Документ. Документ Microsoft Word (2). Цель проследить эволюцию коммуникаций в обществе

• Название: Цель проследить эволюцию коммуникаций в обществе
• Анкор: Документ
• Дата: 15.09.2022
• Размер: 163.35 Kb.
• Имя файла: Документ Microsoft Word (2).docx
• Тип: Документы; #677920
• страница: 1 из 6

Тема 1. Эволюция коммуникаций в обществе. Коммуникация как объект и предмет исследования.

Цель: проследить эволюцию коммуникаций в обществе.

Задачи:

· рассмотреть словесность, книжность и мультимедийность как основные этапы коммуникационного развития культуры;

· раскрыть понятие информационного общества.

Характеристика исторических типов коммуникации в социуме.

Методологические основания дифференциации (различения) коммуникативных типов.

За всю историю своего развития человечество накопило серьезный опыт коммуникативных отношений и взаимодействий. Их изучение обусловило необходимость выделить основания, классификационные признаки. Подобные классификационные признаки составляют основу для различных типов коммуникаций.

Типология – это научный метод, позволяющий систематизировать изучаемые объекты на основе обобщенной модели или типа.

Типы коммуникаций – это классификация коммуникаций, основанная на выделении определенной модели.

Выделяют три типа коммуникационной культуры общества.

Словесность – такой уровень коммуникационной культуры, когда все культурные смыслы передаются в социальном пространстве и времени посредством устной коммуникации.

Книжность – такое состояние культуры, когда основные (не все!) культурные смыслы передаются посредством документной коммуникации.

Мультимедийность достигается, когда основные культурные смыслы передаются посредством электронной коммуникации.

Типы коммуникации в обществе совпадают с основными периодами развития социума. Поэтому, прежде всего, выделяется коммуникационный тип первобытного общества. Для него характерны следующие особенности:

· все члены общины выступают в роли и коммуникантов (отправителей), и реципиентов (получателей);

· для передачи смысловых сообщений используются четыре исходных канала;

· отсутствие коммуникационных служб;

· синкретичность (слитность) вербальных, музыкальных, иконических каналов в языческих ритуальных священнодействиях;

· обожествление слова, которое нашло отражение в мировых религиях. Господь, как известно, творил мир не действиями, а словами: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог... Все через Него начало быть» (Иоан. 1:1-3); «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет» (Бытие, 1:3). В Коране написано: «Его приказ, когда он желает чего-нибудь, – только сказать ему: «Будь!» и оно бывает» (36, 81-82). В одном из гимнов Ригведы, обращенном к богу Агни, говорится: «Он укрепил небо истинными священными словами» (Ригведа. Мандалы I-IV).

Кстати, буддизм – это культура размышления, которая пошла дальше знаков и отказалась и от слов, и от чисел. Нирвана достигается путем самоуглубления, медитации, а не заклинаний.

Резюме коммуникационная словесность обеспечивала:

1) консолидацию членов общины: люди, не владевшие общинным языком, представлялись им «немыми» или вовсе «нелюдьми»;

2) организацию общественной жизни, трудовую кооперацию, обыденное общение;

3) функционирование социальной памяти: передача из поколения в поколение социальных норм и традиций, полезных знаний, умений и практического опыта, наконец, сознания и самосознания.

Рукописный (палеокультурный) этап /свитки и пергамент/.

Письменность – новый коммуникационный канал, востребованный культурой. Большинство ученых склоняется к однолинейной эволюции письменности. На первом этапе предметное письмо (символы, изображения, узелковое письмо), доходящее до пиктограмм (рисуночное письмо), На последующем этапе на базе пиктограмм – иероглифы, слоговое и, наконец, буквенно-фонетическое письмо. Первые памятники письменности относятся к III-IV тысячелетию до н.э. Очагами письменности стали древнейшие локальные цивилизации: древнеегипетская, месопотамская (шумеро-ассиро-вавилонская), индусская, критская (минойская, эгейская) и древнекитайская.

Особенности коммуникации этого периода:

1. Обожествление Слова переносится на Книгу, Священное писание, Библию. Книжное слово становится гарантом истинности и незыблемости («что написано пером, не вырубишь топором»). Отсюда обычай клясться на книге (Библии, Конституции). Христианство, ислам, иудаизм – это религии Писания, где священные книги – основа конфессии. В средние века сложилась своеобразная иерархия книжных жанров по признаку сакральности. Наиболее почитаемой была литургическая, т.е. используемая в богослужении литература (Служебники, Требники, Часословы, Минеи, Триоди и т.п.) и каноническое Священное писание (Ветхий и Новый Завет); рангом ниже шли жития святых (агиография), церковная учебная литература (катехизисы), поучения отцов церкви, а самый низший эшелон составляла светская (мирская) литература.

2. Произошла социальная дифференциация населения по принципу: грамотный – неграмотный. Овладение грамотой считалось немаловажным личным достижением, поэтому школа стала форпостом письменности. Если у бесписьменных народов социализация молодежи начиналась с освоения производственных умений и навыков, то цивилизованные общества приобщали учеников прежде всего к счету, чтению, письму. Социальный престиж и карьера индивида зависят теперь не столько от его силы, ума, сообразительности, выносливости, сколько от школьной выучки, от доступа к знаниям. Человек стал зависеть от документированного культурного наследия, хотя не может освоить даже сотую его долю. У члена дописьменного общества такой зависимости нет.

3. Письмо стало профессиональным инструментом. Выделились социальные группы людей, занятых умственным трудом.

4. Письменность конкурировала со словесностью. Отказывались от письменного изложения своих учений Пифагор, Сократ, Будда, Христос. Правда, если бы прилежные ученики не записывали их слов, мы бы не узнали даже имен этих великих учителей человечества. Вот как, по словам Платона, его наставник Сократ объяснял свою позицию (см. диалог «Федон»): люди, черпающие мудрость из письменных источников, «будут многое знать понаслышке, без обучения, и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами, людьми, трудными для общения; они станут мнимомудрыми вместо мудрых».

Культуру классической Эллады иногда называют ороакустической, т.е. ориентированной на устное слово и слуховое его восприятие. Искусство устной речи считалось необходимым не только для ораторов и поэтов, но и для политиков, историков, философов, которые специально изучали риторику. По словам М.Л. Гаспарова, даже философские трактаты, даже научные исследования писались, прежде всего, для громкого чтения. Высказывалось предположение, что античность вовсе не знала чтения «про себя»: даже наедине с собою люди читали книгу вслух, наслаждаясь звучащим словом, тем не менее, господство письменного слова установилось в Древней Греции на рубеже V-IV вв. до н.э.

5. Письменная коммуникация положила начало документированной социальной памяти; начинается написание человеческой истории. Античные историки оставили после себя исторические произведения высокой научной ценности.

