книга. Бронвин Скотт Уроки обольщения

• Название: Бронвин Скотт Уроки обольщения
• Анкор: книга
• Дата: 15.10.2020
• Размер: 1.24 Mb.
• Имя файла: skott_iz-skromnic-v-zheny_1_uroki-obolshcheniya_msxj_g_522618.pdf
• Тип: Диплом; #143124
• страница: 8 из 13

Глава 15
Черт подери, что он натворил? Джонатан уже не в первый раз задавал себе этот вопрос, уйдя от Клэр перед рассветом тем же путем, каким проник в ее спальню. Однако он прекрасно понимал, что произошло.
Джонатан лениво обвел пальцем бокал с бренди. Его сковала тоска.
Возможно, сейчас надо думать не о том, что он натворил, а что собирается
делать? Он сидел здесь с самого утра. Небо все еще было серым, когда он постучал в дверь бара «У Уайта». Он начал с кофе, а затем перешел на бренди. Это был уже второй бокал. А ведь время едва перевалило за полдень. Однако пока он так и не нашел ответ на свой вопрос.
Он начал пить в одиннадцать вместо того, чтобы пойти на урок французского. Он не мог появиться перед Клэр, пока не найдет ответ на этот вопрос. Прошлой ночью они притворились, что все произошедшее между ними совершилось как бы отдельно от реалий их мира. Но
Джонатан не ожидал, что удовольствие окажется таким невероятным,
таким ярким. Нет, это ложь. Он не ушел бы, если бы знал, что у них есть шанс. Он не стал бы карабкаться по решетке. Он прекрасно знал, что ждет его в конце пути. Прошлой ночью он лишь хотел в этом убедиться, доказать себе, что не ошибся. А сегодня он уже хотел большего, но не мог этого получить. Такова была суровая реальность.
И ради Клэр он должен держаться от нее подальше, потому что он оба понимали, что не могут быть вместе. Он выполнил свое обещание. Она испытала наслаждение, но не лишилась чести. А он не смел желать большего. Это будет нечестно по отношению к ним обоим. И вот он отправил ей записку, сообщая, что не придет на урок. Он вел себя как джентльмен, но чувствовал себя трусом. Кроме того, погода испортилась,
сделав невозможным их прогулку на Французский рынок и в Фицровию.
С десяти утра дождь лил как из ведра, и на улице почти не было прохожих. И потому их прогулка в любом случае сорвалась бы. И
Джонатан решил провести остаток дня «У Уайта», читая иностранные газеты, сожалея, что это не так увлекательно, как читать книги во французской книжной лавке в обществе Клэр или карабкаться к ней в спальню. И тем более это не сравнить с ощущением ладони Клэр на его возбужденной плоти, приносящей ему удивительное наслаждение.
– Не помешаю?
Джонатан оторвался от французской газеты, чтобы поприветствовать

Престона Ворта. Он улыбнулся старому другу и указал на пустой стул рядом с собой.
– Прошу. Мне не помешает компания. Из-за погоды все сидят по домам.
– За исключением некоторых леди, которые любят собираться за чаем. – Престон уселся рядом и сделал знак официанту принести ему выпивку. – Я слышал, ты превзошел самого себя. Мама рассказала, ты на днях приходил домой к леди Моррисон.
– Не специально. – Джонатан расхохотался и поднял руки, словно защищаясь. – Я кое-кого искал.
Престон хитро взглянул на него.
– Случайно, не брюнетку с шоколадными глазами, которая с недавнего времени заинтересовалась нарядами и безупречно говорит по- французски? – Намек был более чем прозрачным.
– У нее глаза цвета коньяка, а не шоколада, и, черт подери, Престон,
вот почему друзья не должны вместе работать в разведке. Неужели я не имею права на личную жизнь?
Престон самодовольно улыбнулся, пропустив мимо ушей замечание о разведке.
– Итак, ты искал Клэр Велтон.
– Она – мой репетитор по французскому, что ты наверняка хорошо знаешь.
Ему это не очень нравилось. Ради их с Клэр спокойствия Джонатан предпочел бы скрыть этот факт.
Престон наклонился вперед, радостный триумф сменился выражением неподдельной искренности.
– Твой секрет в полной безопасности. Друзья из разведки умеют хранить чужие секреты. Ты можешь доверять Оуэну и мне. Мы никому и слова не скажем.
Джонатан поерзал на своем стуле.
– Оуэн не знает.
Престон ухмыльнулся.
– Не знает или ты думаешь, что он не знает? Оуэн знает цвет нижнего белья короля в каждый день недели. Этот человек знает все. – Престон помолчал. – Кстати, говоря «обо всем», как продвигаются занятия французским? Есть прогресс?
Джонатан постучал по столику костяшками пальцев.
– Не сглазить бы, – пояснил он. – Мне сейчас не до шуток. Думаю, да,
все гораздо лучше, чем я ожидал. Клэр – отличный преподаватель. – Ему

