Глава 19
Лев и змея
Две недели у Гарри было такое чувство, что он носит в груди талисман, пламенную тайну, помогавшую ему терпеть занятия у Амбридж и даже вежливо улыбаться, глядя в её жуткие выпуклые глаза. ОД и он под самым носом у неё делали то, чего она и Министерство больше всего страшились, и, вместо того чтобы читать у неё на уроках Уилберта Слинкхарда, он с удовольствием вспоминал последние собрания кружка, вспоминал, как Невилл разоружил Гермиону, как Колин Криви после усердной практики на трёх занятиях овладел Чарами помех; как Парвати Патил так хорошо овладела Уменьшающим заклятием, что превратила стол со всеми вредноскопами в пыль.
Выделить определённый день для собраний ОД оказалось невозможно: надо было приноравливаться к отдельным тренировкам трёх команд по квиддичу, а их нередко переносили из-за плохой погоды. Но Гарри об этом не сожалел: наверное, даже выгодней собираться не по расписанию. Если за ними слежка, её это скорее запутает.
Гермиона вскоре придумала очень остроумный способ оповещать всех участников о времени и дате собрания, когда надо было неожиданно его перенести. Если бы ученики с разных факультетов стали слишком часто ходить по Большому залу и сговариваться, это выглядело бы подозрительно. Всем членам ОД Гермиона дала по фальшивому галеону (Рон чрезвычайно возбудился, когда увидел корзинку и решил, что раздают золото).
– Видите цифры по ребру монеты? – сказала она, показывая образец в конце четвёртого занятия. Монета зажиточно блестела золотом при свете факелов. – На настоящих галеонах это серийный номер, указывающий, каким гоблином она отчеканена. На этих фальшивых цифры будут меняться – они показывают дату и час следующего собрания. Когда дата меняется, монета делается горячей, так что, если вы носите её в кармане, вы это почувствуете. Все берём по одной; когда Гарри назначает дату, он меняет цифры на своей, и, поскольку я навела на них Протеевы чары, с вашими произойдёт то же самое.
Ответом ей было недоумённое молчание. Гермиона обвела взглядом смущённых слушателей.
– Я подумала, это хороший способ, – неуверенно пояснила она. – В смысле, если Амбридж прикажет вывернуть карманы, то ничего подозрительного не увидит. Ну… если вам не хочется…
– Ты умеешь наводить Протеевы чары? – спросил Терри Бут.
– Да.
– Но это ведь… это уровень ЖАБА, – сказал он слабым голосом.
– Ну… – Гермиона старалась держаться скромно, – может быть… наверное…
– Почему ты не в Когтевране? – допытывался он почти удивлённо. – С твоими мозгами?
– На распределении Волшебная шляпа всерьёз подумывала отправить меня в Когтевран, – весело сказала Гермиона, – и всё-таки остановилась на Гриффиндоре. Так мы воспользуемся галеонами?
Послышались одобрительные голоса, и все стали подходить к корзинке. Гарри повернул к ней голову:
– Знаешь, что мне это напоминает?
– Нет, что?
– Шрамы Пожирателей смерти. Волан-де-Морт прикасается к одному, и шрамы у всех жжёт. Это – сигнал, что он их призывает.
– Ну… да, – тихо сказала Гермиона, – это и навело меня на мысль… Но заметь: я решила вырезать дату на металлических вещах, а не на коже наших членов.
– Ага, твой способ гуманней. – Гарри улыбнулся и опустил монету в карман. – Единственное опасение – мы можем потратить их невзначай.
– Чёрта с два, – сказал Рон, с некоторой скорбью разглядывая свой негодный денежный знак. – Мне-то не с чем его спутать.
Приближался первый матч сезона: Гриффиндор – Слизерин. Анджелина требовала чуть ли не ежедневных тренировок, и в собраниях ОД наступил перерыв. Из-за того, что Кубок по квиддичу давно не разыгрывался, предстоящую игру ожидали с повышенным интересом и даже волнением. Живо интересовались ею и пуффендуйцы с когтевранцами – и тем и другим, понятно, предстояло сразиться с обеими этими командами. Деканы факультетов, пытаясь сохранять приличествующую им беспристрастность, на самом деле горячо желали победы своих. Насколько важен для профессора МакГонагалл выигрыш у Слизерина, Гарри понял по тому, что за неделю до матча она перестала давать им задания на дом.
– Полагаю, в ближайшие дни у вас и без этого достаточно дел, – торжественно произнесла она, и они не поверили своим ушам. Но тут она посмотрела в упор на Гарри и Рона и сурово добавила: – Я привыкла видеть Кубок по квиддичу у себя в кабинете и вовсе не хочу уступать его профессору Снеггу, так что потренируйтесь лишний раз, если не затруднит.
