ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Жизнь человека сложна. Она полна серьезных ситуаций, трудных решений, из-за которых человек может оступиться, совершить нехороший поступок. Как нужно относиться к своим ошибкам? Над этой проблемой предлагает задуматься Д.С. Лихачев, автор текста, предложенного мне для анализа. Автор, аргументируя свою позицию по заявленной проблеме, говорит, что "никто не свободен от ошибок в нашей жизни". Грехи молодости не помешали этому человеку стать тем, кем восхищаются, кого ценят. Рассказывая об этом, автор стремится убедить читателя в том, что умение признать свою вину не портит, а украшает человека. Позиция автора выражена открыто: он считает, что человек может ошибаться, но он должен признавать свои ошибки. Автор уверен, что ошибки - это не путь к отчаянию и разочарованию. Он считает, что хорошие поступки, совершенные когда-то, не помешают человеку в жизни, если он признал свою вину, раскаялся. Я согласен с позицией автора. Думаю, каждый имеет право на ошибку, важно лишь эту ошибку признать. Человек, который понял, что был не прав, достоин хорошего отношения к нему со стороны окружающих. Главное - исправиться в будущем. Ошибки могут быть слишком серьезными, но даже в таких случаях есть место раскаянию. Человек, совершивший преступление, может стать лучше. В произведении Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание" мы видим путь духовного воскрешения Родиона Раскольникова, совершившего убийство. Он полностью изменил свои взгляды на мир, стал лучше, чище. Нет сомнений в том, что герой достоин хорошей жизни в будущем. Его преступление - тяжких грех, но главное, что он раскаялся. Образ жизни человека, его взгляд на мир может быть ошибочным. Иван Бездомный, герой произведения М. Булгакова "Мастер и Маргарита", жил и не задумывался, правильно ли поступает, сочиняя не имеющие никакой ценности стихотворения. Разговор с Мастером заставил его пересмотреть отношение к собственным произведениям, признать их отвратительными. Герой понял, что ошибался. В этом его большая победа. А ведь что стоит поменять свое мировоззрение! Каждый совершает ошибки. По-другому просто не может быть. Но ошибки могут стать поводом для совершенствования, так что в некоторых случаях их наличие скорее хорошо, чем плохо. Главное - раскаяться, признать ошибку, в дальнейшем стремиться ничего подобного не допускать. Знаменательно, что нравственную идею первого романа Гюго высоко оценил Ф. М. Достоевский. Предлагая “Собор Парижской богоматери” к переводу на русский язык, он писал в предисловии, напечатанном в 1862 году в журнале “Время”, что мыслью этого произведения является “восстановление погибшего человека, задавленного несправедливым гнетом обстоятельств... Эта мысль — оправдание униженных и всеми отверженных парий общества”. “Кому не придет в голову,— писал далее Достоевский,— что Квазимодо есть олицетворение угнетенного и презираемого средневекового народа... в котором просыпается наконец, любовь и жажда справедливости, а вместе с ними и сознание своей правды и еще непочатых бесконечных сил своих”. Безоговорочно принимал романы Гюго Ф. М. Достоевский. Он считал «Отверженные» одним из лучших романов в мировой литературе. По свидетельству жены писателя, Анны Григорьевны, он воспользовался двухдневным арестом за нарушение цензурных условий при издании журнала “Гражданин”, чтобы перечитать “Отверженных”. “Вернулся из-под ареста Федор Михайлович очень веселый и говорил, что превосходно провел два дня. Его сожитель по камере... целыми часами спал днем, и мужу удалось без помехи перечитать “Les Miserables” Виктора Гюго...”. “Вот и хорошо, что меня засадили,— весело говорил он,— а то разве у меня нашлось бы когда-нибудь время, чтобы возобновить давнишние чудесные впечатления от этого великого произведения?” [34, 527] Выдающееся значение художественного наследия и общественной деятельности Гюго было прекрасно охарактеризовано А. М. Горьким еще в статье «Поль Верлен и декаденты». Здесь Горький говорит о Гюго как о хранителе демократических традиций французской литературы XIX века, противостоящем буржуазным декадентам, которые постоянно отрекались от лучших завоеваний национальной культуры: «…еще жив был Гюго и около него стояло много других идеологов - людей, которые не могли относиться равнодушно к искажению всего истинно красивого и чистого в угоду новому обществу, требовавшему для своего обихода чего-либо попроще, посерее, не очень высокого, не нарушающего собою сон совести и не зовущего в небеса и на создание новой жизни, а чего-либо упрочивающего, узаконивающего старую жизнь». [11, 54] И все же творчество Гюго для русского читателя – важное общественное событие, оно ассоциировалось с новой эпохой французской литературы. Эмоционально, заинтересованно относились к его драматургии: и «Кромвель» и «Эрнани» быстро стали известными в России. Все последующее десятилетие в русской прессе сообщалось о премьерах спектаклей по пьесам Гюго в Париже, переводились рецензии французских критиков. Энтузиастическое отношение к творчеству Гюго продолжалось: необыкновенный успех имел его роман «Собор Парижской Богоматери». Даже самые суровые критики, например Панаев, был в восторге, а ведь начинал чтение романа в раздражении. Благотворное влияние Гюго испытывали русские писатели (Ф.