Пхпх. До того, как Александр Белов. 2020 год 13е июня около 11 часов утра
 Скачать 136.15 Kb.
|
|
ГЛАВА 2: До того, как ‒ Михаил Мастер. 2020 год; 14-е июня; вечер. В полутёмной комнате, слегка сгорбившись от усталости, сидел парень за своим большим столом. Он изредка потирал слипающиеся глаза, снимая перед этим свои очки, а после надевая снова. Время от времени от него исходил лёгкий кашель, нарастающий и более продолжительный, на тон громче, и даже тяжёлый кашель с надрывом, с хлестающей на стол из горла кровью. За его спиной слышалось лёгкое сопение. Парень уже не отвлекался на него, а лишь молча рассуждал, упираясь острыми локтями в стол. Он сидел, рыская глазами в полутемноте. Неторопливо его взгляд проходил по книжным полкам, на каждой из которых стояло не меньше двадцати книг в два ряда ‒ всего три полки; по комиксам, в размере тридцати не повторяющихся экземпляров, которые занимали одну полку; разные коллекционные фигурки, которые ему чаще всего дарили, зная большую любовь парня к таким вещам; подле его локтей лежал выключенный ноутбук, несколько пустых конвертов, одинокий томик стихов Есенина и тетрадка в сорок восемь листов, полностью исписанная, на обложке которой красовалось название «Благодетель». Он взялся за телефон, нажал на диктофон, желая записать свои мысли. ‒ Раз, раз… Надеюсь, звук записывается… *Кашель* Как бы это глупо не звучало, но я один из выживших… Один из тех, кого не убил газ этих… Титанов. Сейчас наш мир перевернулся с ног на голову… *Тихий смех, смешанный с усталостью* Да, тоже довольно глупое выражение, которое используют во всяких фильмах с пафосными речами, но это не фильм… Расскажу всё по порядку… то, как это произошло со мной. *Кашель* Сегодня… в 10:32, по моим часам, с неба упали эти титаны в своих… скорлупах, назовём так. Я был тогда дома, но нельзя было не заметить того, что небо покрылось тучами… крови! Выглянув в окно, я заметил небольшой туман, а после… *Долгое молчание* После пол подо мной содрогнулся из-за, как я подумал сначала, землетрясения, но это было нечто другое… Это было то, из-за чего мы сейчас боимся выйти на улицу… Да… О чём я говорил?.. Пол подо мной содрогнулся из-за обвалившейся с неба скорлупы с Титаном прямо под моим окном… в метрах десяти от него… И это была далеко не единственная скорлупа. Не решусь назвать какое-то количество, но видел я не меньше пятнадцати… и это только из моего окна… *Очень сильный кашель с надрывом* Не думаю, что теперь этот газ будет для нас опасен, если мы не умерли с самого начала… *Задумавшись, оборачивается на кровать позади* Я очень долго стоял у этого окна и видел, как люди бегут по улице и падают на землю… Сразу же намертво… Могу быть уверен, что умерли они из-за этого тумана, но почему же не умерли тогда все?.. Этого я не могу сказать… Снова пошёл в разнобой… Когда это только началось, то, естественно, я испугался… Я, человек, который до сегодняшнего дня вообще не верил в инопланетные формы жизни, увидел их, шедших под моим окном… *Задумался, закрыв глаза, чтобы досконально вспомнить, как выглядели эти Титаны* Не зря я назвал их Титанами… Они просто огромны! Метров тринадцать в высоту и… метра четыре в ширину… в плечах. У них очень худое тело, они выглядят иссохшими… иссохшие тела, руки, ноги, даже череп их кажется черепом уже мертвеца, лежавшего под землёй не меньше года. Череп их… это будто обыкновенный овал… непропорциональный, но овал… *Начал размахивать руками, показывая особенности черепа на себе* Скошенный лоб… плоский настолько, будто его специально отполировали, но вытянутый затылок… Да… вытянутый, будто сама голова – это яйцо. И весь череп абсолютно лысый… Нос… он… нос у них походит на нос Волан-де-Морта, то есть его почти