дом на колесах. Цивилистика

• Название: Цивилистика
• Анкор: дом на колесах
• Дата: 29.11.2020
• Размер: 1.24 Mb.
• Имя файла: b77e52c.doc
• Тип: Книга; #155085
• страница: 21 из 25

Защита права или Злоупотребление законом?²⁴²

Дело, которому посвящена настоящая статья, не просто громкое. Общественный резонанс, который оно получило в недавнее время, сравнить можно, пожалуй, только с «Делом Юкоса». Это дело о ликвидации ЗАО «Московская Независи­мая Вещательная Корпорация» (ЗАО «МНВК»), в просторе­чии именуемого «ТВ-6». Обилие журналистских публикаций ещё более оттеняет странное молчание по этому вопросу со стороны юристов. Между тем, дело это во многих отноше­ниях показательно именно с точки зрения его юридического содержания, анализу которого и посвящается настоящая ста­тья.

27 сентября 2001 г. Арбитражным судом г. Москвы было вынесено решение об удовлетворении иска «Негосударствен­ного пенсионного фонда «Лукойл-Гарант» о ликвидации ЗАО «МНВК» по основаниям, предусмотренным ст. 35 Фе­дерального закона «Об акционерных обществах» (далее — «Акционерный закон»).

26 ноября 2001 г. апелляционной инстанцией Арбитраж­ного суда г. Москвы данное решение было оставлено в силе, а апелляционная жалоба ЗАО «МНВК» без удовлетворе­ния.

Федеральный арбитражный суд Московского округа по­становлением от 29 декабря 2001 г. указанные судебные ак­ты отменил, дело передал на новое рассмотрение в суд пер­вой инстанции²⁴³.

Постановлением Президиума Высшего Арбитражного суда РФ от 11 января 2002 г. постановление Федерально­го арбитражного суда Московского округа отменено, акты первой и апелляционной инстанций оставить в силе.

Вот, собственно говоря, и все факты, вокруг которых в прессе поднялось столько шума. Четыре судебных ак­та, каждый из которых должен быть законным и обос­нованным. Отвечает ли каждый из судебных актов, по­становленных по «делу ТВ-6» требованиям законности и обоснованности — вот тот догматический вопрос, который должен быть предметом обсуждения юристов. Разумеется, можно поставить и вопрос политико-правового свойства: а не следовало ли бы ЗАО «МНВК» избрать какую-то дру­гую линию правовой защиты, которая могла бы привести к отказу в иске? Попытаемся ответить на эти вопросы.

На момент рассмотрения дела по существу действовала старая редакция ст. 35 Акционерного закона, которой, в част­ности (п. 5 и 6) предусматривалось, что: «Если по оконча­нии второго и каждого последующего финансового года в со­ответствии с годовым бухгалтерским балансом, предложен­ным для утверждения акционерам общества, или результа­тами аудиторской проверки стоимость чистых активов об­щества оказывается меньше величины минимального устав­ного капитала, указанной в ст. 26 настоящего Федерального закона, общество обязано принять решение о своей ликвида­ции». Аналогичная норма содержится в п. 4 ст. 99 ГК РФ. Далее говорилось: «Если в случае, предусмотренном пунктом 5 настоящей статьи, решение об уменьшении уставного капи­тала общества или ликвидации общества не было принято, его акционеры, кредиторы, а также органы, уполномоченные государством, вправе требовать ликвидации общества в су­дебном порядке».

Указанные нормы имеют целью пресечение деятельно­сти «дутых» акционерных обществ, внешне выглядящих благополучно, а в действительности являющихся «пустыш­ками» и живущими за счёт заёмных средств. Деятельность организаций в ситуации «дефицита активов» подвергает опасности имущественные интересы их кредиторов, а также (при достаточно широком масштабе деятельности такой ор­ганизации) может стать источником известной социальной напряженности. Этим соображением и объясняется законо­дательное признание права перечисленных лиц требовать принудительной ликвидации такого общества.

Возможно, признание такого права за акционерами бы­ло чрезмерно радикальным средством, бьющим куда даль­ше своей цели. Функционирование хозяйственного общества без активов наносит вред его кредиторам (см. об этом ни­же), но не акционерам. Показательно, что истец так и не смог указать, какие именно его субъективные права и за­конные интересы были нарушены тем, что ЗАО «МНВК» в течение трех лет имело дефицит активов. То, что он не по лучал все эти годы дивидендов, не означает нарушения его прав, ибо право требования выплаты дивидендов имеет сво­им объектом лишь объявленный дивиденд. Объявленных же дивидендов у ЗАО «МНВК» в ситуации дефицита активов быть в принципе не могло.