Снегг проявлял не менее горячую заботу о своей команде. Он так часто заказывал поле для слизеринцев, что команде Гриффиндора иногда не удавалось потренироваться. Он пропускал мимо ушей жалобы на то, что слизеринцы пытаются вывести соперников из строя в коридорах. В больничное крыло пришла Алисия Спиннет – брови у неё стали расти так быстро и густо, что совершенно закрыли глаза и уже мешали есть. И хотя четырнадцать свидетелей доказывали, что её заколдовал сзади слизеринский вратарь Майлс Блетчли, когда она занималась в библиотеке, Снегг не пожелал их слушать и сказал, что она, наверное, сама пыталась применить чары для ращения волос.
Гарри считал, что у Гриффиндора хорошие шансы на победу: как-никак они ни разу не проиграли команде Малфоя. Конечно, Рон не дотягивал до уровня Вуда, но тренировался с огромным усердием. Самым большим его недостатком было то, что после ошибки он терял уверенность; пропустив гол, начинал суетиться и легче пропускал новые. С другой стороны, он брал поразительные мячи, когда был в ударе. Однажды на тренировке он, спрыгнув с метлы, повис на одной руке и отбил квоффл ногой так сильно, что мяч пролетел всё поле и угодил в среднее кольцо на противоположной стороне. Вся команда сочла, что рядом с этим бледнеет даже недавний подвиг вратаря ирландской сборной Барри Райана, отразившего бросок Ладислава Замойского, лучшего польского охотника. Даже Фред сказал, что они с Джорджем, пожалуй, ещё будут гордиться Роном и серьёзно подумывают о том, чтобы признать своё с ним родство, от которого якобы открещивались все эти четыре года.
Одно беспокоило Гарри: не выведет ли Рона из равновесия предматчевая тактика слизеринцев. Сам он за четыре года притерпелся к их издевательствам, так что замечания наподобие «Эй, Поттер, Уоррингтон поклялся сшибить тебя с метлы в субботу» не пугали его, а только смешили.
«Уоррингтон тот ещё снайпер, – отвечал он, – если бы он целил в соседа, вот тут бы я струхнул». Рон и Гермиона хохотали, а с лица Пэнси Паркинсон слезала дурацкая ухмылка.
Рон же не привык к тому, чтобы его систематически изводили насмешками, оскорблениями, угрозами. Когда слизеринцы, порой семикурсники и значительно крупнее его, шептали ему в коридоре:
«Зарезервировал себе койку в больничном крыле?» – он не смеялся, и лицо его принимало нежный салатный оттенок. Когда Драко Малфой изображал, как Рон роняет квоффл (а делал он это при каждой встрече), уши у Рона загорались, а руки тряслись так, что действительно выронили бы любую вещь.
Октябрь скончался в проливных дождях и вое ветра, и с железным холодом пришёл ноябрь, с заморозками по утрам и ледяными бурями, обжигавшими лицо и руки. Небо на потолке Большого зала затянула жемчужно-серая мгла, горы вокруг Хогвартса надели снежные шапки, а в замке стало так холодно, что между занятиями ученики ходили по коридорам в толстых защитных перчатках из драконьей кожи.
Утро матча выдалось холодным и ясным. Гарри проснулся и увидел, что Рон сидит на кровати, обхватив колени и глядя в одну точку.
– Не заболел?
Рон не ответил, только помотал головой. Гарри живо вспомнил тот день, когда Рон по случайности наколдовал себе слизняковую рвоту: он был такой же бледный и потный и так же боялся раскрыть рот.
– Надо позавтракать, – бодро сказал Гарри. – Пошли.
Большой зал быстро наполнялся народом, настроение было приподнятое, голоса звучали громче обычного. Когда они проходили мимо стола слизеринцев, там зашумели. Гарри обернулся и увидел, что, помимо зелёных с серебром шарфов и шляп, у каждого ещё серебряный значок, как будто бы в форме короны. Многие из них почему-то замахали Рону и оглушительно захохотали. Гарри попытался разглядеть по дороге, что написано на значках, но не успел – надо было поскорее увести Рона.
Гриффиндорский стол встретил их горячими приветствиями; на всех было красное с золотом, но приветствия не только не ободрили Рона, а, наоборот, как будто лишили последних душевных сил. Он плюхнулся на ближайшую скамью с таким видом, словно это последний завтрак в его жизни.
– Я, наверно, спятил, когда напросился в команду, – хрипло прошептал он. – Спятил!
– Не дури, – одёрнул его Гарри, придвигая к нему хлопья. – Ты хорошо сыграешь. А волнение – это нормально.
