женственность у Достоевского. Женственность у Достоевского Краюшкина. Cпецифика женских характеров в романах Ф. М. Достоевского
 Скачать 431 Kb.
|
II. «Мать сыра земля». Юродивые.Помимо Грушеньки, Лизы Хохлаковой и Настасьи Филипповны с образом матери-земли может быть сопоставлена и Лизавета Смердящая. Уже само её первое описание в тексте характеризует её как некое сказочное, существо, носящее черты лешачихи: «Ходила она всю жизнь, и летом и зимой, босая и в одной посконной рубашке. Почти чёрные волосы её, чрезвычайно густые, закурчавленные как у барана, держались на голове её в виде как бы какой-то огромной шапки. Кроме того, всегда были запачканы в земле, в грязи, с налипшими в них листочками, лучиночками, стружками, потому что спала она всегда на земле и в грязи»171. Облика человеческого она практически не имеет: «очень малого роста девка, «двух аршин с малым», …двадцатилетнее лицо её, здоровое, широкое и румяное, было вполне идиотское; взгляд же глаз неподвижный и неприятный, хотя и смирный»172. Заметим, что «смирный взгляд» может быть присущ, скорее, зверю, чем человеку. Лизавета описывается как некое «существо», но носит мало человеческих черт: «…она и говорить-то ни слова не умела и изредка только шевелила что-то языком и мычала…»173. К тому же, прозвище «Смердящая» даёт нам недвусмысленное указание на то, что создание она была вполне дикое. Это существо, скорее, языческое, нежели христианское, потому что «…в церковь редко заходила, спала же или по церковным папертям, или перелезши через чей-нибудь плетень в чьём-нибудь огороде…, и ночует либо в сенях, либо в коровнике»174. Фёдор Павлович Карамазов с пьяной компанией, возвращаясь «задами» из клуба по домам, нашёл спящую Лизавету «у плетня, в крапиве и в лопушнике». Одному же из них вдруг пришло в голову спросить Лизавету, «Можно ли, дескать, хотя кому бы то ни было, счесть такого зверя за женщину», и все «с гордым омерзением решили, что нельзя»175. Всё в образе Лизаветы указывает читателю на подчёркнуто природное начало. Далее же читатель узнаёт, что «месяцев через пять или шесть все в городе заговорили,… что Лизавета ходит беременная…»176, что подтверждает нашу теорию о возможности взаимосвязи образа Лизаветы с образом матери-земли. Лизавета, как и земля, является родящим началом. Как и природа, Лизавета дика, бессловесна, но не приносит никому вреда. Более того, люди сознательно «охраняют» и «оберегают» её: «Она входила в незнакомые дома, и никто не выгонял её, напротив, всяк-то приласкает и грошик даст»177 или «…её как будто все даже любили»178, а, узнав, что Лизавета беременна, купчиха Кондратьева, одна зажиточная вдова, «завела Лизавету к себе, с тем чтоб её и не выпускать до самых родов»179. Само разрешение от бремени Лизаветы происходит в саду: «Лизавета в самый последний день, вечером, вдруг тайком ушла от Кондратьевой и очутилась в саду Фёдора Павловича. Как она в её положении перелезла через высокий и крепкий забор сада, осталось некоторого рода загадкой. Одни уверяли, что её «перенесли», другие, что её «перенесло». Вероятнее всего, что всё произошло и весьма мудрёным, но натуральным образом…»180. Лизавета родила, ребёночка спасли, а сама «она к рассвету померла». Смерть Лизаветы и рождение её ребёнка снова обращают нас к теме природного круговорота, где смерть и рождение сливаются в одно целое. Вряд ли можно назвать Лизавету Смердящую святой, однако почитают её все как святую, вероятно потому, что она юродивая, потому, что «нищие блаженны». Сам Достоевский говорит про неё следующее: «…приживала по всему городу как юродивый божий человек», «где-нибудь, преимущественно на соборной церковной паперти, непременно снимала с себя всё, ей пожертвованное, - платок ли, юбку ли, тулуп, сапоги, - всё оставляла на месте и уходила босая и в одной рубашке по-прежнему»181. И далее уже прямо заявлено, что губернатору доложили, что она – «юродивая». Основной чертой её характера является её милосердие ко всем вокруг без предпочтений: «Дадут ей грошик, она возьмёт и тотчас снесёт и опустит в которую-нибудь кружку, церковную аль острожную. Дадут ей на базаре бублик или калачик, непременно пойдёт и первому встречному ребёночку отдаст бублик или калачик, а то как остановит какую-нибудь нашу самую богатую барыню и той отдаст…»182. В остальном же черты характера Лизаветы отсутствуют. Лизавета