женственность у Достоевского. Женственность у Достоевского Краюшкина. Cпецифика женских характеров в романах Ф. М. Достоевского
 Скачать 431 Kb.
|
III. Женщина-ребёнок. БесовствоОсобый тип женского характера являет собой героиня романа «Братья Карамазовы» Лиза Хохлакова. Подросток, девочка и женщина в ней проявляются одновременно. Она очень восприимчива ко всем проявлениям мира, равно к добру и злу. Она полностью поддаётся влиянию и доброго, и злого, что впоследствии подводит её к трагедии. Если Грушенька постепенно просветляется, то Лиза Хохлакова, напротив, всё больше погружается во мрак. Она эмоциональна даже чересчур, и потому доброе и кроткое начало в ней словно остаются невостребованными. Её натура, по сути хаотична, хотя ей ещё только четырнадцать лет. Как известно, дети в произведениях Достоевского взрослеют очень рано. Такова Неточка Незванова, такова Нелли из «Униженных и оскорблённых», такова и Лиза Хохлакова. Изначально, когда читатель только знакомится с Лизой, он узнаёт, что она страдает параличом ног. Вероятно, она сознаёт собственную физическую неполноценность, и потому рано начинает мыслить как взрослый человек. Здесь мы вынуждены вспомнить Ипполита из романа «Идиот». Ему только двадцать лет, а он уже осознаёт себя стариком вследствие своей болезни. Он даже готовит себя к смерти и говорит: «У мёртвого не бывает лет». Мы лишь можем предположить, что и Лизу Хохлакову мысль о собственной неполноценности делает много старше её лет. Однако очень эмоциональные, порой бездумные поступки её выдают в ней ребёнка. Примером тому может служить её поведение в монастыре во время визита к старцу Зосиме: она смущает Алёшу Карамазова: «Lise, совсем почти свесившись из кресел, выглядывала на него сбоку и ждала изо всех сил, когда он поглядит; поймав его взгляд, расхохоталась так, что даже и старец не выдержал…»151. Сочетание детского и взрослого можно наблюдать в её письме к Алёше Карамазову. Наивно и трогательно звучат её размышления о будущем, и страстно, как заклинание, звучит признание в любви, повторённое трижды: “Милый Алёша, я вас люблю, люблю ещё с детства, с Москвы, когда вы были совсем не такой, как теперь, и люблю на всю жизнь”152. Однако, человеку Достоевского свойственны крайности, и потому во время последнего визита Алёши к Хохлаковым перед нами предстаёт уже совершенно другая Лиза. Более того, её перевоплощение происходит вдруг, неожиданно. Перед нами «бесёнок»: «Ах, я хочу беспорядка. Я всё хочу зажечь дом. Я воображаю, как это я подойду и зажгу потихоньку, непременно чтобы потихоньку. Они-то тушат, а он-то горит…»153. Демоническое начало в Лизе начинает доходить до крайности. Интересно то, что она постоянно произносит слова «скука» и «скучно». Смердяков тоже, если мы помним, скучал. Именно из его скуки появился бес. То же происходит теперь и с Лизой: «Я просто не хочу делать доброе, я хочу делать злое, а никакой тут болезни нет»154. Лиза разрушает себя, потому что мир вокруг рушится, потому, что зло тоже может быть привлекательным, и она обнаруживает в себе способность к злу: «…Если я буду бедная, я кого-нибудь убью, - да и богата если буду, может быть, убью, что сидеть-то!»155. Заглянула в себя и ужаснулась, поверила в себя такую – злую, грешную, за то, что презирает и ненавидит себя. Такой не место рядом с ангелом, как называют Алёшу в романе. Она берёт своё слово обратно. И выбирает другого, человека, за которым ей видится зло – Ивана. «Шестнадцати лет ещё нет, кажется, и уж предлагается!», - говорит Иван Карамазов Алёше о ней156. Лиза, выбирая между любовью-счастьем, любовью-радостью и любовью-ненавистью, болью, страданием, останавливается на последнем, потому что «всё гадко», потому что «подлая». Снова читатель видит раздвоенность в душе героини. Детским сердцем своим будучи с Алёшей, она стремится к Ивану как к проявлению, по её представлениям, абсолютного зла. Она сознательно истязает себя непротивлением злу. Вспомним эпизод ухода Алёши, когда Лиза, наконец, остаётся одна: «…Лиза, только что удалился Алёша, тотчас же отвернула щеколду, притворила капельку дверь, вложила в щель свой палец и, захлопнув дверь, изо всей силы придавила его. Секунд через десять, высвободив руку, она медленно прошла на своё кресло, села, вся выпрямившись, и стала пристально смотреть на свой почерневший пальчик и на выдавившуюся из-под ногтя кровь. Губы её дрожали, и она быстро, быстро шептала про себя: «Подлая, подлая, подлая, подлая!»157. Исступлённая борьба ангела с чёртом в душе героини говорит о стихийности, дионисичности её характера. Она словно захлёбывается собственными порывами, что явно обозначает в ней женщину русскую согласно интерпретации русской женщины Достоевским. Вместе с тем, есть в ней и некая надуманность, европеизированность. О последнем свидетельствует уже само её имя: её зовут Lise на французский манер. Нам не известно, насколько честна сама с собой Лиза, её поступки не поддаются объяснению, потому что она их совершает именно «вдруг», возможно преднамеренно, начитавшись «дурных книг», которые она крадёт у матери. Она сознательно разрушает себя: «Я хочу себя разрушать». Она желает поглумиться над самой собой, помучить себя, как это часто делают впечатлительные юные натуры: выдумать такое приключение, которое заставило бы их переживать до исступления, оплакивать собственную судьбу, жалеть себя. Она говорит Алёше следующее: «Мне хотелось бы вам сообщить одно моё желание. Я хочу, чтобы меня кто-нибудь истерзал, женился на мне, а потом истерзал, обманул, ушёл и уехал. Я не хочу быть счастливою!»158. С другой стороны, Лиза предлагает Алёше пожениться и вместе обрабатывать землю: «Я за вас выйду, а вы станьте мужиком, настоящим мужиком, у нас жеребёночек, хотите?»159, что вполне чётко обрисовывает мечты Лизы и совершенно не говорит о том, что она мечтает быть несчастной, даже, скорее, это свидетельствует о её стремлении к тихому семейному счастью. Если же читатель в довершение всего вспомнит, что Лиза в действительности ребёнок, как и зовут её все герои романа, то можно счесть её поведение за попытку привлечь к себе внимание. |