женственность у Достоевского. Женственность у Достоевского Краюшкина. Cпецифика женских характеров в романах Ф. М. Достоевского

• Название: Cпецифика женских характеров в романах Ф. М. Достоевского
• Анкор: женственность у Достоевского
• Дата: 19.09.2021
• Размер: 431 Kb.
• Имя файла: Женственность у Достоевского Краюшкина.doc
• Тип: Документы; #233929
• страница: 8 из 12

IV. «Мать сыра земля». Богородица. Соня Мармеладова.

Образы матери-земли и Богородицы одновременно находят отражение в другой героине Достоевского: Соне Мармеладовой. В этом образе мировоззрение писателя отражено, на наш взгляд, в наибольшей степени: Достоевский показывает читателю свой идеал женщины: образец внутренней чистоты, жертвенности, добродетели, образец веры в человека и Бога.

Автор даёт подробный социально-психологический портрет героини. Прежде всего он видит в ней личность, наделённую большими душевными силами, подчёркивает активное начало её самопожертвования. Достоевский показал Соню так, что её искренность, самоотверженность находятся в кричащем противоречии с законами общества.

Любовь Сони к ближнему, её жертвенность связана с личными страданиями огромной силы, такими страданиями, от которых могла бы избавить героиню желанная, но «недозволенная» для неё смерть. Из романа известно, что даже смерть кажется героине недозволенной роскошью именно потому, что её собственная смерть повлечёт за собой горе, порок, а возможно и гибель других людей, в частности детей Катерины Ивановны. Но это одна сторона. Другая в том, что именно с образом Сони, страдающей, забывающей о себе, связан гуманистический пафос Достоевского.

Через образ Сони раскрывается главная идея романа «Преступление и наказание» - возрождение Родиона Раскольникова.

Образ Сони Мармеладовой «связан, в первую очередь, с культом Матери-Земли, являющимся частью русского национального самосознания. Соня – путь к возрождению главного героя, и этот путь реализуется через соединение оторвавшегося от земли мужского начала с женским»²²⁰.

«Совершив убийство, Раскольников оторвался от живого лона земли, от материнской почвы, от сакральных основ жизни²²¹.

Соню Раскольников избирает заранее, чтобы сообщить ей об убийстве: «Я тебя давно выбрал, чтобы это сказать тебе, ещё тогда, когда отец про тебя говорил и когда Лизавета была жива, я это подумал»²²². Именно в ней он чувствует человека, способного простить, а возможно и искупить его вину. Главное же в том, что он, несмотря на свою гордыню, ищет человека, способного его пожалеть, способного к сопереживанию, способного сострадать. И Соня именно жалеет его: «Что вы, что вы это над собой сделали! – отчаянно проговорила она и, вскочив с колен, бросилась ему на шею, обняла его и крепко-крепко сжала его руками… - Нет, нет тебя несчастнее никого теперь в целом свете!»²²³.

Она принимает часть его мук и грехов на себя и страдает ещё больше. Страдая, она является искупительницей грехов и судьёй. Раскольникову был нужен суд земли.

Соня советует Раскольникову пасть на землю и покаяться, чтобы соединиться с людьми: «Поди сейчас, сию же минуту, стань на перекрёстке, поклонись, поцелуй сначала землю, которую ты осквернил, а потом поклонись всему свету, на все четыре стороны, и скажи всем, вслух: «Я убил!» Тогда Бог опять тебе жизни пошлёт»²²⁴.

И Раскольников целует землю Петербурга, однако из-за насмешек народа сознаться в убийстве «ещё» не может. Но в этот момент герой видит Соню, и она соединяется в его сознании с той землёю, которую он целует: «Каким-то припадком оно к нему вдруг подступило: загорелось в его душе одною искрой и вдруг, как огонь, охватило всего. Всё разом в нём смягчилось и хлынули слёзы. Как стоял, так и упал он на землю…

Он стал на колени среди площади, поклонился до земли и поцеловал эту грязную землю, с наслаждением и счастием. Он встал и поклонился в другой раз…

В то время, когда он, на Сенной, поклонился до земли в другой раз, оборотившись влево, шагах в пятидесяти от себя, он увидел Соню. Она пряталась от него за одним из деревянных бараков, стоявших на площади, стало быть, она сопровождала всё его скорбное шествие! Раскольников почувствовал и понял в эту минуту, раз навсегда, что Соня теперь с ним навеки и пойдёт за ним хоть на край света, куда бы ему ни вышла судьба»²²⁵.

В портрете Сони присутствует одна характерная черта: «тихие», «кроткие» глаза (в описании Сони эпитет «кроткий» является частым). Ту же черту мы уже ранее встречали у Лизаветы, сестры Алёны Ивановны, ту же «тихость» мы можем вспомнить и у Грушеньки после её исповеди Алёше Карамазову и раскаяния. Эта черта свидетельствует о близости человека Богу у Достоевского.

Именно с образом Сони в романе связано основное бытование евангельского текста.

