женственность у Достоевского. Женственность у Достоевского Краюшкина. Cпецифика женских характеров в романах Ф. М. Достоевского

• Название: Cпецифика женских характеров в романах Ф. М. Достоевского
• Анкор: женственность у Достоевского
• Дата: 19.09.2021
• Размер: 431 Kb.
• Имя файла: Женственность у Достоевского Краюшкина.doc
• Тип: Документы; #233929
• страница: 7 из 12

III. «Мать сыра земля». Богородица. Хромоножка.

Черты образа матери-земли несёт в себе и другая героиня Достоевского: Хромоножка («Бесы»).

В этой героине Достоевского, как и в Лизавете Смердящей, мы можем видеть некоторые фольклорные черты. Читателю дважды предоставляется возможность рассмотреть её комнату и дважды при этом повторяется, что на столе Марьи Тимофеевны «разложены были всё те же необходимые вещицы»: старая колода карт, маленькое деревенское зеркальце, истрёпанный песенник…¹⁹². В кармане своего старенького тёмного ситцевого платья она носит гребешок… Затем Шатов говорит о ней: «Вот так и сидит, и буквально по целым дням одна-одинёшенька, и не двинется, гадает или в зеркальце смотрится»¹⁹³. Дважды, словно подчёркивая, Достоевский даёт описание Хромоножки, в котором неизменно присутствует такая деталь как «длинная и сухая шея», а также говорится о том, что «mademoiselle Лебядкина белится и румянится и губы чем-то мажет,… сурмит тоже брови, и без того длинные, тонкие и тёмные»¹⁹⁴ или в другой раз: «По-прежнему была она грубо набелена и нарумянена»¹⁹⁵. Кроме того, Лебядкина воспринимает своё жилище как терем. Она так говорит Шатову: «Соскучилось, что-ли, одному по светёлке шагать?»¹⁹⁶.

Кроме того, «что-то мечтательное и искреннее светилось в этом тихом, почти радостном взгляде»¹⁹⁷. При втором описании комнаты Марьи Тимофеевны на столе её появляются ещё «две книжки с раскрашенными картинками, - одна – выдержки из одного популярного путешествия, приспособленные для отроческого возраста, - другая – сборник лёгоньких нравоучительных и большею частию рыцарских рассказов…»¹⁹⁸.

Всё приведенное выше описание отсылает читателя к русским народным сказкам, где красна девица целые дни проводит в высоком тереме, прихорашиваясь перед зеркальцем, томясь в ожидании своего спасителя и гадая, кто будет её суженый. Позже она говорит Ставрогину: «Я все пять лет только и представляла себе, как он войдёт. Встаньте сейчас и уйдите за дверь, в ту комнату. Я буду сидеть, как будто ничего не ожидая, и возьму книжку, и вдруг вы войдите после пяти лет путешествия. Я хочу посмотреть, как это будет»¹⁹⁹. Интересно, что женихом своим Марья Тимофеевна представляет себе Финиста-Ясного сокола. Она говорит: «…Мой – ясный сокол и князь… Я уж тем только была счастлива, все пять лет, что сокол мой где-то там, за горами, живёт и летает, на солнце взирает…». Эта реплика Хромоножки является прямой проекцией на русскую народную сказку «Финист-Ясный сокол». Интересно также, что главную героиню этой сказки также звали Марьюшкой²⁰⁰. Николай Ставрогин и оказывается её спасителем, её князем: «Раз, когда её обижали, он (не спрашивая причины) схватил одного чиновника за шиворот и спустил изо второго этажа в окно», после чего он стал для неё её рыцарем. В тексте далее говорится: «Никаких рыцарских негодований в пользу оскорблённой невинности тут не было…»²⁰¹. Автор, случайно или намеренно, выбрал для поступка Ставрогина именно этот эпитет, и в следующей фразе это подчёркивается: «Но угнетённая невинность (имеется в виду Марья Тимофеевна) сама про то не забыла»²⁰².