6. Письменность стала основным средством просвещения и распространения знаний, в том числе тайных, эзотерических. По свидетельству Плутарха, Александр Македонский сильно гневался на просветительскую деятельность Аристотеля и выговаривал своему учителю: «Ты поступил неправильно, опубликовав те учения, которые предназначались только для устного преподавания. Чем же мы будем отличаться от остальных людей, если те самые учения, на которых мы были воспитаны, сделаются всеобщим достоянием? Я хотел бы не столько могуществом превосходить других людей, сколько знаниями о высших предметах».

7. В античную эпоху происходит формирование книжного дела как социально-коммуникационного института, включающего: изготовителей (переписчиков) манускриптов; торговых людей, содержащих книжные лавки; библиотеки разных типов, в том числе крупнейшую в палеокультуре научную библиотеку в Александрии.

С Александрийской библиотекой (700 тыс. свитков до пожара в I в. до н.э.) некоторое время соперничала Пергамская библиотека, насчитывавшая в лучшие свои годы до 200 тысяч рукописей.

8. Средневековая социальная коммуникация преимущественно представляла собой устную микрокоммуникацию. Население проживало в обособленных деревнях и небольших городах, где не было необходимости в переписке. Для особо важных поручений использовались гонцы, которые заучивали послание наизусть. Главным источником знания для неграмотной части населения была церковь, а также слухи, которые переносили торговцы, бродячие театры, цирки и трубадуры. Земная жизнь рассматривалась католической церковью как временное пристанище на пути к спасению, а знать судьбу людей может только Бог. Поэтому никаких коммуникационных потребностей никто не испытывал.

Однако с XII века началось духовное движение, которое проявилось в организации университетов, крупнейшими среди которых были Болонский и парижская Сорбонна. Между 1300 и 1500 гг. в Европе было учреждено более 50 новых университетов, которые стали центрами письменной культуры.

9. Неправильно, подчеркивать одни лишь социально-культурные достижения и преимущества, которые подарила письменность цивилизованному человечеству. Становление книжной культуры – процесс амбивалентный, ибо были утрачены преимущества дописьменной археокультуры и обнаружились проблемы, неведомые неграмотным «детям природы».

· Устная коммуникация и недокументированная социальная память обладают естественными механизмами, предохраняющими их от переполнения. Избыточные сообщения не воспринимаются, а неактуальные знания забываются. Письменная культура не обладает такими защитными средствами, она провоцирует бесконечный рост документных фондов и, как следствие, информационный кризис.

· В условиях бесписьменного общества человек знал только то, что требуется ему для текущей жизнедеятельности, не больше и не меньше; в книжных культурах ему приходится осваивать много устаревших знаний, изложенных в авторитетных трудах мыслителей прошлого. Большая часть этих знаний никогда в будущем не понадобится. В результате индивидуальная и общественная память становится кладбищем знаний, предрассудков, суждений, часто несовместимых друг с другом. Утрачивается цельность и законченность мировоззрения, свойственные дописьменным обществам, и растет противоречивость, напряженность, дезорганизованность цивилизованных сообществ.

· Существуют несоответствия и противоречия между нормами и требованиями, вычитанными из книг, и смыслами, поступающими по каналу непосредственной микрокоммуникации. В итоге образованный человек начинает страдать раздвоением личности и муками совести; неграмотный же варвар всегда действует согласно впитанной с детства традиции, не испытывая никаких сомнений и переживаний.

В мировой классической литературе не раз обсуждались тяготы цивилизации; достаточно вспомнить образы Дон Кихота и Санчо Пансы, Пьера Безухова и Платона Каратаева. Мануфактурная коммуникационная система не смягчила проблемы, унаследованные от письменной культуры, а скорее ужесточила их.

Книжная культура.

После изобретения книгопечатания потребовалось отличать произведения письменности от произведений печати. В настоящее время книга понимается как бумажный документ, прошедший редакционно-издательскую обработку и тиражированный для общественного пользования типографскими средствами. Манускрипт, написанный на бумаге, сброшюрованный и переплетенный в форме кодекса, – это рукопись, а не книга в современном ее понимании.

Изобретение книгопечатания – это технология, которая послужила примером массового производства. Печатный станок был изобретен Иоганном Гуттенбергом (1394 или 1399-1468) из города Майнца, и большинство книговедов согласны с немецкой хроникой, где было записано в 1474 г.: «Замечательное искусство книгопечатания было изобретено в Майнце. Это искусство искусств, наука наук. Его чрезвычайная продуктивность позволила вызволить из мрака сокровища знаний и мудрости, чтобы обогатить и просветить мир».[1] Однако точной даты замечательного изобретения нет. Первые книги, отпечатанные Гуттенбергом, относятся к 1445 г.[2]

Характерные черты книжной культуры, господствовавшей в XVI-XVIII веках, видятся в следующем:

1. Мануфактурные книги количественно и качественно отличались от манускриптов. За первые 50 лет книгопечатания европейцы получили в свое распоряжение больше книг, чем за две тысячи лет книжного рукописания. Облик книги изменился неузнаваемо: книги, к оформлению которых привлекались лучшие художники того времени, стали подлинными произведениями искусства. При этом дешевизна и доступность книги постепенно росли, что означало демократизацию книжного рынка.

2. Манускрипты предназначались для чтения вслух неграмотной аудитории, печатные книги рассчитывались на молчаливое чтение «про себя». Соответственно изменилось оформление текста: появились названия, разбивка на главы и разделы, спуски, поля, пробелы между словами, красочные иллюстрации. Изменился литературный язык и стиль изложения, которые приспосабливались к восприятию зрением, а не слухом. Книгу стали рассматривать не как пособие для устной речи, а как непосредственный источник знания, что вызвало следующие изменения:

· появились понятия оригинальности, ценности, новизны содержания;

· возникло авторское право и понятие «плагиат» (в XVIII веке);

· выработались литературные жанры и стили изложения, нормы литературного языка;

· образовалась читательская массовая совокупность, состоящая из незнакомых друг с другом людей, имеющих общие взгляды и интересы (по оценке М.А. Барга, доля грамотных возросла с 10% в XV веке до 25% в XVII веке);

· тиражированные в сотнях экземпляров книги начали «жить своей жизнью», независимо от автора или переписчика. Они превратились в завершенные и целостные элементы овеществленной и долговременной социальной памяти.

3. Книга стала орудием светского просвещения. Только половина инкунабул относилась к религиозной тематике (гораздо меньше, чем в потоках средневековых манускриптов), четверть – к художественной литературе, 10% – к юриспруденции, прочие – к другим отраслям знания.