так и хотелось рассказать об их прогулке в книжную лавку, но он сдержался. Джонатан предпочел оставить этот секрет при себе.
– Клэр? Ты называешь ее по имени? Да, это действительно прогресс. –
Престон осушил свой бокал. – И еще она отлично танцует, только не злись на меня за это замечание. Последнее время ты только с ней и танцуешь.
Это ни для кого не секрет. И все, кто сует нос в чужие дела, уже это заметили. Танцы тоже необходимая часть ваших занятий? – В его замечании прозвучал скрытый намек.
– И что это значит? – резко откликнулся Джонатан.
Престон с безразличным видом повертел в пальцах свой бокал.
– Я понятия не имею, что это значит, Джонатан. Поэтому и спрашиваю тебя. Это значит что-нибудь?
Джонатан был рад, что в баре почти никого не было. Ему показалось,
что голос Престона внезапно сделался громче, чем следовало, но он не мог попросить друга говорить потише, опасаясь, что тот что-нибудь заподозрит.
И тогда Престон не оставит его в покое, пока не разнюхает, в чем же тут дело.
Джонатан представил, как могло бы выглядеть признание в содеянном:
«Вчера я отвез подругу твоей сестры, одну, без компаньонки, во французскую книжную лавку, и мы целовались там, пока хозяин нас не выгнал. А затем мы завершили начатое в ее спальне прошлой ночью. Но не беспокойся, ее девичья честь не пострадала».
Престон защищал подруг своей сестры еще с девятилетнего возраста и очень трепетно относился к вопросам чести. Джонатан живо представил,
чем может обернуться подобное признание, а потому благоразумно решил промолчать.
Престон коварно ухмыльнулся:
– Хм, твое молчание говорит о том, что ты чувствуешь себя виноватым.
– Я помогаю Клэр привлечь внимание джентльмена, который ей нравится. Это плата за ее уроки, – ответил Джонатан, но его слова прозвучали как оправдание.
Он презирал себя за эти слова. Они могли бы сойти за правду еще пару недель назад, но сейчас все круто изменилось. Он танцевал с ней не для того, чтобы помочь, а потому, что сам этого хотел. Ему нравилось сжимать ее в объятиях, скользя по паркету, нравилось смотреть в ее ласковые глаза.
После вчерашнего он не станет обмениваться с ней нежными взглядами. И
конечно, он не желает помогать ей с каким-то неизвестным ему джентльменом. Он начинал испытывать ревность к этому кавалеру, на

которого она хотела произвести впечатление.
Престон вскинул бровь.
– Правда? Я не знал, что у нее есть кавалер. Мэй ничего не рассказывала. И кто он?
– Не знаю. Она не говорит.
Джонатан пожал плечами с таким видом, будто это не имело значения.
Он отказывался верить в слова Сесилии, что сэр Руфус Шеридан интересовался Клэр и, возможно, хочет возобновить свои попытки завоевать ее. Клэр сама поцеловала его, напомнил себе Джонатан, не в силах сдержать улыбку, расплывавшуюся у него на лице при воспоминании о том, как Клэр обнимает его за шею и целует в губы в книжной лавке. У
него остались и другие воспоминания, которые доказывали, что ее не мог интересовать другой мужчина. Как она могла, когда ее ладонь… Он должен остановиться. Джонатан неловко поерзал на стуле. Если он не остановится,
то выдаст свой секрет приятелю, который и так уже о многом догадывается.
– Что ты скрываешь? Мужчина улыбается с таким видом, лишь когда думает о женщине. – Престон с любопытством прищурился. – Вопрос, о какой женщине? О Клэр или о Сесилии? – Он понизил голос до шепота, и на его лице отразилась догадка – правда, в которой не мог признаться
Джонатан. – Боже, ты влюбился в Клэр Велтон!
– Да. – Вот оно. Он признался. Это была та самая новая правда, о которой он только-только сам стал догадываться. Он влюбился в Клэр.
Престон задумчиво кивнул.
– И как далеко ты планируешь зайти?
– Я не знаю. – Возможно, все произошло еще до того, как он смог почувствовать, что влип по уши. – Разве такие вещи можно планировать? –
У него этого и в мыслях не было. У него был план, идеальный план, до того, как он сел за стол напротив Клэр за ужином у Бортов. И с того дня его идеальный план начал разрушаться. А ирония заключалась в том, что он обратился к Клэр за помощью, чтобы воплотить этот план в жизнь, а не уничтожить его.
Престон наклонился вперед, снова понизив голос:
– А Сесилия Нотэм? Какова ее роль в этой истории?
– Не знаю. – Джонатан ощутил, как подступает раздражение. Разве он уже не говорил этого?
– А что ты вообще знаешь? Возможно, нам следует начать с этого.
Позволь мне начать. – Престон стал загибать пальцы: – Во-первых, тебе нужна жена, чтобы поехать в Вену. Жена придает дипломату необходимую респектабельность. А это значит, что время не ждет, дружище. Ты должен