В образе Сони появляется всё больше черт образа Богоматери. Когда Раскольников в разговоре с Соней обвинил Катерину Ивановну в плохом обращении с ней и в её собственных страданиях, «…бледные щёки её опять вспыхнули, в глазах выразилась мука. Видно было, что в ней ужасно много затронули, что ей ужасно хотелось что-то выразить, сказать, заступиться. Какое-то ненасытимое сострадание…изобразилось вдруг во всех чертах лица её»²²⁶.

Сомнения одолевают Раскольникова, и чтобы обрести некоторую психологическую устойчивость, чтобы проверить себя на предмет хотя какой-то возможности принять веру, он затевает беседу с Соней о бытии Бога: «- Да, может, и бога-то совсем нет, - с каким-то даже злорадством ответил Раскольников, засмеялся и посмотрел на неё. Лицо Сони вдруг страшно изменилось: по нему пробежали судороги. С невыразимым укором взглянула она на него, хотела было что-то сказать, но ничего не могла выговорить и только вдруг горько-горько зарыдала, закрыв руками лицо»²²⁷.

Реакция Сони на слова Раскольникова была настолько выходящая за пределы ожидаемого, что герой понял всю глубину веры человека, какая только может существовать. Он воочию увидел в своей собеседнице присутствие духа, который и атеист не усомнился бы назвать божественным. И тут он «вдруг весь быстро наклонился и, припав к полу, поцеловал её ногу»²²⁸. Потрясённой и недоумевающей Соне Раскольников объяснил: «- Я не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился…»²²⁹.

И хотя последняя реплика вроде бы несколько уводит его от темы Бога, но он к ней возвращается с логической неизбежностью: «- Так ты очень молишься богу-то, Соня? – спросил он её. Соня молчала, он стоял подле неё и ждал ответа. – Что ж бы я без бога-то была? – быстро, энергически прошептала она, мельком вскинув на него вдруг засверкавшими глазами, и крепко стиснула рукой его руку»²³⁰. На какое-то мгновение герой узрел живое воплощение веры.

Очень внимательно анализируется процесс чтения Евангелия.

По сути, чтение Сони Евангелия – это настоящая проповедь. Это передано Достоевским через подробное описание её голоса во время чтения.

Соня вначале колеблется: стоит ли читать притчу о воскресении Лазаря человеку, не верующему в Бога. Сомнения усиливались ещё и тем, что притча связывалась в сознании самой героини с её личной судьбой и составляла душевную тайну. Раскольников это понимал, «он слишком хорошо понимал, как тяжело было ей теперь выдавать и обличать всё своё. Он понял, что чувства эти действительно как бы составляли настоящую и уже давнишнюю, может быть, тайну её…». Вместе с тем герой угадывал, как «ей мучительно самой хотелось прочесть, несмотря на всю тоску и на все опасения, и именно ему, чтоб он слышал, и непременно теперь – «что бы там ни вышло потом!»… Он прочёл это в её глазах, понял из её восторженного волнения…»²³¹.

Соня убеждена, что её слушатель, услышав слова Иисуса, сказанные в Евангелии («Я есмь воскресение и жизнь; верующий в меня, если и умрёт, оживёт»²³²), уверует.

Соня, читающая Евангелие, также является и проповедником Слова Божьего. Она фактически является посредником между Богом и людьми.

Раскольников ещё не готов принять страдание и смиренно нести все нравственные тяготы – следствия преступления. Поэтому, когда Соня предлагает ему свой нательный крест со словами: «Вместе ведь страдать пойдём, вместе и крест понесём»²³³.

Соня идёт за Раскольниковым на каторгу, он же мучает её своим презрительным и грубым обращение: её заботы только досаждают ему. Он несчастлив, так как не может раскаяться в убийстве, считая, что его теория не хуже других. Его гордость приводит к возникновению пропасти между ним и другими каторжными. Они избегают и ненавидят Раскольникова, но любят Соню: кланяются её и обращаются к ней со словами «матушка», «мать ты наша»²³⁴, неосознанно воспринимая её в качестве Матери-Земли.

Раскольников соединился с Соней, и через неё начинается его возвращение к жизни: «он воскрес», у него «обновившееся существо», в его сознании «должно было выработаться что-то совершенно другое», и совершённое преступление кажется ему теперь «как бы даже и не ним случившимся фактом».

В лице Сони Раскольников как бы соединяется с землёй и приобщается к всеединству мира, открывает ему себя, и тогда исчезает пропасть между ним и каторжными. Он примиряется с Богом и обретает почву, соединяясь с народом и его верой. В этом возвращении героя к своим корням воплощается идеал Достоевского, связанный с его учением о почвенничестве, в основе которого лежит культ Матери-Земли.