что и нету… лишь две ноздри… А глаза их не имеют зрачков… Они абсолютно однотонные, заполнены желтизной… цветом янтаря. *Кашель и последующее минутное молчание с оглядкой на кровать* Так… дальше у них были сутулые спины… они шли очень… устало, наверное… горбились, наклонялись вперёд. Их иссохшие руки были длинны и оканчивались лишь четырьмя… пальцами, если это вообще пальцами можно назвать… Когти! На них были штаны… какое-то их подобие, оборванки, лоскуты… в принципе это не так важно. А вот сами ноги… У них были слегка вогнутые колени… Сама же кожа их была… примерно бирюзового оттенка… светло-голубой… Теперь же вернусь именно к своей истории… После того, как эти Титаны вышли из своих скорлуп, я, естественно, испугался и набрал отцу… Гудки шли, а в итоге никто не ответил… Я решил, что лучше что-то делать, а не ждать. Стал собирать какие-то вещи, чтобы быть готовым к… эвакуации, наверное… но продлилось так не долго… Буквально через пару минут мне перезвонил отец и сказал, чтобы я никуда не уходил и спокойно сидел дома. Надёжнее дома, в такой ситуации, места нету… Дальше он сказал, что скоро приедет… Я стал смиренно ждать. Ждать и не отходить от окна… *Кашель* Туман становился всё плотнее, но всё ещё можно было видеть ближайшие метров пятьдесят. Зеленоватый газ местами сливался с этими Титанами, но зато их было слышно… Как они шумно и медленно шагают по дорогам. В это время… пока я ждал своего отца… *Пытается найти правильные и подходящие слова* Я… Я видел, как люди умирают… Да, и Титаны эти оказались очень даже агрессивны! Но лишь какое-то время… Не буду забегать вперёд. Так вот: я видел, как бегут по улицам люди, а после просто… падают… падают и не шевелятся… поначалу хватаются за горло, хотят вдохнуть, но не могут… отпускают шею, принимают неизбежное… и теперь лежат трупами на земле… В это время, пока наблюдал, я вспомнил о девушке… Есении… своей девушке… Я сразу же решил позвонить ей… Решил, позвонил, но опять же никто не ответил… Во мне росло волнение за неё! А когда увидел, как один из этих Титанов, пяля в землю, намеренно наступает на машину и вдавливает её в дорогу, то мне стало страшно за отца… Доедет ли он?.. Ближайшие двадцать минут я думал только об отце и Есе… Но гораздо раньше… почти сразу же, после вдавленной машины… эти Титаны просто остановились… Они встали, задрав голову к небесам и просто стояли… даже сейчас, когда уже почти ночь, они стоят! Один из них недалеко от моего окна, и это довольно жутко… Кто знает, когда он очнётся, и что тогда будет… Через двадцать минут, после попыток позвонить Есе, дверь квартиры открылась… Вошёл отец с ней на руках… Он нёс Есю, которая была без сознания, на руках! И ещё он был весь мокрый… И она тоже. Дождь тот… который капал… кровью, наверное. Отец сказал, что… *Пытается спародировать голос отца, сделав его грубее* «‒ Я нашёл её посреди дороги. Она бежала куда-то, но заметив мою машину сразу же запрыгнула в неё. После просто вырубилась. ‒ Она жива? ‒ Да. Пульс есть… У неё просто шок…» У неё шок… *Задумчиво повторил он, подставив руку ко рту, что получилось еле слышно* Да… у неё был шок, и она до сих пор без сознания лежит на кровати… *Снова обернулся, чтобы проверить, не очнулась ли она* А эти Титаны до сих пор стоят, возвысив глаза к небу… *Примерно минута молчания* И, добавляя ко всему этому… Если я выживу достаточно долго, то, надеюсь, эта запись будет… Будет, как история о том, когда на Землю пришли Титаны… Когда на улицах появился смертельный газ… Когда начался массовый геноцид… Когда всё перевернулось с ног на голову… *Посчитав, что на сегодня достаточно и мыслей, и пафосных слов, он закончил* 14 июня 2020 год Конец записи. *Выключил запись и лёг рядом с девушкой без