жениться к концу лета или даже раньше, если не хочешь, чтобы твой медовый месяц совпал с назначением на пост. Во-вторых, Сесилию Нотэм с малых лет растили как будущую жену дипломата. Лорд Белвур желает,
чтобы его дочь получила титул, положение в свете и статус дамы,
причастной к большой политике. Он хочет, чтобы ее муж стал будущим премьер-министром, и весь свет об этом знает. В-третьих, Белвур и
Сесилия желают, чтобы мужем стал ты, и об этом тоже всем известно. Они хотят, чтобы ты сделал предложение до конца июня. – Престон загнул еще один палец и добавил: – В-четвертых, Белвур обладает властью и может заставить тебя жениться. И если ты не согласишься, – не важно, насколько хорош будет твой французский, и даже дружба с Оуэном Дэнверсом не поможет, – Белвур сделает так, что на пост назначат Эллиота Уайзфилда.
Отец Сесилии невероятно мстителен и способен на все, что угодно.
Престон откинулся на спинку стула.
– Настало время проанализировать ситуацию, дружище. Сесилия – это гарантия твоего назначения в Вену. Без нее у тебя нет шансов. Возможно,
ты сможешь заручиться серьезной поддержкой, и без нее, возможно, тебе удастся пережить бурю, которую устроит тебе ее отец. Это спорный вопрос. Скажи, ты готов потерять назначение на пост в Вену ради Клэр?
– Иными словами, ты утверждаешь, что, выбрав Клэр, я совершу огромную глупость.
Джонатан устало вздохнул. Он уже все это знал. Это уравнение он решал бесчисленное множество раз за последние несколько лет,
выздоравливая после ранения, оправляясь от горя после потери Томаса, но снова и снова не мог получить правильный ответ. Он рисковал не просто назначением на пост. Этот пост символизировал то, чего он желал больше всего на свете: восстановление прочного мира, шанс вернуться обратно и выяснить правду о Томасе и возможность наконец оставить в покое прошлое и повернуться лицом к будущему.
Престон покачал головой, его лицо помрачнело. Он наклонился вперед и ободряюще похлопал Джонатана по колену.
– Но это только в том случае, если ты действительно любишь ее и готов ради этой любви броситься головой в пропасть. – Эти слова заставили Джонатана задуматься, что сам Престон знает о таких чувствах.
Престон никогда не говорил о любви. Джонатан не знал, любил ли он когда-нибудь. В том, что касалось личной жизни, его друг был закрытой книгой. – И, Джонатан, – добавил Престон, – с такой девушкой, как Клэр,
существует лишь один путь – в пропасть.
Джонатан кивнул, услышав предупреждение и одновременно

ободрение. Престон поддержал бы его, даже если бы он выбрал Клэр. Но
Джонатан не желал разрушать жизнь Клэр, не желал играть с ней. Если он продолжит их отношения, то все должно быть открыто и честно. Это необходимо. Возможно, и к лучшему, что Престон не знал о прошлой ночи.
Или о книжной лавке. Или о том, что он собирался предпринять.
Джонатан попросил принести ему чернила и бумагу, чувствуя, как к нему начинают возвращаться целеустремленность и решительность.
Престон вопросительно уставился на него, когда Джонатан принялся писать записку.
– Что ты делаешь?
Джонатан лукаво улыбнулся ему:
– Падаю в пропасть.
И все вокруг стремительно завертелось. Джонатан надеялся только,
что резкое приземление не убьет его. Но будущее было скрыто пеленой неизвестности.
За последние несколько недель
Джонатан превратился в
неразгаданную тайну. Сесилия обрывала лепестки с цветов из букета,
стоявшего на ее письменном столе. Букета, присланного Джонатаном. Она теряла его, а ведь победа была так близко. Сесилия выглянула в сад. Да,
они действительно не были официально помолвлены. Ничто не связывало
Джонатана с ней, кроме ее собственных ожиданий. Но ей казалось, что
Джонатан и так согласен оправдать ее надежды. Он танцевал с ней,
посылал цветы, прогуливался с ней на балах, сопровождал ее время от времени на светские рауты. Их приглашали в одни и те же места.
Теперь же все ее надежды пошатнулись, вселяя в нее неуверенность. А
Сесилия терпеть не могла неуверенности. Она раздражала ее. Она признавалась в этом самой себе, но никогда не делилась с подругами.
Никто не догадывался, что великолепная Сесилия Нотэм, главная красавица света, была не уверена в себе.
Но это была неизведанная территория. Она не привыкла волноваться.
Она всегда производила впечатление невероятно уверенной в себе особы и знала себе цену. У нее всегда и на все было свое мнение. Она умела производить желаемый эффект. По крайней мере раньше. Платье цвета розового льда не оказало необходимого впечатления, как она надеялась.
Джонатан сказал, что у нее красивое платье, но это не помешало ему танцевать с Клэр Велтон. Снова и снова.
Этот феномен привлек внимание светского общества. Пошли пересуды. Она слышала тихие разговоры о том, как чудесно выглядит Клэр,