С XVI века сначала церковные, а затем и светские власти начали ожесточенную борьбу с еретическим вольномыслием. В 1564 г. Ватикан издал «Индекс запрещенных книг», который, постоянно пополняясь, действовал вплоть до XX века; была мобилизована инквизиция. Неблагонадежные книги изымали из библиотек, книжных лавок и публично предавали сожжению. Иногда вместе с книгами сжигали их авторов и издателей (вспомним Джордано Бруно). Цензура, судебные преследования, варварское уничтожение литературы и другие акты коммуникационного насилия стали неизменными спутниками книжной культуры с XVI века до XX века.

4. Возник ряд специализированных социальных институтов, в том числе: книгоиздательский (редакционная подготовка + полиграфическое размножение документов), книготорговый, библиотечный и библиографический.

5. Помимо библиографии, о созревании книжной культуры свидетельствует зарождение словарно-справочного дела. Если библиографический указатель есть «книга об известных книгах», то энциклопедия (справочник, словарь) – это «книга о том, что мы знаем».

Индустриальная книжная культура.

XIX век – время торжества капитализма в Западной Европе, которое сопровождалось тремя важными для социальной коммуникации явлениями:

· благодаря индустриализации материального производства, резко увеличиваются производственные мощности и производительность труда;

· происходит становление наций – многомиллионных полиэтнических сообществ, нуждающихся в средствах консолидации;

· возрастает образованность и просвещенность городского населения, предъявляющего растущий спрос на культурные развлечения, знания, информацию.

Характерные особенности индустриальной книжной культуры, господствовавшей в XIX – I половине XX века, видятся в следующем:

1. В первой половине XIX века произошла промышленная революция в полиграфии. Книгопечатание включает три полиграфических процесса: изготовление печатной формы, печатание тиража, выполнение брошюровочно-переплетных работ. Мануфактурная типография базируется на ручном труде печатника, который использует печатный станок, установку для отливки букв, собственную сноровку и мастерство. Индустриальное производство основано на механизации всех полиграфических процессов, сводя к минимуму участие в них типографских работников. В этом состоит принципиальное отличие индустриального книгопечатания от мануфактурного.

2. Мощности машинного полиграфического и бумажного производства позволяют, наряду с расширением книгоиздания, обеспечить невиданный рост журнально-газетной продукции. Произошло возникновение прессы – нового, нетрадиционного коммуникационного канала. Пресса – первый из каналов массовой коммуникации, к которому в XX веке присоединятся кино, радио, телевидение.

Если в Средние века местом обмена информации между жителями прихода была церковь, то с XIX века источником новостей сделалась газета. Коммуникантами, формирующими общественное мнение, стали не проповедники и ораторы, а редакции газет и журналов.

3. Во второй половине XIX века резко ускорился рост урбанизации. Обнаруживается острая общественная потребность в новых средствах консолидации общества и социальной коммуникации. В качестве таких средств выступили пресса, иллюстрированные газеты и журналы, а и начале XX века – кинематограф. Эти средства способствовали росту просвещенности населения, но вместе с тем приводили к упрощению, массовости и стандартизации духовных потребностей. Так возникли массовые аудитории – прямое следствие урбанизации.

4. Вторая половина XIX века – время первой технической революции в социальных коммуникациях:

· Телеграф.

· Фотография представляет собой не только технический, но и художественный канал.

· Телефон разрешил проблему дистанционного обмена речевыми сообщениями.

· Звукозапись: эволюция – фонограф, граммофон, патефон, электрофон, магнитофон.

· Радио.

· Кинематограф.

5. Становление индустриальной цивилизации в этническом отношении сопровождается образованием наций. В XX веке, благодаря распространению радиовещания и телевидения, именно эти средства массовой коммуникации стали выполнять основную культурно-нормативную функцию в современной речи.

6. Индустриальная книжность – период завершения коммерциализации и профессионализации социально-коммуникационных институтов. Во второй половине XIX века литераторы и художники все больше превращаются в служащих по найму, подобно другим специалистам. В условиях массовой коммуникации зависимость «вольных художников» от «денежного мешка» обнаружилась в полной мере. Отсюда – трагическая тема проданного за деньги таланта, которая была пророчески предсказана Н.В. Гоголем в его «Портрете» и часто звучала в произведениях зарубежных и отечественных авторов.

7. Символами становления нации являются не только национальные языки (см. выше), но и такие проявления зрелости книжной культуры, как формирование национальных библиотек и национальной библиографии. Национальные библиотеки – крупнейшие книгохранилища страны, осуществляющие исчерпывающий сбор и вечное хранение отечественных произведений письменности и печати; таким образом, они символизируют достижения национальной культуры.

8. Лозунг Всемирной парижской выставки 1900 г. звучал так: «От общества производства – к обществу потребления». Экономика индустриальных стран в начале XX века была озабочена не «хлебом насущным», а предоставлением товаров и услуг, делающих жизнь людей комфортабельнее, разнообразнее, интереснее. Основными потребителями этих товаров и услуг стали городская буржуазия и рабочие, которые располагали определенными денежными средствами и досуговым временем. Культурные требования потребителей этого рода были не высоки, ибо не высок был уровень их образованности, интеллектуального и эстетического развития. Их привлекали незамысловатые развлечения и игры, компенсирующие монотонность труда и повседневной жизни за счет красивых иллюзий и мифов. Но зато это был массовый спрос, на который стало ориентироваться массовое производство, это была массовая аудитория, представляющая собой массового реципиента для средств массовой коммуникации.

9. Средства массовой коммуникации проявили себя как мощное орудие управления людьми: реклама, пропаганда, паблик рилейшенз, информационные технологии стали предметом профессиональных занятий. Более того, эти средства стали оружием информационных войн.

Мультимедийная коммуникационная культура.

Мы живем в период, когда господство машинной полиграфии постепенно уступает место мультимедийным телевизионно-компьютерным каналам. Однако говорить о становлении мультимедийной культуры еще рано. Новые коммуникационные средства дополняют индустриальную книжность, но не заменяют ее. Когда же пробьет час мультимедийности? Есть два критерия, позволяющие ответить на этот вопрос:

· Замена линейного текста нелинейным гипертекстом. Книжность изначально связана с линейной последовательностью знаков; письменные тексты одномерны: они читаются буква за буквой, слово за словом, и никак иначе. Мышление же человека вовсе не линейно, напротив, психическое пространство многомерно, и в нем каждый смысл связан с другими смыслами не только в силу пространственно-временной смежности, а в силу разнообразных формальных и содержательных ассоциаций. Поэтому письмо лишь частично выражает мысль, подменяя ее гибкую многомерность жесткой одномерностью («мысль изреченная есть ложь», по словам Ф.И. Тютчева).