– Я пустое место. Вратарь – дырка. Сыграть не смогу, хоть убей. Чем я думал?
– Возьми себя в руки, – сурово сказал Гарри. – Вспомни, какой ты отбил на днях. Даже Фред с Джорджем сказали: класс.
Рон повернул к нему несчастное лицо.
– Это вышло нечаянно, – пробормотал он жалким голосом. – Я не собирался… соскользнул с метлы, вы просто не видели, а когда пытался влезть обратно, случайно пнул мяч.
– Ничего, – сказал Гарри, быстро поборов неприятное чувство, вызванное неожиданной новостью, – ещё парочка таких случайностей, и игра у нас в кармане.
Напротив сели Гермиона и Джинни в красно-золотых шарфах и перчатках, с красно-золотыми розетками.
– Как самочувствие? – спросила Джинни.
Рон смотрел на остатки молока в своей тарелке с таким выражением, как будто не прочь был в них утопиться.
– Он волнуется, – сказал Гарри.
– Это хороший знак, – успокоила Гермиона. – Я заметила: лучше всего сдаёшь экзамены, когда немного волнуешься.
– Привет, – протянул у них за спиной сонный голос. Гарри поднял голову. Это пришла к ним от стола когтевранцев Полумна Лавгуд. Множество лиц смотрело в их сторону, кое-кто смеялся и показывал пальцами. Она соорудила шляпу в виде львиной головы в натуральную величину и только каким-то чудом ухитрялась удерживать её на своей.
– Я болею за Гриффиндор, – сообщила Полумна, показав на шляпу, что было уже излишне. – Посмотрите, что мы умеем…
Она постучала по шляпе волшебной палочкой; шляпа разинула пасть и издала весьма правдоподобный рёв, заставивший всех поблизости вздрогнуть.
– Неплохо, а? – радостно сказала Полумна. – Я хотела, чтобы она ещё жевала змею, представляющую Слизерин, но времени не хватило. В общем, желаю удачи, Рон.
Она побрела прочь. Не успели они оправиться от удивления, вызванного её шляпой, как подбежала Анджелина Джонсон в сопровождении Кэти и Алисии, избавившейся от сверхбровей стараниями милосердной мадам Помфри.
– Когда закончите, – сказала Анджелина, – идём прямо на поле, выясняем погодные условия – и в раздевалку.
– Скоро будем, – сказал Гарри. – Рону надо позавтракать.
Однако через десять минут стало ясно, что Рон больше ничего съесть не сможет, и Гарри счёл за лучшее сразу вести его в раздевалку. Когда они встали из-за стола, Гермиона тоже поднялась и за руку отвела Гарри в сторону.
– Постарайся, чтобы Рон не увидел слизеринских значков, – шепнула она.
Гарри посмотрел на неё вопросительно, а она предостерегающе покачала головой: Рон уже шёл к ним, потерянный и безутешный.
– Удачи, Рон, – сказала Гермиона и, встав на цыпочки, поцеловала его в щёку. – И тебе, Гарри.
Рон немного приободрился, пока они шли по Большому залу. Озадаченно, словно не понимая, что произошло, он дотронулся до того места, куда его поцеловала Гермиона. Вид у него был отсутствующий, он почти ничего не замечал. А Гарри, проходя мимо стола слизеринцев, с любопытством глянул на их значки и на этот раз сумел прочесть вырезанные на них слова:
«Уизли – наш король».
Чувствуя, что ничего хорошего это не сулит, Гарри поспешил вывести Рона в вестибюль, а оттуда по каменным ступеням на морозный луг.
Замёрзшая трава похрустывала под ногами, пока они спускались к стадиону. Безветрие, небо затянуто жемчужно-серой мутью, видимость хорошая, и солнце не будет слепить глаза. Гарри объяснял это Рону по дороге, но тот вряд ли его слышал.
Анджелина уже переоделась и, когда они вошли, давала последние указания команде. Гарри и Рон сменили мантии (Рон несколько минут пытался надеть свою задом наперёд, пока над ним не сжалилась Алисия) и сели, чтобы выслушать установку на игру.
Гомон снаружи усиливался – зрители валили из замка на матч.
– Только что выяснила окончательный состав Слизерина, – сказала Анджелина Джонсон, заглядывая в пергамент. – Прежние загонщики Деррик и Боул выбыли, но Монтегю взял на их место обычных горилл, а не тех, кто умеет летать. Их зовут Крэбб и Гойл, я о них мало знаю.
– Мы знаем, – хором откликнулись Гарри и Рон.
– Вид у них такой, что вряд ли отличат один конец метлы от другого, – сказала Анджелина, убирая пергамент в карман. – Впрочем, всегда удивлялась, как это Деррик и Боул не заблудятся на поле без дорожных указателей.
