науки образуют 4 императива: 1. Универсализм — оценка любой научной идеи или гипотезы зависит только от её содер- жания и не зависит, например, от национальности или научного статуса Автора(ов); 2. Коммунизм — понимаемый как открытость результатов научных исследований для научного сообщества. 3. Бескорыстность — исследователь не должен стремиться к получению какой-то личной выгоды, кроме удовлетворения от решения научной проблемы. 4. Организованный скептицизм — учёные должны критично относиться как к собствен- ным идеям, так и к идеям, выдвигающимся их коллегами. Сформулированную исследователем систему норм стали записывать как «CUDOS» по первым английским буквам каждой из них: С — Communism + U — Universalism + D — Disinterestedness + OS — Organized Skepticism. Теперь к социальной ответственности. Материалы взял отсюда : 13k символов, ≈ 10 ми- нут на чтение. Можно не читать, конспект вдвое короче и содержит все существенные пункты, а вдобавок ещё немного. Вопрос этики и науки, можно сказать, начинается с Сократа, говорившего, что дурно человек поступает только по неведению, а знание всегда ведёт к добродетели. И в целом эта идея до Нового Времени оставалась актуальной, разве что надо помнить, что знание понималось по-разному и не особо научно большую часть человеческой истории. Первыми, кто всерьёз высказался о том, что наука может вести к дурным последствиям, были фран- цузские Просветители. В первую очередь, конечно, Руссо, радикально заключивший, что от наук и искусств только упадок нравов. Более серьёзно к вопросу подошёл Монтескье, при- зывавший, скажем, запретить в войнах использование взрывчатки сильнее пороха и хоть чуть-чуть услышанный только спустя два века. Кстати, Лига наций ввела запрет, кажется, до сих пор действующий, на бомбометание с воздушных шаров. Это интересный пример того, как работает правовое регулирование технологических новшеств в военной сфере: как только была изобретена нормальная авиация и бомбометание стало реально перспектив- ным, запрет даже не попытались обобщить. Сейчас действует конвенция ООН о запрете любых военных средств в космическом пространстве. Но что-то подсказывает, что когда технологии реально дойдут до этого, всем будет бесконечно похуй. Здесь мы подходим к самому, наверное, очевидному сорту этической ответственности учёного: |