Гипертекст – это совокупность содержательно взаимосвязанных знаков, где от каждого знака в процессе чтения можно перейти не к одному единственному, непосредственно следующему за ним, а ко многим другим, так или иначе связанным с данным. Таким образом, воспроизводится многомерность человеческого мышления, и значит, смысловая коммуникация получается более полной и точной, чем в случае линейного письма. Для моделирования многомерных связей между знаками требуется виртуальное пространство, которое создается современными компьютерными системами. Причем, в гипертекст в качестве смысловых элементов могут включаться не только отдельные слова, фразы или документы, но и изображения, музыкальное сопровождение – все средства мультимедиа. В итоге человек из читателя превращается в пользователя мультимедийной культуры, оперирующей письменной и устной речью, изображениями любых видов, кино- и видеороликами, таблицами и схемами, созданными по его требованию. Гипертекстовые языки применяются в системе Интернет, но широкое их распространение – дело будущего.

· Введение смыслового диалога «человек – компьютер». Имеются в виду не подсказки, напоминания или запреты, которые предусмотрены «дружественным» программным обеспечением, а именно смысловая коммуникация человека и компьютера. В связи с перспективами смысловой коммуникации такого рода приобретает актуальность вопрос «может ли машина мыслить?». Исследование интеллектуальных возможностей компьютеров, т.е. проблемы искусственного интеллекта, привело к следующим выводам:

1. Интеллект компьютера зависит от того, какими знаниями программисты могут его наполнить. Беда в том, что человек не может формализовать и объективировать все свои знания, – люди знают больше, чем могут выразить, поскольку у человека есть сфера бессознательного, которой у компьютера нет. Например, знание правил игры не делает человека шахматистом; квалифицированный шахматист знает гораздо больше, чем свод правил, но рассказать об этом не может.

2. Компьютер не способен овладеть метафорами, иронией, ему чужда «игра слов», значит, свободный, а не адаптированный диалог человека и компьютера невозможен.

3. Компьютерам чужды эмоции и желания, они не обладают эмоционально-волевой сферой, они не могут сочувствовать человеку, поэтому искусственный интеллект всегда будет чужд интеллекту естественному с его заботами и радостями.

Поскольку в социальной коммуникации участвуют правые и левые полушария партнеров, а у компьютера есть лишь аналог левого полушария, компьютер никогда не сможет понять в полной мере сообщения людей. Люди могут понимать друг друга вообще без слов, что компьютеру недоступно.

Совершенно очевидно, что коммуникационная деятельность человека, постоянно имеющего дело с мультимедийными гипертекстами и искусственным интеллектом, будет другой, чем коммуникационная деятельность интеллигента-книжника.

Поколению людей мультимедийной культуры, по мнению большинства социальных философов, предстоит жить в постиндустриальном информационном обществе. Интернет – «первая ласточка» информационного общества, но первая ласточка, как известно, «не делает весны». Интересно остановиться на типологических признаках, или показателях, отличающих информационное общество от аграрного или индустриального общества предыдущих исторических эпох:

1. Технико-технологические показатели: всеобщая компьютеризация, распространение и доступность персональных компьютеров и сверхмощных ЭВМ пятого и последующих поколений; удобный и простой человеко-машинный интерфейс, использующий несколько органов чувств человека; «дружественность» и антропоморфичность информационных технологий; мобильные и персональные средства связи; глобальная коммуникация с использованием спутников, лазеров, волоконно-оптических кабелей. Информационное общество должно опираться на мощную мультимедийную телевизионно-компьютерную коммуникационную систему.

2. Социально-экономические показатели: превращение социальной информации, т.е. общественного знания, в ключевой экономический ресурс, решающий фактор интенсификации промышленного и сельскохозяйственного производства, ускорения научно-технического прогресса; информационные технологии, продукты и услуги становятся основным товаром рыночной экономики; концентрация в информационном секторе экономики – до 80% трудоспособного населения; модернизация старых и появление новых информационных профессий умственного труда; практика выполнения большей части трудовых функций в домашних условиях благодаря телекоммуникации; демассовизация народного образования, досуга и быта людей.

3. Политические показатели: демократизация социальных коммуникаций, гласность и открытость общественной жизни, гарантированная свобода слова, собраний. Либерально-демократический политический строй.

4. Интеллектуальные показатели: активное использование постоянно растущего культурного наследия, расцвет науки, образования, искусства, религиозных конфессий, развитие национального интеллекта и всемирного универсума знаний; прогрессирующее духовное развитие личности, переход от материально-потребительских ценностных ориентаций к познавательным и этико-эстетическим; развитие творческих, культуросозидательных способностей индивидов; становление «хомо информатикус», или «хомо интеллигенс». Всестороннее развитие социального и личного интеллекта.

Обобщая названные показатели, получаем следующую дефиницию информационного общества: информационное общество – интеллектуально развитое либерально-демократическое общество, достигшее сплошной информатизации общественного производства и повседневной жизни людей, благодаря мощной телевизионно-компьютерной базе.

Подходы и аспекты изучения коммуникации в различных сферах современного знания. Понятие коммуникации в современном научном знании. Природное и социокультурное начала коммуникации. Коммуникации в социокультурной практике: теория М. Маклюэна. Эволюция научных представлений в изучении коммуникации. Концепции Э. Тоффлера. Возникновение теории коммуникации как научной дисциплины. Э. Берниз. Основы теории коммуникации как учебная дисциплина.

Понятие коммуникации в современном научном знании.

Коммуникация – понятие сложное и полисемантическое, многозначное. В зависимости от сферы научного знания оно обнаруживает различные смыслы и лексические значения. Понятие коммуникации присутствует во всех сферах современного знания.

Рис. 1. Коммуникации в сфере современного знания

Так, в технике понятие коммуникации соотносится с понятием механизмов, созданных человеком. Это, прежде всего, канализация и трубопроводы. (Цивилизация начинается с канализации, т.е. в том числе и коммуникаций). Это транспортная система, телеграф и телефон, компьютерные связи и др. В технической сфере слово «коммуникация» весьма часто употребляется во множественном числе: коммуникации (трубы можно подсчитать).

В естественнонаучном знании, например, биологии, коммуникации соотносятся, главным образом, с передачей генетической информации, закодированной программы воспроизводства организма. Например, ребенок является не частью своих родителей, а их подобием, точнее – биологическим образом. В данном случае коммуникация заключается в передаче этого образа от поколения к поколению, допустим, «человечности» от человека к ребенку, или передача «лошадности» от лошади к жеребенку.

В социально-гуманитарном знании понятие коммуникации чрезвычайно усложнилось. Это обусловлено различными сферами жизнедеятельности человека и его культуры.

Например, в экономике коммуникации обнаруживают прямую связь с процессами управления. Неслучайно, что, например, письменность в древнем Китае возникает именно для процессов социального управления хозяйственными ситуациями. Мир требовал счета и управления, и письменная фиксация облегчила этот процесс.

В психологической сфере коммуникации обнаруживают себя, главным образом, посредством общения. Неслучайно, что многие психологи практически отождествляют коммуникацию и общение (например, А. Леонтьев).