сознания* ГЛАВА 3: Новый Мир. 2024 год; Конец осени; день. Безмолвная езда, где слышны лишь гулкие моторы старых мотоциклов. Дым, бьющий из выхлопных труб, остаётся где-то позади Пилигримов, мешаясь с неприметным туманом. Тёплые и сильные потоки ветра бьют по лицам, несут пыль дорог, выгибают сальные волосы, оставляя частички песка в голове. К счастью, лица закрыты от песка и пыли. В воздухе всё ещё стоит слабый запах чего-то сладкого, но хорошо забытого ‒ того, к чему уже все привыкли и даже не обращают внимание. Старые побитые трассы ведут куда-то вперёд, навстречу знакомому быту Нового Мира, Совершенного Мира или же Посткапсульного Мира ‒ как его только не успели прозвать. По левую сторону трассы где-то далеко-далеко виднеется старый город: полуразрушенные здания, от которых остались только несколько первых этажей, сияют блеклыми бетонными стенами, более везучие их собратья сумели сохраниться почти полностью, и любование ими портили лишь оставшиеся следы когтей Легионеров. По городу разбросаны вывески, ранее висящие и рекламирующие какие-нибудь компании, и по улицам, словно перекати-поле в пустыне, ветром несутся пластиковые пакеты. Большинство памятников и достопримечательностей либо уничтожены Легионом, либо пущены на переработку Пилигримами, либо же просто испоганены какими-то анархистами; хотя ни закона, ни уж тем более какого-либо государства давно не существует, поэтому анархистами можно считать абсолютно всех. Редко где увидишь памятник, монумент или что-то подобное, что посвящено кому-то или чему-то из прошлого; настолько прошлого, что многие, заметив этот памятник, даже не поймут или же не поверят, что это вообще когда-то было ‒ история понемногу стирается и забывается. Вряд ли в этом городе кто-то живёт. И таких городов много ‒ почти все такие. Раньше на этой трассе, смотря налево, вид к городу перегораживал бы лес. Но сейчас этот лес полностью сожжён; среди Пилигримов ходят слухи, что кто-то из Принцев коснулся одного дерева, и оно воспламенилось. А после начался пожар, и леса больше нет. Но это всего лишь слухи, легенды, которых в Новом Мире очень много. А вот по правую сторону трассы лес всё ещё стоит. Он очень плотен, и невозможно вглядеться куда-то глубже, чем два-три первых дерева леса. Но где-то, наверняка, по веткам прыгают белки, а в глубине рыскают бродячие псы, которые когда-то давно остались без хозяев и сбежали из города в лес; возможно, маловероятно, но возможно, что в лесу есть и люди ‒ какие-нибудь отшельники, решившие, что лагерная жизнь не для них, общество не для них, труд, аналогично, не для них. А за этим лесом скрывается известное многим место, на котором, опять же по легендам, какой-то герой в одиночку убил не меньше десятка людей-волков ‒ Оборотней, если быть проще. Но это уж точно легенда! Мало того, что никто никогда не видел этих, так называемых, Оборотней, а те, кто говорят, что видели, не особо-то внушают доверие в народе, так ещё и люди придумали себе героя, способного перебить в одиночку целый десяток этих мифических существ! Людям после всего случившегося нужен герой. Так было всегда ‒ какой-нибудь несуществующий богатырь, способный внушать людям, что они могут всё. Место это носит имя «Пёсья кровь». Пёсья, потому что там были убиты эти люди-волки; а кровь, потому что земля на этом месте была голубого цвета ‒ будто кровь этих Оборотней была пролита на этом месте, а потом впитались в землю, окрашивая её в цвет крови погибших. Тёплый ветер бьёт по веткам, заставляя их трястись и сбрасывать листья, летящие на трассу к Пилигримам. Вместе со всем этим создаётся настроение печальное. Будто в голове играет какая-то старая мелодия, успокаивающая и расслабляющая, но минорная ‒ грустная, которая