– Крэбб и Гойл из той же породы, – заверил её Гарри. Слышно было шарканье сотен ног, поднимавшихся по лестницам трибун. Доносилось пение, но Гарри не мог разобрать слова. Он тоже волновался, но знал, что его волнение – пустяк по сравнению со страхом Рона, который держался за живот, с серым лицом и сжатыми губами уставясь в пустоту.
– Пора, – вполголоса сказала Анджелина, взглянув на часы. – Идём… Ни пуха, ни пера.
Команда встала, мётлы на плечо, и цепочкой вышла на стадион. Рёв зрителей и пение, заглушаемое приветственными выкриками.
Команда Слизерина уже построилась и ждала их – тоже с серебряными значками в виде короны. Их новый капитан Монтегю сложением походил на Дадли Дурсля – руки, как волосатые окорока. Позади стояли Крэбб и Гойл, почти такие же здоровенные, и тупо щурились на небо, помахивая битами. Малфой стоял сбоку; бледное солнце освещало его белёсые волосы. Он поймал взгляд Гарри и, осклабясь, постучал по значку у себя на груди.
– Капитаны, пожмите руки, – приказала судья мадам Трюк, когда Анджелина приблизилась к строю слизеринцев. Гарри видел, что Монтегю больно сдавил ей пальцы, но она даже не моргнула. – Седлайте мётлы…
Свисток судьи. Мячи выпущены, и четырнадцать игроков взвились в воздух. Краем глаза Гарри увидел, как Рон устремился к своим кольцам. Сам он поднялся выше, увильнул от бладжера и полетел вдоль боковой линии поля, высматривая, не блеснёт ли где золотом снитч. В точности то же проделывал Малфой на другой стороне поля.
– С мячом Джонсон, Джонсон овладела квоффлом, какой игрок эта девушка, я годами это твержу, а она не хочет со мной встречаться…
– ДЖОРДАН! – крикнула профессор МакГонагалл.
– Биографический факт, профессор, для оживления репортажа… Она уходит от Уоррингтона, обводит Монтегю, она… ох… её настигает бладжер от Крэбба, Монтегю перехватывает квоффл, Монтегю устремляется к кольцам соперников… Отличный бладжер Джорджа Уизли, точно в голову Монтегю, Монтегю выпускает квоффл, мяч у Кэти Белл… гриффиндорка Кэти Белл продвигается с мячом, пас назад Алисии Спиннет…
Комментарий Ли Джордана разносился над стадионом, и Гарри напряжённо прислушивался к нему – насколько позволял свист ветра в ушах, общий гам, улюлюканье, крики и пение.
– Спиннет обходит Уоррингтона, уклоняется от бладжера – ещё бы чуть-чуть, Спиннет… Зрители в восторге, вы только послушайте, что они поют?
Он прервался, чтобы послушать. Песня зазвучала громко и отчётливо над зелёно-серебряной секцией слизеринских болельщиков:
Рональд Уизли – наш король,
Рональд Уизли – наш герой,
Перед кольцами дырой
Так всегда и стой!
Квоффл Рон поймать не может,
Победить он нам поможет,
На помойке он родился,
Слизерину пригодился.
–…Алисия возвращает квоффл Анджелине! – закричал Ли. Гарри круто повернул, в ярости от услышанного. Он понимал, что Ли пытается заглушить слова песни: – Анджелина… перед ней один только голкипер… БРОСОК… а-а-а!
Голкипер слизеринцев взял мяч; он бросил его Уоррингтону, и тот помчался зигзагом между Алисией и Кэти.
Пение становилось всё громче по мере того, как он приближался к Рону.
Рональд Уизли – наш король,
Рональд Уизли – наш герой,
Перед кольцами дырой
Так всегда и стой!
Гарри не удержался; перестав высматривать снитч, развернул «Молнию», чтобы посмотреть на Рона – одинокая фигура парила перед тремя кольцами, и пушечным снарядом мчался к ним массивный Уоррингтон.
– С квоффлом Уоррингтон, Уоррингтон приближается к кольцам, он уже недосягаем для бладжеров, перед ним только голкипер…
Трибуна Слизерина загрохотала:
Перед кольцами дырой
Так всегда и стой!
–…это первое испытание для нового голкипера Гриффиндора, брата загонщиков Фреда и Джорджа Уизли, талантливого новичка команды… Держись, Рон!
Восторженный рёв на трибуне Слизерина: Рон спикировал, растопырив руки, и квоффл пролетел между ними прямо в среднее кольцо.
– Слизерин выходит вперёд! – раздался голос Ли среди воплей и свиста болельщиков. – Десять – ноль, ведёт Слизерин… Не унывай, Уизли!