Припадание Раскольникова к ногам Сони является, по мнению Телегина, переосмыслением культа Матери-Земли. Достоевский пишет: «Как это случилось, он и сам не знал, но вдруг что-то как бы подхватило его и как бы бросило к её ногам. Он плакал и обнимал её колени. В первое мгновение она ужасно испугалась, и всё её лицо помертвело. Она вскочила с места и, задрожав, смотрела на него. Но тотчас же, в тот же миг она всё поняла. В глазах её засветилось бесконечное счастье; она поняла, и для неё уже не было сомнения, что он любит, бесконечно любит её и что настала же наконец эта минута…»²³⁵. О.Ф. Миллер, анализируя эту сцену, писал: «Теперь только поклонился он в лице её до матери до сырой земли… Тут только окончательно свершилось с ним и «воскресение Лазаря ».

Олицетворением образа матери земли и Богородицы является и Софья Андреевна Долгорукая («Подросток»), мать главного героя.

В портрете её мы снова находим черты сходства с предыдущими описанными нами героинями: «Лицо у ней было простодушное, но вовсе не простоватое, немного бледное, малокровное. Щёки её были очень худы, даже ввалились, а на лбу сильно начинали скопляться морщинки, но около глаз их не было, и глаза, довольно большие и открытые, сияли всегда тихим и спокойным светом…»²³⁶.

Как и Соне Мармеладовой, Софье Андреевне присущи такие черты характера как всепрощение, милосердие, способность к состраданию.

Как и Марья Тимофеевна Лебядкина, Софья Андреевна относится ко всем людям как к собственным детям, и потому «…она… тревожилась так часто, совсем иногда попусту, пугаясь и схватываясь с места иногда совсем из-за ничего или вслушиваясь испуганно в чей-нибудь новый разговор, пока не уверялась, что всё по-прежнему хорошо…»²³⁷.

Её жестом, как подчёркивает сам автор, является складывание ладошками рук перед собой, что не может не вызвать у читателя ассоциацию с молитвенным складыванием рук.

Она приходит к Настасье Егоровне, матери самоубийцы Оли, чтобы утешить, пожалеть её в её горе: «Я проснулся около половины одиннадцатого и долго не верил глазам своим: на диване, на котором я вчера заснул, сидела моя мать, а рядом с нею – несчастная соседка, мать самоубийцы. Она обе держали друг дружку за руки, разговаривали шёпотом, вероятно, чтоб не разбудить меня, и обе плакали. Я встал с постели и прямо кинулся целовать маму. Она так вся и засияла, поцеловала меня и перекрестила три раза правой рукой»²³⁸.

Кроме того, Софья Андреевна является, на наш взгляд, олицетворением самой жизни. Об этом свидетельствует замечание Андрея Петровича Версилова по поводу самоубийства Оли: «И ведь была мысль в голове послать вместо себя Софью Андреевну… Софья Андреевна одна бы её победила, и несчастная осталась бы в живых»²³⁹.

Ещё ранее, как рассказывает сам Аркадий Долгорукий, когда он не жил с матерью, а ей было лишь позволительно изредка навещать сына у Тушаров, где Аркадий был на воспитании и где его презирали и «третировали как лакея», мать однажды навестила его и, уходя, поклонилась обоим Тушарам со слезами на глазах, «каждому раздельно, каждому глубоким поклоном, именно как кланяются «из простых», когда приходят просить о чём-нибудь важных господ», а затем поклонилась и ему «точно так же, как наверху Тушарам, - глубоким, медленным, длинным поклоном». Аркадий так говорит об этом: «…Никогда не забуду я этого! Так я и вздрогнул и сам не знал отчего. Что она хотела сказать этим поклоном: «вину ли свою передо мной признала?»²⁴⁰. Софья Андреевна равно любит всех людей. Для неё не существует людей добрых или злых, а существуют лишь обстоятельства, делающие их такими, добрая или злая судьба, и оттого она постоянно за всех беспокоится, за всех переживает. «Ненасытимое сострадание», которое испытывает Соня Мармеладова ко всему человечеству, испытывает к нему и Софья Андреевна Долгорукая.

Другой чертой героини, сближающей её с образом Сони Мармеладовой и Марьей Тимофеевной Лебядкиной, является её чувство приниженности. Версилов, рассказывая сыну о матери, говорит так: «Пуще всего меня мучило воспоминание о её вечной приниженности передо мной и о том, что она вечно считала себя безмерно ниже меня во всех отношениях – вообрази себе – даже в физическом. Она стыдилась и вспыхивала, когда я смотрел на её руки и пальцы, которые у ней совсем не аристократические. Да и не пальцев одних, она всего стыдилась в себе, несмотря на то, что я любил её красоту. Она и всегда была со мной стыдлива до дикости, но то худо, что в стыдливости этой всегда проскакивал как бы какой-то испуг. Одним словом, она считала себя предо мной за что-то ничтожное или даже почти неприличное»²⁴¹. Это постоянное самобичевание, восприятие ласки как милостыни.

Возможным нам представляется заметить, что образ Софьи Андреевны является также олицетворением всей России. Вспомним, что Версилов бросает жену и едет за границу. «Я в Германии только понял, что люблю её. Началось с её впалых щёк, которых я никогда не мог припоминать, а иногда даже и видеть без боли в сердце – буквальной боли, настоящей, физической»²⁴². Именно образ Софьи Андреевны заставляет Версилова вернуться в Россию.