как эта девушка, с репутацией синего чулка, расцвела в нынешнем сезоне.
Сплетники начали кивать и глубокомысленно улыбаться друг другу, с видом знатоков говоря что-то вроде «с третьего раза, видимо, повезет».
Сплетницы судачили о том, как красивое платье может преобразить девушку, но Сесилия знала, в чем дело. И хотя Клэр в последнее время действительно одевалась красиво и ее глаза сияли жизнерадостным светом,
дело было вовсе не в нарядах. Клэр так расцвела только благодаря Лэшли.
Без него Клэр оставалась бы все той же незаметной старой девой с кучей чудачеств, которая уже третий сезон подряд не могла найти себе мужа.
И это стало доказательством того, каким удивительным мужчиной был
Джонатан, если благодаря ему смогла расцвести такая девушка, как Клэр.
Не было в светском обществе более привлекательного мужчины,
обладавшего самыми безупречными манерами, лучшего танцора, наездника и оратора. Такой мужчина заслуживал женщину вроде нее, его совершенную половинку. Для Сесилии это было совершенно очевидно.
Однако, даже пролив шампанское на платье Клэр, Сесилия не смогла заставить Джонатана увидеть ее в неприглядном виде.
Прошлый вечер показал ей, что мало просто напоминать Джонатану о том, что она могла ему предложить. Сесилия должна продемонстрировать ему то, чего не хватало Клэр. Лучшим способом было показать ему себя и
Клэр рядом, и она прекрасно знала, что для этого необходимо. Ее родители устраивали музыкальный вечер с участием известной итальянской певицы.
Это был вечер для узкого круга приглашенных. Она позовет Клэр, и
Джонатан воочию увидит, что они обе собой представляют. И примет логически правильное решение. Клэр не сможет превзойти Сесилию.
Сесилия принялась писать приглашение, а тем временем в ее голове зрела ужасная мысль. Если Клэр ничто без Джонатана, во что превратится она сама, если вдруг потеряет его? Ответ не давал ей покоя: она рискует превратиться в старую деву, которая три года выходит в свет, но никак не может найти мужа. В такую, как Клэр. Без перспектив. Ее рука задрожала.
Капля чернил растеклась на чистом листе, и ей пришлось начать все заново. Сейчас Клэр была для нее не просто соперницей, она превратилась во врага, а врагов необходимо уничтожать.

Глава 16
Приглашения пришли одновременно, их принесла ее мать и вручила с вопросительной улыбкой:
– Два письма лично для тебя, Клэр.
Мать вошла в комнату. Клэр не помнила, когда в последний раз мама заходила сюда. Обычно они встречались внизу, за обедом, встречая визитеров, или вместе разъезжали в экипаже, нанося визиты или отправляясь за покупками.
Клэр взглянула на письма: оба были запечатаны. Ее сердце забилось чуточку сильнее при виде одного из них. От Джонатана. Уже второе за сегодня. Неужели еще какие-то плохие новости? Он не пришел на урок, а погода нарушила их планы, и они в любом случае не смогли бы пойти на
Французский рынок. Прошлая ночь принесла с собой больше вопросов,
чем ответов о том, что происходит между ними. Она могла убеждать себя в том, что прошлая ночь была всего лишь ее фантазией и у них нет будущего.
Однако она не могла удержаться от того, чтобы не мечтать о счастье с ним.
Другое письмо было от женщины, но Клэр не узнала почерк. В комнате повисла неловкая тишина, полная ожиданий, но Клэр не торопилась вскрывать конверты. Возможно, ее мать поймет намек, что она хотела бы прочитать письма в одиночестве, и уйдет?
Однако этот намек обернулся против нее. Вместо того чтобы уйти, ее мать решила проявить любопытство, что было совершенно не свойственно ей. Леди Стэнхоуп предпочитала жить по принципу невмешательства. Ее мать была спокойной женщиной, ее нелегко было смутить или вывести из себя тем, что происходило вокруг.
– Это письмо от мистера Лэшли? – Ее мать присела на край кровати,
ясно давая понять, что не уйдет, пока Клэр не прочитает письма.
Клэр не желала вскрывать при ней письмо от Джонатана, надеясь, что это приглашение улизнуть в одно из их французских мест. А возможно, он хотел извиниться за то, как повел себя прошлой ночью, или того хуже –
выразить сожаление о своем необдуманном поступке!
Боже, она надеялась, что Джонатан не станет поступать опрометчиво и писать о прошлой ночи или о небольшом происшествии в книжной лавке,
ведь это может его скомпрометировать. Если ее мать узнает, что он был здесь и чем они занимались, она уже ничего не сможет объяснить или оправдаться. Мысли стремительно метались в голове Клэр, она отчаянно