Слизеринцы запели ещё громче.
НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ,
СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ…
– Мяч у Гриффиндора, и Кэти Белл стремительно продвигается вперёд, – мужественно выкрикивал Ли, хотя голос его тонул в оглушительном пении.
КВОФФЛ РОН ПОЙМАТЬ НЕ МОЖЕТ,
ПОБЕДИТЬ ОН НАМ ПОМОЖЕТ.
– Гарри, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? – крикнула Анджелина, пролетая мимо, чтобы поддержать атаку Кэти Белл. – ДВИГАЙСЯ!
До Гарри только сейчас дошло, что он уже минуту висит в воздухе, наблюдая за ходом игры и начисто забыв о снитче. В ужасе он ринулся вниз и закружился над полем, не обращая внимания на хор слизеринцев.
РОНАЛЬД УИЗЛИ – НАШ КОРОЛЬ,
РОНАЛЬД УИЗЛИ – НАШ ГЕРОЙ…
Снитча нигде не было видно; Малфой тоже кружил над полем. Они пролетели навстречу друг другу над серединой, и Гарри услышал, что он громко поёт:
НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ…
– И снова Уоррингтон, – орал Ли, – пасует Пьюси, Пьюси обходит Спиннет… Давай, Анджелина, ты можешь его перехватить… не удалось – отличный бладжер Фреда Уизли… нет, Джорджа, какая разница – одного из них, и Уоррингтон роняет квоффл, его подхватывает Кэти Белл… эх, тоже упускает… с квоффлом Монтегю, капитан Слизерина. Монтегю несёт квоффл, летит к кольцам… Блокируй его, Гриффиндор, ну же!
Гарри пронёсся за кольцами Слизерина, не позволяя себе оглянуться на Рона. Поравнялся с голкипером и услышал, что Блетчли поёт вместе с болельщиками:
ПЕРЕД КОЛЬЦАМИ ДЫРОЙ…
– И Пьюси снова уходит от Анджелины и устремляется к кольцам… Внимание, Рон!
Гарри не пришлось оглядываться, и так всё ясно: тяжкий стон на трибуне Гриффиндора, аплодисменты и крики слизеринцев. Он посмотрел вниз: Пэнси Паркинсон с лицом мопса стояла перед трибунами и дирижировала хором болельщиков, оравшим:
НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ,
СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ.
Двадцать – ноль. Не страшно, можно отыграть или поймать снитч. Несколько голов, и они будут впереди, как обычно, успокаивал себя Гарри, ныряя и маневрируя между игроками в погоне за блеснувшим предметом, который оказался браслетом от часов на руке Монтегю.
Но Рон пропустил ещё два гола. Теперь поиски снитча были окрашены лёгкой паникой. Поймать бы его поскорее и закончить игру.
– Кэти Белл из Гриффиндора финтом оставляет позади Пьюси, уходит под Монтегю – отличный вираж, Кэти! Обводит Уоррингтона, она мчится к кольцам, вперёд, Анджелина… ГОЛ! Сорок – десять в пользу Слизерина, мяч у Пьюси…
Среди гриффиндорских криков Гарри расслышал рык нелепого льва Полумны и воспрял духом: всего тридцать очков отрыв, пустяки, спокойно можно нагнать. Он увильнул от бладжера, пущенного Крэббом, и возобновил охоту за снитчем, поглядывая на Малфоя – вдруг тот заметит первым. Но Малфой, как и он, всё летал вокруг поля, тщетно высматривая золотой мячик.
–…Пьюси отдаёт Уоррингтону, Уоррингтон – Монтегю, Монтегю возвращает его Пьюси… Джонсон перехватывает квоффл, пас на Белл, прекрасно… но нет, её настиг бладжер Гойла, и вновь мяч у Пьюси…
НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ,
СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ.
РОНАЛЬД УИЗЛИ – НАШ КОРОЛЬ…
Но Гарри увидел его наконец – крохотный крылатый золотой мячик парил в футе над землёй, поблизости от слизеринских шестов.
Он спикировал…
А слева, прильнув к метловищу, серебристо-зелёным пятном нёсся к земле Малфой…
Снитч обогнул подножие одного шеста и полетел к противоположным трибунам; эта перемена курса была на руку Малфою – теперь он находился ближе. Гарри развернул свою «Молнию», и вот уже они летят голова в голову.