и создаёт настроение всего Посткапсульного Мира: печаль и сожаление о невозвратности. Мотоциклы продолжали двигаться ещё какое-то время. ‒ Где-то рядом, ‒ сказала девушка. Парень стянул очки с глаз на волосы, оставляя на лице неплотную повязку. Очки, похожие на те, которые использовали когда-то лётчики: толстые линзы и кожаная оправа, обтягивающая затылок. ‒ Ты видишь их? Девушка достала из набедренной сумки бинокль, осматривая местность с небольшой возвышенности. ‒ Да. Вон там, ‒ девушка указала в сторону старого посёлка, находившегося недалеко от города, который виднелся вдалеке с левой стороны трассы. ‒ Дальше пешком, ‒ сказал парень. Пилигримы слезли с мотоциклов и направились к цели. Они шли, оставив транспорт подальше, дабы не создавать лишнего шума; двигались аккуратно, перебираясь на корточках от одного заграждения к другому. Спустя какое-то время из-за стены одного деревянного, чудом уцелевшего здания, они высматривали Принцев. По большинству своему гладко обритые взрослые парни, которые носили то, что придётся ‒ то, что могли найти: джинсовые куртки с лохмотьями, растянутые и побледневшие от времени футболки, развевающиеся парусами на яром ветру ярого Мира, дырявые, или же если повезёт целые, джинсы, штаны, брюки ‒ в общем, всё, чем можно прикрыть ноги. Особо Принцы между собой не отличались ‒ поговаривали, что некоторые из них не владеют своим сознанием, будто их мозг ‒ это какая-то программа, которая имеет определённую цель и порядок выполнения, и у всех эта программа одинаковая, поэтому-то часть Принцев не отличалась друг от друга. Ещё одна легенда? Пилигримы, выжидая, осматриваясь из-за укрытия, слышали звяканье стеклянных бутылок, которые пускали по кругу бессчётное количество раз, стекло которых уже настолько помутнело изнутри, что казалось, они пьют лишь грязь, хранившуюся в этих бутылках; от них самих доносились громкие крики, брань, они рассказывали какие-то истории, легенды друг другу ‒ некая развлекательная строка их программы мозга. Наверняка Принцы не думали, что тут окажется кто-то живой, поэтому и не боялись быть застигнутыми врасплох ‒ кто придёт в этот посёлок, на окраину города, спустя столько времени, когда всё уже давно обрыскано, собрано и использовано до дыр. Парень-Пилигрим аккуратно выглянул, наводя дуло пистолета на одного из них ‒ Принцы вполне могли заметить его, но, к счастью, оказались слишком заняты попойкой и рассказами историй. «Чёрт... ‒ руки его слегка тряслись, ‒ Чёрт… Их пятеро, нас всего двое… Промах будет большой ошибкой… ‒ он взглянул влево. ‒ Она готова.» ‒ Будешь стрелять одна, ‒ шёпотом сказал парень, убирая пистолет в кобуру. ‒ А как же ты? ‒ готовя свой автомат, чуть-ли не вскрикнула девушка. ‒ Пойду вплотную. Парень пригнулся, полностью спрятавшись за заграждением, медленно двинулся в обход здания. Пяля через линзы очков, он надел стальные наручи под рукава одежды, закрепив их на предплечьях, и достал из-за пояса два мачете. Его некое подобие укороченного пончо песочного цвета, надетого поверх кофты, заканчивалось на груди и слегка развевалось от тёплого порывистого ветра. Он приспустил повязку со рта, которая липла к его пересохшим губам. Пилигрим стоял по ветру и улавливал запахи, идущие от кучки Принцев: какой-то дрянной алкоголь, от которого несло, как от ржавых труб и давно скончавшегося животного; и костёр со «специфическим» запахом коптившегося там мяса ‒ человечина. «Какая мерзость, ‒ подумал Пилигрим, словно ощущая лёгкую ржавчину на своих губах, смешивающуюся со слюной. ‒ Они к себе в пойло кровь, что ли, добавили?! Это уже даже для Принцев слишком.» Пригнувшись и держа в каждой руке по мачете, он морально готовился к новой бойне. Парень, бесшумно подойдя к