искала выход. Если она распечатает письмо, ее мать захочет его увидеть. А
принимая во внимание события последних двух дней, вряд ли в письме была безобидная информация. Письмо ни в коем случае не должно было попасть в руки ее матери, но она могла бы рассказать ей правду, хотя предпочла бы вообще ничего ей не рассказывать. Чем меньше ее мать знает о Джонатане, тем лучше. Она была сильно разочарована, когда у Клэр не сложилось с Шериданом.
Клэр засунула нераспечатанное письмо под шкатулку на туалетном столике, давая понять, что прочитает его, оставшись одна.
– Думаю, да. – Она произнесла эти слова как можно небрежнее.
– Ваши занятия французским, похоже, дают свои плоды, – спокойно заметила ее мать.
– Да. – Клэр решила отвечать коротко и немногословно.
– Твой сезон, похоже, проходит гораздо успешнее, чем прежде,
поскольку ты наконец проявила интерес к происходящему вокруг. – Мать улыбнулась. – Я говорила, что тебе нужно просто немного постараться.
Мистер Лэшли стал часто с тобой танцевать. Это, случайно, не входит в программу ваших уроков французского?
– Да, Джонатан взял это в привычку, хотя я заверила его, что в этом нет необходимости. – Пытаясь ответить непринужденно, она допустила ошибку.
Мать тут же воспользовалась ее промахом.
– Джонатан, не так ли? Вы с ним стали настолько близки, что называете друг друга по именам?
– В этом нет ничего особенного, мама. – Клэр нервно ухватилась за края туалетного столика, произнося эту вопиющую ложь. Он поцеловал ее в саду Роуздейлов. Она поцеловала его во французской книжной лавке. Она все еще ощущала его прикосновения, его сильное тело, прижавшееся к ней сзади, его губы, шепчущие на ухо настойчивые слова: «Клэр, я не хочу читать». Он положил руку ей на грудь. Он в полночь взобрался по решетке к ней в спальню, она сжимала в ладони его фаллос на той самой постели,
где сейчас сидит ее мать. Конечно, нельзя было сказать, что между ними
ничего особенного не происходило. Но все было слишком неопределенно.
Однако этот ответ не удовлетворил ее мать.
– А цветы внизу, которые появляются точно в одно и то же время, – это тоже ничего особенного?
– Он благодарен мне за уроки. Ему так нужен этот пост в Вене. – Она надеялась, что это тоже ложь. Ей хотелось верить, что прошлая ночь – это не просто благодарность за занятия.

– Цветы, танцы, он даже явился к леди Моррисон, чтобы выяснить, где ты находишься. – Ее мать выстраивала свою теорию, ее ласковые глаза сделались проницательными. – Подозрительно много суеты вокруг этих уроков французского, несмотря на то что ему так нужен этот пост. – Леди
Стэнхоуп умолкла. – И не только он слишком много суетится последние дни. Я заметила и кое-что еще, Клэр. Я вижу тебя, похорошевшую в этих перешитых платьях. Я заметила твой интерес к своей внешности и к светской жизни. Ты ни разу за весь сезон не пожаловалась на необходимость выходить в свет. Обычно мне приходилось тебя волоком тащить из дома. И я понимаю почему. Если бы такой красивый мужчина,
как мистер Лэшли, ждал меня на балу, я бы тоже не захотела остаться дома.
– Нам нравится общаться друг с другом, – ответила Клэр уклончиво. –
В этом нет ничего особенного.
– А в том, чтобы ускользнуть в неизвестном направлении посреди бела дня без сопровождения компаньонки?
Теперь, когда она предъявила Клэр главную улику, голос матери звучал иначе – в нем появились стальные нотки. Но вся ирония заключалась в том,
что это приключение было придумано с учебной целью и лишь потом переросло в нечто большее.
Леди Стэнхоуп встала и подошла к окну, выходящему в сад.
– Ты считаешь меня идиоткой, Клэр?
– Нет, конечно нет.
Однако она считала, что мать совершенно ничего не замечала.
Оказалось, та замечала слишком много.
Ее мать отбросила за окно кружевную занавеску и обернулась к ней.
– Мы с отцом позволили тебе жить, как ты хочешь, эти два года после отказа Шеридану. Мы сначала не понимали, как сильно ты не хочешь замуж. Тебе нужна была тихая жизнь, полная книг и уединения, и ты ее получила. Мы не стали принуждать тебя выходить замуж просто ради самого брака, но, если все изменилось, ты должна рассказать нам, Клэр.
Клэр молчала, обдумывая ее слова. Это был самый серьезный разговор с матерью впервые за два года.
– Клэр? – настаивала ее мать. – Я спрашиваю тебя прямо: Джонатан
Лэшли ухаживает за тобой под предлогом занятий французским?
– Я не знаю, – мягко ответила Клэр и посмотрела матери в глаза. Она увидела, как та расстроенно нахмурилась. Она, видимо, считала, что Клэр специально уклоняется от ответа. Но это была печальная правда. Она совсем ничего не смыслила в мужских ухаживаниях, у нее не было опыта в этих играх между мужчиной и женщиной. – Иногда мне кажется, что да. –