В трёх футах от земли Гарри оторвал правую руку от метловища и потянулся за снитчем… А справа к мячу тянется рука Малфоя, растопыренными пальцами загребает воздух…
Две отчаянные секунды с замиранием сердца и свист ветра в ушах – и всё кончено. Пальцы Гарри схватили маленький, рвущийся на волю снитч, ногти Малфоя запоздало скребанули его по руке, Гарри направил метлу вверх, сжимая в руке непокорный мячик, и болельщики Гриффиндора разразились ликующими криками. Игра спасена, неважно, сколько голов пропустил Рон, завтра никто этого не вспомнит, главное – Гриффиндор победил…
БАХ.
Бладжер ударил его точно в крестец, и он свалился с метлы. К счастью, высота была всего пять-шесть футов – Гарри поймал снитч у самой земли, однако упал он на замёрзшее поле спиной, и ему сбило дыхание. Он успел услышать пронзительный свисток судьи, возмущённые крики и свист с трибун, потом глухой удар своего тела о землю и панический голос Анджелины:
– Ты цел?
– Цел, конечно, – проворчал он и взял её за руку, чтобы она помогла ему подняться.
Мадам Трюк реяла над одним из слизеринских игроков, но отсюда ему не было видно над кем.
– Это бандит Крэбб, – гневно сказала Анджелина, – он запустил в тебя бладжером, когда ты уже поймал снитч. Но мы выиграли, Гарри, выиграли!
За спиной у Гарри послышалось сопение, и он обернулся, всё ещё сжимая в руке снитч: рядом приземлился Драко Малфой. Белый от ярости, с деланной улыбкой на лице.
– Спас Уизли от позора? – сказал он. – Хуже вратаря я не видел… но он же на помойке родился. Тебе понравились мои стишки, Поттер?
Гарри не ответил. Он повернулся к своим игрокам: они приземлялись один за другим с ликующими криками, молотили кулаками по воздуху – все, кроме Рона, который слез с метлы возле шестов и в одиночестве поплёлся к раздевалке.
– Мы хотели сочинить ещё пару строк! – крикнул Малфой, глядя, как Алисия и Кэти обнимают Гарри. – Но рифм не нашли к «толстой» и «уродине», хотели и про маму его спеть…
– Спой про «зелен виноград», – с отвращением бросила ему Анджелина.
–…и к «бездарному тупице» – это про его отца…
Фред и Джордж, пожимая руку Гарри, услышали эти слова и напряглись. Они повернулись к Малфою.
– Бросьте! – сказала Анджелина и схватила Фреда за руку. – Брось, пусть его орёт. Злится, что проиграл, ничтожество…
– Но ты ведь любишь эту семейку, а, Поттер? – издевался Малфой. – Каникулы у них проводишь? Как только вонь эту выносишь, не пойму. Хотя, пожив у маглов, небось и помойке рад?
Гарри вцепился в Джорджа. Анджелина, Алисия и Кэти втроём удерживали Фреда, рвавшегося к Малфою, а тот смеялся им в лицо. Гарри поискал глазами мадам Трюк, но она всё ещё выговаривала Крэббу за нечестную атаку бладжером.
– А может, ты помнишь, как воняло в доме у твоей матери, – пятясь, продолжал Малфой, – и в свинарнике Уизли узнаёшь родной запах?
Гарри не заметил, как отпустил Джорджа; секунду спустя они уже оба мчались к Малфою. Он совершенно забыл, что это происходит на глазах у всех преподавателей; было только одно желание: сделать Малфою как можно больнее. Вынуть волшебную палочку было уже некогда, кулаком, в котором был зажат снитч, он изо всей силы ударил врага в живот.
– Гарри! ГАРРИ! ДЖОРДЖ! СТОЙТЕ!
Он слышал крики девочек, вопль Малфоя, пронзительный свисток судьи, рёв трибун, но ему было всё равно. Пока кто-то рядом не выкрикнул: «Импедимента!» – и его не отбросило назад силой заклятия, он молотил кулаками Малфоя.
– Что вы делаете! – крикнула мадам Трюк.
Гарри встал на ноги. Видимо, это она сшибла его заклятием: в одной руке у неё был свисток, в другой волшебная палочка, а метла её валялась в нескольких шагах. Малфой скорчился на земле, он стонал и хныкал, из носа текла кровь. У Джорджа вспухла губа; Фреда насилу удерживали три охотницы, а позади хихикал Крэбб.
– Никогда в жизни не видела такого поведения! Марш в замок, вы двое, и немедленно в кабинет декана. Отправляйтесь! Ну!
Гарри с Джорджем молча пошли с поля; оба тяжело дышали. Вой и улюлюканье зрителей постепенно затихали позади, и, когда они вошли в вестибюль, не слышно стало ничего, кроме звука их шагов. Гарри ощутил, что в правой руке у него происходит какое-то копошение; костяшки её он разбил о челюсть Малфоя. Он посмотрел на руку: серебряные крылышки снитча высовывались между пальцами и трепыхались – мячику хотелось на волю.