одному, который стоял, облокотившись на стену деревянного домишка, вонзил мачете меж лопаток и быстро вынул обратно, оставив всё лезвие в крови. Началась бойня. Девушка-Пилигрим открыла пальбу из автомата, мигом пробив короткой очередью череп Принцу. Ещё трое. ‒ Стреляйте по девчонке! ‒ крикнул один, мигом сообразивший суть всего происходящего ‒ он опрокинул стол, за которым Принцы сидели, сделав из него укрытие. Пилигрим от первой своей жертвы мигом ринулся к другой. Умело отбивая стальными наручами летящие в него пули, он, словно локомотив, лишь ускоряя шаг, продвигался к жертвам. Его резвые движения рук, при которых пули отскакивали, были давно отточены. Пилигрим продолжал бежать к ним, пока сами они отступали, страшась его горящих безумных глаз, но, переоценив свои силы, парень сам получил пулю в левый бок. Девушка лишь бросила беглый взгляд и, убедившись, что её напарник жив, продолжила. Парень дополз до ближайшего укрытия ‒ стола, от которого оставшиеся Принцы уже отошли на пару десятков шагов. «Молодец… Молодец, Юля… Сначала эти, а потом дела семейные… ‒ чуть постанывая, мысленно проговорил парень.» Пилигрим держался за кровоточащий бок и внимательно слушал: один упал, второй упал, стрельба прекратилась. «У неё кончились патроны!» Парень взял рядом лежащее мачете и, встав из-за укрытия в полный рост и завидев Принца, кинул этот нож прямо в него, попав меж глаз, в переносицу. Эта ситуации взбодрила его так, что он даже забыл о своей ране и вполне прямо и уверенно зашагал к девушке. ‒ Как ты?! ‒ первой спросила Юлия, кидая на землю автомат и подбегая к Сашке. ‒ Не волнуйся, жить буду. Не первая моя рана… Больше жалко, что одежду зашивать надо будет теперь, ‒ чуть-чуть посмеиваясь добавил в конце парень. ‒ Доехать до лагеря сможешь? ‒ Да… точно смогу… Обыщи пока это здание, ‒ Пилигрим кинул взгляд на деревянный домишко. ‒ А я порыскаю их самих. ‒ Конечно. Сашка встал над трупом, тем, с которого он начал резню. Проткнутое насквозь тело лежало с открытыми уже пустыми глазами, направленными куда-то в небо. Парень внимательно всматривался в эти глаза. «Такие же глаза… Обычные люди… Без микросхем, без программ в мозгу… но, видимо, без здравого смысла.» Сашка порыскал в куртке Принца: две батарейки, которые, наверняка, уже давно выдохлись, отсыревшие спички в маленьком коробочке, поржавевшая старая монета. «Возьму, как талисман… Память о том времени, когда эти деньги чего-то стоили.» И в последнем кармане была небольшая горсть патронов. «Пригодится.» Сашка встал над трупом в полный рост. «Эх, чем же вы от нас так сильно отличаетесь?.. Одеждой? Ну да, вы будто про Легион и не слышали, а мы тут разоделись, как пустынные рейнджеры… Последствиями?.. Тоже верно… Мы осели в лагерях, а вы всё скитаетесь по Миру… Но главное! Главное – это мыслями...» Он бегло осмотрел остальных, но ничего интереснее патронов не нашёл. Подошёл к костру, на котором кусок человеческого мяса превратился в уголь; подле костра лежали одежда и жетон, и стоял кол с нанизанной на него головой ‒ пустые глазницы, часть зубов будто выбита, нос словно откушен, волосы выдраны, а по самому колу мелкими каплями стекала кровь. Открытый рот, из-за отваленной нижней челюсти, издавал истошный и немой крик, пугающий чёрного ворона Смерти, который кружил над этим колом, не осмеливаясь приблизиться и вкусить остатки плоти юнца. Сашка взял жетон и положил себе в карман. «Да уж… Имя Прометей тебе хорошо подходило: желал вести людей к правильному, освещая пути сердцем, а по итогу оказался съеден стервятниками… Покойся с миром, светлый человек…» Как раз из домишки вышла Юлия, держа большой ящик в руках. ‒ Смотри, что нашла! ‒ На вид увесисто… Ты его не открыла? ‒ Нет… тут кодовый