По крайней мере, прошлой ночью ей точно так казалось. Она впервые заговорила о том, что думает. – Но обычно мы действительно занимаемся французским, потому что, если не будет этих уроков, мы не сможем встречаться. – А стал бы он с ней встречаться?
Ее мать снова опустилась на край постели.
– А ты этого хочешь? Он тебе нужен?
Здесь следовало соблюдать осторожность. Нужен ли он ей? Подобный разговор превращал его в вещь, которую можно было купить, в милую безделушку.
– Я едва его знаю. – Теперь она снова уклонялась от вопроса.
Ее мать отмахнулась от возражения.
– Мы знаем его семью. Виконт Окдейл в высшей степени уважаемый человек, и мы знаем, что у него блестящие перспективы. У него есть деньги, его семья богата, и он, похоже, собирается за границу в качестве дипломата. И к тому же Лэшли унаследует титул, хотя еще не скоро. Его отец рано женился и проживет еще, как минимум, лет двадцать. Лэшли не видать титула лет до пятидесяти, и то если повезет.
Ее благородная мать удивила Клэр своими прагматичными разговорами о перспективах Джонатана. В таком случае нет ничего удивительного, что Джонатан так стремился в Вену. Он не желает сидеть в
Лондоне и дожидаться титула, который достанется ему в немолодом возрасте. Он хотел сделать что-нибудь полезное.
Но еще большим удивлением стали для нее следующие слова матери:
– Мы люди непростые, Клэр. Мы можем казаться тихими и держаться в сторонке, но у твоего отца есть связи. Если тебе нужен Лэшли, мы можем тебе помочь.
– Нет! – Реакция Клэр была неожиданной и резкой. – Я не хочу, чтобы его доставили мне на подносе, словно рождественского гуся. – Это сделает ее похожей на Сесилию, которая выбрала Джонатана и выпрашивала его у своего отца. – Я хочу, чтобы все развивалось естественно. Я хочу, чтобы он выбрал меня сам, а не потому, что его к этому принудил мой отец.
Ее мать многозначительно взглянула на конверт, торчавший из-под шкатулки.
– Он снова хочет тайно с тобой встретиться. – Она улыбнулась. –
Видишь, мне не надо, чтобы ты вскрывала конверт. Когда-то я тоже была молодой. И хорошо помню, какими бывают влюбленные молодые мужчины. – Ее улыбка погасла. – Тогда иди к нему, ты ведь все равно это сделаешь. Но я должна об этом знать. И не позволяй ему вольностей. Если вас заметят, больше не будет разговоров о выборе. Ему придется жениться,

понравится ему это или нет. – Она встала и, подойдя к Клэр, поцеловала ее в лоб. – Будь осторожна, Клэр.
Клэр уселась за туалетный столик, достала письма. Ее мысли бешено метались в голове. Ее мать все знает. Она не стала ругать дочь за тайные встречи. Клэр вдруг начала понимать, откуда у нее эта жажда к приключениям. Она была и у ее матери, спрятанная глубоко в душе и проявлявшаяся неожиданно и непонятно для тех, кто плохо ее знал.
Клэр сначала распечатала письмо Джонатана, вглядываясь в четкий,
уверенный почерк. Он хотел поужинать в харчевне в Сохо сегодня вечером.
Он хотел снова ее увидеть. Пока что этого было достаточно. Ее не волновало, что он ни словом не обмолвился о вчерашней ночи, а просто пригласил ее туда, где можно попрактиковаться во французском. Она увидит его, и все начнется сначала. И дальше они решат, что делать.
Клэр взглянула на часы. Почти пять часов вечера. У нее еще уйма времени. Ее мать, возможно, и одобрила их встречи, но все-таки ожидает от нее осторожности и благоразумия. Ей придется снова притвориться, что она пойдет к Эви или Мэй, а уже оттуда направиться на встречу с
Джонатаном. Одной. Джонатан извинился в письме, что не сможет сопровождать ее, потому что у него неотложная встреча. Хорошо, что ее мать не знала этих подробностей, потому что вряд ли они пришлись бы ей по вкусу.
Клэр достала второе письмо и распечатала его. Ее взгляд упал на подписи внизу. Лорд и леди Белвур. Она нахмурилась и принялась читать.
Послание было довольно незатейливым, это было скорее приглашение, чем письмо. Ее приглашали на музыкальный вечер с участием итальянской певицы синьоры Катерины Паризо, исполнявшей партию сопрано.
Это было лестное приглашение на прием для избранных. Она сразу заметила, что пригласили только ее, а не лорда и леди Стэнхоуп. Одно это уже казалось странным. А еще более странным выглядело то, что ее вообще пригласили. Клэр не сомневалась, что за этим стоит Сесилия, хотя не понимала, с какой целью она это делает. Если бы она не была столь уверена, что Сесилия специально облила ее шампанским, то подумала бы,
что это попытка принести свои извинения. Но Клэр было не так-то легко обмануть.
Она отложила приглашение и взглянула на свое отражение в зеркале.
Она не настолько тщеславна, чтобы поверить, что произвела такое впечатление на светское общество в этом сезоне, что теперь ее готовы принимать в любых светских салонах и Сесилия искренне желает подружиться с ней. Если этим приглашением Сесилия хотела усыпить ее