М. Достоевский, Л. Н. Толстой), которые связывали эстетические завоевания романтизма со своими художественными задачами, учились у Гюго-романтика показывать «действительную жизнь с ее действительными невзгодами». Творчество Виктора Гюго было настолько популярно, что его произведения были включены в школьную программу и кто еще недавно не был знаком с приключениями Гаврошы и Козетты из его романа «Отверженные». Пожалуй, этот роман, переведенный на русский язык в 1882 году, был и остается самым известным произведением. Слава Гюго давно перешагнула национальные границы, уже при жизни он стал принадлежать всему миру, а что касается Франции, то каждое новое поколение французов в своем восприятии Гюго, конечно, ставило свои акценты, но изумление, если не восхищение перед этой фигурой было почти всеобщим. Разве только сразу последовавшие за Гюго символистская и, постсимволистская генерации демонстрировали несколько пренебрежительное отношение к мэтру (память Ахматовой сохранила характерные для 1910-х годов слова Модильяни: "Гюго... но ведь это декламация"), но придирчивый эстет и стилист Андре Жид на вопрос о лучшем французском поэте назвал - не ожидавшееся, видимо, имя Бодлера, а Гюго [33, 32]. Уже сюрреалисты 1920-х годов усматривали в Гюго своего предшественника, 1930-е г. сочувственно воспринимали его как социального трибуна, 1940-е - как певца Сопротивления и борца за мир. Все это говорит о том, насколько неисчерпаем Гюго для беспрерывно развивающегося литературного процесса своей страны. Однако, кроме литературной славы у себя на родине, то уменьшающейся, то загорающейся вновь. ярким светом, у Гюго есть постоянная популярность среди массового читателя во всем мире, которая не считается ни с табелями о рангах литературных поколений, ни с этикетками историков литературы. В величественном, монументальном мире Гюго воплотились как возвышенные, так и уязвимые стороны романтизма. Любопытно высказывание о Гюго М. Цветаевой: “Это перо стихии выбрали глашатаем. Сплошные вершины. Каждая строка — формула. Безошибочность утомляет. Великолепие общих мест. Мир точно только что создан. Каждый грех – первый. Роза всегда благоухает. Нищий — совсем нищий. Девушка — всегда невинна. Старик — всегда мудр. В кабаке — всегда пьянствуют. Собака не может не умереть на могиле хозяина. Таков Hugo. Никаких неожиданностей”. Гюго был самой яркой фигурой французского прогрессивного романтизма и остался романтиком до конца своих дней. В последние десятилетия XIX века, в пору упадка буржуазной культуры и засилия декадентства, он был, по свидетельству Салтыкова-Щедрина, живым воплощением «литературы идейной, героической», которая «зажигала сердца и волновала умы», воскрешал это тенденциозное время, когда не только люди, но и камни вопияли о героизме и идеалах». Книги романтика Виктора Гюго, благодаря их человечности, постоянному стремлению к нравственному идеалу, яркому, увлекательному художественному воплощению сатирического гнева и вдохновенной мечты, продолжают волновать и взрослых, и юных читателей всего мира. Высокая оценка творчества Толстого была дана еще при жизни писателя. Дискуссия, развернувшаяся вокруг романа «Воскресенье» говорит и о неординарности данного произведения, и о его злободневности, и о важном месте в творчестве писателя. А признание «Воскресенья» классикой русской литературы свидетельствует о его высоких художественных достоинствах. В этом произведении писателя простой человек из народа впервые в истории мирового искусства осознал себя духовно и нравственно как силу, способную влиять на судьбы мира. Необычайное внимание к его психологии позволило углубить анализ социальных противоречий, расширить объем повествования за счет такого открытия, как «поток сознания», в основе которого лежат разнообразные связи героя с реальной действительностью. Толстой проделал огромную работу на пути изображения народа в романе «Воскресенье» как здоровой нравственной основы жизни. Образ «мужицкой» России в его произведениях впервые предстал в таких огромных масштабах не как аллегория, а в своих реальных и зримых очертаниях. Толстой усовершенствовал принцип «текучести» человеческих характеров, основные формы психологического анализа (внутренний монолог, диалог, психологический портрет) до такой степени, что его творчество в целом рождает ощущение необходимости перемен, насильственного искоренения отживающих форм жизни. Оно знаменовало собой новый этап в развитии критического реализма, изменения внутри этого метода.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
|
Скачать 100.58 Kb.