замок, простреливать не стала ‒ вдруг поврежу… Думаю, Мастер сможет его открыть. ‒ Надеюсь… Давай я понесу. ‒ Нет! Нет, даже не думай, тебе бы самому добраться до байка… Я справлюсь. И правда, Сашке и так было не лучше всех, хотя кровь уже и не лила ручьём, но всё же понеси он ящик, то грохнулся бы по пути к мотоциклу замертво. ‒ А где Прометей? Неужели это не те Принцы? ‒ спросила Юлия. Сашка кинул взгляд на костёр и всё прилежащее к нему, ничего не говоря. ‒ Опоздали… ‒ печально добавила Юлия. Пилигримы дошли до байков, девушка закрепила ящик позади себя, и они поехали обратно в лагерь. Дорога назад, казалось, тянулась дольше. Пилигриму становилось хуже, он стянул с лица повязку и убрал с глаз на лоб очки, всё равно пыльные ветра дуют в спину. Его голова будто тяжелела, глаза хотели сомкнуться, ещё чуть-чуть и он бы потерял сознание, но вот они и прибыли в лагерь ‒ на старую заправку на отшибе. ‒ ИГОРЬ! ИГОРЬ, ТВОЮ МАТЬ! К слезающей с байка Юлии подбежал пёс, лающий до хрипоты на непонятном языке. ‒ Где Игорь, Динго? ‒ спросила девушка. Динго, пёс-красавец ярко-бурого цвета, со скачущими во время бега в разные стороны ушами и вываленным изо рта языком, побежал в сторону реки. Пока пёс бегал, Юлия помогла Сашке слезть с байка, перекинув его ногу через корпус мотоцикла. Парень чуть-чуть посидел на нём, как бы приходя в себя, но, поняв, что лучше ему от этого не станет, встал и направился внутрь лагеря. Девушка-Пилигрим закинула его руку себе на плечо, чтобы тот наверняка не грохнулся мёртвым грузом на землю. В этот момент Динго привёл Игоря. На истошный лай своего пса он прям-таки бежал туда, куда его вели. ‒ Что случилось? ‒ подхватывая Сашку за другую руку, сказал Игорь. ‒ РАНИЛИ ЕГО, ЧТО ЕЩЁ МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ?! ‒ Не кричи! Всё будет нормально. Иди, я с ним разберусь. ‒ Уверен? ‒ Не ты же ему повязку будешь делать. ‒ Ладно, ‒ Юлия отпустила руку, ещё с минуту пяля парням вслед, а после, вспомнив про ящик, найденный у Принцев, занялась им. ‒ Как же тебя так угораздило? ‒ сказал Игорь, ведя Сашку к кровати. ‒ Принцы… Бойня… Всё как всегда… ‒ Ну да, кто бы сомневался. Игорь аккуратно посадил раненого на деревянную кровать. Сашка повалился на скрипящую койку, прильнув затылком к ближайшей бетонной стене и пяля глазами в потолок. ‒ Эй, эй, не закрывай глаза… ‒ Сашка ощутил несильное похлопывание по щекам. ‒ Да… да… не закрывать глаза. Сашка снял повязку, стянутую с лица на шею, и расстегнул укороченное пончо на груди. ‒ Да уж… ‒ сказал Игорь, пяля на рану, ‒ Сейчас вытащим пули, перебинтуем, а потом как всегда? ‒ Да… дальше я сам… Только… пули насквозь прошли. ‒ Насквозь?! Игорь снова вернулся к койке, приподнял кофту со стороны спины и увидел примерно такого же размера три пулевых отверстия. ‒ Ну… тем лучше, наверное. Прихватив чистые тряпки с соседней кровати, смачивая их каким-то спиртом из ящика, Пилигрим стал обвязывать поясницу раненого. Один слой. Второй слой. Третий. ‒ Ну, теперь отдыхай. Не знаю, как ты это делаешь, но надеюсь, и в этот раз не подведёт. ‒ Не подведёт… И ещё… Игорь…. ‒ Хм? ‒ Я… Я… Видел его. Прометея. Не успел… Они убили его и… сожрали. ‒ Господи… чёртовы ублюдки! ‒ он постоял немного молча, пока на его лица играли в смеси ярость и сожаление. ‒ Я сообщу заказчикам эту новость. ‒ Да… Да… и ещё, ‒ Сашка достал из кармана жетон. ‒ Передай им это и… не бери с них ничего… Скажи, что это по своей доброй воле мы отомстили за их сына… ‒ Откажешься от оплаты заказа? Такими темпами мы долго не проживём… Но один раз можно. Надеюсь, это не войдёт у тебя в привычку, ‒ Игорь взял жетон и вышел из здания. Сашка закрыл глаза. Очнувшись, он оказался на той же койке, где его оставили. Но