В гуманитарной же сфере все чаще принято понимать коммуникацию как «взаимодействие двух субъектов». Появилось понятие социальной коммуникации. Однако и внутри нее стали выделяться другие виды коммуникации. Они связаны с многочисленными проблемами социальной жизни (дифференциацией человеческой деятельности, усложнением и развитием информационного пласта, технических средств и др.).

Природные и социокультурные начала коммуникации.

Коммуникация представляет собой сложный процесс, обусловленный его собственно природным и социокультурным началом. В этом смысле исследователи говорят о nature и nurture, т.е. о естественном и приобретенном, врожденном и воспитанном, природном и культурным.

У коммуникации, несомненно, природное, биологическое начало. Оно ярко проявляется в двух моментах:

1) при обращении к природно-животному миру;

2) при обращении к естественным началам современных коммуникаций.

Рассмотрим это подробнее.

Одним из примеров коммуникации является пение птиц. Птицы научаются пению в процессе «воспитания». У каждой птицы своя манера исполнения песни, общей для всего вида. Более того, индивидуальные особенности в некоторых географических областях приводят даже к обособлению «региональных диалектов».

Еще более интересен способ распространения информации об опасности. Есть два вида опасности: хищники и разорители гнезд.

1) Если птица видит хищника, то она издает специфический звук, похожий на свисток, обозначающий необходимость скрыться.

2) Если же появляется разоритель гнезд, то птица издает прерывистый звук стаккатфо, который служит призывом к бою, собирающим соседних птиц для того, чтобы отогнать нападающего от гнезд. Различие хищников выучивается птицами в процессе развития и передается следующему поколению, может использоваться в процессе дрессировки (можно научить пугаться даже молочной бутылки).

Помимо звуков, животные используют и другие каналы коммуникации. Запах и обоняние, столь важные и для пчел, и для муравьев, и для низших обезьян, в меньшей степени важны для высших приматов. «У последних бесшумная коммуникация преимущественно является зрительной (жесты) и тактильной (прикосновения). В походе идущий впереди самец поднимает лапу (руку?) – сигнал остановки для стада (группы?), шимпанзе с высоким социальным статусом может жестом разрешить своим подчиненным поедание пищи, мать-шимпанзе прикосновением к плечу детеныша (ребенка) не разрешает ему, например, куда-то бежать, расчесывание шерсти у собрата является знаком подчинения и отсутствия агрессивных намерений, демонстрация анальной области также является жестом подчинения или соподчинения, борьба между соперниками сопровождается соответствующими жестами и мимикой. Интересно, что уверенный в себе лидер редко прибегает к символической угрозе, и редко требует от подчиненных «показать зад». Неуверенный же лидер слишком часто требует жестов подчинения, в результате эти жесты становятся стереотипными, из них «выветривается» исходная семантика, и такой лидер теряет свои позиции».[3]

Таким образом, первые средства коммуникации возникают из инстинктивного поведения, которые могут варьироваться под воздействием условий и коррекции поведения в процессе взаимного обучения. Это поведение фиксируется в памяти, и, освобождаясь от влияния наследственных факторов, приобретает новое значение и относительно самостоятельное существование. Поведенческий акт превращается в коммуникативный.

Как видим, еще на ранних стадиях коммуникация проявляет свои основные черты:

· интерсубъектность;

· деятельностный характер.

Можно сказать, что коммуникантами не рождаются, коммуникации обучаются, хотя есть и определенные биологические, природные предпосылки обучения коммуникативной деятельности.

Кроме того, природное начало коммуникации проявляется и в различных ее видах: визуальной, слуховой, тактильной, обонятельной и т.д.

Именно в культурной деятельности происходит синтез природного и приобретенного начал коммуникации, на основе которого рождается новая культурная или социальная коммуникация.

Уровень культурно-социальной коммуникации определяется особенностями аудитории, социализированностью людей, интеллектуальными и эмоциональными характеристиками и д.р.

Для того чтобы понять социокультурную природу коммуникации, необходимо обратиться к исследованиям ученых. Классическими работами в области коммуникативстики являются труды Маршалла Маклюэна.

Маршалл Маклюэн (М. McLuhan) (1911-1980), канадский профессор, первоначально специализировавшийся в области английской литературы, а с 1950-х годов посвятивший себя философии социальной коммуникации. В 1960-е годы одна за другой вышли в свет его блестяще написанные и оригинально оформленные книги «Галактика Гуттенберга» (1962 г.), «Медиум – это Послание» (1967 г.), «Война и мир в глобальной деревне» (1968 г.), которые принесли ему мировую славу и имидж «пророка из Торонто».

Он проводит анализ современной коммуникативной ситуации.

Во-первых, это повышение роли самого канала коммуникации, который задает в ряде случаев само сообщение. Маклюэн также подчеркивал, что современные средства коммуникации уже передают не столько само сообщение, сколько его автора, например, имея в виду телевидение.

Во-вторых, всеобщность его подхода привела к рассмотрению мира как одной глобальной деревни, единство которой достигается за счет СМИ.

В-третьих, М. Маклюэн предложил очень интересное разграничение «горячих» и «холодных» СМИ. Горячие средства загружают орган чувств полностью, холодные – из-за недостаточной информационной определенности заставляют подключаться все органы чувств. Радио, с его точки зрения, является горячим средством, телевидение – холодным, поскольку радио не вызывает такой высокой степени соучастия аудитории в своих передачах, как телевидение. Его роль в том, чтобы создавать звуковой фон или устранять шумы, как в случае с подростком, открывшем в радиоприемнике средство отгородиться от своего окружения. Телевидение не подходит для создания фона. Оно завлекает вас, и без этого, что называется, не обойтись.

Подобные концепции интересны еще и тем, что моментально проникают в массовое сознание, возможно, даже изначально создаются не только в расчете на специалистов.

Рассмотрим основные положения этой теории.

Духовный и материальный прогресс человечества определяют не орудия труда или освоение природы, не экономика, политика или культура, а технология социальной коммуникации, т.е. коммуникационные каналы, которыми располагают люди. В зависимости от доминирующих средств массовой коммуникации (mass media) история человечества делится на четыре эпохи:

· Эпоха «дописьменного варварства» характеризуется наивно-непосредственным отношением людей к окружающей среде. Их высшим коммуникационным достижением была членораздельная речь, воспринимаемая слухом, отсюда – формирование «человека слушающего». «Человек слушающий», использующий естественные коммуникационные каналы, жил в открытом акустическом пространстве, был лично сопричастен происходящим вокруг событиям, что способствовало гармоническому развитию его психического мира.

· Эпоха письменной кодификации нарушила духовную гармонию и «сенсорный баланс» неграмотного варвара; теперь в коммуникации главенствует не слух, а зрение, не акустическое сообщение, а умопостигаемые тексты, закодированные письменами. Приобщение к умственным операциям кодирования-декодирования смыслов сделало человека рационалистическим и расчетливым «сторонним наблюдателем исторического процесса». На смену племенному братству пришла феодальная раздробленность. Однако вплоть до XV века ороакустический (устный) и визуальный (письменный) каналы коммуникации находились в условиях равновесия.