Профессор МакГонагалл нагнала их уже перед дверью своего кабинета. На ней был шарф Гриффиндора; бледная, трясущимися руками она сорвала его с шеи и скомандовала, указывая на дверь: «Идите!»
Она зашла за свой стол, дрожа от ярости, и швырнула шарф на пол.
– Ну? С подобным безобразием я ещё не сталкивалась. Двое на одного! Объяснитесь!
– Малфой спровоцировал нас, – выдавил из себя Гарри.
– Спровоцировал? – выкрикнула она и так хватила кулаком по столу, что клетчатая жестянка соскочила с него и высыпала имбирных тритонов на пол. – Он только что потерпел поражение! Конечно, он хотел вас спровоцировать! Но что такое он мог сказать, чтобы вы вдвоём…
– Он оскорбил моих родителей, – прорычал Джордж. – И мать Гарри.
– И вместо того чтобы предоставить мадам Трюк разбираться с этим, вы решили потешить публику магловским мордобоем? Да вы представляете себе, что вы…
– Кхе-кхе.
Гарри и Джордж разом обернулись. В дверях стояла Долорес Амбридж, закутанная в зелёную твидовую мантию, которая довершала её сходство с гигантской жабой. На лице у неё была гнусная улыбка, не сулившая Гарри ничего, кроме беды.
– Не могу ли я вам помочь, профессор МакГонагалл? – спросила она самым ядовитым и ласковым тоном.
Лицо МакГонагалл налилось кровью.
– Помочь? – сдавленным голосом повторила она. – Что значит «помочь»?
Всё с той же мерзкой улыбкой Амбридж вошла в кабинет.
– Я думала, вы с благодарностью примете помощь ещё одного представителя руководства.
– Вы неправильно думали. – МакГонагалл повернулась к ней спиной. – А вы двое слушайте внимательно. Мне безразлично, как вас провоцировал Малфой, пусть даже оскорбил каждого члена ваших семей; ваше поведение отвратительно, я на неделю оставляю вас после уроков! И не смотрите на меня так, Поттер, вы это заслужили! И если вы когда-нибудь ещё раз…
– Кхе-кхе.
Профессор МакГонагалл закрыла глаза, словно моля небо о терпении, и повернулась к Амбридж.
– Да?
– Я думаю, они заслуживают более сурового наказания, – сказала та, и улыбка её стала ещё шире.
МакГонагалл раскрыла глаза.
– К сожалению, – сказала она, пытаясь ответить ей такой же улыбкой, которая получилась похожей скорее на судорогу, – здесь существенно, что думаю я, коль скоро они на моём факультете, Долорес.
– Вынуждена вас огорчить, Минерва, – просюсюкала Амбридж, – сейчас вы убедитесь, что существенно моё мнение. Где же он? Корнелиус только что прислал… – С фальшивым смешком она порылась в сумке. – Министр прислал… ах, вот…
Она вытащила пергамент, развернула, неизвестно зачем откашлялась и начала читать:
– Кхе-кхе.
«Декрет об образовании номер двадцать пять…»
– Неужели ещё один! – с досадой воскликнула МакГонагалл.
– Да-да, – с улыбкой подтвердила Амбридж. – И в сущности, Минерва, именно вы убедили меня, что мы нуждаемся в дополнении… Помните, как вы настояли на своём, когда я не хотела утвердить состав гриффиндорской команды? Вы апеллировали к Дамблдору, и он дал разрешение команде играть. Я не могла с этим примириться. Тотчас связалась с министром, и он согласился со мной, что генеральный инспектор уполномочена лишать любого ученика привилегий, иначе она – то есть я – будет иметь меньше власти, чем рядовой преподаватель! Теперь вы видите, Минерва, насколько права я была, отказываясь утвердить состав гриффиндорской команды? Чудовищные характеры… Впрочем, читаю дополнение… кхе-кхе…
«Отныне генеральному инспектору принадлежит решающее слово в определении наказаний, санкций, а также лишении привилегий, данных ученикам Хогвартса, и право изменять таковые наказания, санкции и ограничения привилегий, определённые преподавателями».
Подписано: Корнелиус Фадж, министр магии, кавалер ордена Мерлина первой степени и т. д. и т. д.
Она свернула пергамент и, не переставая улыбаться, спрятала в сумку.
– Итак… я полагаю, нам придётся навсегда запретить этим двоим играть в квиддич, – объявила она, глядя поочерёдно на Гарри и на Джорджа.
Гарри почувствовал, как снитч исступлённо забился у него в руке.
– Запретить нам? – Он слышал свой голос будто издалека. – Навсегда?