это было другое место. Заправочная станция не ограничивалась четырьмя бетонным стенами ‒ лишь тремя, а четвёртая была стеной пелены. ‒ И снова здравствуй… ‒ еле слышно произнёс Сашка, приподнимаясь на кровати. Он осмотрел привычную ему заправочную станцию, от видов которой его уже тошнило. Аккуратно приподнялся и двинулся к стене пелены ‒ плотная и непроглядная дымка, не отдающая никаким запахом, кроме запаха воспоминаний из прошлого. Неспешно подойдя к ней, Пилигрим с осторожностью дотронулся до неё, словно всё это происходило впервые. Лишь прикоснувшись, он оказался затянут вглубь этой дымки, очутившись там, где всё начиналось. Лишь одно мгновение разделяло нынешний дом от прошлого. Лишь одно мгновение и Сашка уже был в центре старой спортивной площадки, куда однажды попала капсула одного из Легионеров. ‒ И тут тебя нет, ‒ сказал Пилигрим, осматривая небольшую ямку в поле, где когда-то была капсула. Пилигрим завертел головой, словно пытаясь кого-то выискать. Но ему на глаза бросались лишь фонарный столб, срубленный когтями Легионера, от которого в тот же самый день и погиб Андрей Сергеевич; старые поломанные трибуны, от которых остались лишь какие-то безобразные куски; а запах стоял всё тот же ‒ сладкий, но со второго вдоха уже перечный. За пределами площадки находились уже не жилые дома ‒ пустые руины без души, которые стояли недвижно, словно сам Легион, наблюдая через редкие сохранившиеся, но очень мутные стёкла окон ‒ муть как бельмо на глазу. Стояла ночь. Небо было чёрное, к счастью, уже не багровое ‒ дождь крови давным-давно закончился, что не могло не радовать. Но погода стояла довольно тёплая. Как тогда ‒ в семь утра, когда Легион только появился. Послышался женский смех. Где-то вдалеке, еле уловимый. Но Сашке, навострившему уши, хватило и этого тихого отзвука. ‒ Подожди! ‒ крикнул он вслед ещё более отдаляющемуся смеху. Сашка бежал, бежал, долго бежал старым знакомым маршрутом. Когда-то он бежал этим же путём, только в обратном направлении ‒ на площадку, а не от неё. По пути он встречал слишком уж избитые пейзажи первых дней Нового Мира: разрушенные машины, которые Легион сминал одним ударом лапы-ноги; много-много трупов людей, соответственно, множество разлитой крови на асфальте, на тех же машинах, на одежде, которую ещё не успели растаскать Пилигримы или Принцы на всякие тряпки. Побитые рекламные щиты, вывески компаний с призывом купить тот или иной товар; не работающие фонарные столбы, потухшие светофоры, которые не будут активны больше никогда. Редкие уцелевшие стулья, стоящие на улице, которые были собственностью кафе и забегаловок ‒ они тоже были в крови. Кровь и неразличимое месиво из кожи, костей, кишок и других органов, над которыми неустанно толпились мухи или же вороны, чудом уцелевшие. Толпились и что те, что другие вкушали плоть с великим удовольствием ‒ наверное, единственные, кому начало Нового Мира было радостью. Правда, было так всего пару недель, не больше. Но эти пару недель не забудет никто из тех, кто живёт сейчас, спустя четыре года, как высадился Легион. Смех привёл Пилигрима к одним руинам. Конкретным руинам. ‒ Старый милый дом, ‒ неторопливо и негромко проговорил Сашка. Он без проблем пробрался внутрь недвижимого пустого сосуда, через дыру в бетонной стене. Лестница была местами разрушена, но как только Сашка наступал на ступени ‒ следующие из них мигом восстанавливались. Вообще с каждым его шагом восстанавливался весь дом. И таким образом, когда он добрался до своего заветного четвёртого этажа, это уже был не пустой сосуд, а настоящий жилой дом. Сашка стоял подле двери в свою квартиру. Дверь наверняка не заперта, стоит лишь дёрнуть ручку. Но он медлил. Медлил и слушал, как соседи по этажу