бдительность, то ее попытка провалилась. Здесь явно скрывался какой-то подвох.
Клэр даже не задумывалась, ехать ли ей. У нее просто не было другого выбора. У нее не было значительных причин для отказа. Это было особое,
статусное мероприятие. И только сливки общества имели возможность на него попасть. Отказаться – значило нанести оскорбление хозяевам. Кроме того, отказавшись, она не узнает ответы на свои вопросы и выставит себя трусихой. Ей оставалось только отправиться туда с высоко поднятой головой и надеяться на лучшее. Мероприятие состоится через неделю, и у нее еще полно времени, чтобы подготовиться к нему. А вот до встречи с
Джонатаном оставалось всего два часа. Ей надо переодеться, вызвать экипаж и отправиться к Мэй.
Для этого вечера Клэр выбрала платье из муслина бледно-голубого цвета, отороченное тонкими кружевами кремового цвета. Эви добавила к платью кружевную косынку, прикрывавшую глубокий вырез. Это платье было простым, но одним из самых любимых у Клэр. Оно обладало невероятной женственностью и отлично подходило для ужина. Харчевня –
это не то место, куда являются в шелках и атласе. Любое из ее вечерних платьев было бы там не к месту. Харчевни посещали купцы, ремесленники и клерки, но никак не наследники виконтов. В тон платью она выбрала шаль мягких пастельных тонов, надела удобные ботинки и отправилась в путь, с возбуждением предвкушая новое приключение.
Клэр никогда никуда не выбиралась одна, если не считать посещений дома Эви, да и то в сопровождении горничной. Она доехала в экипаже до дома Эви, а затем отослала его обратно домой, чтобы родители смогли воспользоваться им вечером. А затем проехала несколько улиц в наемном экипаже и, выйдя заранее, прошлась немного пешком до харчевни. Адрес она на всякий случай положила в сумочку.
Первые несколько улиц привели ее в изумление. Клэр оказалась в гуще людей из рабочего класса, вокруг витали незнакомые запахи, звучала иностранная речь. Население состояло в основном из эмигрантов,
проживающих в этой части Лондона. Вечерело, и люди возвращались домой после дневной рабочей смены. Толпы сновали по улице мимо нее,
люди заканчивали свои дела и спешили по домам на ужин. Сохо славился своим интернациональным привкусом, и здесь это было очевидно. Она уловила французскую, итальянскую и немецкую речь. Здесь все так и кипело жизнью, сильно отличаясь от степенной и размеренной жизни в
Мейфэре, с его особняками и флегматичными англичанами.
Но, почти дойдя до харчевни, она вдруг заметила, что ее преследуют.

Группа молодых мужчин, которым на вид было не больше двадцати,
следовала за ней по пятам. Парни свистели и выкрикивали непристойные предложения. Клэр не обращала на них внимания; глядя вперед, она шла довольно быстро, но старалась не ускорять шаг, чтобы еще сильнее не привлечь их внимание. Она понимала, что не должна показывать страх,
ничего, что заставило бы их попытаться догнать ее.
Так продолжалось до тех пор, пока один из них не схватил ее за руку и грубо дернул, заставив остановиться. С этого места она уже видела харчевню на другой стороне улицы.
– Она считает себя слишком гордой и недоступной, чтобы провести время с нами, парни. – У главаря компании были сальные черные волосы и холодный взгляд. Когда она попыталась отдернуть руку, он изо всех сил стиснул ее и толкнул Клэр спиной к шершавой стене кирпичного здания. –
А в ней что-то есть, парни, вот она и зазнается. Корчит из себя леди. – Клэр почувствовала, как он окинул взглядом ее фигуру, и по ее коже побежали мурашки. Мысли бешено метались в голове. Ее бравада могла сделать его опасным. Возможно, он не причинил бы ей вреда своими насмешками и непристойными замечаниями, но он мог действительно сделать что-нибудь плохое, если ему пришлось бы спасать авторитет перед своими приятелями.
– Не знаю, Джонси, она ведь может оказаться настоящей леди. –
Другой молодой парень, мускулистый и крупный, сплюнул на тротуар. – У
нее дорогое платье. Моей сестре понравилось бы такое. Как думаешь, она отдаст его нам и пойдет домой в одном белье? – Клэр принялась отчаянно вырываться, пытаясь отвесить ему несколько хороших пинков, но он был слишком проворным и слишком сильным для нее.
– А я больше хочу поцеловать ее и немного пощупать, как вы на это смотрите, ребята? – Главарь, прижимавший ее к стене, смотрел на нее с вожделением, насмехаясь над ее попытками вырваться. – Поцелуй для каждого из нас, леди, и немного ласк. Не каждый день нам, бедным парням,
доводится пощупать сиськи настоящей леди. А потом мы тебя отпустим.
По-моему, вполне справедливо?
– Думаю, ты отпустишь ее сейчас.
Услышав низкий угрожающий голос, парни отскочили на почтительное расстояние, но не разбежались, ожидая, что будет дальше.
Джонатан приблизился к главарю, его синие глаза угрожающе сверкали, в руке блеснуло серебристое лезвие кинжала. Их было пятеро на одного, но
Джонатана, похоже, это нисколько не волновало.
– Отпусти ее или пожалеешь. – Его голос звучал спокойно и уверенно,