Акционеры, как раз таки несут риск убытков, вызван­ных утратой обществом средств, вложенных ими в уставный капитал (п. 1 ст. 96 ГК, п. 1 ст. 2 Акционерного закона). Ди­виденды на акции гарантировать никто не может и не впра­ве (ч. 2 ст. 34 Закона о рынке ценных бумаг); риск приоб­ретения акций убыточного акционерного общества полно­стью лежит на их приобретателе (акционере). Для того же, чтобы защитить права кредиторов, не было необходи­мости наделять акционеров и кредиторов именно правом судебного требования ликвидации акционерного общества. Акционерам подобный рычаг воздействия на общество не нужен, а кредиторам можно дать и какое-то другое, более гибкое (для самого общества, его акционеров и иных кре­диторов), но не менее эффективное средство обеспечения интересов.

Именно так и поступил в конечном счёте законодатель. Согласно Новой редакции Акционерного закона акционеры вовсе не могут влиять на общество в ситуации дефицита ак­тивов, а кредиторам дано лишь право требовать от обще­ства досрочного прекращения или исполнения обязательств и возмещения им убытков. Право требования принудитель­ной ликвидации сохранено только за органами публичной власти. Это — более мягкий и, наверное, более целесообраз­ный подход.

Почему же законодатель первоначально (в конце 1995 г.) предпочел поступить более категорично и жестко: признал право требования принудительной ликвидации АО с дефици­том активов не только за кредиторами и государством, но и акционерами? Можно предположить, что такой подход стал следствием движения в защиту прав мелких акционеров и вкладчиков — в то время (только что оправившееся от де­ятельности «МММ», «Властелин», «Хопров» и иных подоб ных «обществ») весьма модного и даже похожего на массо­вый психоз. Цель — защита интересов юридически неграмот­ных вкладчиков и надеющихся на удачу акционеров — сама по себе благородная, в глазах законодателя, видимо, оправ­дывала любые средства для её достижения. И ещё несомнен­но, что какую-то роль в принятии подобной нормы сыграло и распространённое тогда (по сути — неверное) воззрение, отож­дествляющее участников (акционеров, партнеров) с вкладчи­ками (кредиторами) компаний. В последние же годы (с 1998 по 2001), когда указанные иррациональные факторы более не воздействовали на состояние законодателя и настроения ак­ционеров, когда стало ясно, что признание за акционерами права требовать принудительной ликвидации АО с дефици­том активов было законодательной ошибкой, у акционеров была реальная возможность «помочь» законодателю её ис­править, а именно — не пользоваться ошибочно признанным за ними субъективным правом. Использование же такового вопреки изложенным соображениям вполне подпадает под по­нятие «злоупотребление правом в иных формах» (п. 1 ст. 10 ГК), а при доказанности соответствующей цели — и под по­нятие шикани (осуществления права исключительно с наме­рением причинить вред другому лицу). Не всякая цель, хотя бы и такая благородная, как защита Субъективного частно­го права, оправдывает всякие средства, используемые для её достижения.

Судя по содержанию судебных актов ответчик указывал на это обстоятельство. Интересно, что это его соображение было по-разному оценено истцом и судом. Суд первой ин­станции указал, что злоупотребления правом вовсе не было «поскольку истец действовал в рамках Федерального закона «Об акционерных обществах». Аргумент этот, по сути, ни­чего не обосновывает, ибо всякое злоупотребление правом представляет собой действие в рамках закона, признающе­го за лицом это право; иначе бы речь шла о неправомерном (противоправном) действии, а не о злоупотреблении правом.

Суд апелляционной инстанции ничего по этому вопросу не написал; истец же сослался на то, что ответчик факта зло­употребления не доказал. Такая позиция истца говорит, на наш взгляд, в пользу истинности возражения ответчика, ибо истец не отверг его по существу.

Вместе с тем, не подлежит сомнению, что даже при на­личии факта злоупотребления правом суд (арбитражный суд или третейский суд) лишь может отказать лицу в за-щите принадлежащего ему права (п. 2 ст. 10 ГК). «Может», но не «обязан». Следовательно, упрекать суд в том, что он не воспрепятствовал злоупотреблению правом и не стал ис­правлять последствия законодательного промаха, и уж тем более> констатировать на этом основании незаконность су­дебных актов, никак нельзя.

Следует отметить, что признание Старой редакцией Ак­ционерного закона за акционерами права требовать при­нудительной ликвидации акционерного общества в случае дефицита чистых активов является именно ошибочным, но не противоречащим ГК. Более того, поскольку п. 3 ст. 96 ГК регулирование вопроса о правах акционеров отнесено к предмету не только ГК, но и Акционерного закона, опре­деление в нем состава и содержания прав акционеров, не предусмотренных ГК, следует считать соответствующим Гражданскому кодексу.