ругаются, бьют посуду, кричат настолько истошно, насколько возможно ‒ а потом тишина. Тишина, а после скрипит кровать, неустанно ходящая под двумя телами вперёд-назад. Вперёд-назад. Ему неинтересно было слушать всё это происходящее, но ему было важным почувствовать ту жизнь, которая была когда-то. Живую жизнь. Настоящую. Он дёрнул ручку. Минуя коридор, Сашка сразу же очутился сидящим на стуле в кухни. Напротив ‒ его мать. Анастасия Степановна, как когда-то давно, читающая какой-то странный журнал о моде. Сашка сидел. Лицо его было абсолютно спокойным, привыкшем к таким «визитам», но сердце его колотилось, словно издавая пулемётную очередь, словно сердце было здесь впервые. ‒ Привет, ‒ произнесла Анастасия Степановна, опуская журнал. ‒ Как поход к психологу? ‒ Я… Мам, я… Ранен. Он хотел было указать на ранение, приподнимая свою Пилигримскую кофту, но одежда, незаметно для него самого, сменилась на старый наряд: истёртые джинсы, растянутая и выцветшая футболка, как когда-то ухоженные волосы и никакой щетины ‒ лишь лёгкие покраснения на лице и шее, от ещё неумелого бритья. ‒ Я знаю, ‒ сказала Анастасия Степановна. ‒ Иначе, ты бы не оказался здесь. ‒ Я… Рад видеть тебя снова. Хоть и так, по… Неживому. Ты давно уже мертва, а я… Всё вижу тебя здесь, во снах. Анастасия Степановна по-доброму улыбнулась, польщённая таким значимым отведённым местом в голове своего сына. Так по-доброму, как умела, словно, она одна. ‒ Давай посмотрим, что там у тебя. Анастасия Степановна чувствовала боль своего сына, которую доставили ему сквозные пулевые ранения. Интуитивно она поднесла ладонь к ране, словно забирая всю боль. После женщина поднесла голову сына к своей груди, поглаживая его волосы, слегка вороша их и нашёптывая какой-то незнакомый мотив. Сашка оглядывал кухню. Многое в его снах было другим: выкрашенные стены уже не показывали бирюзовых людей и алых ‒ на них виднелся багровый верх, ниже шли падающие капсулы, и ещё ниже те самые маленькие алые люди, их силуэты, наблюдающие за тем, что было на стенах выше. Отдельная стена с фотографиями тоже была слегка изменена: фотографии отца Сашки были трудноразличимы, глаза мужчины были большими пятнами, словно кто-то взял кисточку и размалевал краски. Фотографии, где Сашка находился с Анастасией Степановной, стали наполовину пустыми ‒ на них был только парень, а его мать была заменена белесым силуэтом. Наклоняя голову книзу, он осматривал стол: вишнёвый пирог всё ещё был красным, но уже не из вишни. Кровь стекала по тарелке, а сам «пирог» словно очень-очень тихо что-то нашёптывал Сашке; среди всего можно было чётко расслышать лишь одно слово: «Убийца!». ‒ Тебе пора, ‒ сказала Анастасия Степановна, заканчивая свой незнакомый нежный песенный мотив. ‒ Да. Уже. Сидя, он взглянул на свою стоящую матерь ‒ такие же глаза, такая же улыбка, такое же нетронутое морщинами лицо. Одна единственная слеза упала из его глаза на руку матери. ‒ Всё будет хорошо. Ещё встретимся. Здесь же, ‒ сказала Анастасия Степановна. Она медленно притронулась своими тёплыми губами к его лбу. Поцелуй матери, наполненный заботой и переживаниями о сыне. Хоть это и был всего лишь сон. Сон, основывающийся на воспоминаниях Сашки. После поцелуя матери, его мигом вышвырнуло обратно в его мир ‒ Новый Мир. Он открыл глаза ‒ вокруг старая заправка, от видов которой уже было тошно. Аккуратно приподнявшись на койке, Сашка осмотрел свою Пилигримскую одежду, ощупал лёгкую щетину, которую даровало ему время. После приподнял низ кофты, не наблюдая ни одного из пулевых отверстий ‒ всё было будто зашито очень умелым хирургом. ‒ Ещё встретимся, ‒ повторил слова мамы Сашка, меняя печальную лёгкую улыбку на холодное и вовсе безэмоциональное выражение лица. |