Марья Тимофеевна утверждает, что «Бог и природа всё одно»²⁰³. Она рассказывает: «А тем временем и шепни мне, из церкви выходя, одна старица, на покаянии у нас жила за пророчество: «Богородица что есть, как мнишь?» - «Великая мать, отвечаю, упование рода человеческого». – «Так, говорит, богородица – великая мать сыра-земля есть, и великая в том для человека заключается радость. И всякая тоска земная и всякая слеза земная – радость нам есть; а как напоишь слезами своими под собой землю на пол-аршина в глубину, то тотчас же о всём и возрадуешься. И никакой, никакой, говорит, горести твоей больше не будет, таково, говорит, пророчество». Запало мне тогда это слово. Стала я с тех пор на молитве, творя земной поклон, каждый раз землю целовать, сама целую и плачу»²⁰⁴. Здесь получил отражение процесс переноса аграрного культа Матери-земли на культ христианской богородицы. В тоже время и сама Марья Тимофеевна – «душа земли», проекция богини земли.

С.Н. Булгаков отмечает: «Хромоножка принадлежит к дохристианской эпохе…, о Богородице говорит совсем в особом, космическом смысле. Она праведна и свята, но лишь естественной святостью Матери земли, природной мистики»²⁰⁵. По мысли Вяч. В. Иванова, Хромоножка есть воплощение на бессознательном уровне вечно женственного природного начала.

Хромоножка уходит от людей, чтобы побыть с природой наедине и через природу говорить с Богом: «Уйду я, бывало, на берег к озеру: с одной стороны наш монастырь, а с другой – наша Острая гора… Взойду я на эту гору, обращусь я лицом к востоку, припаду к земле, плачу, плачу и не помню, сколько времени плачу, и не помню я тогда и не знаю ничего. Встану потом, обращусь назад, а солнце заходит, да такое большое, да пышное, да славное…»²⁰⁶. Припадать к земле и целовать её, согласно народным традициям, – значит получать от неё молодость, силу, возрождение. Её моление лицом к востоку – не что иное как моление языческим божествам зари, а обращение к садящемуся пышному, славному солнцу – поклонение богу Яриле. Согласно славянской мифологии, обряд поклонения Яриле должен был проходить на холме, на особом месте, называемом Ярилина плешь. Известно также, что Ярило – ритуальный персонаж, связанный с идеей плодородия. Одна из культовых песен такова: «Волочился Ярило по всему свету, полю жито родил, людям детей плодил»²⁰⁷. Хромоножка в девственности – уже мать. Она думает о людях как о детях и любит человечество небесной любовью, хотя мечтает о своём «сыночке-кровиночке». Возможным является предположить, что Хромоножка являет собой вечно женственную душу мира. Более того, Хромоножка постоянно говорит о своём будто бы умершем ребёнке. Это вечно женственная, материнская привязанность матери к своему дитя, вечная тоска и боль женщины за своего ребёнка: «…Всё больше о своём ребёночке плачу… Маленький, розовенький, с крошечными такими ноготочками, и только вся моя тоска в том, что не помню я, мальчик аль девочка. И как родила я тогда его, прямо в батист да в кружево завернула, розовыми его ленточками обвязала, цветочками обсыпала, снарядила, молитву над ним сотворила, некрещёного понесла, и несу это я его через лес, и боюсь я лесу, и страшно мне, и всё больше я плачу о том, что родила я его, а мужа не знаю»²⁰⁸. Возможным нам представляется предположить, что Ярило, которому она молится на Острой горе, и есть отец её ребёнка, ведь вместе с заходом солнца время для неё останавливается, и единственное чувство, которое не покидает её – страх. Когда солнце скрывается, она ощущает себя совершенно беззащитной.

С другой же стороны Хромоножка сама говорит, что отец её ребёнка – Ставрогин, но об этом чуть позже.

Примечательно то, что она не знает пол своего ребёнка. Её восприятие собственного дитя чисто животное, инстинктивное.