Как следует из текстов судебных актов, материалами дела подтверждается, что по данным годовых балансов за 1998-2000 г. стоимость чистых активов ЗАО «МНВК» была не просто меньше, чем минимальный размер уставного капи­тала, но и, более того, составляла отрицательную величину. Проще говоря, ЗАО «МНВК» просто не имело активов. Его имущество можно было бы назвать, в противоположность за­конодательному термину, «чистым пассивом», а ситуацию, в которой оно оказалось — «профицитом пассивов» (это даже хуже, чем дефицит активов). Естественно, функционировать в такой ситуации акционерное общество ни в коем случае не должно.

Как указывалось выше, нормальной можно считать лишь такую ситуацию, когда размер чистых активов акци­онерного общества является не меньшим, чем размер его уставного капитала (превышает его, или хотя бы ему рав­няется). Эта норма является логическим развитием понятия о главной функции уставного капитала акционерного обще­ства, установленной абз. 2 п. 1 ст. 99 ГК: «Уставный капитал общества определяет минимальный размер имущества об­щества, гарантирующего интересы его кредиторов (а не акционеров). Он не может быть менее размера, предусмот­ренного законом об акционерных обществах». Признавая за уставным капиталом гарантийную функцию, законодатель обязан был связать с его величиной стоимость реально су­ществующего, наличествующего имущества акционерно­го общества. По бухгалтерской терминологии такое имуще­ство называется чистыми активами.

Результат буквального толкования норм п. 5 и 6 ст. 35 Ак­ционерного закона, примененных судами первой и апелляци­онной инстанций, выглядит следующим образом: акционерное общество подлежит ликвидации, если по данным хотя бы од­ного его годового баланса (кроме первого финансового года) стоимость его чистых активов ниже минимального разме­ра уставного капитала. При этом, неважно, сколько времени после такого баланса общество ещё проработало. Буквально толкуя эту норму получается, что баланс с чистыми активами меньшими, чем уставный капитал — это «несмываемое» пятно в биографии акционерного общества, ставящее его дальней­шее существование под угрозу. Даже если балансы за все по­следующие финансовые годы будут нормальными, существо­вание общества всегда может быть «обрублено» дамокловым мечом иска о его принудительной ликвидации только пото­му, что однажды оно имело неосторожность утвердить «чисто пассивный» баланс.

Вряд ли такое толкование можно признать правильным. Цель норм п. 5 и 6 ст. 35 Акционерного закона —дать ак­ционерам и кредиторам акционерных обществ возможность защиты своих имущественных интересов в ситуации, когда таковые нарушаются, или обеспечения таковых, если они находятся под угрозой нарушения. Но если к моменту рас­смотрения дела общество вышло из ситуации дефицита ак­тивов и стабильно функционирует в нормальном состоянии в течение более-менее длительного времени, то нет никаких оснований полагать, -что права его акционеров и кредито­ров находятся под угрозой нарушения; тем более — видеть само «нарушение» в том, что когда-то общество испыты­вало дефицит активов. Да, когда испытывало — нарушение или предпосылки к нему существовали; когда довело вели­чину чистого актива до нормативной или даже сделало её больше нормативной — нарушение (его предцосылки) пре­кратили свое существование.

Как долго должно проработать общество, устранившее де­фицит активов, для того, чтобы избавиться от необходимо­сти самоликвидации и отвести от себя угрозу принудительной ликвидации? Законодательство прямо на этот счёт ничего не говорит, но ответ на данный вопрос можно вывести путем его толкования.

Во-первых, несомненно, что «очищающим от греха де­фицита активов» сроком являются три года, составляющие продолжительность исковой давности. С этой точки зре­ния юридически незначимым в анализируемом деле явля­ется дефицит активов ЗАО «МНВК» по итогам 1998 г. (иск предъявлен в 2001 г., т. е. за пределами трехлетнего срока).

Во-вторых (это уже более смелый вывод), можно утвер­ждать, что достаточной является работа общества с нор­мальным балансом активов и уставного капитала в тече­ние одного года. Этот вывод вытекает из того обстоятель­ства, что законодатель для ситуации дефицита активов на­деляет юридическим значением именно годичный срок: ес­ли по итогам года общество испытывает дефицит активов, то наступают неблагоприятные последствия. Толкуя нор­му методом a contrario, можно установить, что нормальной величиной активов по итогам года снимаются и необхо­димость самоликвидации и угроза принудительной ликви дации. Такова мысль законодателя, выраженная, причем, не только в Старой, но и в Новой редакции Акционерного закона. Разница только в том, что в Новой редакции суще­ственно сужен круг лиц, от которых исходит угроза прину­дительной ликвидации.

К выявлению и уяснению этой мысли законодателя при­шли и судебные инстанции. В актах Арбитражного суда г. Москвы отмечается, что «довод ответчика о положитель­ной величине чистых активов на 1 июля 2001 г. не может быть положен в основу решения об отказе в иске, поскольку Федеральный закон «Об акционерных обществах» преду­сматривает оценку деятельности общества по данным