· Эпоха Гуттенберга покончила с природной гармонией первобытного человека. Наступила «типографская эра», давшая возможность обращаться к массовой, «безличной» аудитории. Человек становится «умнее» не за счет общения с другими людьми, а за счет индивидуального чтения. Вместо «человека слушающего» появляется «человек смотрящий», у которого атрофированы все сенсорные каналы – слух, обоняние, осязание, вкус, зато гипертрофировано зрение.

Личное мышление все больше уступает место ориентации на печатное слово и «книжные» авторитеты. Люди стали доверять «мертвой букве» больше, чем живому слову, отчуждение приобрело в обществе угрожающие масштабы.

Зависимость людей от продукции «Гуттенберговской Галактики» привело к печальным последствиям. По мнению М. Маклюэна, массовые политические и религиозные движения, кровавые революции, мировые войны – все это следствие гипнотического воздействия печатных изданий. Такие уродливые черты европейской цивилизации, как индивидуализм, эгоизм и всеобщее отчуждение, национализм и безбожие, информационные перегрузки и психические расстройства, объясняются длительной монополией книги как господствующего средства коммуникации.

· Современная эпоха – синтез «человека слушающего» и «человека смотрящего» (стадия постнеокультуры). Электрические и электронные средства связи, по словам М. Маклюэна, это «коммуникационная революция» в истории человечества. Характерная особенность современных коммуникационных средств в том, что они оказывают воздействие не на отдельные органы чувств, а на всю нервную систему человека. Окружающая реальность снова предстает в своей живой конкретности, а человек получает иллюзию соучастия в текущих событиях. К людям возвращается «сенсорный баланс» эпохи дописьменной коммуникации.

Электронные технологии общения способствуют слиянию мифологического (непосредственного) и рационалистического (опосредованного) способов восприятия мира, создают предпосылки для целостного развития личности. «Электронная галактика» влечет «ретрибализацию» существующих обществ и на новой технологической основе воспроизводит «первобытное единство коллективного сознания», превращая нашу планету в единую «глобальную деревню». В этой «деревне» не будет индивидуализма и национализма, отчуждения, агрессивности и военных конфликтов. Грядущая всемирная цивилизация, – пророчил М. Маклюэн, – будет обществом «гармоничной коммуникации» и «образного мышления», являющихся непременным условием формирования высших культур.

М. Маклюэн формулировал свои предвидения в 60-е годы, отталкиваясь от потенциала телевидения, появившегося в это время. Он предсказывал закат «Галактики Гутенберга» и появление гармоничного «хомо телевизионис». Он не учитывал перспективы компьютерной техники, ибо в его время она еще не стала коммуникационным инструментом; не было персональных компьютеров, банков данных с дистанционным доступом, электронной почты, «мировой паутины» Интернет. Но М. Маклюэн предвидел появление «гипермедиа» – единства звука, статических и динамических изображений, реализованного в системах мультимедиа.

Резюме:

· в процессе антропогенеза коммуникационная деятельность была решающей предпосылкой и питательной почвой для образования человеческого сознания и языка;

· коммуникация – способ формирования человеческой личности, поскольку только в процессе взаимодействия с другими людьми происходит социализация индивида и развитие его способностей;

· коммуникационная потребность – органическая (абсолютная) духовная потребность человека; изоляция от общества приводит к неизлечимым психическим травмам;

· коммуникация – фактор и условие существования любых человеческих общностей – от малых социальных групп до наций и государств;

· коммуникационная деятельность – источник, средство поддержания и использования социальной памяти, аккумулирующей культурный и исторический опыт социальных субъектов.

Эволюция научных представлений в изучении коммуникации.

Таблица 1.

Эволюция научных представлений о коммуникации

Культурная эпоха, период

Дисциплины, науки

Форма выражения

1) античность

Логика, риторика

Культура речи, ораторство

2) средневековье

Герменевтика

Толкование, постижение текста

3) Новое время

Научные исследования

XVIII-XIX вв.

Языкознание

Как отражение генезиса и динамики общества

XIX-XX вв.

Соц. психология, социология

XX – нач. XXI вв.

Психология, социология, культурология, философия

Начало исследований коммуникационных процессов приходится на античную эпоху. Ораторское искусство требовало освоения коммуникационных навыков.

Греция является родиной искусства убеждения – риторики. Аристотель в известном трактате «Риторика» отмечает, что повлиять на людей или убедить в чем-то возможно только в случае их благосклонности или симпатии к себе. Поэтому важнейшей категорией у древнегреческого мыслителя становится этос – отношение публики к оратору.

Так, блестящий римский оратор, мыслитель и политический деятель Цицерон указывал на необходимость внимательно изучать и учитывать интересы, вкусы и желания публики. Главная задача оратора, по его мнению, состояла в том, чтобы эстетически воздействовать на народ, уметь влиять на поведение и волю человека, убеждать его и призывать к активной деятельности.

В средневековье, отражая главный идеал эпохи – Слово и Текст, – обратились к герменевтике – науке о понимании и толковании текстов. Русские ученые люди истово почитали живое слово и книжную премудрость. Симеон Полоцкий (1629-1680), зачинатель русской силлабической поэзии, писал в своих виршах:

Пониманье есть прошедшее верно постигать,

также – настоящее благоустроить,

И предвосхищение грядущего имети,

это не творящие – разумом как дети.

(С. Полоцкий)

В Новое время, и особенно на рубеже XVIII-XIX веков в связи с расцветом языкознания и других гуманитарных наук была создана площадка для изучения коммуникативистики. Основное внимание ученых к коммуникативным процессам было сосредоточено в современности (ХХ-ХХI вв.).

О решающей роли коммуникации для развития общества писал великий социолог XX века П.А. Сорокин (1889-1968): «Взаимодействие людей по своей природе есть прежде всего взаимодействие психическое – обмен чувствами, идеями, волевыми импульсами».[4] Подобный обмен предопределяет динамику человеческого общества, – утверждал П.А. Сорокин.

В 1930-е гг. опыт манипулирования массовым сознанием в тоталитарных государствах показал могущество и опасность средств массовой коммуникации, которые могут воздействовать на человеческие массы. А. Гитлер в «Майн кампф» уделил большое внимание пропаганде и даже сформулировал правила, которым она должна следовать: избегать абстрактных идей, апеллировать к эмоциям; настойчиво повторять несколько главных лозунгов, используя стереотипные фразы; постоянно критиковать врагов государства; выделять одного врага для целей особого поношения и др.

Стало ясно, что коммуникация – это не общедоступное благо, а обоюдоострое оружие, требующее осторожного и осмысленного обращения.