– Да, мистер Поттер, я думаю, пожизненная дисквалификация будет вам наукой. – Наблюдая, как он пытается осознать сказанное, она улыбалась во весь рот. – И вам, и мистеру Уизли. И, полагаю, для надёжности близнецу этого молодого человека тоже следует запретить. Уверена, если бы товарищи по команде не удержали его, он тоже напал бы на мистера Малфоя. Я потребую, чтобы их мётлы были конфискованы; храниться они будут в моём кабинете, дабы не возникло искушения обойти запрет. Но я не фанатичка, профессор, – снова обратилась она к МакГонагалл, застывшей, как ледяное изваяние. – Остальные члены команды могут продолжать играть. Они не проявили склонности к насилию. Ну… всего хорошего.
И с чрезвычайно довольным видом Амбридж вышла из кабинета, где воцарилась мёртвая тишина.
* * *
– Запретили, – простонала Анджелина, когда они собрались вечером в гостиной. – Запретили. Без ловца и без загонщиков… что же за команда?
Победного настроения как не бывало. Куда бы ни посмотрел Гарри, всюду расстроенные или злые лица, а сами члены команды, как выпотрошенные, валялись в креслах перед камином. Все, кроме Рона, который так и не появлялся после конца матча.
– Это просто несправедливо, – говорила убитая горем Алисия. – Крэбб запустил бладжером после свистка, и хоть бы хны!
– Да, – уныло подтвердила Джинни (они с Гермионой сидели по бокам от Гарри). – Его только пожурили, я слышала, как Монтегю смеялся над этим за ужином.
– А Фреду запретить, когда он ничего не сделал! – Алисия стукнула кулаком по колену.
– Не по своей вине не сделал, – ощерился Фред. – Я этого гадёныша размазал бы, если б вы втроём меня не держали.
Гарри удручённо смотрел в окно. Падал снег. Отпущенный снитч кружил и кружил по гостиной, ребята следили за ним, как заворожённые, а Живоглот прыгал с кресла на кресло, пытаясь его сцапать.
Анджелина с усилием встала.
– Иду спать. Может, завтра окажется, что всё это было дурным сном… Завтра проснусь, а мы, оказывается, и не играли.
За ней вскоре ушли Алисия и Кэти. Чуть позже поплелись в спальню Фред с Джорджем, свирепо глядя на всех, мимо кого пролегал их путь, а потом отправилась на боковую и Джинни. У камина остались только Гермиона и Гарри.
– Рона видел? – тихо спросила она. Гарри покачал головой.
– По-моему, он нас избегает, – сказала она. – Как думаешь, где он?
В эту секунду позади послышался скрип – Полная Дама повернулась, и в портретном проёме появился Рон, бледный, волосы в снегу. Увидев друзей, он остановился как вкопанный. Гермиона вскочила.
– Где ты был?
– Гулял, – буркнул Рон. Он всё ещё был в спортивной форме.
– У тебя замёрзший вид, – сказала Гермиона. – Садись к камину!
Не глядя на Гарри, Рон подошёл и сел в самое дальнее от него кресло. Беспризорный снитч просвистел над их головами.
– Извини, – промямлил Рон, глядя в пол.
– За что? – спросил Гарри.
– Я думал, что могу играть в квиддич. Завтра с утра откажусь.
– Откажешься, – разозлился Гарри, – от команды останется три человека. – И в ответ на недоумённый взгляд Рона объяснил: – Нас выгнали навсегда. Меня, Фреда и Джорджа.
– Что? – задохнулся Рон.
Ему рассказала Гермиона. Гарри был не в силах повторять эту историю. После рассказа вид у Рона стал совсем несчастный.
– Я во всём виноват…
– Не ты заставил меня налететь на Малфоя, – сердито ответил Гарри.
–…если бы я не опозорился на квиддиче…
– При чём здесь это?
– Я из-за песни завёлся…
– Любой бы завёлся…
Гермиона встала, отошла к окну, подальше от спорщиков, и смотрела, как вьётся снег за стеклом.
– Слушай, кончай! – взорвался Гарри. – И так тошно, а тут ещё ты со своими угрызениями!
Рон умолк, мрачно уставясь на мокрый подол своей мантии. Немного погодя он сказал:
– Мне никогда ещё не было так паршиво.
– Зато ты теперь не один, – со злостью отозвался Гарри.
– Кажется, могу вас немного утешить, – слегка дрожащим голосом сказала Гермиона.
– Чем, интересно? – проворчал Гарри.
– А вот чем. – Она отвернулась от чёрного окна с налипшими снежинками, и лицо её осветилось улыбкой. – Хагрид вернулся.
|
Скачать 3.1 Mb.