словно ему каждый день приходилось иметь дело с уличными хулиганами. – Она не для таких типов, как вы.
Парни попятились назад, и Джонатан остался один на один с главарем.
Именно этого Клэр и боялась – того момента, когда главарь забудет об опасности и станет защищать свою гордость. Но он был безоружен. Ему следовало уйти, но это означало бы потерять лицо. Его шайка этого не забудет… Клэр ощутила, как он отпустил ее руку, она глубоко вздохнула и кинулась к Джонатану. Он спас ее от позора. Не будет им ни поцелуев, ни ласк.
Но главарь был не готов признать поражение. Он опустил руки.
– Так нечестно, у тебя нож, а я абсолютно безоружен. Ни одна девчонка не стоит того, чтобы из-за нее получить перо в бок. Но она хорошенькая, и в ней что-то есть, а ты не дал нам позабавиться, урод.
Думаю, ты должен нам небольшое состязание в качестве компенсации.
Поборись со мной на кулаках. За нее. Кто первый упадет, тот проиграл. Ты проигрываешь – я целую ее. Ты побеждаешь, и вы можете дальше наслаждаться вечером. Вам в любом случае придется как-то выбираться из моего квартала. – Парень ухмыльнулся и ехидно добавил: – Только если ты проиграешь, всю жизнь будешь гадать, чьи поцелуи ей понравились больше. – Он вскинул брови. – Знаешь, возможно, леди любят парней погорячее.
Джонатан убрал нож и принялся снимать пальто.
– Подержи это, Клэр. – В это мгновение она вдруг поняла, что он собирается сделать.
– Нет, я не позволю устроить из-за меня кровопролитие, –
запротестовала она.
Поцеловать одного лучше, чем пятерых, и потом еще неизвестно, что им взбредет в голову.
– Я поцелую его. Это всего лишь поцелуй.
– Черта с два, Клэр! – прорычал Джонатан, уставившись на Сальные
Волосы. – А теперь отойди в сторону и дай мне разобраться с этим грубияном. – Он вытащил золотые запонки из манжет и закатал рукава, а один из членов шайки нарисовал мелом круг, в котором стояли бойцы.
– Проигрывает тот, кто падает первым. Нельзя заступать за черту. За заступ полагается штраф. – Крупный парень, который положил глаз на ее платье, объяснял правила. – Никакого оружия, только кулаки. Кровь не считается. Пока оба человека стоят на ногах, бой продолжается.
Нарисованный круг показался Клэр невероятно маленьким. И как
Джонатан сможет победить? Он не уличный боец. Она начинала понимать,

в каком невыгодном положении он оказался, ведь это были их правила, их улица. Но она думала об этом всего пять секунд, пока крупный парень не прокричал: «Начали!» и Джонатан нанес главарю молниеносный удар в челюсть и продолжил и дальше наносить удары, сначала левой, потом правой рукой, а затем Сальные Волосы ударил его в живот, и Джонатан зашатался и попятился назад, опасно приблизившись к меловой черте.
– Берегись, Джонатан! Бей его! – Эти слова сорвались с ее губ, когда она неожиданно ощутила азарт сражения, адреналин захлестнул ее.
В этот момент Джонатан выпрямился и снова ринулся в бой, нанося быстрые беспощадные удары. Один удар пришелся Сальным Волосам в нос. Брызнула кровь, но Джонатан не останавливался. Он снова бросился на Сальные Волосы. Он был полон решимости победить. Джонатан источал первобытную, неистовую силу, энергичную грацию атлета, когда продолжал изо всех сил молотить Сальные Волосы. Именно молотить,
иначе и не скажешь.
Наконец Джонатан нанес финальный удар, и его противник рухнул на мостовую. Бой был окончен. Джонатан не стал дожидаться объявления победы. Он мрачно взглянул на шайку парней, молча приглашая сразиться с ним. Желающих не оказалось. Джонатан подошел к Клэр, обнял за плечи и увел с места битвы.
Они не останавливались, пока не вошли в харчевню. Даже здесь, когда они оказались в безопасности, на его лице по-прежнему оставалось мрачное выражение бойца. Он схватил ее за руки, оглядывая ее в поисках синяков.
– Клэр, ты в порядке?
– Да, – с трудом произнесла она. – Он просто был груб, только и всего. – Клэр не сомневалась, что, скажи она еще хоть слово, Джонатан вышел бы из харчевни и добил грубияна.
Джонатан провел рукой по своим темным волосам, пригладил непослушный завиток и облегченно перевел дух.
– Мне так жаль, Клэр. Это я виноват. Я не должен был отпускать тебя одну. Не знаю, о чем я только думал. Ты простишь меня?
– Здесь нечего прощать, – заверила его Клэр, пристально глядя ему в глаза, чтобы убедить его в своей искренности.
Но она еще долго не могла прийти в себя после пережитого шока.
Мысли взбунтовались в ее голове. В любой момент ее чувства могли выплеснуться наружу. Она пристально смотрела на Джонатана, пытаясь понять, что произошло. Ее благородный джентльмен, дивный танцор прямо у нее на глазах превратился в уличного бойца, мужчину, обладавшего

огромной силой и отвагой. Почему ей было так сложно в это поверить?
Неужели она не поняла, на что способен Джонатан, когда тот прошлой ночью ворвался в ее спальню?
– Святые небеса, Джонатан, ты сломал ему нос за меня. – Клэр охватила дрожь. Еще никогда она не была так близка к опасности. И от этого у нее кружилась голова. Но Джонатан знал, что это такое. Теперь это было очевидно.
– Он прикасался к тебе. За это ему следовало сломать не только нос. –
Голос Джонатана сделался низким и хриплым. Он наклонился к ней над столом в закутке небольшой харчевни. – Поверь мне, Клэр, ты стоишь того,
чтобы за тебя сражаться. – Он застонал. – Боже, Клэр, я хотел убить его голыми руками.
– И я тоже этого хотела, – страстно откликнулась она, а затем
Джонатан впился в ее губы в жарком и неистовом поцелуе. Они оба оказались в удивительной власти совершенно новых чувств.