Во второй половине ХХ века возникла новая серьезная проблема. Накопленные человечеством знания не соответствовали возможностям их восприятия отдельным человеком. Ученые стали заявлять: «Гениальные открытия сделаны, опубликованы и похоронены в недрах библиотек, где их невозможно обнаружить; мы не знаем, что мы знаем!». Потребовались новые коммуникационные средства, «автоматические библиографы», мемексы, информатории. Стали повсеместно создаваться информационные службы, информационные системы, информационные сети. Эти средства нуждались в научном обосновании, которое стала разрабатывать информационная наука (Information Science), названная в 1966 г. в нашей стране информатикой. Задача информатики виделась в совершенствовании лишь научной коммуникации; остальные же коммуникационные системы, в том числе – массовая, экономическая, политическая, эстетическая и т.д., оставались в стороне.

Резюме: научные представления о коммуникации претерпели эволюцию. Вначале представление о ней соответствовали прикладной (в античности и средневековье) науке, необходимой для решения более существенных задач своего времени. В Новое время изучение коммуникации отражает научный подход. Развиваясь в рамках гуманитарного знания, научные представления о коммуникации отражают представление исследователей о генезисе и динамике человеческого общества.

Возникновение теории коммуникации как научной дисциплины.

Важнейшее место в теории коммуникации как научной дисциплины принадлежит Э. Бернизу. Именно этот ученый одним из первых заговорил о необходимости этой науки, и попытался определить круг научных дисциплин, которые имели непосредственное отношение к коммуникативистике.

Главный редактор Международной Энциклопедии по коммуникации Э. Берниз, констатируя коммуникационную революцию, происходящую в индустриальных странах, говорит о том, что становится очевидным центральное положение коммуникации в человеческой истории, что и объясняет, почему такие различные дисциплины, как антропология, искусствознание, педагогика, история, журналистика, право, лингвистика, философия, политические науки, психология и социология стремятся к объяснению процесса коммуникации, сотрудничают в создании новой дисциплины, которая именуется теорией коммуникации. Задача этой дисциплины, по Э. Бернизу, состоит в том, чтобы выявить все пути, по которым информация, идеи и установки распространяются среди индивидов, групп, наций и поколений.

Потребность в теории коммуникации как науке обусловлена исследованием реальных процессов, происходящих в нашей жизни. В этом смысле большое значение для нас имеют работы Э. Тоффлера и М. Маклюэна. Рассмотрим их подробнее.

Э. Тоффлер в работе «Демассификация средств массовой информации» выделяет в современном обществе периоды – «первую, вторую и третью волны», специфика которых обусловлена развитием средств коммуникации.

Он анализирует СМК и приходит к следующим важным выводам:

Агент-шпион – одна из самых мощных метафор нашего времени. Никакой другой фигуре не удалось так захватить воображение современного человека. Сотни фильмов прославляют агента 007 и его наглых выдуманных противников. Телевидение и дешевые книги создают бесчисленные образы шпиона, изображая его бесстрашным, романтичным, аморальным. Тем временем правительства тратят огромные деньги на шпионаж. Агенты КГБ, ЦРУ и десятков других секретных служб, разыскивая друг друга, путешествуют из Берлина в Бейрут, из Макао в Мехико.

В Москве обвиняют в шпионаже западных корреспондентов. В Бонне сменяют канцлеров, находя в их министерствах шпионов. В то же время в Вашингтоне официальные лица, инспектирующие Конгресс, выявляют преступления, совершенные как американскими, так и корейскими секретными агентами, и даже небо над головой полно спутниками-шпионами, вероятно, фотографирующими каждый дюйм земной поверхности.

Шпион – не новинка в истории человечества. Поэтому стоит задаться вопросом, почему именно сейчас шпионаж так захватил воображение людей, оставив далеко позади частных детективов, полицейских и ковбоев. И когда мы поставим этот вопрос, мы сразу увидим существенную разницу между шпионом и этими героями культуры: выдуманные полицейские и ковбои полагаются только на свои пистолеты или кулаки, а выдуманный шпион вооружен самой современной экзотической технологией – электронными жучками, компьютерными данными, фотоаппаратами с инфракрасными лучами, летающими или плавающими автомобилями, вертолетами, мини-субмаринами, лучами смерти и тому подобным.

Существует и более глубокая причина популярности шпиона. Ковбои, копы, частные сыщики, искатели приключений и испытатели – традиционные герои печати и кино – стремятся к доступному и понятному: хотят земли для разведения скота, желают поймать преступника или заполучить девицу. Шпион – совсем другое дело.

Основная задача шпиона – получить информацию; она, по-видимому, стала популярным и важным бизнесом в мире. Шпион превратился в живой символ революции, охватившей сферу информации.

Информационная бомба взрывается в самой гуще людей в корне меняя и восприятие нашего внутреннего мира, и наше поведение. Переходя от информационного пространства Второй волны к Третьей волне, мы изменяем свою психику.

Каждый из нас создает ментальную модель действительности, у нас в голове существует как бы склад образов. Одни из них визуальные, другие слуховые, есть даже тактильные. Некоторые – только «перцепты» – следы информации об окружающей нас среде, т.е. они запоминаются, как образ, например, мельком увиденного голубого неба.

Эти образы не появились сами по себе. Они формируются непонятным для нас образом из сигналов или информации, получаемой нами из окружающей нас среды. Поскольку эта среда насыщена переменами, то на нашу работу, наши семьи, церковь, школы, политические институты влияет Третья волна информации, но и море самой информации тоже меняется.

До наступления эры масс-медиа ребенок времен Первой волны, росший в медленно меняющейся деревне, строил свою модель реальности из образов, полученных только от учителя, священника, официального лица и, конечно, от семьи. В доме не было ни телевизора, ни радио, которые могли бы дать ребенку шанс встречи с разного рода незнакомыми людьми, идущими по разным дорогам жизни, людьми из разных стран... Очень немногие видели какой-либо заграничный город... В результате было мало людей, которым можно было подражать и следовать. Их выбор был ограничен еще и тем, что люди, с которых они могли брать пример, сами имели небольшой опыт встречи с другими. Образы мира, сформировавшиеся у деревенского ребенка, были очень скудными.

Вторая волна увеличила число каналов, из которых индивид черпал материал для формирования картины мира. Ребенок пополнял свой образный ряд не только из природы и от людей, но и из газет, популярных журналов, радио и, позднее, от телевидения. Во всем остальном церковь, государство, дом и школа продолжали вещать в унисон, дополняя друг друга.