Смердящая имеет сходство с другой героиней Достоевского: Лизаветой Ивановной из «Преступления и наказания». Более того, характеристика Лизаветы Ивановны практически полностью совпадает с описанием Лизаветы Смердящей. Та же положительная добродетель, не отделяющая себя от мира, а во всём отдающая себя каждому нуждающемуся. Как и Лизавета Смердящая, Лизавета Ивановна на первый взгляд юродивая и даже «чуть не идиотка». Добродетель Лизаветы исключительно положительна, её способ существования – это «всё для всех», это именно делание добра, а не воздержание от зла. Её главная характеристика – абсолютная милостивость: отдание каждому того, чего ему от неё нужно, - и это всего, всего – и тела, и жизни даже. Незлобивость и беззащитность Лизаветы порой доходит до абсурда. Каждую черту в описании Лизаветы Достоевский как бы немного преувеличивает: «Студент разболтался и сообщил…, что у старухи есть сестра Лизавета, которую она, такая маленькая и гаденькая, бьёт поминутно и держит в совершенном порабощении, как маленького ребёнка, тогда как Лизавета, по крайней мере, восьми вершков росту…»183. Ранее же сам Достоевский говорит о неё, что она «была такая смиренная и пугливая», что придаёт образу черты не то ребёнка, не то какого-то животного. «Тихая такая, кроткая, безответная, согласная, на всё согласная…»184. Насколько мы помним, Лизавету Смердящую тоже «бесчеловечно бивал» «вечно болезненный и злобный» Илья (отец Лизаветы). Всё описание Лизаветы Ивановны состоит из странных, несообразных, неотделанных или «поломанных» черт: «Была же Лизавета …собой ужасно нескладная, росту замечательно высокого, с длинными, как будто вывернутыми ножищами, всегда в стоптанных козловых башмаках…, да смуглая такая, точно солдат переряженный»185, и единственное, что в ней хорошо, - это её «доброе лицо и глаза», «…а улыбка у ней даже очень хороша». Но именно эта странная Лизавета оказывается хранительницей чистоты и порядка в мире: «Она… была в доме вместо кухарки и прачки, и, кроме того, шила на продажу, даже полы мыть нанималась…»186. Она чувствует себя в абсолютном единстве с окружающим миром, и даже её личная чистоплотность – как бы только часть чистоты мира, создаваемого ею. Студент, рассказывающий Раскольникову о Лизавете, говорил о ней «с каким-то особенным удовольствием и всё смеялся». Однако, в отличие от Лизаветы Смердящей, в облике которой практически нет ничего человеческого, в характеристике Лизаветы Ивановны автором постоянно подчёркивается, что она «держала себя чистоплотно», что, возможно, свидетельствует также и о её внутренней чистоте. К тому же, о её детскости постоянно говорит не только автор, но и сами герои «Преступления и наказания», как главные, так и второстепенные, что ещё более указывает на эту её черту. В отличие от Лизаветы Смердящей, которая в большей степени являет собой некое языческое, фольклорное, лесное сказочное существо, Лизавета Ивановна, скорее, имеет сходство с образом Богоматери. Автор постоянно говорит о её набожности и богомольности. То, что Лизавета избрана Богом, подчёркивается постоянно: она была «чуть не идиотка» - и вспоминаются заповеди блаженства: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное»187, несколько раз подчёркивается, что она – «кроткая» и «смиренная» – и вновь заповедь: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю»188. Наконец, в момент смерти снова подчёркивается детскость Лизаветы: «губы её перекосились так жалобно, как у очень маленьких детей, когда они начинают чего-нибудь пугаться». А это тоже связано с Царствием Божьим: «Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдёт в него»189. Позже, в сцене чтения про воскресение Лазаря, Соня скажет о Лизавете: «Она бога узрит»190. На четвёртый день после преступления Раскольников просит Соню прочитать из Евангелия, принадлежавшего Лизавете, притчу о воскрешении Лазаря. И духовная сестра Лизаветы наставляет Раскольникова на покаяние, но об этом чуть позже. Впоследствии Соня будет носить и нательный крест Лизаветы, что указывает читателю на то, что Соня и Лизавета – крестовые сёстры. Лизавета являет собой и ярко выраженное природное начало. Как говорит о ней сам автор, «Лизавета поминутно была беременна…»191 (6, 54). Вспомним также, что Лизавета Достоевского умирает, будучи беременной. А потому сходство её с образом матери-земли несомненно. |