Все наши предположения в этом случае указывают на языческие верования Марьи Тимофеевны, а значит, не случайно, что она осознаёт свою вину перед Богом.

Она живёт с изначальным сознанием собственной вины перед ним. Память о грехе и утрате чистоты мучает её: «Виновата я… перед ним в чём-нибудь очень большом… вот не знаю только, в чём виновата, вся в этом беда моя ввек… Молюсь я, бывало, молюсь и всё думаю про вину мою великую пред ним»²⁰⁹ или: «…солнце совсем зайдёт и всё вдруг погаснет. Тут я и начну совсем тосковать, тут вдруг и память придёт, боюсь сумраку»²¹⁰.

Здесь мы снова сделаем небольшое отступление, чтобы попытаться понять, почему Марья Тимофеевна постоянно говорит о том, что она боится сумрака, боится нести ребёнка через лес и под., и под. Согласно славянским верованиям, с наступлением ночи вступают в свои права тёмные силы и отовсюду выходят на свет злые духи. Лес в мифологии всегда олицетворял собой средоточие тёмных сил.

Но вернёмся к образу Хромоножки.

Перед читателем «Бесов» Марья Тимофеевна Лебядкина впервые появляется в главе «Хромоножка». Таким образом Достоевский даже в названии главы подчёркивает её физический недостаток.

Л.И. Сараскина заметила, что Достоевский нигде не упоминает, как случилась хромота Лебядкиной. Следует, что она всегда была такой; таким образом, её хромота – часть её личности. Также Сараскина считает, что хромоте героини сопутствует какая-то душевная порча.

Марья Тимофеевна стыдится своей хромоты. В сцене первого появления Ставрогина в гостиной Варвары Петровны это проявляется в полной мере: «Но тут с нею случилось маленькое несчастие. Должно быть, она неосторожно как-нибудь повернулась и ступила на свою больную, короткую ногу, - словом, она упала всем боком на кресло и, не будь этих кресел, полетела бы на пол… Она, видимо, была огорчена своим падением, смутилась, покраснела и ужасно застыдилась. Молча смотря в землю, глубоко прихрамывая, она заковыляла за ним (Ставрогиным), почти повиснув на его руке» ²¹¹.

Другой отличительный знак личности Хромоножки, как и двух предыдущих героинь, – её юродство. Она живёт с постоянным сознанием собственной ущербности и оттого часто юродствует даже намеренно:

Черты юродства Лебядкиной скрыты не только в её физическом недостатке, но и в её не вполне здоровом умственном состоянии, которое Достоевский точно схватывает в чертах лица Хромоножки и её манере говорить: «Приходил он ко мне, молил меня: кошечка, говорит, моя, кошечка, выйди ко мне!» Вот я за «кошечке»-то пуще всего и обрадовалась: любит, думаю.


- Куда же ребёнка-то снесла?

- В пруд снесла.

- А правда, что твоя жена сбежала, Шатушка?»²¹².

В этом диалоге видно, что ум Хромоножки не в порядке. Её мысль скачет с предмета на предмет и не ясно, говорит она о реальности или о фантазии. Здесь Достоевский впервые называет её «юродивой». В самом же образе её много мистического. Черты сумасшествия и неспособности отличать реальность от снов и воображаемой жизни остаются главными в описании Лебядкиной. Вспомним сцену визита Ставрогина к Хромоножке, когда его приход разбудил её: «И вдруг она задрожала и отшатнулась назад, подымая пред собой, как бы в защиту, руку и приготовляясь опять заплакать»²¹³. Этот же жест мы уже чуть ранее наблюдали в сцене убийства Лизаветы Ивановны Раскольниковым.

Когда Ставрогин приходит к ней, чтобы сообщить о намерении объявить их брак, у Хромоножки снова всё в голове мешается: ей кажется, что перед ней не её князь (Ставрогин), а кто-то другой: «А кто тебя знает, кто ты таков и откуда ты выскочил!… Похож-то ты очень похож, может, и родственник ему будешь… Только мой – ясный сокол и князь, а ты – сыч и купчишка! Как увидала я твоё низкое лицо, когда упала, а ты меня подхватил, - точно червь ко мне в сердце заполз: не он, думаю, не он!»

Важно отметить, что до встречи со Ставрогиным Лебядкина не была совсем сумасшедшая, как и Настасья Филипповна до встречи с Рогожиным. Верховенский вспоминает: «Голова её уже и тогда была не в порядке, но тогда всё-таки не так, как теперь»²¹⁴. После свадьбы со Ставрогиным у Лебядкиной начинаются припадки, которые «память отбивают, так что она после них всё забывает, что сейчас было, и всё время перепутывает… и нас принимает теперь за каких-нибудь иных, чем мы есть»²¹⁵.

Как отмечает Сараскина, есть что-то сближающее её со старинным мотивом: «женщина, влюблённая в черта». Можно видеть аспект грехопадения Лебядкиной в сцене у Варвары Петровны: «Мне, например, запомнилось, что Марья Тимофеевна, вся замирая от испуга, поднялася к нему навстречу и сложила. Как бы умоляя его, пред собою руки… бедняжка стремительным полушёпотом задыхаясь, пролепетала ему: «А мне можно… сейчас… стать пред вами на колени?»²¹⁶. Трудно сказать, является ли чувство, которое испытывает Хромоножка по отношению к Ставрогину, чувством страха или любовью. Возможно, это её благодарность Николаю Всеволодовичу за защиту от насмешек, однако несомненно то, что чувства, испытываемые Лебядкиной по отношению к её рыцарю, - не добрые чувства. Она говорит Шатову: «Да ты не сердись, мне ведь и самой тошно». Тошность – знак близости бесов; так же народное название бесов – «тошная сила».

Как мы уже упомянули выше, Хромоножка говорит о том, что её ребёнок – ребёнок Ставрогина.

«Сам Ставрогин, однако, говорит Шатову, что Лебядкина – девица. Так что, если бы она родила ребёнка, это было бы непорочным зачатием»²¹⁷. Это, в свою очередь, сближает образ Хромоножки с образом Богородицы. Фраза Лебядкиной «родила…, а мужа не знаю» почти дословно из Евангелия, где сказано, что муж Марии не «знал её, как она, наконец, родила сына». Может быть, улица, на которой живёт Лебядкина, а Шатова родит – не случайно названа Богоявленская.

Марья Тимофеевна Лебядкина предсказывает свою смерть от ножа, как и Настасья Филипповна в «Идиоте».

Жизнелюбие и инстинкт самосохранения героини сродни животному, что снова обнаруживает в ней силу природного начала. Вспомним сцену визита Ставрогина к ней ещё раз: она инстинктивно делает оборонительный жест, увидев Ставрогина. Она, словно животное, чувствует в его лице опасность для себя. Она живёт с чувством угрожающей ей опасности: во сне ей снится, что Ставрогин убивает её ножом. По-видимому, один и тот же сон повторяется, потому что описание убитой Хромоножки таково: «…Марья Тимофеевна вся «истыкана» ножом, а лежала на полу в дверях, так что, верно, билась и боролась с убийцей уже наяву»²¹⁸. Это уже наяву означает, что сон о собственном убийстве снился ей неоднократно.

Хромота Лебядкиной – не только символ её ущербности, но и деталь, связывающая её с другой героиней – Лизой. Лиза практически завидует Лебядкиной. Лиза не может представить, чем Хромоножка привлекла Ставрогина, может быть хромотой или чем-нибудь другим. Лиза говорит: «Мама, Мама, милая мама, вы не пугайтесь если я в самом деле обе ноги сломаю; со мной это так может случиться, сами же говорите, что я каждый день скачу верхом сломя голову. Маврикий Николаевич, будете меня водить хромую?… ну, положим, что я только одну ногу сломаю… вы с утра до ночи будете меня тогда уверять, что я стала без ноги интереснее!»²¹⁹.