Некоторые визуальные образы, например, были так распространены среди масс и так имплантированы в память миллионов людей, что превратились, по сути дела, в иконы. Ленин с выдвинутым вперед подбородком как символ триумфа под развивающимся красным знаменем стал такой же иконой для миллионов людей, как и образ распятого Христа. Образ Чарли Чаплина в котелке и с тросточкой или Гитлера, неистовствующего в Нюрнберге, образы тел, сложенных, как дрова, в Бухенвальде, Черчилля, показывающего знак V – символ победы, или Рузвельта в черной накидке; Мерилин Монро в юбочке, поднятой ветром, тысячи звезд масс-медиа.

Эти централизованно разработанные образы, впрыснутые в массовое сознание средствами массовой информации, способствовали стандартизации нужного для индустриальной системы поведения.

Сейчас Третья волна радикально меняет все это. По мере ускорения перемен в обществе изменяемся и мы сами. Нас настигает все новая информация, и мы вынуждены постоянно пересматривать картотеку образов. Старые, относящиеся к прошлой жизни образы должны заменяться новыми, иначе наши действия не будут соответствовать новой реальности, мы станем более некомпетентными. Невозможно все охватить.

Это ускорение процесса становления образов внутри нас приобретает временный характер. Одноразовое искусство, быстро снятые комедии положений, снимки, сделанные «Полароидом», ксероксы, образчики изобразительного искусства, которые пришпиливают, а затем выбрасывают. Идеи, верования и отношения, как ракеты, врываются в наше сознание и внезапно исчезают в никуда. Повседневно опровергаются и ниспровергаются научные и психологические теории. Идеологии трещат по швам. Знаменитости порхают, делают пируэты, атакуя наше сознание противоречивыми политическими и моральными лозунгами.

Трудно отыскать смысл в этой бурлящей фантасмагории, понять, как происходит процесс производства образов, поскольку Третья волна не просто ускоряет информационные потоки, она трансформирует глубинную структуру информации, от которой зависят наши ежедневные действия.

В эпоху Второй волны средства массовой информации захватывали все большую и большую власть. Сейчас же происходят поразительные перемены. Когда подобно грозе нагрянула Третья волна, никто не ожидал, что средства массовой информации вместо того, чтобы расправить крылья, будут вынуждены поделиться своим влиянием. Они потерпели поражение сразу на нескольких фронтах от явления, которое называется «демассификацией масс-медиа».

Первый пример дают нам газеты. Каждая массовая ежедневная газета встречает все большую конкуренцию со стороны набирающих силу малотиражных еженедельников, газет, выходящих два раза в неделю, так называемых «газет для потребителей», служащих не для столичного потребительского рынка, а округе и общинам внутри него и дающих более узкую рекламу и новости. Полностью насытив рынок, крупные столичные ежедневники находятся в глубоком кризисе, менее массовые издания заменяют их.

Второй пример – популярные журналы: буквально взрыв мини-журналов – появились тысячи новых, предназначенных для маленьких, региональных или даже местных рынков со своими специфическими интересами. Пилоты и вообще люди из авиации сейчас могут выбирать между десятками наименований периодики, издаваемой специально для них. Тинэйджеры, аквалангисты, пенсионеры, женщины-легкоатлеты, коллекционеры старых фотоаппаратов, любители тенниса, скейтбордисты – все имеют свою прессу. Немассовый мини-журнал быстро набирает силу.

Но значение Третьей волны в массовых коммуникациях не сводится лишь к печати. Аудиокоммуникации, радио: сейчас слушатель имеет больший выбор программ и аудитория обслуживается большим числом радиостанций.

Увеличился также предложенный выбор; различные радиостанции обращаются к своей собственной аудитории, а не к безликой общей массе, как раньше. Станции, передающие общие новости, вещают для образованных взрослых людей среднего класса. На разные группы молодежи ориентируются радиостанции, по которым «гоняют» различные типы рок-музыки: хард-рок, софт, панк-, кантри- и фолк-рок. Музыку в стиле соул передают радиостанции, чью аудиторию составляют черные американцы. Радиостанции, специализирующиеся на классической музыке, имеют в виду взрослых людей с высокими доходами; есть радиостанции, вещающие на иностранных языках для различных этнических групп – от португальцев, живущих в Новой Англии, до итальянцев, чиканос, японцев и евреев.

В любом случае сдвиг в сторону разнообразия печатной продукции произошел параллельно с изменением в сфере радиовещания. И та, и другая сферы теряют свою аудиторию (демассифицируются).

Но только в 1977 г. средства массовой информации Второй волны потерпели свое самое значительное поражение. Для целого поколения самым мощным и самым массовым средством информации было, конечно же, телевидение. В 1977 г. оно начало «мигать». Вот что писал журнал «Time»: «Все рушится, боссы телевещания нервно всматриваются в цифры... они не верят своим глазам... Впервые за свою историю телевидение теряет зрителей».

«Никто не мог предположить, – бормочет другой человек из рекламы, – что популярность телевидения пойдет на спад».

Даже сейчас нет недостатка в объяснениях этого факта. Нам говорят, что программы стали еще слабее, чем раньше, что много того и мало этого. Теленачальники нервно ходят по коридорам; нам обещаны новые программы. Но глубинная истина только начинает выплывать из облаков многообещающего телевосхваления.

Третья волна в средствах массовой информации подрывает господство магнатов Второй волны во всех областях.

Кабельное телевидение. Подобно скоропечатанию или ксероксу кабель демассифицирует аудиторию, разделив ее на множество мини-аудиторий.

Более того, кабельные системы могут сделать телесвязь двусторонней, так что зрители будут не только смотреть программы, но и общаться с различными службами.

Видеоигры – ходовой товар в магазинах. Миллионы стали страстными поклонниками приспособлений, превращающих телеэкран в стол для пинг-понга, хоккейное поле или теннисный корт. Это феномен социального обучения, это предварительная тренировка, готовящая нас к жизни в электронном мире.

Благодаря этому нехитрому приспособлению миллионы людей учатся играть с телевизором, отвечать ему, взаимодействовать с ним. В этом процессе из пассивных получателей информации они превращаются в ее отправителей. Пожалуй, они манипулируют телевидением, а не телевизор – ими.

И, наконец, домашние спутниковые антенны позволяют индивидуальным телестанциям формировать временные мини-сети для специализированного программирования и посылать сигналы повсюду и отовсюду за минимальную цену, тем самым разрушая существующие телесети.

Все эти разработки имеют одну общую черту: они делят телезрителей на группы, и каждый новый сегмент не только увеличивает разнообразие нашей культуры, но и глубоко проникает в мощную структуру телесетей, которые до сих пор полностью подавляли наш образный ряд.

Таким образом, Третья волна начала совершенно новую эпоху – эпоху не массовых средств информации. Наряду с новой техносферой, появляется новая – инфосфера, и это будет иметь далеко идущие последствия во всех сферах жизни, включая наше сознание. Вместе взятые, эти перемены революционизируют наши представления о мире и наши способности его познания.

Вопросы для самопроверки: